жемчужный

он заливается смехом, спрыгивает с высокой клумбы и, цепляясь за фонарный столб, виснет на нем и шуточно показывает язык. — не догонишь. как же бесит! почти раздражает, капает на нервы — бесстыжий и бессовестный, абсолютно сумасшедший посреди ночи в этом пустом городе. а Крису весело до невозможности: он запрыгивает на клумбу, пробегается по ней и снова спускается на асфальт, дразнится и уворачивается. словить его за лямку сумки — он разворачивается, хватает за запястье, ловит и целует — быстро, бегло, — затем отпускает и снова цепляется за фонарь. прокручивается на нем с характерным скрипом, наклоняет голову и, сверкая глазами, смотрит прямо в лицо. ему легко: у него выносливость железная, металлическая. если он на концертах скачет по четыре часа, то по клумбам может прыгать хоть до утра. — я устал, — сообщает Крис. лжет. он врёт — и с каким же наслаждением. включил актера и ждёт, пока подойдут ближе... потянуться рукой, чтобы схватить его за резаный короткий рукав — Крис извивается, избегая ладони, вновь смеётся и снова запрыгивает на клумбу. однако больше он не убегает. резко наклоняется, хватает за обе руки и тянет на себя, наверх. подняться за ним — а Крис касается губами под ухом и отступает назад, к цветам. сцепиться пальцами замочком с его, крепко, повернуть голову и поцеловать его наконец — и он сдается. распадается от любви под грудью — громкой и трепещущей, — задерживает дыхание от переполняющих чувств и едва улыбается прямо в поцелуй. ненароком спотыкается, садится прямо в цветы — наверняка останутся следы от травы на его одежде, — упирается спиной в металлический тонкий заборчик позади и прерывается. Крис сразу целует у угла челюсти, затем прижимается ухом к изгибу шеи и замирает, вслушиваясь в пульс. подползти ближе, прислониться грудью к его — а Крис улыбается снова, освобождает одну руку и убирает волосы с лица. он выпрямляется, стукается затылком о прутья заборчика — такой глухой звук, словно в его голове и правда пусто. внимательно всматривается в лицо. — фонарь светит позади тебя, — говорит Крис полушепотом, словно рассказывает какую-то тайну, — и твоего лица не рассмотреть... но я вижу, как светится твой взгляд. болтает глупыми фразами — приходится снова поцеловать его, чтобы замолчал. Криса устраивает эта сделка. устраивает до лёгкого смеха прямо в губы, устраивает до крепкого объятия до хруста костей... через несколько минут он поднимается, цепляет за руку и помогает встать. отряхивает одежду, осматривает себя, просит взглянуть сзади — запачкался или нет? — однако все хорошо. и Крис предлагает игру, когда спрыгивает с клумбы снова на асфальт. — попробуй словить меня и поцеловать. я буду избегать тебя, но при этом мне нужно постоянно касаться столба. давай? это “давай?“ звучит до щекотного смешно — почти по-детски, до невыносимого мило. в его стиле. согласиться на игру кажется лучшим решением из возможных. и Крис, сняв сумку с плеча и поставив ее на высокую клумбу, касается столба и с улыбкой спрашивает: — начинаем?