жемчужный

в комнате громко тикают часы — тик-так, тик-так, — а на кухне из крана падают редкие капли воды. кап. кап. закрыть глаза. здесь так холодно. там, на улице, за окном, скоро взойдет солнце — но и оно не согреет неприкрытые плечи. снова ночь без сна. снова жизнь в прошедших днях — так было хорошо тогда, под жемчужным небом рядом с ним, с одним мороженым на двоих, со сладкой рыбкой пуноппан... тогда, на качелях, когда любовь не ставила условий — но почему же однажды условия поставил он. гораздо позже. и от этого только больнее. и попытки забыть его, переступив через себя, каждый раз заканчиваются позорным проигрышем — и вот снова он в мыслях, и вот снова его голос звенит в голове, как расстроенное пианино, и вот снова мерещатся его фантомные прикосновения к линии талии и живота... намокают глаза. я скучаю. его имя звучит важнее всех прочих. Чан или Крис — неважно, как было и неважно где он и с кем, чем занят и как скоро вернётся — лишь бы только всегда приходил. сегодняшней ночью тембром его голоса был пропитан дождь — такой же, как тогда на балконе, когда было чувство, что нет сил бороться дальше... и когда оказалось, что это всегда он, готовый быть рядом и непременно прийти на помощь. где он теперь. на свидании, в чужой квартире или в чужих руках... в последний раз от Криса пахло чужим парфюмом — женским — и он даже не обернулся, чтобы попрощаться. и холода от него больше чем от арктической бури, но он улыбается и смеётся, когда находится с другими. там, за окном, в парке застыло озеро, возле которого поцеловались в первый раз. и кажется, что оно покрыто коркой льда в конце мая — прямо как его сердце, когда он так безразлично смотрит в глаза. попытки сделать вид, что он в прошлом, всегда провальны. потому что он все ещё здесь. в дуновении ветра, пробирающегося из приоткрытого окна, в шелесте страниц на столе, исписанных его песнями... в каждом мгновении жизни и в каждой пульсации вселенной — он везде одновременно, даже когда его нет рядом. и когда находятся силы встать, и когда утром солнце прогревает влажный асфальт, ноги сами несут к нему — к дверям его общежития, всегда прочно закрытым. когда виделись в последний раз, Крис предлагал расстаться. от него пахло женским парфюмом и льдом глубокого севера. но сколько бы ни было попыток... я так и не могу забыть тебя.