Мне больно, перестань наконец,
Прожигать безжалостно взглядом,
Уж лучше добей, не молчи..
Антон целиком отдался этому поцелую, наконец-то расслабляясь, и показывая мужчине, что тот может делать с ним всё, что захочет. Что он не против быть в его власти.
Возможно, уже давно нужно было сделать это — показать, что не против, даже если это не так. Попов ведь сразу сказал, что за покорность его ждёт похвала, но вот чтобы сломать Антона... Нет, он не сломался. Он просто влюбился. Руки Арсения сжались на его талии, прижимая ближе к себе, и доставляя едва ощутимую боль. Ещё один тихий стон Антона, и мужчина отстранился от него, при этом продолжая бегать жадным взглядом по телу. — Ты только мой, понял? Парню этот вопрос показался странным, но игнорировать его он не стал — понимал, что ничем хорошим это не закончится, поэтому просто кивнул. Попов приподнял уголок губ, показывая, что этот ответ его удовлетворил. — Если через минуту за дверью ещё кто-то будет, то я убью этого человека. — резко сказал Арсений, переходя на громкий тон, от которого Антону стало не по себе. Мужчина отошёл от него, вновь беря в руки ободок и, задумчиво рассматривая его. Парень наблюдал за каждым движением, не зная, чего ожидать в следующую секунду. — Неужели на этом твои фантазии закончились, м? — мужчина протянул руку, поддевая ошейник, который был на парне, одним пальцем, и, слегка натягивая его. — Давай попробуем что-нибудь другое... — с этими словами он положил руку на спину Антона, а в следующую секунду тот оказался у него на руках. От неожиданности младший вздрогнул и тут же услышал около уха строгий голос. — Не дёргайся. Когда Арсений с ним на руках вышел из комнаты, Шастун понял, зачем старший "просил" всех уйти подальше от комнаты. В коридорах и правда никого не было, но шли они недолго — остановились через пару дверей. Вся комната была в чёрных оттенках, с большой кроватью и картиной над ней. Создавалось ощущение, что это именно спальня Попова, но наверное это не так, потому что после первого впечатления на глаза начали попадаться другие вещи. Те, которых не было даже у него в комнате. Внизу живота предательски сжалось то ли от возбуждения, то ли от страха. Арсений положил его на кровать, но, не давая парню расслабиться, пристегнул того наручниками, уходя из поля зрения. Антон попробовал пошевелить руками, но холодный металл не давал этого сделать. Мужчину видно не было, и от этого начинала накатывать паника. От Попова можно было ожидать чего угодно, и это, не смотря на предыдущие его действия, пугало. — Арс... — Арсений Сергеевич. — поправил его голос откуда-то сзади. — Арсений Сергеевич, может не нужно?.. В комнате был приглушённый свет, поэтому парень не сразу заметил силуэт мужчины, остановившийся перед ним. Приглядевшись, он увидел в его руках... Свечи... Антон дёрнулся всем телом, подбирая ноги под себя, стараясь максимально отдалиться от Попова, но тот лишь усмехнулся. — Сладкий, ты сам это начал... — он поставил свечи на тумбочку и наклонился совсем близко к лицу шатена, так, что их глаза были на одном уровне. — И теперь не проси меня остановиться. Шастун отвёл взгляд, пытаясь сообразить, когда добрый Арсений вновь стал таким. — Не нужно... — предпринял ещё одну попытку Антон. — Я правда, я что угодно... Пожалуйста... К его удивлению, наручники щёлкнули и упали на мягкие простыни, но стоило встретиться с голубыми глазами мужчины, как становилось понятно, что это далеко не конец. Сильные руки помогли ему подняться, поддерживая и, не обращая внимание на тихие просьбы, подвели к стене, около которой стоял длинный чёрный крест. Раньше Антон не видел такие, но, конечно, знал что это и для чего, и от этого становилось ещё страшнее. Парень развернулся к Арсению, вновь собираясь что-то возразить, но ему не дали этого сделать, прижимая, уже спиной, к кресту и, ловкими движениями рук обездвиживая запястья. Шастун думал, что цель мужчины лишь развлечься, но он подошёл к этому делу довольно тщательно — все узлы были крепкие и не давали сдвинуть руку даже на миллиметр. Антон поднял взгляд на брюнета, когда тот перешёл к торсу и хотел что-то сказать, но старший перебил его. — Не бойся. Просто расслабся и наслаждайся. — с этими словами он продолжил своё дело, практически целиком обездвижевая. Расслабиться? Это казалось невозможным, но при этом, мягкий барритон Попова заставлял поверить. Почему-то казалось, что в этот раз руки не так сильно сдавливают запястья, глаза не смотрят так злобно, а движения не такие резкие...Плавные.. Арсений взял с тумбы белую свечу, окидывая Антона изучающим взглядом. Шастун молчал, лишь наблюдал, понимая, что сейчас всё равно ничего не сможет сделать. Рука мужчины застыла над его плечом, а затем расскалённые капли начали медленно стекать вниз и застывать на мягкой коже. По телу пробежали мурашки, а ресницы задрожали. Чувства были смешанные и очень... Странные? Боль, но приятная, которую хочется ощутить ещё раз. — Ну как тебе, малыш? Нравится? — на плечо попало ещё несколько капель, проделывая узкие дорожки на теле. Антон кивнул и простонал что-то несвязное, забываясь от нахлынувших чувств. Именно так он воспринимал самого Арсения — боль, которая резко сменялась блаженством. Ненадолго, а затем вновь обжигала. Но, несмотря на это, её хотелось чувствовать снова и снова... — Ну раз так... — белую свечу вернули на тумбу, и взгляд голубых глаз забегал по другим цветам. Антон сразу понял, что они должны чем-то отличаться, но не знал, чем именно. Арсений же, не долго думая, взял красную, хитро поглядывая на парня. — Подожди... — пискнул младший, перед тем, как рука мужчины занесла над ним свечу. — Она чем-то отличается от той? Попов усмехнулся, убирая руку, и, давая Шастуну повнимательнее рассмотреть её. — Знаешь, сладкий, я бы может и не стал тебе говорить, но ты сегодня такой хорошенький... — его взгляд скользнул по чёрному ошейнику. — Цветные свечи — это медовые, и они... Более интересные, чем белые. Такой ответ устроит? Не дожидаясь кивка от парня, Арсений наклонил руку над его ключицами, и их почти сразу обожгло такой болью, что Антон зашипел, слегка дёргаясь. Эти дорожки застывали медленнее, тянулись дольше, а ещё свеча будто плавилась быстрее, даря бесконечный поток горячего воска. В какой-то момент Попов сменил свечу на чёрную и опустился ниже. Теперь капли стекали по торсу, оставляя красные следы, а Антон стонал — от боли и мимолётного наслаждения, которое наступало лишь на несколько миллисекунд.***
Арсений остановился, когда все свечи наконец были использованы. Он видел,как Антон дрожжит, слышал, как он стонет, но при этом... Он видел его глаза. И в этих зелёных сапфирах явно читалось наслаждение от происходящего. Мужчина отошёл немного назад, осматривая проделанную работу. Всё обнажённое тело парня было покрыто цветными каплями и полосками. Чуть ниже шеи красовались застывшие инициалы. — А.С.П....— прошептал Арсений. — Как ты? — спросил уже громче. — Я... Я не знаю... Хватит, пожалуйста... Парень еле держал голову, всё тело было расслаблено, и казалось, если бы не верёвки, то тот давно бы уже упал на пол. Наверное, Арсений и правда слабый. Наверное, так делать нельзя и нельзя давать себе поблажки. Но всё же, он подошёл к Антону и погладил его тыльной стороной ладони по щеке, заставляя поднять взгляд. — Т-ш-ш... Маленький, всё ведь хорошо, так? Специальными ножницами Попов высвободил Антона, но делать с ним дальше ничего не собирался. Если он поможет ему ещё — это будет высший показатель слабости. И глупости. Поэтому он просто указал ему, где в этой комнате ванна и вышел, передав Павлу, который уже стоял в коридоре, чтобы занести сменную одежду.***
Антон не знал, что это было. Не знал, почему сердце то замирало, то билось быстрее. Даже, когда Арсений начал использовать воск, всё тело продолжало покалывать от удовольствия... Удовольствие от того, что эти голубые глаза смотрят на него. Что наслаждаются им.Только им. Похоже, у Антона начались мазохистические наклонности... Но чего можно было ожидать от проживания с Поповым? Эти мысли проносились у него в голове днём, когда он лежал на кровати и пытался восстановить события вчерашнего дня. То ли после окончания "пытки-удовольствия" он потерял сознание, то ли его мозг просто решил не запоминать дальнейшее... В любом случае, последнее, что он помнил- ладонь Арсения на его щеке.***
Арсений не заходил к Антону весь день, а затем и следующий. Каждый раз, когда мысль о парне лишь проскакивала в его голове, он сразу обрывал её, переключая всё внимание на другие дела. А их было много. Матвиенко, как и ожидалось, быстро догадался о местонахождении Позова. Но вот проблема для него — на территорию Попова он так просто не заедет, силёнок не хватит. И хоть уверенность в том, что Матвиенко всё равно не сможет ничего сделать была почти стопроцентная, боязнь за Антона пересиливала. Даже понимание того, что Шастун находится под полным его контролем, и то не успокаивало. Ему было страшно. Страшно за Антона. А ещё было больно. Изначально хотелось сделать больно Антону, чтобы оттолкнуть, но дал слабину... И тем самым сделал себе больнее вдвойне. Единственную разрядку доставлял тот самый Позов, который ни в какую не хотел отвечать на интересующие Попова вопросы. И если раньше он бы использовал свои методы, то сейчас это не давали сделать мысли об Антоне. Он просто не мог себя позволить этого. А ведь Шастун сейчас сидит в своей комнате и даже не представляет какую власть имеет над ним...