Мир Пламени: Пламя Последствий

Суббота, утро, начало каникул. Казалось бы, спи—не хочу! Или занимайся другими делами, на которые во время учёбы не хватало времени —так нет! Они вдвоём с товарищем направляются неизвестно куда. То есть, известно, конечно, но только одному из них и этот «один» — не Кайто. Всё необходимое – в сумке, примерно такого же размера поклажа детектива… Их путь заканчивается на борту самолёта. Сумки сданы в багаж, места найдены, они расселись – всё. Пришло время вопросов. – Ну так что, заноза, скажешь мне ты наконец, куда мы собираемся? Я старательно отводил взгляд от табло и честно закрывал уши на объявлениях. Теперь, когда мы уже здесь, на борту неизвестно куда отправляющегося самолёта… когда мне уже не сбежать или что ты там себе думаешь… Думаю, сейчас ты уже можешь сказать куда, меня потащил. «Одежда обычная, на пару дней», притом, что обещал мне помочь… я прямо теряюсь в догадках. – на самом деле у Кайто были пару мыслей на счёт места назначения, но раз товарищ так хочет, чтобы он не знал, то можно и «не догадаться». Пусть делает свой сюрприз, которому так радуется и предвкушает. – Ну ладно, уже и правда можно. – делано нахмурился, откликаясь на то, что ему «позволяют» делать сюрприз. Почувствовал же! – Я обещал, да и сам соскучился… Короче, познакомишься с моей мамой. – Твоя вторая родина? Зачем было делать из этого такую тайну? Неужели, считал, что я откажусь? – Без тайны было бы неинтересно! – произнёс наставительно, озорно блеснув глазами. Кайто вынужден был признать, что это и правда было занимательно – гадать куда же его планируют вытащить. Детектив улыбнулся, чувствуя это согласие. – Про тайну понятно. Ну а с Аоко ты вместо меня ты зачем поговорил? – перед глазами так и стояли те «Всё понимаю, вперёд, отдохни-развейся», любимой. Чуть грусти, но действительно немного, настойчивости и уверенности в правильности решения на порядок больше. – Кайто, я понимаю, что не могу соперничать с ней. – полностью серьёзно взглянул детектив. – Одно её слово – и ты бы остался вопреки собственным желаниям и в ущерб себе. А тебе это нужно, действительно нужно. Я это чувствую, значит и ты тоже, даже сильнее меня. Поэтому, прости за самодеятельность, конечно, но я предусмотрел этот момент и принял меры. Да мне, собственно, и делать ничего не пришлось. Сказал только, что ты устал от зачётов и контрольных, и было бы полезно сменить обстановку, развеяться, так сказать. Стоило заикнуться, что лечу в Англию и хочу свозить тебя к себе, как она тут же согласилась, сказала хорошая идея. На просьбу не говорить тебе покивала с заговорщицким видом. Так что мой замысел полностью поддержали… Всего пара дней, Кайто! Тебе станет лучше, обещаю! – убеждал, ощутив неодобрение. – А потом мы вернёмся и… – И будем подолгу гулять с Аоко. – отрезал. – Ей, чтоб ты знал, одиноко. – Как скажешь. Но разве не лучше вам было бы без меня? – осторожный вопрос с намёком. – Нет, не лучше. Я… может, это от того, что мою волю старательно подтачивают одни пернатые сложности, но сдерживать пламя в её присутствии стало сложнее. Особенно, когда мы одни. Ты мне близок, Сагуру. Сам знаешь насколько. – тот кивнул и улыбнулся. После окончания «тонкой настройки» связи и правда ощущал это глубокое чувство родства, испытываемое в его сторону обладателем второго облика. – Но даже твоё присутствие будет в некотором роде сдерживать меня. Чтобы не наедине… К тому же, пусть лучше это будешь ты, если я всё же не удержусь. – Всё понял, прикрою. – подтвердил понимание задачи тот. Не только чувствительный, но и понимающий… не товарищ, а золото. Вон, сидит, улыбается, чувствуя благодарность и приязнь в свою сторону. Вообще оказалось очень удобным, когда о твоих чувствах знают. Половину всего, что обычно доносится речью, можно не говорить. А ещё на ответах на какие-то вопросы никто не настаивает, ощущая, что неуместно и вообще, точно зная настроение. А ещё легко менять тему: – Итак, расскажи мне о своей матери. – Что именно ты хочешь знать о ней? – вот, заранее зная, тот легко переключился. – И зачем? – Ты же будешь нас знакомить. И, думаю, хочешь, чтобы я ей понравился. – кивок в ответ. – Вот и говори тогда. Начни с того какой цвет её любимый, какую цветовую гамму предпочитает и как мне к ней обращаться. – Цвет сине-зелёный, морской волны, так сказать. Или, – сдержано хихикнул. – Аквамарин. – Кайто и себе улыбнулся. Действительно, забавное совпадение. – Но тебе не придётся!.. – заторопился отрицать тот. Его остановили жестом и одном чувством попросили вернуться к теме. – Да, мы вообще не будем заводить разговор о том пламенный ли ты. – но он всё же договорил свою мысль, прежде чем вернуться к прерванному рассказу. – Цветовую гамму моя мама предпочитает пастельных тонов, но с парой выделяющихся деталей, не слишком ярких. Можешь называть её «Хакуба-сан». У неё другая фамилия, они с моим отцом не были женаты, но ей нравится такое обращение. Это я случайно узнал и знать вроде как не должен, так что просто скажешь, а если она возмутится сделаешь большие и удивлённые глаза и глянешь на меня, намекая на очевидность фамилии. Но она ничего не скажет, можешь быть уверен… – в получении информации о матери товарища прошло минут десять. – Кайто? – разумеется тот уловил этот всплеск не самого приятного чувства внутри него. Все пассажиры расселись по своим местам и самолёт вырулил на взлётную полосу. Именно это, ощущение движения, и породило данное неприятное ощущение. Неприятное и непонятное. – Ты же не боишься летать? – спохватился детектив, заранее не выяснивший эту маленькую деталь. – Я? Боюсь? Летать? – раздельно, подчёркивая каждое слово переспросил Кайто, стараясь разговором отвлечься от этого неуютного чувства. Оно было довольно слабым, легко ошибиться, приняв за страх… – Обычно ведь ты контролируешь всё, а тут не сам, а как бы тебя… несут. – попытался сформулировать, но не слишком преуспел. Впрочем, его поняли. – Это не страх. – чуть поразмыслив, парень отрицательно качнул головой. По салону разнеслось объявление, требующее пристегнуться. – Скорее недоверие. Опаска. Наверное, ты прав, что не сам… Всё внутри меня твердит, что это ненадёжно. – Ну и зря. Воздушный транспорт – самый быстрый и надёжный. А если что-то произойдёт, у нас всегда есть альтернатива… извини. – ощутил всплеск жажды неба при одном только намёке. – Может и есть. У тебя – так уж точно. – кивнул Кайто подтверждая данное заявление. – Но мы им воспользуемся только в крайнем случае. То есть, совсем крайнем, если самолёт будет по кускам разваливаться. К тому же я… постараюсь спасти и остальных… купол… А я постараюсь не думать о том, что получу, если что-то действительно случится, не думать и не желать. – намёка на купол Сагуру достаточно, чтобы понять о чём речь и кивнуть. Дело в материальности пламени, при желании синий огонь может стать если не твёрдым и непроницаемым как стена, то упругим как толстая резина –уж точно. Поймать народ в такой вот мешок и донести до земли… Но в таком случае будет раскрыто слишком много тайн. И тем не менее, человеческие жизни Кайто ставил выше. Полёт длительностью в несколько часов, проходит в молчании. Он просто молча терпит это ощущение, которое, к счастью, слабее испытанного от дельтаплана и иногда мимолётно радуется, что могло быть хуже. Заноза сидит рядом и выглядит как воплощённое сопереживание – минусы столь высокой чувствительности. Но хоть с разговорами не пристаёт, знает, что нет настроения. Единственное приятное, на чём и сосредотачивается Кайто – вид из окна-иллюминатора. Думалось, близкое, но недосягаемое небо будет раздражать, но нет; заноза совершенно не против поменяться местами. Смотреть на облака сверху успокаивает и дарит облегчение. По приземлении они с подлинным облегчением ступают на «твёрдую землю. И оба выглядят «не очень». Насколько – становится понятно, когда летевшая через проход от них женщина произносит: «Держитесь ребят, вы уже прилетели», а бледно выглядящий дядька, посчитавший, что они страдают от одного и того же «недуга», посочувствовал: «Тоже не переношу перелёты». Они кивками благодарят за поддержку и несколько минут просто стоят у трапа, пропуская всех вперёд себя в очереди на выход. Этих минут хватает, чтобы прийти в себя. Разница во времени перебрасывает из утра Японии в вечер Англии. Оттого смотреть на солнце, клонящееся к закату, несколько странно. Девять часов разницы – это вам не шутки. Машина, поданная точно ко времени приземления самолёта, уже ждёт их, показывая, что Сагуру предупредил о своём возвращении. А вот о том, что будет не один – нет, судя по удивлению шофёра. Короткого: «Он со мной», —сказанного прохладным и безразличным голосом достаточно, чтобы водитель потерял всякий интерес к компании молодого господина. Кайто молчит, никак не комментируя произошедшее, и так же молча усаживается рядом с товарищем на заднем сидении. Именно таким, холодным и несколько даже надменным тот был со всеми окружающими, немного «оттаивая» только в обществе близких знакомых. Так непривычно… с Кидом тот становился на порядок более живым и эмоциональным. Остаётся надеяться, что водитель не из особо внимательных людей – кому-то не стоило обходить машину, предоставляя гостю более удобный доступ. Из этого, при желании, можно таких выводов наделать… Уступил, как подчинённый начальнику, честное слово! Может, так и думает? Надо спросить. Имение впечатляет уже своим загородным расположением и размерами – от ворот с малозаметной будочкой охраны до самого поместья ехать приходится ещё порядком. По пути виднеются леса, поля, какие-то строения… Похоже, и правда аристократия. Особняк в три этажа выглядит монументально, а раскинувшиеся перед ним клумбы и зелёные насаждения – ухоженными. Видна заботливая рука любящего своё дело садовника. Снаружи они не задерживаются, детектив сразу направляется ко входу. Сумки за ними несёт водитель. Чопорного вида мужчина во фраке, встречающий их на пороге, выглядит так, как обычно описывают английских дворецких. Просто-таки эталонный образец: неопределённый средний возраст и та самая, чуть не в легендах воспетая невозмутимость – в наличии. Даже бровью не повёл на «лишнего», смотрел только на хозяина. Дворецкий удостоился кивка Хакубы и короткого распоряжения: «Вели подготовить для моего гостя синюю комнату». Неглубокий, преисполненный достоинства поклон – и они проходят мимо, заходя в дом. «Подумать только, раньше всё это меня не напрягало», – бормочет себе под нос товарищ, когда они оказываются вне досягаемости чужих ушей. «Спасибо», – отзывается на поддержку с долей сочувствия, которые намеренно посылает по связи Кайто. Зато теперь понятно почему тот был таким. Для детей естественно брать пример с тех, кого они часто видят… у дворецкого было точь-в точь выражение лица детектива в не слишком знакомом обществе. Ввиду мыслей о начальнике-подчинённом, впору опасаться, что начнёт приносить чай и говорить: «Да, мой лорд». Стоит всё же поговорить с занозой об это всём, в частности, кем тот его считает. Но не сейчас. Почему? Да потому, что они пришли. Жестом попросив пока не показываться, Сагуру шагнул на порог комнаты с распахнутыми дверьми и произнёс: «Я дома, мам». Та ахнула, послышался стук каблучков, шорох – видимо, обняла сына. Ещё шорох и: «Я не один, мам. Со мной мой гость», услышав это, Кайто вошёл следом. Стоящая рядом с товарищем женщина была лишь немного ниже него и выглядела очень ухоженной. Не молодая, но стройная, То, что она тщательно следит за собой видно и по наряду – вроде как неуместному в собственном доме, хотя кто их знает, этих аристократов, как у них положено? – и по лёгкости движений. У кого-то явно каждый день гимнастика… достойно уважения. Скрывать это появившееся уважение нет смысла, оно отражается на лице, как и лёгкое недоумение – а чего скрывать, её и правда представляли старше. Женщина разглядывает гостя своего сына ничуть не менее тщательно, чем тот её, замечает этот взгляд и польщённо улыбается, мигом догадавшись о причинах. По мнению Сагуру, минуты на взаимные рассматривания и составление первого впечатления достаточно, и он представляет их друг другу. В заранее оговорённом лаконичном стиле: «Мой друг Кайто», – в котором слышно затаённую гордость и радость, и: «Моя мама». Улыбается, чувствуя согласие с новым определением их отношений. – Куроба Кайто, приятно познакомиться с вами, Хакуба-сан! – вначале женщина чуть хмурится, видимо, пытается вспомнить, где могла слышать эту фамилию. Пусть когда-то имя Куробы Тоичи и гремело на весь мир, это было давно, сходу, наверное, только особо ярые фанаты его творчества вспомнили бы, так что Кайто не в обиде. Последняя часть его слов и вовсе сбивает женщину с толку. Она удивляется и тут же понимает, каким образом сделан такой вывод, после чего выражение её лица принимает оттенок ностальгии и выглядит примерно так: «Я позволю это тебе и себе – так называться». Ничего не говорит и не уточняет, прав был товарищ. – Сагуру, что же ты гостя сюда привёл, пойдёмте в гостиную. – мягко укоряет она сына и первой выходит из помещения, на взгляд Кайто как раз гостиной и являющегося. Но он послушно идёт следом, беззастенчиво разглядывая всё попадающееся по пути, ведь именно такого поведения от него и ждут. Это заметно по неспешному шагу, который ещё можно было списать на манеру передвижения аристократов, если бы не маршрут. Рефлекторно запоминая где что находится, пройдённый путь и легко ориентируясь в пространстве, парень точно знает, что его слегка водят кругами. Дом и правда огромен, а высота потолков заставляет задуматься как здесь реализовано отопление – по зиме наверняка жуткий холод. В итоге они всё же добираются до цели – эта гостиная на порядок шикарнее предыдущей. Понятно, то – для своих, а здесь принимают гостей. Разумеется, были и другие мелочи, вроде периодически оглядывающейся хозяйки дома – как же не оценить реакцию гостя? Стоит им всем рассесться, как перед ними, будто по мановению волшебной палочки, появляется чай и явно свежая выпечка. Может, затем и кружили? Нет, только чтобы показать всё, чем можно похвалиться – доказывают часы, отбивая ровно пять. Точно, английская традиция пить чай в это время… Наверно, поэтому мать Сагуру и тянула время, чтобы не объяснять японскому гостю «чего мы ждём» и в то же время не начинать разговоры на пустой желудок. Не исключено, что и детектив брал билеты «с умыслом» и запасом времени. Кстати, о билетах, вернее о деньгах они поговорили ещё в пятницу, сразу после выпускного. «Ничего возмещать и возвращать не надо, когда ты меня куда-то потащишь, я тоже не стану спрашивать сколько это стоило», – вот под таким «соусом» заноза и отказался даже рассматривать этот вопрос. Как бы понятно, что сюрприз и его идея, но авиаперелёты определённо не были дешёвым удовольствием, которое может себе позволить рядовой гражданин чаще раза в несколько лет. Цена одного перелёта на семь десятых состояла из оплаты труда пламенных, заряжающих накопители. Автомобиль двигали сравнительно небольшие силы, тогда как поднять в воздух тяжеленную груду металла – требовалась мощь на несколько порядков больше. Нужны либо несколько сильных пламенных – которые уж точно не мелочь берут за свою работу – либо много слабых – которые просто за счёт своего количества обходились примерно в такую же сумму. И для каждого следующего полёта самолёты приходилось заряжать заново. Но, раз этим все ещё занимаются – значит, авиакомпаниям всё-таки выгодно. Выказывая особое уважение собравшимся, хозяйка сама разлила всем чай. Отпили, съели по кусочку вкуснейшей сдобы, будто тающей во рту, и пришло время разговоров. Смакуя непривычный, но всё же вкусный чёрный чай с молоком, Кайто вспоминал увиденное за время «экскурсии». Особенно выделялась портретная галерея, по пути вдоль которой мать детектива замедлилась ещё сильнее. Длина этой галереи непрозрачно намекала, что товарищ из очень и очень высокородной семьи, пусть и только по матери. Хотя, отец у него вроде бы тоже не из простых… – Расскажи о себе, Куроба-кун. –ну вот и началось. Разумеется, ей интересно; можно спорить на что угодно, что прежде заноза никого домой не приводил. А тут вдруг кто-то «оказался достоин», назван другом, да ещё и из новой школы. Судя по заинтересованному блеску глаз и взгляду, переходящему с одного из них на другого, женщине хотелось задать совсем другой вопрос, но она вынуждена следовать правилам приличия. – Почему мне кажется, что я тебя знаю или слышала… – Можно просто Кайто. – глаза блеснули. Товарищ не распространялся, но они явно какое-то время жили в Японии, раз его мать знает, что для японца значит позволить обращаться к себе просто по имени. Поэтому и смотрит так, её сын называл гостя именно так, без суффиксов, а ведь знакомы всего год. Есть люди, которые и спустя десятилетия знакомства продолжают звать друг друга по фамилии. – Наверное, вы слышали о моём отце, Куроба Тоичи… – Великий Маг Востока, да-да! – договорила та, сразу вспомнив. – Не помню, чтобы Сагуру интересовался фокусами. – недоумённо покосилась на сына, который до этого мига едва заметно усмехался, но тут же вернул себе бесстрастность под материнским взглядом. Промолчал, не собираясь помогать. – Прости, конечно, но как так получилось, что вы… сблизились? – договорила через паузу, вроде как подыскивала подходящее определение, а на самом деле смотрела на реакцию. – Видите ли, мы разделили одну большую и страшную тайну… – озорно блестя глазами, начал Кайто. Раз товарищ предоставляет ему возможность объяснить это момент… Тот подобрался и взглянул с тревогой. Вроде и понимал, что Кид не идиот, выкладывать всю правду, но опаска оставалась. Не понимал о чём пойдёт речь и выглядел как человек, опасающийся за свои тайны. Пусть и не свои, зато нормально выглядел; поговори они об этом раньше, такой натуральной реакции могло не получиться. – Сагуру, думаю, твоей маме мы можем сказать. – Сказать что? – один напряжён и почти испуган, вторая крайне заинтересована – внимание всего семейства захвачено одним коварным фокусником! «Здесь должен быть злодейский смех», – подумал Кайто, выдерживая строго выверенную паузу. – Ну, ты знаешь. То самое. – ещё одна натуральная реакция. Неверие. Вопреки всему, заноза достаточно хороший актёр, чтобы не показать размера своего облегчения от окончания: – Что ты большой фанат Кида. Вот прямо очень большой. – улыбнулся на потрясение в глазах женщины и, склонившись в её сторону, театральным шёпотом добавил: – По секрету: я тоже. Сами понимаете, когда мы разделили такую тайну, меньше, чем друзьями назвать нас было уже нельзя… – Понимаю. Сагуру ведь у меня детектив! – улыбалась женщина, глядя на даже чуть порозовевшие щеки сына. Молодец, заноза! Правильная реакция. – Так и я о том же! – и они рассмеялись. На лице этого самого детектива виднелось смятение. Вроде как всё хорошо, его друг понравился матери, но упорно кажется, что здесь что-то не так. – Не расстраивайся так, Сагуру. Уверен, мама любит тебя любым, даже фанатеющим от Кайто Кида! – говорил и улыбался. – Разумеется. – попыталась подтвердить строго, но не выдержала и хихикнула под конец женщина. Видимо, представила своего выдержанного сына с «фанатским» огоньком в глазах. – Лучше бы о чём другом поговорили, далось вам моё отношение к Киду! – фыркал вроде как недовольно, но всем было видно, что не всерьёз. Ещё немного похихикав, хозяйка перешла к следующему вопросу: – Ты пламенный, Кайто-кун? – Это не лучший вопрос, мам. – попытался отмазать от ответа детектив. – Ничего, Сагуру. Я по тебе прошёлся, так что будет вполне справедливо… – замялся, отвёл взгляд. – У Кайто прекрасного и редкого цвета огонь, но вот его количество… – теперь уже и товарищ, вроде как не решился сказать. Удобно, когда тебя понимают и одного мысленного «Подыграй!» – достаточно. – Вот это, собственно, и всё. – этими словами, стыдливым румянцем и отведённым печальным взглядом парень сопроводил демонстрацию искр на ладони. – Всё поняла. Прости, Кайто-кун. Тебе стоило сказать, что тема и впрямь неудачная. – теперь женщине было неудобно и она заторопилась утешить: – Вон, у Сагуру тоже не очень много пламени. Необязательно иметь огонь, чтобы что-то из себя представлять. И у тебя действительно красивый цвет. Голубой? — воспользовавшись маленькой хитростью, заставил мать товарища думать именно о голубом, исключая малейшие намёки на глубокий синий цвет Кида. Хитрость простая – окружение, один и тот же цвет будет выглядеть светлее на тёмном фоне и темнее на светлом. Подставил руку так, чтобы Хакуба-сан увидела искры напротив тёмного угла – вот отсюда и «голубой». – Аквамарин. – уже спокойнее, хоть и с налётом грусти отозвался Кайто. – Так определили на проверке. – Ты – пламенный, это уже огромный плюс. Вам намного проще искать предначертанных… – на этих словах в её глазах мелькнула застарелая тоска, впрочем, тут же растворившись в участии. – Всё у тебя будет хорошо. – Да, вы правы. Спасибо. – позволил себя успокоить, но благодарил от чистого сердца. Аристократка, а такое искреннее сопереживание… Может, чем-то напомнил её собственную историю? «С пламенем удобнее искать предначертанных», всё ведёт к тому, что она так и не нашла свою пару. Грустно это. Чуть помолчали, уделив внимание чаю и выпечке, а когда чашки опустели, детектив поднялся: – Всё, мам, мы пойдём. Устали от перелёта. – на это заявление женщина чуть удивилась. Очевидно, её сын прежде не страдал от подобного. Едва заметный кивок в сторону гостя в качестве уточнения, что полёт плохо перенёс именно он – и их отпускают с наставлениями хорошо отдохнуть. – Прости. – извиняется сразу за всё, стоит им отойти подальше от гостиной. – Даже знать не хочу, за что ты извиняешься в этот раз. – словами и чувствами давая понять, что всё в порядке. – Мне удалось снискать расположение твоей мамы, объяснить наше сближение, да и вопрос моего пламени подниматься больше не будет – всё отлично. – тот кивает и зримо расслабляется. Собственный дом заноза знает хорошо, приводит куда нужно. Второй этаж, недалеко от лестницы вниз… комната за дверью, которую перед ним торжественно распахнули, действительно синяя. А ещё в ней много белого. На ироничный взгляд – уж больно знакомое сочетание цветов – тот фыркает и уверяет, что это просто совпадение. Эта комната всегда отводится гостям, которые здесь впервые – вот и объяснение лестнице в прямой видимости – но только тем, кем хозяева особо дорожат. «Велев готовить эту комнату я всем показал твою важность для себя», – на это Кайто только кивает. Надо так надо, у всех свои заморочки, «В каждой избушке свои игрушки», – как говорится. Товарищ уговаривает поспать, заверяя, что так организм быстрее перестроится на новое время. Спать не хочется от слова «совсем», а отсутствие сознательного напряжения позволяет остаткам того неприятного ощущения от полёта снова выйти на первый план. Разумеется, заноза это слышит. Всего миг выглядит отчаянно, затем его лицо озаряется радостью. Предложенное им не то, чтобы неожиданно, Кайто и сам об этом думал, но потом это чувство притупилось и уже не было острой необходимости… Товарищ настаивает: «Давай я всё же сделаю тебе массаж. Или хоть просто поглажу спину. Тебе же стало легче тогда», – и о каком случае говорит – понятно, и, в общем, отличный выход, но… «И тебе нравилось, когда я гладил тебя-птицу», – продолжает настаивать, не ощущая ничего серьёзного за намерением отказа. Для кого-то «неудобно» не является веской причиной. Хотя, если посмотреть с другой стороны, это и правда не повод отказываться… Восклицание упорного детектива: «Давай!» – становится последней каплей. «Просто приложи руку», – соглашается парень и, повинуясь жесту, ложится на живот. Ладонь оказывается на месте почти сразу же; правая – наверное, потому что тот правша. Касание, поглаживание, похожее на поиск лучшего места, лёгкое давление… облегчение – такое же, как и тогда. Полминуты – и от ощущения неправильного полёта не остаётся и следа, будто стёрли из сознания и памяти. Кайто хорошо и даже птица внутри почти полностью довольна… и лечь его заставили не зря. Сагуру как будто знал, что за этим последует. Сознание размывается, теряется, ускользает. Переданное одними чувствами веление идти, товарищем не воспринимается. Или игнорируется. Ждёт окончательного засыпания? Да, уснуть прямо так было бы здорово, наверное, поэтому… «Спи, друг. А завтра пойдём знакомиться с ещё одним членом моей семьи», – фиксирует память едва-едва. А момент исчезновения руки со спины не запоминается вовсе.