Глава 3
Валлийские ведьмы
Азирафель ожидал бессонницы, более того – он к ней подготовился: бросил в свою любимую чашку пакетик чая, дал тому вылежаться в кипяточке подольше и, пристроив с краю на блюдце пару даров безымянного благодетеля из давешнего контейнера Tupperware, отправился в необжитую спальню – пустую, словно келья отшельника или номер простецкой гостиницы. Из обстановки – лишь платяной шкаф да кровать с резным изголовьем, однако это не страшно: если всё пойдёт по плану, завтра перевозчики доставят его оставшийся скарб – будет ему и настольная лампа, и прикроватный столик, и даже занавески подвезут. Азирафель поставил чашку на стопку книг, несколькими часами ранее переселившихся с заднего сиденья "миника" в новую обитель, оглядел получившуюся композицию и, покачав головой ("Не следует так рисковать, прольёшь ещё!"), аккуратно переместил свой более чем скромный ужин на подоконник. Ничего-то он не предусмотрел... Если бы не малышка Мю, так даже постельные принадлежности положить с собой не догадался бы и спал бы нынче на голом матрасе, укрывшись курткой, точно распоследний клошар. Вдруг вспомнилось, как Мюриэль, уперев руки в бока, строго щурится, контролируя процесс сборов: "Это тебе не надо! Оставь доставщикам! Так... а это куда тащишь?! И без тебя довезут! Нет, Аз, пожалей "миник", раз тебе гладильную доску не жалко! Помяни моё слово, тебе некогда там шнурки наглаживать будет первое время, походишь в джинсах... Да ладно, какое там мещанство! Ничего, потерпишь! Да знаю я про твои стандарты, но говорю же: по-тер-пишь! И не смотри на меня так: я женщина – у меня практическое мышление лучше развито! Оно у кого угодно лучше развито, чем у тебя! Да куда ж ты прёшь эту вазу?! Сдалась она тебе!.." – и прочая, прочая, прочая. Присев на краешек кровати, Азирафель отрешённо жевал печенье: всё-таки он знатно проголодался... Одними карамельками сыт не будешь. Он весь день провёл за разбором остатков своей библиотеки, иногда против воли подолгу замирая над особенно любимым томом, и не заметил, как стемнело – ехать в деревню в поисках паба или магазина было поздно... Хотя, если по правде, Азирафель так или иначе предпочёл бы отложить знакомство с местными жителями, пусть даже придётся попоститься. Хм... а матрас оказался весьма упругим, и старая на вид кровать не подала голоса, когда Азирафель без сил упал на подушку, вытягиваясь во весь рост: спина и шея ныли немилосердно. – Тебе уже давно не двадцать пять, это нормально, – успокоил себя Азирафель, устало прикрывая глаза и наслаждаясь темнотой и тишиной. Света в спальне он нынче не зажигал; бессонница, несмотря на нервное напряжение и кровопролитные бои с внутренними демонами, так его и не посетила.***
Азирафеля разбудил наглый луч солнца, хитро заглядывающий в узкое незашторенное окно. Щурясь и часто моргая со сна, он по привычке потянулся влево – который же сейчас час? – и нащупал... нет, не знакомый край столика, на котором должен был почивать айфон, а пустоту. Азирафель резко сел в постели: точно, он же не в Лондоне. Как ни странно, ни один демон спросонья не вякнул. Видимо, безликой нежити не по вкусу здешний климат, или навязчивый запах полироля отпугивает их почище ладана. Азирафель нахмурился: хотелось есть и курить, причём неизвестно – чего больше. Протяжно вздохнув ("Да-да, я бросил..."), он поплёлся в ванную, оттуда – в кухню. Запихивая в рот последнее печенье, Азирафель с грустью заглянул в опустевший контейнер и включил чайник. Не успел он насладиться первым глотком чая и вдоволь налюбоваться на убегающую в сторону пляжа дорожку ("Надо бы к морю наведаться...") – раздался звонок телефона. В тщетной надежде, что кто бы то ни был – ему не хватит терпения, Азирафель босиком прошлёпал в спальню. На словах Love like yours will surely come my way, (hey, hey, hey) – надежда его покинула: чего-чего, а настырности малышке Мю было не занимать. – Привет, приве-ет, приве-е-ет! – заголосила подруга в ответ на сдобренное театральным стоном "алло". – Никак разбудила? – Доброе утро, Мюриэль, – Азирафель попытался подпустить в тон раздражения, но тщетно: он пребывал в прекрасном настроении – сам от себя не ожидал. – Мне звонили переездюки, – отрапортовала госпожа старший инспектор. – Жутко извинялись, каялись и всё такое... – И что? – Азирафель машинально открыл окно и заозирался в поисках сигарет. Ах да... он же бросил. – Long story short, Аз: сегодня они не приедут. Не раньше субботы... блин, – в голосе Мюриэль звучало искреннее сожаление. – А что случилось? – осведомился Азирафель. – И почему они звонят тебе? – Сломались по дороге, – принялась рассказывать Мюриэль. – У них типа протокол: отбуксуют фургон на свою станцию где-то на полпути, перекинут вещи, если будет куда, а не будет – так починятся и выдвинутся снова. – Дела... – протянул Азирафель отсутствующе, хотя новость его не очень расстроила. – А мне чего не звонят? – Так ты им не ответил. Мой контакт запасной. – Странно. – Азирафель оторвал от уха айфон, вывел звонок на периферию и глянул на экран: точно, там какие-то уведомления. – Я не слышал... И с утра телефон не проверял. – Горазд же ты дрыхнуть, Аз! – усмехнулась Мюриэль. – Всё нормально? Как коттедж? Сильно расстроила тебя с утра? – засыпала она его вопросами. – Нет, что ты, – Азирафель улыбнулся и отпил из чашки. – Подожду до завтра. Не переживай. У меня всё в полном ажуре. Лучше расскажи: как сама? Уже на работе небось? – Ещё не уходила. – Мюриэль подавила зевок. – Давай... это самое... порадуй меня чем-нибудь. Фотки, кстати, отпад. Как только дадут отпуск – припрусь без приглашения. – Я всегда тебе рад, и приглашение тебе не нужно, сама знаешь. – Азирафель вернулся в кухню и задумчиво остановился у распахнутой двери в сад. – Чего молчишь-то? Свет, вода есть? Всё работает? – Мюриэль включила то ли мамочку, то ли инспектора, а то и обоих сразу. – Да... вроде да. – Азирафель вышел на крохотную терраску и присел на ступеньку. – Ты не представляешь, что я вчера обнаружил... – прошептал он доверительно. – Надеюсь, никаких высохших трупов на чердаке или безымянных могил в огороде? – в тоне Мюриэль послышалась задорная ирония. – Дорогая, ни чердака, ни огорода у меня и в помине нет, что тебе, должно быть, прекрасно ведомо... – Ну давай, не томи, Аз! Что, все деревенские матроны, построившись свиньёй, с пирогами наперевес и с дедком из соседского дозора во главе встречали тебя у калитки? – Тут разве есть соседский... как ты сказала?.. дозор? – изумился Азирафель. – В каждой уважающей себя деревне должен быть, – заметила Мюриэль знающе. – Ну тогда, дорогая моя, эти визитом своим меня пока не осчастливили. – Азирафель поставил опустевшую чашку на нагретый солнцем камень и устремил взгляд вдаль, к морю, едва видимому за далёким частоколом сосновых стволов. – Зато (помимо обещанного ключа) неизвестные доброжелатели оставили в доме приветственный подарок: печенье, джем... Даже открытку подписали... представляешь? Настоящая самодельная открытка – для меня! Прелесть какая хорошенькая! – Мило, – хмыкнула Мюриэль. – Ты не кажешься удивлённой... – протянул Азирафель с долей подозрения. – А чему удивляться-то. – В трубке послышался шорох: малышка Мю явно готовилась отзавтракать шоколадкой или злаковым батончиком. – В деревнях всегда так. Обычное дело. Да и агентша, помнишь, говорила: они все там няшные. Ты печенье слопал? – Сразу же, – признался Азирафель смущённо. – Мне сейчас до жути охота пошутить, что надо было проверить сначала, не подсыпали ли туда какой запрещённой м-м-м... фигни-м, но я не бу-м-ду, – ответила Мюриэль с набитым ртом. – Мне уже переживать? Или поздно? – Азирафель слегка напрягся: о подобном он вовсе не подумал – был слишком тронут вниманием. – Не-е... – Мюриэль со вкусом заглотила шоколад (или чем бы она там ни пробавлялась). – Шуткую я так. Бобберский юмор. Не боись: если б добрые соседушки имели намерение тебя отравить, мы б с тобой сейчас не разговаривали. – Ты меня прямо успокоила, – съязвил Азирафель. – А то, – не осталась в долгу его подруга. – У меня в Академии "отлично" по психологии было. Я кого хошь успокою. – Это был сарказм, Мю. – Взаимно, Филифьонка, – Мюриэль нагло хрюкнула. Послышалось отдалённое бульканье; Азирафель догадался: подруга доит офисный кулер. – Сфоткай мне открыточку, будь добр, – попросила она на удивление мягко, почти ласково. – Это тебе зачем? – отозвался Азирафель, теперь уже точно предчувствуя неладное. – Божечки, Аз, не надумывай там! Мне просто любопытно! – воскликнула Мюриэль. – Поверь, ты не Калле Блумквист в Хедестаде. – Ладно, так и быть, – согласился Азирафель. – Но, абстрагируясь от твоих кровавых триллеров... – "Миллениум" Ларссона – ванильная ваниль по сравнению с тем же Несбё или Сундом, – перебила его подруга. – Ничего не хочу об этом знать, – парировал Азирафель. – Так что там за рамками метафизической абстракции? – Мюриэль стремилась вернуть беседу в искомое русло. – В почтовом ящике мне оставили анонимную записку. – Азирафель сглотнул и медленно поднялся со ступенек. – Чё пишут? – тон Мюриэль был нечитаем. – Welcome, – ответил Азирафель потерянно. Подруга молчала. Азирафель пересёк кухню и, обогнув громоздкий стол, прошёл в гостиную: с каминной полки на него смотрел аккуратный прямоугольничек жёлтого картона; под ним, пришпиленный острым уголком, лежал заметно помятый (пальцы вчера Азирафелю повиновались плохо) сложенный вдвое листок простой белой бумаги. – Чего молчишь? – Он перевёл Мюриэль на спикер, открыл вотсап и сделал несколько фото. – Жду, когда ты мне расскажешь, как перенёс гадский флешбэк, – ответствовала Мюриэль без доли юмора. – Я помню ту историю. – Я тебе фото скинул, – отозвался Азирафель невпопад. – Угу, – из динамика сдавленно пискнуло: малышка Мю получила сообщение. – Аз? Как ты? – Да нормально я! – ответил Азирафель чуть более резко, чем намеревался. – Вчера расстроился, если честно... Но то было вчера. И... я в итоге сказал себе: это не по-взрослому. Это даже хуже... Неадекватно! Кто-то из соседей явно хотел быть милым... Ко мне проявили внимание, радушие... а я вместо благодарности... вспоминаю истории двадцатилетней давности и... – имя "Энтони" Азирафель проглотил, точно ком в горле, и тут же быстро договорил: – Веду себя как ребёнок. – Ты не ведёшь себя как ребёнок, – возразила Мюриэль после паузы: она изучала фотографии, – тебя гложет жуткий незакрытый гештальт, разбухший в твоей башке до размеров кайдзю! И не вздумай со мной сейчас спорить: у меня, повторяю, в Академии по психологии "отлично" было! Любого бы на твоём месте вштырило! Просто – с твоей-то чувствительностью и обострённым чувством вины... вштырило тебя сильнее, чем надо. Но тебе ж моё мнение до лампочки... что я обо всём этом думаю... – Ничего не до лампочки! – вскинулся Азирафель. – Скажи, пожалуйста! – В животе у него предательски, утробно и громко забурчало. – Ха-А-аз!.. – хохотнула вдруг Мюриэль. – У тебя там что, детёныш василиска блюёт в чугунной трубе? Иди гугли ближайшую ветеринарку! Срочно! Животное страдает! – Прекрати, Мю. – Азирафель, пристыженно заалев кончиками ушей, положил ладонь на диафрагму, стремясь подавить неприличные звуки. – Мне скорее... ближайшую лавку гуглить надо. На доставку из "Теско" ведь тут нет надежды. – Голодный, как стая лысеющих гиен, значит, – со свойственным ей апломбом констатировала мисс Metropolitan Police-2023, – тогда озаботился бы жратвой уже. Вали давай! Не упади в голодный обморок по дороге! Я себе не прощу! – А что ты до этого хотела мне сказать? – тихо спросил Азирафель, всё ещё пребывая в смятении и неловкости. – Когда это?! – профессионально ушла в несознанку Мюриэль. – Да вот только что... – Не бери в голову, Аз, иногда записка – это не более чем записка. А открыточка, ты прав, прехорошенькая. Туристы за такие, наверное, друг друга в очереди душат... Провинциальная пастораль с налётом эко-био-хендмейда, – голос Мюриэль звучал почти мечтательно. – Но шёл бы ты всё-таки раздобыл чего-нибудь поесть. – Таков мой план, получается, на сегодня... – Таков путь, – задорно хрюкнула Мюриэль и отключилась.***
Азирафель припарковал "миник" на Хай-стрит и, не выходя из машины, огляделся: прямо сплошной "Бродчёрч" какой-то. Чёрт бы побрал Мюриэль с её детективными сериалами за подобные ассоциации! Обычная приморская деревушка: на главной улице – полицейский участок, почта с пунктом выдачи Amazon с торца; единственный, по всей видимости, отель с пабом на первом этаже; сувенирный магазинчик (он же – газетная лавка, он же – книжный; Азирафель пообещал себе заглянуть туда при случае); чуть поодаль – вездесущий Greggs мигает лампочками корпоративной культуры, напротив – продуктовый. Наверное, где-то поблизости должна быть и церковь; а где она – там и рыночек выходного дня... Азирафель в душé понадеялся, что на берегу, возможно, отыщется нечто вроде стихийного рыбацкого рынка, а если повезёт – и рыбный ресторанчик. Однако к насущному: продуктовый магазин выглядел и пах как "Теско", хотя знакомой вывески над входом Азирафель не приметил. За кассой ухоженная брюнетка неопределённого возраста (ей могло быть как пятьдесят, так и шестьдесят пять) упоённо поглощала разворот "Таймс". Азирафель – единственный, по всей видимости, покупатель – вежливо кивнул и пожелал кассирше доброго дня: так принято. Женщина доброжелательно улыбнулась, скользнула по нему цепким, внимательным взглядом – правда, слишком коротким, чтобы стать неприятным, – и вернулась к чтению. Азирафель задумчиво бродил между полок, толкая перед собой дребезжащую тележку: свежевыпеченный хлеб, несколько круассанов, брусочек масла, аппетитный треугольничек твёрдого сыра, мясная нарезка, пара пачек спагетти, чай, сахар, две плитки тёмного шоколада, лимонные карамельки – обманка курильщика, пакет пастеризованного молока, замороженная овощная смесь, кусок говядины в полипропиленовом лотке, фунт картошки и немного свежих овощей. Но в чём же готовить? Не ждать же до завтра явления "переездюков"? Покорный судьбе, вздохнув, Азирафель отправился в отдел кухонной утвари: как же ему не хватало сейчас Мюриэль... Она бы споро собрала комплект