Гнездо

Чан с детства обожал охотиться на птиц: от мелких воробушков до быстрых ласточек. Он никогда не причинял им вреда, хотя многие другие кошки довольно наступали лапами на чужое открытое горло. Бан не был миролюбивым, всё же статус семьи не позволял пусть ещё только котёнку бегать и сеять добро, но и намеренно не искал повода для жестокого поведения. С самого детства Чан отличался стойким сильным характером, не позволяющим вить из себя верёвки. Он избрал для себя путь собственного понимания справедливости в жестоком мире криминала. И когда в его клетку случайно влетела раненая птица, он не захлопнул дверь, а поднял руками, умыл, одел и оставил рядом. Чан сразу же понял, что Хенджин будет принадлежать ему. Изумрудные перья устилали пол их совместной спальни. У Хенджина весенняя линька, а у Чана мартовский кот рвётся изнутри, вот вместе они и устроили этот кавардак. Несмотря на то, что они принадлежали совершенно разным классам животного начала своего мира, их человеческие половины идеально подходили друг к другу. Маловероятно, что у них родится птенец или двукровка, всё же гены альфы в таком деле являются доминантными. Чан, естественно, был такому исходу только рад, а вот выросший в консервативной общине Хенджин переживал. Пусть и показывать подобные эмоции он не привык, но альфа чувствовал его метания и старательно успокаивал. Насколько мог. Но у Хенджина были свои способы. Чан привык, что в моменты своих наиболее сильных приливов Хван любил летать на разборки вместе с людьми клана. Обычно никто не ожидал, что красивая тонкорукая птица в шелках и золоте способна нажать на курок, даже сильно не задумываясь. Это породило множество слухов, которые никто опровергать даже не думал. «Пусть боятся», — говорил молодой глава, а остальные скалились довольно. Клан был только «за», чтобы вновь подняться на былую вершину своей славы. Изначально многие покушались на жизнь любовника Бана, ведь никто просто не мог представить, что такое создание могло быть достойной парой главы группировки. Чану даже делать ничего не пришлось, его малыш сам показал ястребиные когти, будучи на самом деле птицей другого полета. Хенджин был жадным до внимания и абсолютно диким в отсутствие такового. Чан поначалу даже не сразу понял, куда так быстро испаряются все кандидаты, так яростно себя подающие ему. Другие омеги после находки своего были Бану неинтересны, пусть и всё ещё пытались лезть. Особенно отчаянные даже с течкой приходили на встречи. Чан нашёл в тайнике дома украшения этих несчастных. Он не вдавался в подробности, убил их Хенджин или просто сделал наглядное предупреждение, пока никто не пытался по этому поводу вступать с ним в разборки. Хенджин, подобно самой настоящей жар-птице, разжигал вокруг себя костры, а благодаря растущей в силе стае Бана они оставались гореть. Никто не решался потушить сигнальные огни, оповещающие о разделе территорий. Чан на самом деле поверить долго не мог, что встретил равного себе омегу. Все те, что обычно крутились в их сфере, больше походили на типичный эскорт или куколок для создания потомства. Бана от них воротило, даже если секс и был отличным. Хенджин своим появлением перевернул представление Чана об омегах. Даже в том плачевном состоянии, с ножом в руке и кровью, которая пропитала выкрашенные в блонд волосы, Хенджин выглядел прекрасно. — Чанни-хен! — обращение практически растворилось едва слышным «х» на конце предложения. — Смотри! Хенджин влетел в кабинет, громко ударив несчастную ручку о стену. Секретарь давно хотел установить там специальный отбойник, чтобы не приходилось так часто менять ручки и красить поверхность. Чан давно перестал пугаться резких звуков или неожиданных вторжений в своё пространство. Его сфера деятельности предполагала обладание таким навыком, как быстрая реакция, и потому мужчина всегда чётко оценивал ситуацию: бить или откидываться на спинку кресла. Сегодня был второй вариант. Хван практически перелетел через стол альфы, скинув по пути какие-то бумаги, за что его вечером, конечно же, накажут, но он не против, тем более новость и правда была чрезвычайно важной. Улыбка, больше похожая на оскал, и огонь в глазах, обжигающий сразу же, стоит с ним только соприкоснуться. Разве Чан мог найти другого омегу, так идеально подходящего ему? — Я нашел их! — Бан вопросительно бровь поднял. Легкий, но такой горячий поцелуй всего на мгновение отвлёк от основного разговора. — Эти крысы и правда спрятались в канализации, — Хенджин скривился весь. Когда-то Чан и сам нашёл этого кровожадного птенчика в сточной канаве, куда они собирались спрятать кое-какие вещи. — У них хватило наглости спереть мои перья и сжечь их! Идиоты, верящие в сказки, — Хван умел закатывать глаза разными способами. Чану особенно нравилось, когда он это делал во время особенно сильных толчков со стороны альфы. Бан чувствовал себя мальчишкой-подростком, у которого встаёт только от одной мысли о течном омеге, но в этом совершенно точно нет его вины. Не хотеть Хенджина было попросту невозможно, особенно когда он так яростно облизывал губы и откидывался чуть назад, чтобы упереться локтями в стол, но при этом продолжал вещать о найденных предателях. — Сжечь перья? — Чан не был силен в мифологии и всех этих древних обрядах. Он, в отличие от своего омеги, воспитывался в прогрессивном обществе, где от этого остались лишь отголоски. — Считается, если украсть перья павлина и кинуть их в огонь, то они окрасятся в черный и станут смертью для своего хозяина, — Хенджин уже и сам чувствовал, как мысли Чана постепенно уходили в совершенно другое русло, а доказательство тому начало упираться в вертлявую задницу. Омега тут же прильнул всем телом ближе, мазнул языком по чужой шее и задрожал от предвкушения, стоило сильным рукам сжать его половинки так правильно, словно Чан учился делать это большую часть своей жизни. Хотелось подмахнуть бедрами, содрать с чужого тела пиджак и рубашку, но позади тактично закашляли. Хенджин недовольно губы надул, когда Бан отстранил его от себя и спросил подробности, чтобы они с его правой рукой, Чанбином, смогли обдумать ситуацию. Из-за возросшего влияния группировки Бана появлялось всё больше озлобленных грызунов, которые точили зуб на большую семью. Чан взялся за контроль территории железной рукой и холодной головой. Он старательно вычищал с улиц гниль и шпану, которая промышляли кредитами, в уплату забирая органы. Мафия — это всегда убийства и кровь, нет ничего романтичного в этой профессии, и сам Чан никогда не старался придавать блёсток и розового цвета в свою жизнь (для этого у него был Хенджин), но всё же у него были принципы. Он терпеть не мог эти шарашкины конторы микрозаймов и кровавые боксы, которые те передают нужным людям. Бан перегрыз глотки всем, кто промышлял этим на его территории. Крысы спрятались в канализации. Что же, хотя бы трупы прятать не придётся. Хенджин, сменив удобные колени на кожаную спинку дивана, уже без лишней наигранности рассказывал подробности, которые ему удалось узнать от летучих мышей. Те задолжали Хвану за спасение одного из братьев, попавших в руки мерзкому извращенцу, который коллекционировал красивых, необычных зверьков. У Хенджина с ним разговор был достаточно коротким. Они рассказали ему о небольшой компании крыс, которая шныряла по сточным водам и разносила странные слухи, будто омега нового главы на самом-то деле шлюха и именно благодаря своим красивым пёрышкам заманивает всех врагов и будущих партнёров в лапы своего альфы. — Они решили сыграть на столь тупом блефе? — Чанбин практически утонул в огромном кожаном кресле. На самом деле от вида такого Со Хенджин встал бы перед ним на колени, не задумываясь. Глава и его правая рука явно не просто так сдружились и пронесли столько лет рядом друг с другом. — Очевидно, рассчитывали, что я, как типичная истеричка в их представлении, без раздумий полечу доказывать обратное, — Хван руками развёл. На самом деле в его действиях никогда нет спонтанности и тупого желания показать себя. Ему нравится играть, но самостоятельно устанавливая правила, чётко понимая последствия тех или иных действий. Именно поэтому Чану никогда и не приходилось разгребать за ним проблемы, разве что платить за некоторые безделушки, но это мелочи. В их мире бывают вещи пострашнее. Бан усмехнулся тоже. Он своего омегу знал, тот пусть и павлин, любующийся каждым своим действием, но далеко не дурак. Иначе бы его уже не было рядом. Чан не стал бы держать рядом с собой даже столь привлекательную птицу, будь она глупа как пробка. У Хенджина было чёткое поднимание грани безумия, на котором он умело танцевал и тем самым завораживал противников, заставляя обмануться. Альфу он провести не смог и потому теперь возвышался рядом, но не над ним. — Что ж, тогда схожу узнать, с кем твой прекрасный омега ещё воркует, по их мнению, — Чанбин ухмыльнулся и под нечто, похожее на курлыканье, решил составить план их дальнейших действий. Хенджину разговор интересен был только первые минут десять, а после его отвлекло очередное сообщение на телефон с неизвестного номера. Правда, Хван отлично знал, кто именно мог писать ему, не многим удавалось вычислить его личный номер. «Где?» — Хенджин сморщился, он так и слышал этот рычащий голос и видел прожигающий насквозь взгляд. Минхо никогда не церемонился, всегда писал только несколько слов, которые звучали громче самой лучшей, поставленной речи. Хван помнил о нём даже это, порой омежьи воспоминания о другом альфе было тяжело стереть, как бы этого ему ни хотелось. Хенджин привычно заблокировал контакт, прекрасно осознавая, что скоро вновь получит это сообщение. Хван понимал, о чём именно спрашивает Ли, но отвечать не желал. Он не даст трусливому псу лезть в его жизнь, учитывая, как он некогда в ней наследил. Хенджину пришлось одному разбираться с последствиями, пока Минхо ходил буквально в паре шагов от него и делал вид, что никогда и ничего их не связывало. Омега — птица перелетная, ему не привыкать к смене лиц вокруг, и потому резко прекратившееся общение с альфой не изменило его жизнь. Её изменило другое, то, о чём так усердно спрашивал пёс, не имеющий никакого права задавать такие вопросы. — Детка, — голос Чана настороженный, Хенджин с опозданием понял, что, видимо, эмоции резко взяли верх. Даже Чанбин выглядел напряженно, очевидно, готовый броситься на защиту. Мило, но так бессмысленно, Хенджин способен сам на кого угодно броситься. — Прости, надоедливые мухи, ничего серьёзного, поеду домой, — Хенджин со спинки дивана спрыгнул так легко и непринужденно, словно не он сейчас пытался перетянуть на себя феромоны альфы, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. — Не садись за руль, внизу Сонхва, — Бан никогда не был слишком опекающим, даже для Хенджина, которого альфа желал спрятать у себя в кармане и никуда не выпускать. Чан понимал, что если попробует сейчас остановить омегу или попытается лезть, то ничем хорошим это не закончится. Лучше поговорят дома. Без лишних взглядов. — Хорошо, папочка, буду ждать тебя дома, — Хенджин даже в такой ситуации оставался той еще стервой. Чану нравилось. Чану нравилось всё, если это было связано с Хенджином. Хван пером разбудил водителя и по совместительству охранника, тот недовольно расчихался в ответ — аллергия на птиц, но без лишних слов отвез омегу в главный дом. Хенджину нужно было успокоиться, а потому ничего лучше, чем подготовиться к приходу «папочки», в голову не пришло. Хван сам от этого слова едва не скривился, но, судя по всему, Чану понравилось, а значит, новый козырь в рукаве. Ночь будет жаркой.