Заметки одной булки (рабочее название)

      Знаете, вот есть такая присказка «Все самые интересные приключения начинаются со слов «Я знаю короткую дорогу!». Может, так оно и есть, но я на своей колокольне и готова поспорить, ведь самые интересные приключения начинаются со слов «Ой, похоже я влюбилась».       Я вот влюблялась много раз. И про каждую свою влюблённость могу написать книгу с анекдотами, про какие-то даже пару томов. Если сложить всё вместе, то неплохая домашняя библиотека получится. Но я написала только стендап, увы. Именно поэтому сейчас будет смешно: моей первой любовью был Александр Пушной. Не спрашивайте, как это получилось, это просто было. Нужно принять этот факт, переварить и жить дальше во что бы то ни стало. Если вас это успокоит, то мне было восемь.       Успокоило? Отлично, поехали дальше.       На самом деле я как-то пересматривала советские мультики и была удивлена, почему моей первой любовью не стал Добрый Моряк из «Голубого щенка», он же шикарен. А потом дошло: блин, он плавает по морям с голубой собакой… ладно.       Но это всё цветочки. Потом начался подростковый возраст и пошли ягодки (и ягодники).       Если вы знаете меня, то я могу угадать ваши дальнейшие мысли. Я знаю, о ком вы думаете. Но нет. До него ещё — внезапно! — были другие люди.       Но вы правы, да кому они нужны?! Ладно, справедливости ради мой период с 11 до 16 лет прошёл в тумане, в котором плавали рандомные челы, невроз и гормоны. После 16-летия туман ушёл, а рандомные челы, невроз и гормоны остались. Подозреваю, что они до сих пор где-то поблизости, будьте осторожны.       Но во главе секты всегда стоял он… Игорь.       Про этого человека на самом деле надо отдельный стендап делать, если не книгу с анекдотами в трёх томах. Это в лучшем случае. Не, я кстати серьёзно: если хотите послушать о моей охоте за пятидесятилетним мужиком, то дайте знать, и стендап будет. Книгу с анекдотами не осилю — лень.       Да, пожалуй сделаю байт и не буду вам ничего рассказывать, просите и ждите следующий стендап, хо-хо. Потому что что вы мне сделаете, всё равно рано или поздно расскажу даже если не будете просить. Игорь постигнет всех.       Короче, когда мне исполнилось 18 лет, Игорь атрофировался сам за ненадобностью — внезапно оказалось, что вокруг есть живые люди, которых тоже можно любить. На мою беду, все встреченные мною живые люди взаимно любиться не хотели. И в большинстве своём — вот же блин! — любились кем-то другим во всех смыслах этого слова. Вкупе с неврозом и гормонами моя жизнь превратилась в ещё большее моральное страдание… да, с Игорем определённо было лучше и проще.       А потом… я только-только отошла от травмы потери Игоря, как спустя год появилось новое открытие и новая напасть: людей своего пола тоже можно любить. Мой мозг резко вспух от осознания стремительно увеличивающегося количества вариантов живых и не очень людей, которых можно любить. Вспух и заболел. В это же время желудок стали истерично разносить не то что бабочки, а по ощущениям как минимум орлы или страусы, которые в панике пытались спрятать голову в песок, но по очевидным причинам не могли. Сердце в свою очередь просто впало в депрессию и перестало ожидать от жизни в принципе чего-то хорошего.       Но сильнее всех от экзистенциального кризиса страдали матка и другие органы малого таза: они круглые сутки стенали и бились лбами о вспухший мозг, страусов с орлами, депрессирующее сердце и иже с ними — бедняжки никак не могли принять в себе сексуальное влечение к себе подобным. Ксенофобки хреновы.       Самое обидное то, что это осознание никуда не ушло, оно до сих со мной и заставляет не только мужиков обходить меня десятой дорогой, но и прекрасных леди. Чувствуют, чувствуют опасность, выдры мои выдры… но ведь сердцу и матке не прикажешь! Хотя мне даже нечем их насиловать, знаете ли, выдр этих. Обидно.       Какие выводы? Короче, ей-богу, пришейте мне обратно Игоря! С ним хотя бы стабильно было. А то задолбалась уже, чесслово.