«Влюбился… Какая глупость!»
Так думал Россия, а сам на всех порах мчался домой к Китаю. Сегодня была очередь заниматься у него, а потому, Россия, хлюпая сапогами по лужам, бежал по нужному адресу. И нет, он набирал скорость вовсе не потому что спешил увидеть товарища — с неба срывался дождь, а Россию угораздило забыть зонтик. По крайней мере, таким родом отговорок он отвечал Белоруссии, который с усмешкой подмечал, с какой скоростью собирается старший брат на «занятия».
— А чем вы там на своих уроках занимаетесь? — хитро спросил Белоруссия, наблюдая за тем, как Россия ищет свои листы с каллиграфией.
— Не поверишь, тем же, что и у нас дома, — игнорируя сарказм брата, ответил старший и, аккуратно запаковав тетрадь и листы в дипломат, вышел из комнаты.
— Хорошо вам провести время! — хихикнул ему вслед Белоруссия.
Вспоминая всё это, Россия мысленно ругал младшего. Начитается своих романов про любовь и видит её потом везде. Россия был твёрдо уверен, что после нескольких не самых лучших отношений, чувство влюблённости для него отныне под запретом. Достаточно с него уже не раз разбитого сердца. Беречь здоровье надо. Ну и что, что в обществе Китая ему хочется улыбаться? Нет ничего такого в том, что некоторые неоднозначные прикосновения смущают и порой вводят краску, ведь так? Да даже если так… Россия подавит эти чувства, спрячет глубоко внутри.
Ему сейчас нельзя влюбляться. Китай — просто товарищ, которому он хочет помочь и в котором видит большой потенциал. Не больше.
Думая об этом, Россия не заметил, как дошёл до нужного дома. Не успел он постучаться, как дверь распахнулась и из комнаты прямо под дождь выбежал юноша. Следом за ним вышел Китай, крикнув:
— Тайвань, живо вернись!
— К тебе — ни за что! — сердито ответил тот, с вызовов глядя на старшего брата.
— Тайвань, — голос Китая звучал железно, — я не ясно выразился? Вернись домой.
— Нет, нет и нет! — младший был слишком непреклонен. — С чего ты вообще взял, что мы с тобой
братья?! Не указывай, как мне жить!
— Я старше!
— И что это меняет? Со мной хотя бы Америка-сан здоровается! А тебя никто не видит, кроме твоих коммунистов! Ты для всех — пустое место! Так с чего бы я должен слушать неудачника?!
Китай был… Шокирован. Растерявшись, он подбирал слова, чтобы ответить этому наглому юнцу, которого он именовал своим dìdi. Однако пока Китай придумывал, Тайвань успел убежать. Единственное, что крикнул ему вслед старший, так это:
— Зонтик хотя бы возьми! Простудишься!
Но Тайвань уже не слышал. Россия, заставший эту сцену, с пониманием спросил коллегу:
— Что случилось?
Китай только что заметивший Россию, ответил, стараясь сохранять спокойный, ровный тон голоса, что было не так то просто после ссоры с братом:
— Да ничего такого. Очередная перепалка. Прости, что тебе пришлось увидеть это. Проходи.
Россия последовал за хозяином дома. Только сейчас он заметил, что Китай одет в один лишь халат, который был слабо завязан на поясе, из-за чего слегка сполз с хозяина, обнажая грудь. Россия успел рассмотреть красные полосы. Китай, заметив на себе этот пристальный взгляд, смутился и поспешил попрочнее затянуть пояс, скрывая эти царапины.
России стали интересны причины их появления. Но, решив, что скорее всего, для Китая эти воспоминания довольно болезненные, а он и так сегодня хорошо понервничал, Россия решил промолчать и спросить как-нибудь потом, в более спокойной обстановке.
— Ну, товарищ, приступим к занятиям? — спросил Россия, натянув улыбку.
— Да, конечно.
Они прошли в маленькую комнату, в которой почти не было мебели, кроме рабочего стола и нескольких стульев. Окон там тоже не балон, свет дарила небольшая лампа.
— Давай напишем диктант, — вдруг предложил Китай.
— Это как?
— Я буду диктовать тебе предложения, которые ты уже знаешь, а ты писать их под диктовку. Как раз проверим, как хорошо ты помнишь их.
— А, это… Знаешь я не думаю, что готов к такому… Я, эм…
— Не переживай, — Китай успокоил коллегу, положив свои ладони поверх его костяшек. Россию нахмурился. — Прости, — восточный коллега поспешил убрать руку, подумав, что Россия не любит лишних прикосновений. — Так вот, это несложно. В самом деле, я же не заставляю тебя писать даосский трактат.
— Ладно, давай попробуем, — сдался Россия. Касание тёплых ладоней к его почти всегда холодным рукам скорее смутило его, нежели разозлило, но зачем Китаю об этом знать?
К слову, всё оказалось не так легко, как говорил Китай. Как выяснилось, по памяти Россия писал плохо. Когда он занимался каллиграфией, перед ним всегда был учебник, куда он мог подсмотреть. Без возможности заглянуть в шпаргалку, Россия будто оказался без опоры. Да ещё и Китай диктовал с такой скоростью, будто Россия китайский всю жизнь учил. Времени подумать он не давал от слова совсем.
— Слушай, а можно чуть медленнее, — попросил Россия.
— Когда ты окажешься среди китайцев, никто не станет ждать, пока ты вспомнишь то или иное слово. Поэтому нет, нельзя.
В этот момент Россия заметил на лице Китая ехидную такую улыбку. Ему, видите ли, смешно! Издевается, значит…
— Китай, ты ж понимаешь, что я потом отыграюсь, — пригрозил Россия, но на коллегу эти слова воздействия не возымели. Пока…
— Конечно, отыграешься. А теперь дай-ка посмотреть, что ты там написал.
И, не дав России ни шанса скрыть свои художества, Китай ловко забрал у него лист. На нём были написаны три иероглифа. И это с учётом того, что старший надиктовал предложений пять. Китай вопросительно посмотрел на коллегу.
— Знаешь что, я… Я не могу запомнить эти слова. Для моих мозгов это какая-то головоломка. Правда. Формулы и то проще запомнить бывает. А это… Прости, в общем.
— Не извиняйся, я понимаю, — на удивление добродушно ответил Китай. — А ты не пробовал учить иероглифы по ключам? Это довольно распространённый способ среди иностранцев.
— Ключи?..
— Да. Всё иероглифы состоят из ключей. Например, — Китай взял ручку и написал на листе 中国, — моё имя состоит из ключей «рот», «вертикальная», «ограда» и «яшма», — Китай подробно расписал каждый ключ. — Попробуй раскладывать слова на ключи. И, возможно, они запомнятся лучше.
— Ох, — Россия озадаченно смотрел на лист бумаги, — ну, я постараюсь… Спасибо большое. Или как там по-твоему? Се се?
— Пожалуйста, — на ломанном русском ответил Китай.
— Что ж, — на лице России вдруг заиграла лукавая улыбка, — теперь моя очередь. Приготовься к моей мести.
Надо сказать, Россия не соврал, сказав о том, что отыграется. Он заставил восточного коллегу склонять слово «влюблённость». Почему именно это слово, Россия объяснить не мог. Зато ещё раз обругал Белоруссию. Это его влияние, не иначе.
На дательном падеже Китай взмолился о пощаде. Мало того, что склонять существительные с их окончаниями было делом не из лёгких, так ещё и слова выводить надо было не печатными буквами, как он привык, а прописными, а соединять буквы стало настоящим испытанием.
— Россия, послушай, я ведь уж не молодой, со мной нельзя так жестоко, — Китай с мольбой посмотрел на «учителя». Тот стоял сзади него с победной улыбкой и торжествующим взглядом.
— Давай, давай, ещё три падежа осталось, не бросай всё на полпути, — с явным удовольствием сказал Россия.
С горем пополам, но слово просклонялось. Китай напоследок предложил попить чай, так как время было ещё не совсем позднее. Россия согласился. Они вместе выпили свежий чай, поговорив о мелочах и не затрагивая важных насущных тем. Вечер выдался приятным. Уходящее лето приносило уже осеннюю прохладу, но в доме было тепло. На душе у России было так же: хорошо и уютно. Китай был таким разным, но в то же время с ним можно было говорить обо всём. И как он раньше не разглядел в нём такую интересную личность?..
Закончив чаепитие, Китай проводил Россию, дав ему напоследок зонтик. Тот поблагодарил радушного хозяина дома и ушёл.
***
Россия стоял у главного стенда и вставлял в кармашек лист. За этим занятием его застал Америка. Усмехнувшись, он спросил, сделав глоток кофе из своей кружки:
— И чего такого важного ты решил сообщить коллегам?
— Ну, ты пока ещё жив, поэтому сообщить ничего радостного, увы, не смогу, — не оборачиваясь, ответил Россия.
— Ха-ха, как смешно.
— А как по мне, очень даже. Прости, у меня нет времени на словесную перепалку. Хотя, — Россия обернулся и язвительно продолжил: — даже, если бы оно было, я бы не стал тратить его на всяких американцев. Вроде тебя. Всего хорошего!
С этими словами Россия упорхнул на своё рабочее место. Америка, цокнув языком, подошёл к стенду и чисто интереса ради посмотрел, что его «любимый» коллега вывесил на всеобщее обозрение. И, надо сказать, сильно удивился. Этот документ был ничем иным, как «развенчание культа личности И. В. Сталина». По крайней мере, так гласил заголовок.
— Да неужели? — Америка присвистнул. — Что на уме у этого водкофила?..
Россия же продолжил спокойно работать. Данный документ он вывесил по «настоятельной просьбе» нынешнего начальства. И озадачил он Россию так же, как и Америку, когда новый босс дал ему ознакомиться с содержанием. Сначала Россия сомневался — да, прошлый босс действительно перегибал палку. Порой, очень перегибал. К смерти его Россия отнёсся двояко: с одной стороны, под его контролем работа делалась чётко, без споров, и будет ли новый босс таким же организованным — вопрос большой, но с другой — значит ли это, что пропадёт тотальный контроль? В конце концов, не надо будет писать миллион писем с отчётом о переделанной работе.
Не прошло и полчаса, как Россия заметил, что коллеги перешёптываются между собой. Про себя он усмехнулся.
Пусть пообсуждают, давно он их с такими лицами не видел.
Вдруг в компьютере раздался звук оповещения о новом сообщении в электронной почте. Оно было от Китая. Россия поспешил открыть его.
Многоуважаемый Россия!
Не мог бы ты объяснить, что значит этот лист на нашем стенде? Скажи, пожалуйста, что это ошибка и несмешная шутка. Иначе я объяснить это не могу. Ты знаешь, я очень уважал Иосифа Виссарионовича и испытал чувство глубокой скорби, когда мне сообщили о его смерти. Что же я вижу теперь? Ты при всём офисе решил очернить его, причём самым скверным образом!
Я заявляю протест и прошу сейчас же снять это документы со стенда.
Китай.
Россия удивился. Подняв бровь, он начал печатать в ответ.
Многоуважаемый Китай!
Моё уважение к Иосифу Виссарионовичу не меньше, чем твоё. Я думаю, тебе это прекрасно известно. Однако не тебе судить о том, что происходило и происходит у меня дома. Этот документ был вывешен по настоятельной просьбе моего начальства. Если тебя что-то не устраивает, обратись непосредственно к нему. Я же не иду против своего босса, поскольку с ним спорить бесполезно. Он человек прямой и отказов не принимает. Впрочем, ты это скоро сам увидишь.
Россия.
Следующее письмо поспело незамедлительно.
Я не узнаю тебя, Россия! Прячешься за спиной у начальства? Значит, ты полностью разделяешь их точку зрения? Не ожидал я от тебя такого…
Россия почувствовал, как закипает. Громко стуча по клавишам, он начал сердито писать в ответ.
Знаешь что! Может, где-то и разделяю, тебе-то с этого что? Опять же, тебе мало известно о том, что было в моём доме. А было слишком много чего. Ты завёлся на пустом месте. Если тебе так не понравился этот документ, то просто не читай его и всё. Поэтому давай прекратим этот глупый спор.
Всего хорошего!
На это сообщение Китай не ответил. И на занятия сегодня тоже не пришёл.
