Котята-самураи

      Нацумэ и его ученики Юкичи и Огай часто оставались на базе — в доме, который Сосэки оборудовал для тренировок. Обычный дом в японском стиле, с большим задним двором, где можно было проводить занятия. Летом, когда оба мальчика были с ним, Нацумэ забирал их сюда и тренировал, готовил к сложной жизни эсперов.       Это было второе лето, которое они проводили здесь. Мальчикам было по восемь лет, и они уже тренировались с деревянными кинжалами и катанами. Нацумэ, конечно, пока не разрешал им брать настоящее оружие, боясь, как бы малыши не поранились. А Огай с Юкичи этого и не требовали, они довольствовались деревянными ножами, в перерывах между тренировками играя в пиратов. Пиратом был Огай, он гонялся за Юкичи, который якобы убегал от него с сокровищами. Не факт, что Фукудзава поддерживал эту игру, но убегать ему всё равно приходилось: мало приятного получать деревянным клинком по спине.       Вот и сейчас, стоило Нацумэ закончить тренировку, как мальчики, словно совсем не устав, принялись бегать друг за другом: Юкичи решил отомстить Мори за долгие погони. Сосэки хотел было продолжить занятия, раз уж они не устали, но потом махнул рукой. Пусть малыши хоть немного расслабятся — им по восемь лет, не стоит давать им слишком большие нагрузки. — Мальчики, пойдёмте есть, — только и сказал он спустя десять минут их игр. — Сейчас, Нацумэ-сенсей! — отозвался Мори, убегая от Юкичи. — Ха-ха, Юкичи, не догонишь, не догонишь!       Нацумэ покачал головой и направился к дому. Надо было приготовить ужин, потом проследить, чтобы малыши вымыли руки и лицо, потом — чтобы они не испачкались во время еды, не играли с ней и доели всё. Как много дел… Вообще, Сосэки только сейчас начинал понимать все сложности жизни родителей — а именно так он себя чувствовал, когда заботился об Юкичи и Огае. Вернее, его внутренний кот так говорил ему. Нацумэ сам спорил с ним, утверждая, что Юкичи и Огай — только его ученики, за которыми он присматривает, как эспер за эсперами.       За такими мыслями Нацумэ сам не заметил, как вымыл руки и спокойно накрыл на стол. Опомнился лишь тогда, когда понял, что на столе всё стоит, а вот едоков нет. Со вздохом Сосэки направился было к заднему двору, когда Юкичи и Огай вбежали на кухню, едва не сбив его. — Мальчики! Сколько раз я вам говорил не бегать дома?! — отчитал их Нацумэ. — Простите, Нацумэ-сенсей, — Юкичи смущённо потёр носик. — Ух-ты, онигири! — воскликнул довольный Огай, бросаясь к тарелке. — Сначала надо помыть руки, — Сосэки еле успел поймать неугомонного ребёнка и отправить его к раковине. — Тебя, Юкичи, тоже касается. — Хорошо, Нацумэ-сенсей, — серьёзно кивнул Фукудзава.       Возможно, он был чересчур тихим и послушным ребёнком. И возможно, Нацумэ это напрягало бы. Если бы прямо сейчас он не смотрел, как мальчики, словно забыв про взрослого в этой комнате, толкались возле раковины и брызгались друг в друга водой. Сосэки с улыбкой покачал головой. Нет, Юкичи определённо умел быть непослушным. Просто он старался исправляться. А вот Мори было всё равно на все нравоучения. И это Нацумэ совершенно не радовало. — Садитесь есть, — позвал он малышей.       Они подбежали к столу, еле вытерев ручки, и плюхнулись на дзабутоны. Сосэки сел на свой и сложил руки перед собой, собираясь вознести молитву богам за то, что их сегодня ждёт вкусный ужин. Мальчики последовали его примеру. — Приятного аппетита, — сказал Нацумэ, закончив молиться. — Спасибо! Вам тоже! — весело ответил Огай, хватая палочки и приступая к еде. Онигири он уже успел стащить к себе в тарелку. Вот негодник.       Нацумэ бросил взгляд на холодильник и тоскливо вздохнул. Несмотря на то, что во время приготовления ужина он был увлечён своими мыслями, Сосэки успел заметить, что продукты кончились. Можно было бы сходить за ними завтра с утра, однако он хотел провести весь завтрашний день за занятиями с мальчиками, и тащиться в магазин не было времени. Видимо, придётся бежать сегодня и надеяться, что на полках ещё что-то осталось.       Пытаясь найти выход из положения, Нацумэ успел доесть. Мальчики тоже быстро расправились со своими порциями — сказывались долгие тренировки и догонялки друг за другом — и сейчас просто сидели, лениво поедая конфеты и наслаждаясь сытой истомой.       Сосэки вздохнул. Отложить тренировки завтра — не вариант, мальчики достигли сегодня большого прогресса, и завтра нужно его закрепить. Потренироваться, а потом бежать — тоже. То на то и выйдет. Нет, нужно бежать сегодня. Зато не надо будет отвлекаться на неделе на эти дела. — Юкичи, Огай, вы сможете побыть одни часа два? — спросил Нацумэ. — Я съезжу в город за продуктами. — Конечно! — широко улыбнулся Мори. — Мы с Юкичи отлично проведём время! — Смотри у меня, — погрозил ему пальцем Сосэки. — Натворишь делов — получишь по первое число. — За кого вы меня принимаете, Нацумэ-сенсей! — Огай сделал вид, что ужасно обиделся. — Я же хороший ребёнок! — Ты хороший ребёнок, только иногда очень непослушный, — качнул головой Сосэки. — Юкичи, сможешь проследить за Огаем? — Угу, — серьёзно кивнул Фукудзава. — Почему это за мной надо следить? — опять возмутился Мори. — Я сам могу за собой последить! — Не сомневаюсь в этом, — вздохнул Нацумэ. Порой проще согласиться. Особенно с Огаем.       Он поднялся и стал собирать тарелки. Мальчики сразу же вскочили, пытаясь помочь ему, но Сосэки отправил их поиграть в гостиной, чтобы они не мешались и не разбили что-нибудь ненароком. Однако перед тем, как отпустить их, Нацумэ не удержался и погладил каждого по голове. Всё-таки когда малыши не капризничали и вели себя хорошо, они были довольно милыми, как говорил его внутренний кот.       Закончив с уборкой на кухне, Нацумэ оделся и вышел в коридор, надевая обувь. Юкичи и Огай сразу же выбежали из гостиной, чтобы проводить его. Сосэки поймал себя на мысли, что уже заранее волнуется. Он очень не любил оставлять малышей одних дома. Мало ли, что может случиться с детьми-эсперами… — Из дома не выходить, никому не открывать, — строго сказал он, чтобы мальчики точно не попробовали нарушить запрет. — Не ругаться, не драться. Не таскать еду и не пытаться устроить что-нибудь. — Мы поняли, Нацумэ-сенсей, — серьёзно кивнул Юкичи. Огай только отвернулся, делая вид, что эти наставления к нему не относятся. Нацумэ вздохнул и строго взглянул на Мори. — Огай, ты всё понял? — Понял-понял, — мальчик скорчил рожицу. — Юкичи, ты за главного, — Сосэки потрепал Фукудзаву по голове. — А почему не я? — обиделся Мори. — Потому что ты младше, — ответил ему Юкичи, явно гордый, что ему доверили такую ответственность. — Сам ты младше! — оскорбился Огай.       Видя, что малыши уже готовы подраться, а он ещё даже из дома не вышел, Нацумэ вздохнул и, опустившись на корточки, привлёк их обоих к себе. — Не надо ссориться, — сказал он, легонько шлёпнув мальчиков пониже спины. — Если ничего не натворите, я вам десерты принесу. — Мандзю! — воскликнул Огай. — Моти! — добавил Юкичи. — Хорошо, значит, мандзю и моти, — согласился Сосэки. — Ведите себя хорошо.       С этими словами он поднялся, погладил мальчиков по голове ещё раз и вышел из дома, закрыв дверь на несколько оборотов. Надо было торопиться, пока всё хорошо и ничего не случилось. Именно поэтому Нацумэ сразу же поспешил к станции.       Съездить в город, купить продукты и вернуться обратно заняло у Нацумэ все три часа. Так что, когда он возвращался домой, уже давно стемнело. Тем не менее, подходя ближе к базе, Сосэки не увидел света ни в одном из окон, и это заставило его насторожиться. Почему Юкичи и Огай не включают свет? Неужели что-то случилось?       Внутренний кот заволновался, говоря, что за три часа могло произойти всё, что угодно, и что Нацумэ должен был проследить за малышами. Вдруг его котята попали в беду? Тогда это только его вина! Он должен был позаботиться о них, должен был следить, чтобы его котята были в порядке.       Едва войдя внутрь, Сосэки поставил пакеты на пол и прислушался. В доме не было слышно ни звука. Тишина заставила его волноваться ещё больше. А вдруг случилось нападение? Кто-то раскрыл их базу и пришёл, а, не обнаружив Нацумэ, решил похитить двух его воспитанников. От таких мыслей шерсть его внутреннего кота встала дыбом.       Конечно, Огай и Юкичи могли просто не дождаться его и уснуть. Всё-таки они сегодня много тренировались и наверняка устали. Должно быть, просто легли на футоны и уснули. А он зря паникует.       Нацумэ поспешил в спальню к мальчикам. Конечно, они там. Он просто параноик, придумал себе какие-то истории и сам испугался. А на самом деле ничего страшного не случилось. Разумеется, всё в порядке. Сосэки открыл дверь, уже ожидая увидеть Юкичи и Огая на футонах.       Но комната была пуста. Совершенно пуста. Только занавески колыхались — он сам оставил окно открытым с утра, чтобы проветрить комнату. Дыхание перехватило. Нацумэ обвёл взглядом помещение, словно надеясь, что котята покажутся откуда-нибудь. Однако тут никого не было, и его внутренний кот сразу же почувствовал это. Сосэки подумал, что его сейчас удар хватит.       И неожиданно в этот момент он услышал какие-то голоса во дворе. На миг Нацумэ подумал, что это голоса похитителей или врагов, однако потом осознал: говорили Юкичи и Огай. Говорили спокойно, даже весело. Сосэки выдохнул и чуть не упал от облегчения.       Эти дети его от ума отставят…       Он собрался с силами, вышел из их комнаты и направился во двор. Что они вообще там делали? Он ведь сказал им, чтобы они не вздумали ходить на улицу! Уже поздно, а они рядом с лесом, и неизвестно, кто может услышать их голоса и обнаружить их. Чем больше Сосэки думал об этом, тем больше начинал сердиться.       Однако, когда он вышел во двор и увидел, что творят мальчики, его гнев стал ещё сильнее. Юкичи и Огай сражались друг с другом на настоящих кинжалах!       Нацумэ сам тоже не забывал про тренировки, а потому принёс на базу эти кинжалы. Когда мальчики были заняты с уроками, он приходил сюда и сам оттачивал своё мастерство, прекрасно зная, что всегда есть, куда совершенствоваться. И малыши даже знали, где лежит оружие. Но также знали, что трогать его строжайше запрещено. Даже в руки брать запрещено, что уж говорить о боях друг с другом!       Подойдя ближе к площадке, Нацумэ сердито крикнул: — Ну-ка положили кинжалы на место!       Любые другие дети от испуга присели бы на корточки и закрыли бы голову руками, а то и вовсе убежали бы. Но Юкичи и Огай так не поступили. Вместо этого они повернулись и выставили лезвия вперёд, готовясь драться с неведомым врагом, так напугавшим их.       Однако, заметив Нацумэ, оба малыша заметно расслабились и опустили клинки. И лишь через секунду до них дошло, что вообще-то они только что крупно влипли. Юкичи отступил на шаг, положив кинжал на землю. Огай отступать не стал, но клинок тоже опустил, хотя и не выпустил из рук. Всегда был самым непослушным. — Я сказал, положи клинок! — прикрикнул Сосэки, подходя ближе.       От гнева, рождённого из испуга за мальчиков, он разве что огнём не дышал. Хотелось уложить негодников на свои колени тут же и отшлёпать их как следует, преподать им такой урок, чтобы они не могли присесть ближайшие дня три.       Но даже так, даже с его строгим тоном и страшным видом Огай его не послушался. Напротив, сжал оружие сильнее и вновь выставил его вперёд. В любой другой момент Нацумэ счёл бы это открытым непослушанием, однако в глазах Мори внезапно появилось такое выражение, что он невольно остановился подальше. Руки малыша затряслись. — Огай… — предостерегающе начал Сосэки. — Не подходите! — выпалил Огай. Красные глаза смотрели затравленно, как у загнанного в угол зверька. Или как у ребёнка, пережившего насилие.       Нацумэ остановился, внезапно подумав, как выглядел со стороны. Да, он хотел отругать мальчиков как следует, немного припугнуть их, чтобы больше они не смели даже приближаться к оружию без разрешения. Но не мог ли его строгий, почти злой тон пробудить в Огае какие-то воспоминания о прошлой жизни? Его гнев взял над ним верх. Сосэки уже не отчитывал детей, он их откровенно пугал.       Нужно было исправлять свою ошибку. Прошло слишком мало времени, чтобы Мори забыл о том, что с ним было. Забыл родительский дом, в котором его едва не убили. — Огай… — Нацумэ выставил вперёд пустые руки, делая осторожный шаг. — Тише, мой мальчик. Я не хотел тебя напугать. Помнишь? Я никогда не причиню тебе вреда. Просто я очень сильно испугался. Положи кинжал на землю, хорошо?       Малыш какое-то время пристально смотрел на него. Юкичи испуганно глядел то на Огая, то на Сосэки. Нацумэ с горечью понял, что Фукудзава боится не мальчика с оружием, а своего опекуна. Он умудрился напугать и второго ребёнка — даже его, мальчика, который никогда не проходил через домашнее насилие.       Огай вздрогнул, в его глазах мелькнуло осознание. Уже не колеблясь, он положил кинжал на землю и прикусил губу. Спрятав ладошки за спиной, мальчик тихо сказал: — Простите, Нацумэ-сенсей. — За свой испуг не извиняйся, — вздохнул Сосэки, подходя наконец ближе к малышам и забирая оружие, чтобы положить его на место. — Но кто из вас решил взять клинки? Вы ведь прекрасно знаете, что это запрещено!       Он знал, что так будет лучше, что Огай терпеть не может, когда Нацумэ начинает жалеть его при Юкичи. Потом, когда Фукудзава уже ляжет спать, Мори прибежит к нему и будет тихо рассказывать о том, что вспомнил и почему так отреагировал. А пока надо было двигаться дальше. Благодарный взгляд Огая, впрочем, быстро сменившийся виноватым, послужил Нацумэ знаком, что он поступил правильно. — Мы только хотели поиграть… — пробормотал Фукудзава. — Вы ведь знаете, что вам нельзя пока сражаться настоящим оружием! Тем более играть с ним! Кинжалы — не игрушки! — сокрушенно покачал головой Нацумэ. Не так он представлял себе этот вечер. — Признавайтесь: чья идея была?       Мальчики переглянулись, словно пытаясь решить, кто в этот раз будет виноват. Сосэки видел, как Юкичи мял пальцы, не зная, что ответить наставнику, и как Огай кусал губы, решаясь на очередную ложь. Ему хотелось подтолкнуть детей к признанию, однако он не успел. Малыши повернулись к нему и выпалили одновременно: — Моя! — Моя!       И сразу же развернулись друг к другу, начиная спорить и ругаться. — Что за глупости ты говоришь? — раздражённо спросил Мори, сердито хмуря бровки. — Это была моя идея! Я решил, что мы должны уже попробовать сразиться с помощью настоящего оружия! — Нет, это ты опять врёшь! — возразил Фукудзава, скрестив руки на груди. — Я захотел поиграть в самураев и взял кинжалы! — Нацумэ-сенсей, Юкичи лжёт! — воскликнул Огай, применив не слишком честный метод. — Это была моя идея! — Нет, это Огай врёт! Нацумэ-сенсей, не верьте ему! — отчаянно воскликнул Юкичи.       И хотя Нацумэ понимал, что идея, скорее всего, принадлежала Мори, он не мог не улыбнуться таким искренним порывам мальчиков. Они так старались защитить друг друга… Похоже, с выбором дуэта он всё-таки не ошибся.       Однако наказать всё равно следовало обоих. Они оба взяли кинжалы без спросу и оба подвергли себя и другого опасности, сражаясь с помощью настоящего оружия. При мысли о том, что было бы, если бы кто-нибудь из них подошёл слишком близко к другому или же уронил кинжал себе на ногу, у внутреннего кота Сосэки шерсть вставала дыбом. — Пойдёмте в дом, — вздохнул он. — Раз вы не можете решить, чья это была идея, придётся наказать вас обоих.       Мальчики переглянулись снова, но при этом каждый выглядел так, словно победил второго. Нацумэ покачал головой и направился к зданию, махнув малышам рукой, чтобы они следовали за ним. Ближе к дому шаги Юкичи и Огая стали медленными и шаркающими: оба понимали, какое наказание их ждёт, и оба не хотели его получать. Сосэки оставалось только пожать плечами. Если бы они вели себя хорошо, то ничего бы не было.       Когда они вошли внутрь, Нацумэ повернулся к мальчикам и строго сказал: — Идите в гостиную и ждите меня там.       Быстро кивнув, дети убежали. Они выглядели напуганными, однако не слишком. Не больше, чем должны быть, зная, что их ждёт.       Сосэки же отправился в коридор и, взяв оставленные продукты, пошёл раскладывать их на кухне. Ему тоже нужно было немного успокоиться и подумать, как наказать Юкичи и Огая. Сначала ему хотелось всыпать им как следует, но после того, как у Огая случился приступ неприятных воспоминаний, Нацумэ решил, что не будет слишком строг с ними. В конце концов, всё обошлось и всё закончилось хорошо. Разум подсказывал ему, что что-то он сегодня слишком добрый, но внутренний кот твердил, что он поступает правильно. У Сосэки сегодня было настроение послушать кота — к счастью для мальчиков, вероятно.       Когда продукты были разложены, Нацумэ вернулся в гостиную и увидел, как Огай и Юкичи сидят на диване, наклонившись друг к другу и тихонько переговариваясь. Сосэки кашлянул, привлекая их внимание, и малыши сразу же вскочили, виновато и с опаской глядя на него. Нацумэ захотелось как-то успокоить их, но он знал, что пока нельзя. Нужно быть строгим, чтобы мальчики поняли, что совершили.       Сев на диван, Сосэки оглядел своих воспитанников и вздохнул. Возможно, стоило начать с Огая, но он знал, что после того приступа Мори нужно время, чтобы вновь начать доверять ему. А для этого надо было заняться Юкичи, показав Огаю, что ему нечего бояться. — Юкичи, подойди ко мне, — строго сказал Нацумэ. — А ты, Огай, вставай в угол.       Юкичи со стоическим выражением лица подошёл к Сосэки. Огай какое-то время стоял, будто размышляя, стоит ли спорить или лучше послушаться. Однако, когда Фукудзава бросил на него взгляд, Мори вздохнул и послушно отправился в угол. Встав достаточно близко, он заложил руки за спину и стал смотреть в потолок. Нацумэ удовлетворённо кивнул и повернулся к старшему. — Юкичи, ты ведь понимаешь, что вы поступили плохо? — заговорил Сосэки. — Вам даже тренироваться с настоящим оружием опасно, что уж говорить про игры! Вы могли пораниться или поранить другого. Что бы вы тогда делали?       Юкичи недовольно запыхтел и виновато сказал: — Мы об этом не подумали. — А должны были! — строго проговорил Нацумэ. — Всегда думайте о последствиях ваших действий и будьте осторожны. Я не просто так не разрешал вам пока трогать настоящее оружие. Это может быть очень опасно. Ты понимаешь, Юкичи? — Понимаю… — вздохнул мальчик, начиная теребить рукав своей юкаты.       Сосэки покачал головой и аккуратно взял его за руку. Фукудзава понял всё без лишних слов и сам устроился на коленях Нацумэ, сразу же стискивая руками его брюки. Сосэки погладил его по спине, немного успокаивая перед наказанием. Впрочем, Юкичи не выглядел слишком напряжённым: он безусловно доверял Нацумэ и знал, что он не причинит ему вреда. Мальчик боялся лишь самого наказания, но не своего опекуна. Это грело сердце Сосэки.       Однако наказание нужно было провести. Поэтому Нацумэ положил руку пониже спины Юкичи и спокойно сказал: — Пятнадцать шлепков. Я начинаю.       Юкичи кивнул и постарался расслабиться. Сосэки, дождавшись его, поднял руку и аккуратно шлёпнул в первый раз. Фукудзава не вскрикнул, просто дёрнулся, и Нацумэ понял, что всё сделал правильно. Надо было продолжать с той же силой и в том же темпе.       Осторожно наказывая Юкичи, Сосэки внимательно следил за его реакцией. Малыш хмурился, иногда поднимал голову, немного выгибаясь и пытаясь увильнуть от шлепков, однако Нацумэ придерживал его и не давал уходить от наказания. Порой Фукудзава оттягивал рукава своей юкаты, а постепенно начал всхлипывать и тихонько вскрикивать.       Нацумэ держался, продолжая наказывать мальчика. Ладонь равномерно шлёпала по всей площади ягодиц, стараясь охватить их и бёдра, чтобы Юкичи помнил о наказании весь сегодняшний вечер. Сосэки хотел, чтобы никто из мальчиков больше не смел трогать опасные острые клинки, и потому был так строг со старшим воспитанником. Младший был на очереди.       Пятнадцать шлепков прошли быстро. В целом Нацумэ никогда не давал мальчикам больше тридцати, и то, это было лишь один раз, когда они ушли гулять и вернулись домой только к двенадцати часам ночи. Впрочем, даже сейчас шлепки были достаточно ощутимыми. Сосэки опускал ладонь раз за разом, и звонкие звуки шлепков разлетались по комнате, заставляя всех вздрагивать.       Наконец наказание закончилось. С последним шлепком Юкичи перестал сдерживаться и тихонько захныкал — скорее всего, от облегчения, что всё позади. Нацумэ мягко улыбнулся, пока никто из мальчиков не видел, однако затем заставил себя вернуть строгое выражение лица.       Осторожно потянув Фукудзаву, Сосэки поставил его перед собой и внимательно осмотрел. Личико мальчика покраснело, глаза чуть опухли и тоже покраснели, но Юкичи не плакал, только тихонько всхлипывал, сминая рукава юкаты. Мысленно Нацумэ порадовался, что не довёл ребёнка до слёз. — Теперь, Юкичи, поменяйся местами с Огаем, — спокойно сказал он. — А ты, Огай, подойди ко мне.       Мальчик шмыгнул носиком и обиженно посмотрел на Сосэки: мол, неужели это ещё не всё? Может быть, Нацумэ уже бы сдался, но ведь Огай стоял в углу. Было бы нечестно, если бы только он был наказан таким образом. Поэтому Сосэки нахмурился и строго поторопил Юкичи: — Давай скорее. Чем быстрее встанешь в угол, тем быстрее всё закончится.       Фукудзава снова всхлипнул, затем развернулся и направился к Огаю. Тот тоже повернулся и настороженно посмотрел на Нацумэ. Сосэки поманил его к себе, и Мори с недовольным вздохом подошёл к нему. Он не выглядел так же смиренно и покорно, как Юкичи, и мысленно Нацумэ покачал головой: тут будет больше разговоров и больше проблем. — Вставай в угол, Юкичи, — спокойно сказал он, пока не обращая внимания на Мори.       Фукудзава сжался, однако подошёл ближе к пересечению стен и остановился. Опустив голову так, что он чуть не упёрся лбом в стены, Юкичи сложил руки за спиной и остался стоять, размышляя о своём проступке. Во всяком случае, Нацумэ надеялся, что мальчик размышляет. Впрочем, в его ответственности и способности признать свою вину сомневаться не приходилось. С Огаем всё обстояло куда сложнее.       Когда Юкичи отвернулся и встал в угол, Сосэки посмотрел на Огая перед собой. Мальчишка совершенно не выглядел виноватым, он смотрел исподлобья и настороженно, ожидая подвоха. Покачав головой, Нацумэ осторожно положил руку ему на плечо. — Огай, ты помнишь, что брать в руки оружие вам пока нельзя? Вы… — Помню, — буркнул мальчик, не желая так просто сдаваться и признавать свою вину. — Не перебивай меня, — строго сказал Сосэки. — Вы могли поранить друг друга или самих себя, и ничем хорошим это не кончилось бы. — Угу, — опять пробурчал Мори, старательно показывая свой непослушный характер.       Не выдержав, Нацумэ отвесил ему предупредительный шлепок пониже спины. Огай подскочил, потёр место удара и обиженно посмотрел на Сосэки. — Послушай меня, — строго сказал Нацумэ, не обращая внимания на вид Мори. — Вы могли не просто поранить друг друга, вы могли убить друг друга! А если бы один из вас не смог вовремя остановиться? А если бы ты уронил клинок? Или порезался бы о него? Да вы вообще могли случайно воткнуть клинок в другого!       Огай прикусил губу и отвёл глаза. Сосэки с лёгкой радостью отметил, что лекция возымела свой эффект: Мори ощутил хотя бы небольшое раскаяние. — Мы не подумали об этом, — тихо признался он. — Конечно, вы не подумали! — хмыкнул Сосэки. — А подумать надо было! В следующий раз думай, прежде чем делать!       Мори сердито засопел, но смог сдержаться. Видимо, понимал, что и так слишком сильно провинился. Если так, значит, лекция всё-таки помогла и Нацумэ читал её не зря. Теперь надо было переходить к закреплению урока.       Сосэки осторожно взял малыша за руку и потянул его к себе. Огай немного посопротивлялся, но затем смирился и лёг на колени к наставнику. Сосэки положил руку ему на спину, придерживая и пока позволяя менять положение. Мори немного поёрзал, нашёл удобную позу и вцепился пальчиками в брюки Нацумэ, точно котёнок коготками. Сосэки едва не улыбнулся, однако вовремя вспомнил, что должен быть строгим и спокойным. — Всего пятнадцать шлепков. Ты готов?       Мори немного подождал, словно надеялся, что Нацумэ сжалится, однако, поняв, что этого не произойдёт, обречённо кивнул. Сосэки глубоко вздохнул, приготовившись, положил руку пониже спины Огая, примериваясь, а потом резко поднял её и шлёпнул в первый раз.       От неожиданности Мори дёрнулся, но не вскрикнул, только обиженно выдохнул и уткнулся личиком в диван. Громкий звук заставил Юкичи в углу тоже вздрогнуть, однако мальчик послушно не повернулся. Нацумэ вздохнул и продолжил наказание. Пусть ему и было их ужасно жаль, но мальчики целиком и полностью заслужили это наказание.       Он шлёпнул ещё несколько раз, замечая, как Огай морщится и прячет лицо в диване, реагируя совсем не так, как Юкичи. Уже через семь шлепков Мори начал ёрзать, однако не хныкал, стойко переносил наказание, что есть сил вцепившись пальчиками в обивку дивана. Нацумэ было жаль его, но он уже знал Мори: если его не наказать как следует, мальчик снова сотворит что-нибудь этакое. И в следующий раз неизвестно, чем обернутся их игры с клинками.       Сосэки поднимал руку, пытаясь отшлёпать каждый миллиметр кожи ягодиц. Несколько раз спустился ниже и как следует нашлёпал бедра, чтобы Огай тоже вспоминал о наказании весь следующий день. Тут уже маска Мори дала трещину, и малыш тихонько захныкал, шмыгая носиком и дёргая ножками. На Нацумэ это не подействовало, он лишь продолжил наказывать мальчика.       Последний шлепок вырвал у Огая очередной тихий вскрик. И сразу же Сосэки поднял его, успокаивающе гладя по спине. — Тшш… Всё закончилось, — мягко сказал он. Всё же Огай был младше Юкичи, к тому же был очень ранимым ребёнком. С ним можно было быть мягче. — Ты прощён. — Угу… — мальчик недовольно потёр красное личико, не глядя на Нацумэ.       Сосэки покачал головой, потом посмотрел на Юкичи, который в это время послушно стоял в углу, иногда сжимаясь во время особенно звонких шлепков, и позвал его: — Юкичи, иди сюда.       Фукудзава мгновенно воспрянул духом, повернулся и почти вприпрыжку подошёл к наставнику. Сосэки посадил на левое колено Огая, на правое — Юкичи, погладил их по голове и ласково обнял. Мальчики почти синхронно заёрзали, однако не вскрикнули и даже не поморщились, из чего Нацумэ заключил, что не переусердствовал, но наказал достаточно. Это немного успокоило его, хотя его внутреннему коту всё ещё было жаль своих котят. — Вы поняли, за что были наказаны? — спросил он. — За то, что взяли оружие без спросу, — тихо сказал Юкичи, прижимаясь к Сосэки. Огай промолчал, только отвернулся, глядя в другую сторону. — Молодец, Юкичи, — кивнул Нацумэ. — Огай?       Мори недовольно засопел, не желая так прямо признавать свою вину. Он вообще не любил этих разговоров после наказаний, Сосэки заметил. Но тем не менее Нацумэ заставлял его каждый раз говорить с ним, потому что он должен был быть уверен, что Огай понял, за что был наказан. Поэтому сейчас Сосэки мягко похлопал его пониже спины, как бы напоминая о наказании за непослушание. — Мы подвергли друг друга опасности, — монотонно проговорил Мори, поморщившись. Очевидно, он понял, что от него не отстанут. — Молодец, Огай, — кивнул Нацумэ. — Да, вы были наказаны за то, что взяли оружие, хотя это вам было запрещено, и за то, что подвергли друг друга и себя опасности. Больше не будете так делать? — Не будем, — твёрдо сказал Юкичи. — Не будем, — повторил Огай, зачем-то спрятав руку за спину. Наверняка пальцы скрестил. Вот негодник.       Сосэки улыбнулся своим подопечным, откинулся на спинку дивана, по-прежнему обнимая их, и посмотрел в потолок. Наказания всегда утомляли не только малышей, но и самого Нацумэ: ему тоже нисколько не хотелось наказывать мальчиков. Всегда после этого на душе ещё очень долго было муторно и тошно. Внутренний кот, который всегда ужасно жалел своих котят, тоже не помогал. Переборов своё состояние, Сосэки потрепал мальчиков по голове: — Чем хотите заняться? — А можно с вами в го поиграть? — осторожно спросил Юкичи.       Фукудзава всегда был, что называется, прилипчивым ребёнком после наказаний. Ему надо было какое-то время находиться рядом с Нацумэ, чтобы быть уверенным, что его простили и на него больше не сердятся. Сосэки не мог его винить: это всем нужно. Поэтому он обычно позволял мальчику побыть с ним немного, играл с ним или читал ему, чтобы Юкичи отвлёкся и перестал вспоминать о своём наказании. Как всякий ответственный ребёнок, Фукудзава не мог сразу же забыть о том, что было, и, всё ещё чувствуя вину перед наставником, он старался быть рядом, иногда даже держал за руку или за рукав рубашки в попытке осознать, что его простили. Внутреннего кота Нацумэ и самого Сосэки тоже это ужасно умиляло.       Огай был совершенно другим. После серьёзных наказаний (или если он бывал обижен на наставника) он чаще всего убегал куда-то, прятался в своих «тайных» местах, зализывая раны и самостоятельно справляясь со всеми эмоциями. Разумеется, Нацумэ знал, где он прячется, но никогда не говорил об этом Мори. Мальчику нужно было место, где он мог чувствовать себя в безопасности, и если это место обнаружит взрослый, Огай просто лишится его. Поэтому Сосэки только молча менял в шкафу одеяло, постеленное им туда, чтобы Мори было не холодно сидеть; старательно мыл пол между стеной и диваном, куда Огай тоже любил забираться; приносил шоколад и второе одеяло на подоконник за штору. Он сомневался, что Мори задумывался о том, откуда все эти вещи там берутся, но никогда ничего не говорил ему. — Можно, — мягко кивнул Сосэки Юкичи, обнимая его. — В го скучно! — заныл Огай, болтая ножками. Вот уж кто совершенно не переживал о таком лёгком наказании. — Нацумэ-сенсей, давайте во что-нибудь другое поиграем! — Давай сначала в го, а потом во что ты хочешь, — предложил Сосэки.       Мори надулся, немного подумал, но в конце концов кивнул, заметив просящий взгляд Фукудзавы. Юкичи просиял и, соскочив с колен учителя, кинулся к шкафу, где лежала игра.       Они переместились на пол. Нацумэ с Фукудзавой устроились друг напротив друга, а Огай сел между ними, чтобы понаблюдать за партией. Когда все фишки были расставлены, Сосэки предложил Юкичи сделать первый ход. И игра началась.       Партия была не то чтобы ожесточённой, но довольно увлекательной. Фукудзава много раз играл с наставником в эту игру и успел многому научился. Нацумэ старался не поддаваться ему, однако особенно мудрёных ходов не делал, чтобы мальчик сразу же не проиграл. Должна же быть хоть какая-то видимость борьбы.       Мори молчал, наблюдая за ними. Он сидел на корточках, поставив локти на колени и подперев руками щёчки. Со стороны он выглядел мило и трогательно, но Сосэки мельком взглянул ему в глаза и увидел такое сосредоточенное выражение, что невольно испугался. Огай смотрел слишком по-взрослому.       После очередного хода Нацумэ Юкичи нерешительно потянулся к своей фишке, явно размышляя, куда её поставить, когда вдруг Огай, почти подпрыгнув, воскликнул: — Дурак, не ставь сюда! Вот сюда надо! — Огай! — автоматически прикрикнул Сосэки. — Не обзывай Юкичи!       Мори явно хотел было сказать что-нибудь вроде «А что делать, если он глупо ходит?», однако, наверняка вспомнив наказание, закрыл рот и недовольно кивнул. — Простите, Нацумэ-сенсей. — Перед Юкичи извиняйся, — вздохнул Сосэки. — Юкичи, твой ход.       Фукудзава поставил фишку туда, куда указал Огай, и посмотрел на того. Мори поджал губы, совершенно не желая извиняться. Но Нацумэ, вдруг как-то инстинктивно поняв, что должен сделать (не иначе как кот подсказал!), протянул руку и погладил малыша по голове, успокаивая. Огай коротко вздохнул и проговорил: — Прости, Юкичи. — Всё хорошо, — откликнулся Фукудзава. — Я потом увидел, что это правильный ход. Спасибо тебе.       Мори просиял от гордости и стал наблюдать за партией дальше. Мир был снова восстановлен. Нацумэ выдохнул с облегчением, его внутренний кот замурчал от удовольствия. Кот вообще был всегда в хорошем расположении духа, когда котята не ссорились и не попадали в какие-нибудь неприятности.       Партия завершилась проигрышем Юкичи — что, в общем, было закономерно, поскольку Нацумэ был более опытным игроком. Тем не менее Сосэки был доволен своим учеником: Фукудзава делал большие успехи. Если он будет тренироваться дальше, когда-нибудь точно обыграет наставника.       Мори посмотрел на них двоих, потом на доску и, радостно подпрыгнув, куда-то убежал. Юкичи проводил его недоумённым взглядом: — Нацумэ-сенсей, куда он? — Не знаю, — пожал плечами Сосэки. У Огая было шило в одном месте, и ему постоянно приходили в голову какие-то идеи, для воплощения которых надо было куда-то бежать и что-то делать. Благо, сейчас Нацумэ был дома и мог в любой момент остановить его. — Хочешь ещё партию? — Хочу, — согласился Юкичи.       Но стоило им начать готовиться к новой игре, как в комнату ворвался Огай. На его шее болтался игрушечный стетоскоп, а в руках он держал маленький чемоданчик. Это был набор для игры в доктора, который Нацумэ купил для Мори. В один их поход по магазинам Сосэки потерял Огая, пока выбирал с Юкичи новое кимоно, а нашёл возле магазина игрушек. Огай смотрел сквозь витрину на этот набор, и взгляд у него был такой печальный, что Нацумэ почти мгновенно всё понял. Он предложил Мори поговорить об этом после, и ночью малыш прибежал к нему в комнату, вскарабкался на колени и принялся едва слышным шепотом рассказывать, что всегда хотел его, когда жил с родителями; что он ему на самом деле, конечно, не нужен, просто очень-очень хочется; что он всегда хотел стать доктором, потому что доктора много зарабатывают и могут покупать себе много шоколада. Сосэки внимательно слушал мальчика и понимающе кивал ему.       А потом купил ему этот набор и подарил на восьмой день рождения. Радости Огая не было предела — а Нацумэ радовался, видя столь редкую широкую улыбку на лице этого ребёнка. — Теперь поиграем в доктора! — воскликнул Огай.       Юкичи удивлённо захлопал глазами, а Мори, не обращая внимания на его изумление, сел рядом с ним на пол и разложил свой наборчик: игрушечный шприц, бинт, какие-то баночки с «лекарствами» (на самом деле пустые), палочку для осмотра горла и маленькую таблетницу. Увидев шприц, Фукудзава испуганно отодвинулся в сторону. Нацумэ едва подавил улыбку.       Юкичи ужасно боялся уколов. В принципе не переносил даже вида иголок, а уколы просто терпеть не мог. Каждый поход на прививки оборачивался истерикой — молчаливой, но отчаянной, в стиле Фукудзавы — и бесконечными страданиями. Все медсестры в больнице наперебой жалели Юкичи, который выглядел по меньшей мере мучеником на смертном одре, когда протягивал руку для укола. Когда Фукудзава был совсем маленьким — года четыре-пять — он слишком сильно боялся и не хотел добровольно сдаваться. Тогда (да и сейчас иногда, если уж быть совсем честным) Нацумэ приходилось усаживать его на колени и крепко держать, успокаивая. Потом Юкичи всегда получал сладкие леденцы от всех медсестёр, но даже это лакомство не могло уменьшить его страха перед иглами.       Огай тоже знал об этом и всегда по-доброму посмеивался над Юкичи. Однако сейчас он только отмахнулся от него: — Вам, мой дорогой Фукудзава, сегодня уколы не прописаны! У вас осмотр!       Было заметно, что мальчик облегчённо выдохнул. Мори надел стетоскоп и приставил его к груди Юкичи. — Дышите, — строго сказал он.       Фукудзава бросил взгляд на Нацумэ и стал послушно дышать. Посмеиваясь над несчастным выражением лица Юкичи и комично-серьёзным выражением лица Огая, Сосэки стал собирать го — судя по всему, играть они дальше будут в другое. Не то чтобы он был против. — Не дышите! — опять строго сказал Мори.       Юкичи послушно задержал дыхание. Огай какое-то время слушал его, потом отстранился и радостно объявил: — Никаких патологий не обнаружено!       «Слово-то какое нашёл…» — рассеянно подумал Нацумэ, поднимаясь и собираясь складывать го. Юкичи тем временем выдохнул: — Хорошо, да? — Да! — подтвердил Огай. И сразу же повернулся к собравшемуся уйти Сосэки. — А вы куда? У вас тоже осмотр!       Нацумэ растерянно посмотрел на малыша. Мальчик выглядел слишком решительно, чтобы можно было отшутиться или просто уйти по делам. Если Сосэки так сейчас сделает, то попадёт в немилость до конца следующего дня. А это означает капризы во время еды, перед сном, бесконечное ночное хождение по дому, отказ от завтрака и постоянные сердитые глазки котёнка. Поэтому Нацумэ решил смириться. — Ох, я совсем забыл, — притворно вздохнул он, садясь обратно на пол. Потом уберётся. Сейчас с котёнком надо поиграть. — Простите, Огай-сенсей, память у меня уже не та! — Тогда вам надо прописать курс витамин для памяти! — воскликнул Огай, сразу же просиявший. — Но сначала мне нужно вас осмотреть!       Он подполз ближе к Сосэки и стал слушать его, как до этого слушал Юкичи. Фукудзава с интересом наблюдал за игрой, и Нацумэ заметил на его лице тщательно скрытую улыбку: кажется, Юкичи очень умилялся такому Огаю. Он в принципе относился к Мори как к младшему братику, и это всегда радовало Сосэки. Его вообще радовало, когда подопечные ладили. — Дышите! — тем временем сказал Мори.       Нацумэ покорно стал дышать, глядя на сосредоточенное личико Огая. Кот внутри свернулся клубочком и замурлыкал, радуясь возможности побыть с котятами. Сосэки обычно не признавался в том, что тоже рад побыть с мальчиками, однако в этот раз подумал, что разделяет мнение своей способности. — Не дышите! — проговорил Огай.       Нацумэ задержал дыхание, борясь с порывом рассмеяться. Кажется, Юкичи заметил его старания, потому что тоже тихонько прыснул в кулачок, и это ещё больше развеселило Сосэки. Один Мори, поглощённый осмотром, ничего не замечал. Наконец он отстранился и серьёзно посмотрел на Нацумэ. — Патологий не обнаружено! — вынес он вердикт. — Сейчас дам вам витамины.       Вернувшись к своим инструментам, Огай взял ту самую таблетницу и открыл её. Внутри оказались сладкие леденцы четырёх вкусов: клубничного, яблочного, вишневого и мандаринового. Они маняще перекатывались в железной коробочке, сладко стуча и призывая попробовать их. Откуда они там взялись? Нацумэ никогда не клал их туда. Впрочем, зная Мори, он был уверен, что мальчик вымыл эту коробочку двести тысяч раз и сам наполнил её купленными домой конфетами. — Витамины для памяти — это вот эти и вот эти, — Мори выбрал несколько вишневых и яблочных леденцов, которые так любил Нацумэ, и вложил их в ладонь Сосэки. — Принимайте!       Юкичи весь подался вперёд и спросил: — А мне можно тоже витамины?       Мори смерил его серьёзным взглядом и поднял пальчик. — Витамины ещё никому не повредили! Вам я прописываю витамины для роста и сил! Это вот эти и вот эти! — Огай выбрал несколько мандариновых и яблочных, которые Юкичи обожал, и отдал их Фукудзаве.       Надо было видеть лицо этого всегда спокойного и тихого малыша! Юкичи буквально просиял, получив порцию своих витамин, и радостно посмотрел на Мори. — Спасибо, Огай! — Огай-сенсей! — важно поправил его Мори. — Спасибо, Огай-сенсей, — нежно улыбнулся Юкичи.       Нацумэ мягко рассмеялся и привлёк Огая к себе, крепко обнимая и усаживая на свои колени. Фукудзава сразу же подполз к ним ближе, тоже садясь на колени к Сосэки и закидывая в рот один леденец. Нацумэ взглянул на своих котят, погладил их по голове свободной рукой. В его душе разлилось невероятное тепло, когда оба малыша прильнули к нему, улыбаясь. — Огай-сенсей, а вы ведь не сказали нам, когда принимать витамины, — шутливо сказал Сосэки.       Мори ненадолго задумался. Взглянул сначала на Юкичи, потом на Сосэки, и в его красных глазах Нацумэ увидел странное нежное выражение, которое так редко появлялось там. — Принимайте их, когда вам будет очень грустно или одиноко! — ответил наконец доктор Мори.       Сосэки тепло улыбнулся ему, а Юкичи протянул руки и крепко обнял Огая, радостно рассмеявшись. Мори ответил на его объятия свободно и спокойно, со счастливой улыбкой на лице, какую невозможно было представить на его лице ещё год назад. Нацумэ, тоже обняв малышей, в который раз поблагодарил всех богов за то, что они позволили ему забрать этих детей с собой.       Он теперь не мог даже представить, что когда-то жил в полном одиночестве. Пусть с мальчиками было тяжело, пусть они проказничали и капризничали, но Сосэки был уверен: до их появления в его жизни он никогда не знал, что значит по-настоящему быть счастливым. И Нацумэ точно знал: он всегда будет защищать и любить этих детей.