шоколадный

в Китае на улице слишком морозно по вечерам, поэтому Чонин зовёт к себе в номер отеля. тайно, никому не сообщая: этот секрет остаётся только у двоих, запертых вместе до утра. он включает свет — любит наблюдать, — зовёт с собой к кровати. Чонин достает из-под нее небольшую коробку и тихо смеётся, пряча взгляд. милый. — взял с собой с сегодняшнего фансайна, — говорит. — спрятал подальше, чтобы Сынмин не украл. вопросов много — один лучше другого, — но кажется, что сейчас не время спрашивать. Чонин и не требует разговоров: садится на край постели, хлопает ладонью возле себя — браслет негромко позвякивает на его запястье, — и кладет коробку на колени. открывает и позволяет взглянуть. цепочка. корона. а Чонин щурится, высматривает очертания лица, склоняет голову набок и пододвигается ближе. — сегодня короновали меня, но думаю, тебе подойдёт больше. когда-то вместе плели диадему из одуванчиков, теперь пришло время ощутить вес настоящего украшения. Чонин берет корону — тонкая цепочка оплетает острые края, — распутывает второе украшение и, слегка склонившись, ловит взгляд, протягивает руки и надевает. поправляет, чтобы не задеть волосы, касается губами кончика носа. — я же говорил. взять из коробки второе оставшееся украшение — тонкая цепочка на лицо. на ней — несколько брелоков, и в руках они ощущаются непривычно тяжёлыми... Чонин проводит ладонью по осветленным волосам, закидывая челку назад, громко выдыхает и разворачивается на кровати, подгибая одну ногу под себя. упирается руками в слегка смятую постель и улыбается. как же он улыбается... дрожью отзывается эта улыбка, и вдруг кажется, что цепочка вот-вот — и выскользнет из пальцев, просочится, словно песок. любовь к нему невозможно удержать — как же хочется поцеловать поцеловать поцеловать, как же хочется ласкаться всю ночь до утра, пока не закружится голова и не занемеет в челюсти.... он касается пальцами тыльной стороны ладони, чтобы украшение не выпало совсем. руками — к его лицу... зацепить кончики цепочки за его уши, и Чонин морщится, когда украшение сползает ниже носа и бьёт его по линии губ. он негромко смеётся и что-то невнятно говорит — не разобрать, когда от чувств кружится голова до стука сердца прямо в глотке. — посмотри мне в глаза, — шепчет. этот момент кажется таким интимным, до неприличия и тяжести в кончиках пальцев. эта секунда кажется близостью большей, чем совместные ночи на постели — и Чонин, разом подтянув цепочку с одной стороны на нос, подаётся вперёд и целует. до чего же вкусно, до чего же мягко — приходится прерваться, потому что один из брелоков попадает прямо меж губ... слегка колется, металлический и холодный на кончике языка, но Чонина это словно только больше раззадоривает. он громко выдыхает — чувствуется его дрожь, — прикусывает украшение и вновь целует. одними губами. зажимает, отпускает... ознобом пробирает по спине — как же тяжело думать, — когда Чонин отпускает брелок, снова подтягивает цепочку и касается носом щеки. холод его украшения чувствуется кожей... он протягивает руку и прикасается к короне. — такие острые у нее края, — шепчет, — я не заметил этого на фансайне. брелок, который Чонин прикусывал, ощущается у уголка рта. влажный. слегка отстраниться — на пару сантиметров, — отобрать у него край украшения и зацепить его за свое ухо. одна цепочка связывает обоих, да так близко, что невозможно удержаться и не поцеловаться вновь. игры будут продолжаться до утра: после губ последуют руки, затем — много, много слов... одежда окажется совершенно лишней. и все это время двоих будет связывать лишь тонкая, с тяжёлыми брелоками, серебристая цепочка.