Азы да Буки

      У Арсения проблемы с доверием. Людей ближе, чем на метр не подпускает, не общается, ждëт подвоха. И когда в школе один новенький, инициативный психолог-педагог решил создать в их школе программу по групповым психологическим тренингам, воспринимает затею в штыки.       «Пару часов тратить на бессмысленное приговаривание чепухи», — пытается оправдать Арсений свой отказ. Но его всё равно записывают, ведь он находился в группе риска обучающихся из-за своего «девиантного поведения», и нуждался в «недотерапии» больше остальных.       И сегодня должно было состояться первое занятие. После семи уроков Арсений и так чувствовал себя не очень — эхо былых шумов, скрежетов, слишком громких голосов до сих пор звенело в голове и не давало сосредоточиться на речи этого Дмитрия Темуровича. Он словно смотрел фильм без звука — рот психолога открывался и закрывался в ему известный ритм слов и фраз, руки что-то показывали. Арсению было плевать. Он не хотел здесь быть. Он хотел домой, чтобы в своей комнате до полуночи рисовать очередной портрет — мешать краски, искать референсы, и с особенной аккуратностью «писать» глаза — с ними работать ему нравилось больше всего.       — Игра называется «Корреспондент». Нужно будет разбиться на пары, — Арсений, наконец, смог различить хоть какие-то слова в речи. — И пять минут беседовать о своих интересах и увлечениях. Звучит не сложно, правда?       Болтать с кем-то?       Болтать с кем-то о своих интересах?       Болтать с кем-то о своих интересах в течение пяти минут?       Арсений был готов скорее съесть помидоры, чем влезать в подобную авантюру. А помидоры он, между прочим, ненавидел — как можно терпеть эту кислую желеобразную штуку у себя во рту?       Но Дмитрий Темурович, похоже, успел уловить его недовольное выражение лица, и тут же добавил:       — А давайте я сам разобью вас на пары. Чтобы вы не выбрали своего знакомого и тренинг прошёл честно.       Спасибо, что хоть не выделил. «А вас, Арсений, я попрошу не выёбываться». Попов прыснул и закрыл глаза. Ему в своей голове интересов достаточно, чужих ему подавно не надо.       Дмитрий Темурович шустро растаскивал школьников по парам, и когда настала очередь Арсения «попасть под раздачу», подвёл к нему за руку долговязого ушастого парня.       — Пообщайся с новеньким, будет полезно. — Психолог усадил парнишу на стул и отошёл в сторону группки девчонок среднего звена. Те почти синхронно тяжело вздохнули, глазами сверля новенького парня, что сидел перед Арсением. Одна из них бросила взгляд на Попова, но такой, словно была готова прямо сейчас перегрызть ему глотку.       — Итак, время пошло, — Дмитрий Темурович поднял руку телефоном, на котором поставил таймер. — Пять минут, ребятки.       Арсений переплёл ноги и сунул ладони подмышки. У него была тактика и он её придерживался — промолчит всё это время, а потом подгадает момент и свалит домой. План-капкан.       — Привет, я Антон. Антон Шастун, — парень перед ним чуть смутился и начал дергать рукавами своей огромной клетчатой рубашки. — И… Я недавно перевёлся сюда, десятиклассник теперь, вот событие, да? Ваще никогда не думал, что буду высшее получать, думал, что пойду в шарагу, а там уже как карта ляжет. Мне кажется, у меня просто не хватит концентрации, мне ещё старшая сестра рассказывала, ну и показывала, понятное дело, все эти учебники старшаков, и там столько всего непонятного, я просто в ужасе был, когда увидел впервые…       Арсений молча продолжал наблюдать за Антоном. Ни одна деталь не осталась незамеченной — волнистые русые волосы подпрыгивали при любом резком движении, длинные пальцы и руки жестикулировали быстро и непоследовательно, кольца и браслеты на запястьях позвякивали в такт этим жестам, пальцы иногда нервно теребили край рубашки, нога бесконтрольно отбивала однообразный ритм.       Только глаза… Попов их разглядеть не мог — взгляд Антона бегал по всему окружавшему их пространству, но ни разу не останавливался на Арсении. Он нахмурился и наклонил голову.       — У тебя СДВГ, — безапелляционно перебил Арсений бурный монолог Антона.       — Спасибо, кэп очевидность, — хмыкнул Шастун и закатил глаза. — У меня этот диагноз уже пару лет как. Только мама против терапии — она считает, что психологи — шарлатаны, депрессией страдают ленивые, а моя болезнь пройдёт со временем.       — Понятно, — Арсений, наконец, поймал взгляд Антона. И застыл на пару мгновений.       Только сейчас Арсений понял, насколько было удачным решение сесть рядом с окном. Солнце тепло подсвечивало радужки Антона, давало цвету разыграться, стать ярким и насыщенным.       Попов хотел бы этот цвет написать. Прямо сейчас. Дайте ему краски и холст, и он, блять, это сделает.       — Мне тут рассказали, что ты вообще нелюдимый, — сказал Антон, чуть наклонившись к Арсению.       — Кто? — Арсений непроизвольно наклонился вперёд тоже, не отрывая взгляд от дрогнувших из-за смеха глаз. Морщинки очень быстро собрались вокруг, а ряды ресниц чуть трепетали.       — Да вон, позади тебя сидят.       Арсений непонимающе отстранился и посмотрел туда, куда кивнул Антон. Та самая группка девочек с непроницаемыми лицами мило общались между собой.       — Восьмиклассницы — не слишком достоверный источник информации, — Попов сложил руки на коленях и уставился в пол.       — А кто тогда достоверен? — Антон продолжал улыбаться, наклонив голову вбок.       — Я, — Арсений смело поднял на Шастуна взгляд, но затем снова отвел глаза. Шум вокруг начинал нарастать. Слишком громкий шёпот, слишком сильно скрипнул чей-то стул, слишком…       — Эй, эм… — Антон поднялся со стула и опустился перед Поповым на колени, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. — Ты не назвал своего имени.       — Арсений, — прошелестел Попов и закрыл лицо руками. Глубокое дыхание. Его ещё мама учила — глубокий вдох носом, выход — ртом. Вдох…       — Арс, — Шастун аккуратно коснулся его запястья. Холод металла обжигал кожу.       В голове что-то треснуло, будто образовывалась сверхновая.       Никто никогда не называл его так.

Слишком…

      — Не трогай, — прохрипел Арсений, вяло пытаясь сбросить чужую руку. Антон, не подавая и вида обиды, убрал её, но с коленей не встал.       — Сенсорная перегрузка? — спросил Шастун. В ответ на это он получил взгляд ошалелых голубых глаз. — Сенсорная перегрузка. Подожди секунду…       Антон поднялся с места и подбежал к Дмитрию Темуровичу. Шепнул что-то на ухо, и тот перевёл обеспокоенный взгляд на Арсения. Попов же сверлил взглядом пол, дышал рвано и пытался хоть как-то вернуть порядок в голове. Не получалось. Разум словно пытался отключить сам себя, голову вело, хотелось стечь по стулу прямо на пол и закрыть глаза. Откуда-то из пелены, что застелила кабинет, вынырнул Антон — яркое кудрявое зеленоглазое пятно среди болезненно-белых пятен стен.       — Пожалуйста, пойдём, — Шастун аккуратно взял Арсения за плечи и повёл к выходу. У Попова не было даже сил сопротивляться. Хотя на беспокойные прикосновения ко лбу от Дмитрия Темуровича он ещё взбрыкивал.       Коридор расплывался, из окон слишком ярко бил свет. Арсений пытался прикрыться рукой, но кисть безвольно повисла где-то внизу. Антон закинул руку Попова на своё плечо и шептал ему что-то. Арсений понимал только отрывки.       «Арс, пожалуйста, держись…»       «Мы сейчас уже придём, хорошо? Арс, хорошо?..»       «Арс, ты молодец…»       «Арс…»       Каждый раз, когда Антон называл его этой формой имени, Попов улыбался. Мысленно, конечно — сил хватало только на то, чтобы едва-едва переставлять ноги.       А потом всё погрузилось в темноту.

***

      При пробуждении первым, что он почувствовал, был запах уличного воздуха — прохлада ветра, сладость груши и легкий цветочный шлейф. После было ощущение тела — Арсений лежал на чём-то мягком и широком. Затем был звук — мерный и тихий ход часов и чьё-то дыхание почти рядом. Арсений открыл глаза.       Он был в учительской. Рука скользнула по мягкой и приятной обивке дивана. Шторки широко и высоко вздувались под силой ветра, влетавшего в окно.       — Проснулась, Спящая красавица, — Антон оторвался от листания какой-то книжки с картинками и поднял взгляд на Арсения. Он улыбался, но в глазах застыло беспокойство. Кажется, даже радужки поменяли цвет с ясно-зелёного до тёмно-болотного. — Как чувствуешь себя?       — М… Удовлетворительно, — Попов попытался присесть, но в голову что-то ударило и лоб словно начал сдавливать железный обруч.       — Лежи, — Антон встал с пола и поднялся на диван. — У тебя был жёсткий шатдаун. Сознание ещё не до конца оклемалось. Дмитрий Темурович, кстати, разрешил тебе не возвращаться на занятие.       — А вещи?.. — спохватился Арсений.       — Взял, — Антон показал большим пальцем за спиной. Рядом со столом стояли два рюкзака.              — А ты?       — И себя взял, — хмыкнул самодовольно Шастун, поправив чёлку.       — Нет, — резко выдохнул Арсений и принял полулежачее положение. — Ты не вернёшься на занятие?       — Мне Дмитрий Темурович сказал с тобой остаться, — Антон покрутил массивное кольцо с черепом на пальце, и спустя непродолжительное молчание добавил: — Я могу уйти.       — Уй… ти? — день Арсения был полон сюрпризов. Кто-то сам предлагал уйти, а не пытался навязаться?       — Я просто понимаю, насколько тяжело переживать сенсорную перегрузку, и… Типа ты, возможно, захочешь побыть один. Не знаю, — замялся Шастун.       Он поднялся с пола, подхватил под ручку свой рюкзак и уже хотел было уходить, как вдруг Арсений прохрипел:       — Стой.       Антон обернулся. Попов сжал ткань на диване.       — Останься.       Шастун улыбнулся и сбросил рюкзак обратно на пол.       — Ну что, — кажется, лицо Антона было готово треснуть прямо по линии улыбки. — Чем хочешь заняться?       Арсений призадумался. Его взгляд бродил по комнате.       — Карандаш и листок есть?

***

      — Вау.       Шастун разглядывал скетч, что вручил ему буквально через пять минут энергичных штрихований Арсений. Более точной реплики себя на бумаге при помощи простого карандаша он никогда не видел.       — Да не очень, — грустно сказал Попов и, взяв ещë листок, начал чертить новый скетч. — Это так, баловство. Мне бы краски…       — Не обесценивай себя, — Антон чуть кашлянул и спросил: — А можно?..       — Взять? Да, — Арсений махнул рукой и с ещё большим усердием продолжил рисовать. — Я тебе таких нарисую сколько угодно ещё.       — Спасибо, — у Шастуна отчего-то вспыхнули уши. Он так аккуратно держал листок в руках, словно это была его самая большая ценность. — Тебе легче?       — Да.       Спустя несколько минут, за которые Антон успел рассмотреть скетч вдоль и поперёк, Арсений отложил в сторону карандаш и листок рисунком вниз. Краем глаза Шастун успел увидеть кривые берёзы и очертания озера.       — Снова болит, — слабо прошептал Попов, держать за голову.       — Ложись, — Шастун хлопнул себя по бедру и поймал взгляд Попова. Тот с едва скрываемым ужасом в глазах бегал взглядом по лицу Антона. — Я знаю, как помочь.       — Я не люблю касания, — Арсений притянул колени к себе и отсел от Шастуна.       — А во время шатдауна ко мне лип, как банный лист, — засмеялся Антон. Затем осёк себя, тряхнув головой. — Прости. Это было низко.       — Я всё равно ничего не помню, — пожал плечами Арсений.       — Ладно… Кароче, — Шастун покачал головой. — Просто доверься мне, хорошо? Я не сделаю больно.       Пау. Спусковой крючок. Триггер. Арсений застыл и начал дышать так тихо, словно боялся, что его кто-то услышит.       — Я тебя напугал? — Антон обеспокоенно наклонился к нему. — Прости, я просто хочу тебе помочь.       — Нет, — Арсений стиснул зубы и покачал головой. — Ты… Ты поступаешь правильно. Спасибо. Просто я… Я не умею нормально с людьми общаться, вечно жду, что в последний момент меня предадут… А ты мне помогаешь, и я просто в замешательстве. Я… Будто что-то буду должен.       — Ничего не должен, — засмеялся Антон и раскинул руки в стороны, словно приглашая Попова в объятия. — Я для тебя открыт. Делай, что хочешь.       Арсений задумчиво закусил губу и забегал глазами по лицу Шастуна. Кажется, тот правда не врал. Никаких подстав. Никаких подвохов.       — Дмитрий Темурович назвал бы это «тестом на доверие», — Антон чуть взмахнул руками. — Ну, знаешь, когда один человек спиной вперёд падает в объятия к другому.       — Я бы его завалил, — хмыкнул Арсений и чуть наклонился к Шастуну. Антон вопросительно вздернул брови. — Давай проверим?       Антон, кажется, был готов лопнуть воздушным шариком прямо сейчас. Попов, с осторожностью ученого, проводившего опыт в ядерном коллайдере, затылком лëг на бедро Шастуна. Антон чуть поëрзал на диване и нежно запустил пальцы в волосы Арсения.       — Говорят, массаж головы помогает при шатдауне, — как бы невзначай отметил Антон, проходя подушечками по вискам. Его голос неожиданно спустился на мягкий и обволакивающий сознание шëпот.       — Не знаю по поводу «говорят», но мне сейчас это реально нравится, — Попов прикрыл глаза, полностью погружаясь в ощущения. С каждым новым круговым движением боль отступала, оставляя в разуме только приятную тишину. — Спасибо, Антон.       — Пожалуйста, Арс, — Шастун ненадолго замер. Его взгляд скользнул с густых и мягких чёрных волос к чуть трепетавшим ресницам, оттуда — на милый носик-кнопку, на который очень хотелось нажать (Антон был готов прямо сейчас сделать себе харакири шариковой ручкой от зашкаливающего количества милоты), и потом — на губы. Светло-розовые, не тонкие и не слишком пухлые, чуть приоткрытые. Антон отчего-то не мог оторвать от них взгляд. Его мысли начали захватывать странные импульсы — переместить пальцы на щёки, чуть задеть кончиком губы, склониться над Арсом, и…       — Сеанс бесплатного массажа окончен? — кротко улыбнулся Попов и открыл один ярко-голубой глаз. — Так скоро? Жаль.       Шастун попытался промычать что-то членораздельное, но в голове каша из слов складывалась только в тупую фразу «Пожалуйста, можно тебя поцеловать, потому что ты заставляешь меня отключать любые свои рациональные мысли и вести себя так, будто у меня на тебя гиперфикс?», но это было точно не тем, о чём сейчас следовало говорить.       — Получается, прошëл. — Арсений поднялся с дивана и подошёл к рюкзаку.       — Что? — пару раз моргнул Антон. Поступающая к нему информация стала обрабатываться мозгом раз в десять хуже, ведь Попов решил, что именно в этот момент нужно так мило улыбнуться.       — Тест на доверие.       «Только я завалил», — Шастун, кажется, услышал, как внутри его сердца что-то трещит и ломается. — «Тест на доверие к себе».

***

      В свой «to-do» лист Антон запишет:       «НИКОГДА не влюбляться в старшеклассников»       »…Которых спас от СП — В ОСОБЕННОСТИ»       «И которых, к тому же, захотел поцеловать спустя пару часов знакомства, хотя половину этого времени провёл рядом с их бессознательным телом на диване в учительской».       «Потому что это не любовь. Это гиперфиксация»       «Я — СДВГшник. Я не умею любить.»