Интроекция

      — Думаю, пробудем здесь ещё сутки, — подвела итог Яра, как всегда оставляя последнее слово за собой. — Идея Омелума мне нравится.         Хальсин, в чьей палатке и был разбит «оперативный штаб‎»‎‎, кивнул:       — Согласен, — его голос звучал низко и задумчиво. — Если есть шанс изучить личинки до Лунных Башен, нужно этим воспользоваться.         С момента их спуска прошла без малого неделя. Они пересекли древние руины, встретили миконидов, разбили лагерь, отбились от двергаров, поболтали с их бывшей рабыней, даже смогли уничтожить Наблюдателя, а это уже было что-то. Всё шло хорошо. Большинство членов отряда готовились к отплытию, оставалось только найти сложные ингридиенты, отдать их освободившемуся пожирателю разума и послушать, что он скажет о личинках в головах. Добровольцем в эксперимент вызвалась Лаэзель.         Яра нервничала. Последние дни всё шло даже слишком хорошо, отчего девушка постоянно чувствовала на себе давление — казалось, один неверный шаг, один неправильный выбор, одна неверная фраза, и что-то плохое обязательно произойдёт. Охотница гнала от себя дурное предчувствие разговорами, вкусной едой, тренировками с Гейлом, но срабатывало это ненадолго.         Выйдя из палатки друида, они с Шедоухарт отправились к костру. Ужин был в самом разгаре, а желудок уже готов был приклеиться к спине. Яра высокомерно усмехнулась — припасы расходовались быстро, и даже Хальсин это признал. Друид вообще изменился с той ночи, когда они нашли Яру и Астариона в лесу. Стал больше прислушиваться, чаще присоединялся к группе на ужинах и немного деревянно шутил. Девушка была рада таким изменениям — что-что, а Яра на собственном опыте знала, как важно выстраивать доверительные отношения в группе путешественников.         Однако один «союзник» выбивался из общей картины.         Вампир... раздражал.         Яра справлялась у Уилла, как себя чувствует «кровосос», но получала односложные ответы.  «Всё нормально»,  «он в порядке»,  «не беспокойся» и тому подобные. Никакого чёткого утверждения, что вампир не собирается однажды ночью додушить бывшую любовницу.         Первые дни девушку сжирала злость. Вампир едва не убивает её уже второй раз, а она продолжает его покрывать, идти на поводу у его тяжелой истории и обаятельного характера. Яра заглядывала внутрь себя сотни раз — когда кашель раздирал горло, а Гейл поил её новыми и новыми зельями — и не понимала, для чего спускает Астариону всё с рук. Позже охотница ощутила стыд. И, Боги свидетели, он был гораздо страшнее простой и понятной злости. Яра разочаровалась — в себе. Она больше не была Первой Гончей, но при этом не стала кем-то ещё. Весь её маленький план посыпался из-за одного конкретного дьявола, а на хвосте девушки теперь тоже висели охотники. И Агай, о котором та старалась не думать.         Но чем дольше Астарион играл в молчанку, презрительно косился и откровенно фыркал на любое её слово и решение, тем отчетливее Яра чувствовала опасное, мрачное желание самой как-нибудь ночью воткнуть в вампира осиновый кол. Чувства, так старательно скрываемые внутри за показным хладнокровием, смешивались в ядрёный коктейль, похожий на бутыль с маслом. Одно неверное движение, одна искра, и пожар будет уже не сдержать. Яра старалась.         — Садись, — Гейл похлопал по сложенному вдвое мешку рядом с собой, как только охотница подошла к костру. Потом заулыбался, взмахнул руками и мешок превратился в фиолетовую подушку с золотыми кисточками.         Отдушиной стал волшебник. Узнав о рунах Яры, а заодно и о том, что она волшебница-недоучка, мужчина со всем рвением взялся за оба дела сразу. В основном, конечно, гонял охотницу по заклинаниям, фокусам, фейской магии почти до изнеможения, а по ночам зарывался в свои записи, исследовал и срисовывал символы с тела охотницы, изучал, как они контактируют между собой. Последние несколько дней волшебник подбирал заклинания и зелья, которые могут помочь Яре проще перенести снятие хотя бы одной руны. Девушка изнывала от ожидания, но была искренне благодарна.         — Держи, — он протянул ей неизвестно откуда взятую щербатую кружку.         В ней плескалось что-то, пахнущее травами и немного алкоголем. Яра приняла напиток с готовностью. Как она выяснила за те пару дней, что Гейл отпаивал её горло зельями, волшебник был ещё и неплохим алхимиком.         — Надеюсь, грибов в этот раз там нет? — уточнила охотница со смешком, принюхиваясь.         Гейл виновато заулыбался, развёл руками:         — Я учёл ошибки, теперь всё должно быть прекрасно.         Яра недоверчиво подняла брови, но глоток сделала. Алкоголя почти не было, только терпкая сладость и вяжущая кислинка попавшейся ежевики. Гейл определённо великий волшебник, раз способен найти такую ягоду в пещерах.         — Вкусно, — улыбнулась Яра, обхватывая кружку озябшими руками.         Краем глаза она уловила движение. Астарион поднялся на ноги и демонстративно прошествовал мимо парочки вошебников. Сжимая челюсти до противного скрипа, охотница наблюдала, как вампир отошёл к себе в палатку и вернулся со склянкой. Внутри плескалась тёмная густая жидкость — он запасся кровью, как и советовала девушка. Заметив её взгляд, Астарион вздёрнул подбородок и отложил запасы.         Яра с великим трудом подавила тяжкий вздох.         — Яра, — позвал Гейл.         Девушка постаралась, чтобы её отмороженно спокойное лицо не выглядело так, будто она собирается кого-нибудь убить.         — Насчёт рун, — начал волшебник несколько неуверенно, — думаю, сегодня мы можем начать их снимать.         Мысли о вампире выветрились так же быстро, как и появлялись. Яра невольно коснулась лица, ощущая эфемерное, слабое покалывание там, где под кожу ползли красноватые знаки.         — Сегодня? Ты уверен? — она сама не поняла, почему её голос звучит так громко.         Услышала короткий злой смешок. Вампир тенью проскользнул мимо, уселся рядом с Уиллом.         Гейл серьёзно кивнул, затем достал из-за пазухи свиток, протянул девушке.         — Как ты и просила, — пояснил волшебник, когда Яра развернула пергамент и увидела план ветвистых ходов к разлому, — я нашёл не слишком отдалённую тупиковую пещеру, сможем провести первый ритуал там.         По телу прокатилась дрожь. Взволнованная девушка смотрела на план, от руки нарисованный волшебником, и растерянно моргала. Она точно помнила, что там не было никакой пещеры.         — Я закрыл место иллюзией, — заулыбался Гейл, видя недоумение на лице «ученицы», — но ты сможешь его обнаружить...         — Фейским сиянием, — со смешком покивала девушка, — я сдала экзамен, профессор?         Мужчина заулыбался, поднялся на ноги.         — Пойду закончу приготовления, — он вежливо кивнул на прощание и двинулся в сторону своей палатки.         Улыбка медленно сошла с лица Яры. Она свернула пергамент и впихнула за пояс штанов. Сегодня ночью, буквально через пару часов, девушка наконец освободится от одного знака. Того самого, который пересекал всё тело чёткими линиями, того, что держал все остальные знаки в общем узоре. Жаль, охотница раньше не догадывалась, что несколько линий на теле тоже были руной. Гейл предупреждал — эта руна будет самой сложной, но Яру всё равно захватила эйфория. Она сделает шаг к свободе, к нормальному существованию. Конечно, сколько бы времени ни прошло, она помнила, как больно каждый знак впечатывался в кожу, как дёргал нервы, выкручивал сосуды, впивался в само естество. Снятие будет таким же, охотница в этом не сомневалась, но тело наполняла надежда. Пока ненадёжная, слишком яркая, чтобы быть верной.         Народ у костра медленно расходился. Скрылась в палатке гитьянка, ускользнула тенью Шедоухарт, пожелав всем спокойной ночи, ушёл Уилл, Карлах задремала на лежанке прямо возле своего «жилища». У костра осталась только Яра, краем глаза наблюдая за вампиром, сидящим у своего шатра и листающим какую-то пыльную книгу. Ей отчего-то так захотелось поделиться своей радостью. Именно с Астарионом. А ещё лучше — объясниться. Она скучала. Яра не думала, что такое случится, но она тосковала.         Она с удивлением осознала, что их «ссора» её тяготит. Хотя бы из соображений выгоды. Астарион хорошо сражался и вскрывал замки на сундуках — это было незаменимым навыком в отряде, но пойти на диалог первой? Она посмотрела на вампира. Тот дёрнул плечом, Яра не стала отводить взгляда. Где-то глубоко внутри шевельнулся стыд. Астарион имел право злиться на неё, девушка подвергала его опасности все время, молча об охотниках Касадора. Однако Яра не могла не злиться. У неё был весомый аргумент для таких эмоций — чёртов кровосос её чуть не убил. Дважды.         Он поднял взгляд. Охотница слишком поздно поняла, что продолжает смотреть. Скользит взглядом по напряженным плечам, по шрамам от укуса на шее, переходит на подбородок, видит отблески костра в алых глазах. Яра мысленно кивнула. В конце концов, она большая девочка, может встать и пойти на примирение. Хотя бы объясниться с вампиром по-хорошему, без драки. Тот удивлённо моргнул, заметив приближающуюся полуэльфийку. На миг его лицо стало неувереным, но вампир тут же натянул высокомерную маску.         — Я хочу поговорить, — начала Яра, скрещивая руки на груди.         Мужчина сделал вид, что не услышал, некоторое время они молчали, глупо смотя по сторонам. Однако, видя, что охотница не собирается уходить, Астарион всё-таки решил открыть рот:         — Что?         «Это будет сложный разговор», — подумала девушка, тяжело вздыхая.         — В общем... — слова давались с трудом, Яра поправила волосы, облизывая пересохшие губы. — Я хотела сказать, ты имеешь право злиться.         Вампир поднял брови:         — Злиться? — он натянуто хохотнул. — Нет, дорогая, я в бешенстве.         Яра с трудом подавила тяжелый вздох. Она решительно выпрямилась, сжала кулаки. Сегодня для неё важный день, и девушка не хотела, чтобы что-то тяготило её и занимало голову глупыми мыслями.         — Я понимаю, — спокойным, возможно, даже слишком, голосом продолжила она. — Ты расстроен тем, что я не рассказала тебе правды сразу, но подумай сам! Мы встречаемся на берегу, я сразу говорю тебе, что ты моя цель. Что бы из этого вышло?         Астарион хмурится, угрожающе наклоняет голову, наконец откладывая книгу.         — Я бы убил тебя на месте, дорогая, — он улыбается обаятельно, но выражение лица не вяжется со словами.         Девушка не может сдержать смешка. В этом заявлении она сомневается. За ней в тот момент стояла Шедоухарт, а сил и заклинаний было полно. Это было не то же самое, что напасть на истощенную боем волшебницу в лесу. Конечно, мыслей своих Яра озвучивать не стала.         — Возможно, — вместо этого она уклончиво кивнула. — Но суть не в этом, — слова стало подбирать сложнее, на корне языка скопилось столько всего, что подобрать нужные оказалось той ещё задачей. — Суть в том... Я отказалась от задания. И от Гончих.         Повисло молчание. Такое густое и тяжелое, что, казалось, воздуха не хватает. Яра ждала какого-нибудь ответа, а вампир, судя по лицу, обрабатывал информацию. Лицо его стало даже слишком спокойным, чтобы быть настоящим.         — И я должен тебе поверить, бусинка? — он наклонился ближе, погружая девушку в запах железа и дороговизны.         — Да, — просто ответила девушка.         Астарион, судя по лицу, опешил. Распрямился, сделал несколько шагов назад, вскинул одну бровь — Яра понимала, так просто переубедить вампира не получится. А может, ему просто нравилось смотреть, как полуэльфийка пытается с ним объясниться.         — Используй способности иллитидов, — предложила охотница, словно опустила козырную карту на стол.         Астарион задумался. Отвёл взгляд, нервно потёр ладони. Яра поняла: он не мог решиться. Девушка расслабилась, открыла сознание прежде, чем вампир постучался в него. Паразит в голове довольно расправился, опутывая мозг, потянулся к сородичу. Тот ответил моментально. Казалось, они сплелись в единый клубок, так естественно и непринуждённо открывая разум охотницы. Только вот вампир с завидной ловкостью оградился от девушки, скрылся, будто затерялся в тенях.         — Я больше не охочусь на тебя, Астарион, — спокойно произнесла Яра.         Астарион замер, словно прислушиваясь. Шагнул вперёд, неожиданно сжимая запястье девушки. Прикосновение оказалось холодным и сильным.         — Хорошо, — он улыбнулся, но Яре эта хитрая полуусмешка не понравилась. Она напряглась, пытаясь вернуть руку, но вампир стиснул пальцы сильнее, удерживая охотницу на месте. — Когда ты решила прекратить охоту?         Всё. Дальше разговор продолжать было бессмысленно. Лицо Яры болезненно скривилось, против воли. Она посмотрела на вампира почти с мольбой, но тот продолжал жестоко ухмыляться, свысока наблюдая за бегающими глазами охотницы.         — На празднике тифлингов, — выдохнула, наконец, охотница. Она не видела смысла лгать — иллитидская личинка вскроет правду.         Астарион отпустил её резко. Отбросил руку, словно испытывал отвращение. Улыбка не сходила с его лица, но искривилась в некрасивую гримасу.         — Сам подумай, — запальчиво начала Яра, приближаясь к вампиру. Тот не сдвинулся с места. — Я не могла... я не допускала даже мысли предать Элидаса! Ты же должен меня понимать.         Мужчина фыркнул, словно перед ним стоял ребёнок и нес несвязный лепет. Вампир скрестил руки на груди, продолжая скалиться, и вдруг засмеялся.         — О нет, дорогая. Не надо приводить в пример наши с Касадором... отношения. — он скривился, как от зубной боли, горячо, тихо зашептал: — Я не мог его ослушаться. Физически, а не из страха или чувства долга.         Стало неприятно. Яра нахмурилась, посмотрела на Астариона. Мысли столпились в голове, как очередь осужденных к эшафоту. А вампир просто смотрел. Высокомерно, зло, с капелькой обиды на дне зрачков.         — Я тоже не могла ослушаться отца, — девушка стиснула зубы, бросила короткий взгляд на свои руки. — Он мог влиять на мои решения, мог...         — Не поверишь, мне плевать, — припечатал вампир.         Яра почувствовала, как между ними разверзается пропасть. Она распахивает свои челюсти, жадным дыханием облизывает носки ботинок.         — Раз уж тебя теперь тоже разыскивают, — продолжил тем временем вампир, весело и зло заглядывая в глаза девушки, словно искал там слабину, за которую можно зацепиться, вытащить, как оголённый нерв. — Как думаешь, я смогу сторговаться с Элидасом? — он рассмеялся. — Я не такой, как ты, решения принимаю дольше. Вот и думаю, что мне делать с тобой.         Больно. Будто удар в солнечное сплетение, выбивающий воздух, или в челюсть, лишающий равновесия. Больно. В конечностях, в голове, но сильнее всего в груди. Почти так же больно, как когда ты висишь в ржавых кандалах, прикованная к стене в холодном погребе, а мрачные рунические символы разъедают кожу, будто кислота.         — Пошёл ты, Астарион, — она не слышала своего голоса, только губами ощущая слова. В ушах набатом шумела кровь. — Ты самовлюблённый, эгоцентричный ублюдок, — каждое слово, как гвоздь в гроб. Четко и ясно. Яра смотрела перед собой, в лицо вампира, слыша, как рвутся тонкие ниточки её самообладания.         — Какие грязные слова ты знаешь, бусинка, — усмехнулся Астарион, удовлетворённо следя за реакцией Яры.         Та вдруг почувствовала, как её подбрасывает вверх — гнев, обида, вина. Они смешались в ядрёный коктейль и понесли её, прежде чем охотница успела развернутся и уйти.         — Ты несчастный человек, Астарион! — со злым весельем начала девушка, подбоченилась, как иногда делал вампир, наклеила на лицо ту соблазнительную улыбочку, которая всегда горела на его лице. — Буквально, единственный в мире, у кого есть проблемы! — продолжила передразнивать вампира Яра. — Вампирское отродье с хозяином-садистом! Конечно, все должны тебя понимать и жалеть!         Астарион угрожающе шагнул вперёд, больно впился длинными пальцами в предплечье девушки:         — Что ты сейчас...         — Да что слышал! — Яра рванулась из его хватки, не чувствуя давления, едва не наступая на носки ботинок мужчины.         Астарион сделал неуверенный шаг назад. Охотница наступала. Ей всё осточертело. Она не видела болезненного взгляда, искривлённых в презрении, чистом как слеза, губ. Перед глазами разлилась пелена, застилающая зрение влажной вуалью. Ей тоже было больно!         — Да что ты знаешь обо мне? О моём отце? — голос девушки дрогнул, она подавила судорожный вдох, стиснула зубы, выдавила болезненную улыбку.         Она приблизилась вплотную к замершему вампиру. Его фигура смазалась, Яра видела только черный цвет его рубашки и белый — его волос и кожи. Так было даже лучше. Не видеть его, слышать только свой срывающийся голос. Охотница решительно схватила мужчину за грудки, вцепилась в ткань рубашки, будто боялась упасть. И при этом ободрённая животным страхом. Страхом, что Астарион не просто дразнился, что он правда был готов сдать её обратно, к Гончим, к отцу...         — Почему ты не можешь меня понять? — рот сам искривился в некрасивой ухмылке, голос опустился до едва слышного шепота.         Слова кончились. Иссякли, словно из колодца в засуху ушла вода. Остался только горький привкус на корне языка и пустота. Такая большая, заполнившая внутренности. Яра моргнула. Кажется, первый раз за последние несколько минут. Лицо стало мокрым, искусанные губы ужалило солью. Девушка разжала руки. Они безвольно упали вдоль тела.         Ей нужно было восстановить дыхание, но оно продолжало жалобно срываться, прерываемое хрипами. Плечи дрожали, а за ними и вся Яра.         — Яра, — голос разрезал тишину, будто взмах ножа.         Девушка развернулась. Она не могла его видеть.         Механические шаги понесли её прочь.