Драконий десерт

— Епт! Чайльд шарахается в сторону прежде, чем успевает понять, что перед ним. Он несколько раз моргает, чтобы убедиться в реальности происходящего. Спокойные глаза Чжун Ли рассматривают его в упор. — Какого хрена? — стонет он, хватаясь за затылок. Голова трещит после пробуждения, а телом проходится мелкая дрожь, несмотря на одеяло, которым он укрыт. Одеяло. Одеяло в его кабинете? Чайльд резко пытается сесть. Чжун Ли толкает его обратно в кровать. Не на диван, на котором он изредка позволяет себе поваляться. В кровать. Кровать в его кабинете? — Где я? — хриплым голосом спрашивает он, наконец обращая внимание на незнакомую обстановку. — У меня дома, — отвечает Чжун Ли. — Ты провел в моем сознании половину ночи, а когда я тебя вынул, ты… отрубился прямо в кресле. Он подносит к его рту стакан воды, и Чайльд пьет, запоздало прикидывая, что это может быть отрава. Не может. Хотел бы он его убить — не тащил бы к себе домой. В конце концов, он даже не связан и, кажется, цел. Тело, как бы он того не ожидал где-то в подсознании, не сигналит болью при каждом движении. Его окатывает лишь всецелая усталость, и это несмотря на то, что солнце за окном уже садится, и он, если верить Чжун Ли, проспал весь день. Теперь, когда никто не читает его мыслей, это внезапно приносит некие неудобства. Например, приходится просить вслух. — Я хочу в туалет, — признается Чайльд. — Пойдем, — Чжун Ли помогает ему сесть и одеяло соскальзывает с груди. Заебись. — Где рубашка? — Ты вспотел. Тарталья откидывает одеяло полностью. — До трусов?! Ничуть невозмутимый взгляд. — Ты сильно вспотел. — А судя по одеялу, потом я замерз. — Именно так. Чайльд кидает осуждающий взгляд на свое белье поднимается на ноги. Хрен с ним с одеждой — ссать хочется больше, чем ругаться. Да нет же, хрен с твоей уборной — отыгрывается резкое затмение в глазах. Чжун Ли ничего не говорит, только помогает удержаться на ногах. — Пиздец, — шепчет Чайльд вцепившись в предложенную руку. — Ну ничего… — он делает пару глубоких вдохов. — Сейчас… сейчас я… А в глазах все равно темнеет. Во второй раз он приходит в себя уже сидя на бортике ванной — Чжун Ли ожидаемо рядом — придерживает его за плечо, а второй рукой собирается… — Эй-эй-эй! — пытается оттолкнуть Тарталья. — Проснулся я! — Умойся, — Чжун Ли все равно склоняет его над раковиной. Не успевает он воспротивиться, как на лицо хлюпают холодной водой. И еще пару раз. — Бр-р-р, — Чайльд наскоро вытирается предложенным ему полотенцем и косится в поисках туалета. Чжун Ли замечает его взгляд и помогает подняться. — Я сам, — хочет отстраниться он. — Сам ты уже чуть не упал. И не возразишь такому. В груди и без этого голоса холодно как в морге. Он доходит до унитаза с чужой помощью. Благо, придержать ему там Чжун Ли не предлагает — только обнимает за торс и не дает упасть. Чайльд бы сказал ему отвернуться, вот только какая разница, если этот гад уже все видел? Не только видел, если на то пошло, но об этом не время вспоминать. Когда заставляют помыть руки, Чайльд в очередной раз бесится от педантичности этого старика. Но слушается. Вместо этого подмечает в большом зеркале, как выглядит Чжун Ли. Не изменяя традициям — как модель. В белой широкой рубашке он кажется таким же, как во сне. Идеальным в своей простоте. Чайльд бы даже попросил у него ходить в повседневности так же, не будь между ними такой напряженной атмосферы. А, может, и попросит, когда поквитается за все хорошее. Вот только как Чжун Ли и сам не поймет, что эти жилетки и плащи на миллион и одну пуговицу — полный отстой? Чжун Ли как-то странно улыбается уголком рта, замечая пристальный взгляд на себе. Тарталья только отгоняет от себя накатывающие подозрения — ну уж нет, в жизни он, пусть и бессмертный, но над его мыслями не властен.                      Вечером на террасе тепло и уютно. Чайльд бесстыдно забирается в кресло с ногами. Он заворачивается в одеяло и почти сразу начинает клевать носом. Взгляд направлен на крыши далеко внизу — не море, которое бьется где-то с другой стороны дома, но тоже красиво. Краем глаза он следит за бывшим Архонтом, который временно превращается в его личную прислугу — разливает по кружкам чай и пододвигает к нему сладкое. И все равно Чайльд не показывает, что это ему по душе. — Закончил? — звучит даже более надменно, чем он пытался изобразить. Он нарочно строит недовольный вид, несмотря на то, что аромат булочек привлекает с первых секунд. Негоже ведь так сразу за сладкое падать в ноги человеку после того, что он себе позволил. А дракону и подавно. — Бери, — предлагает Чжун Ли и садится на соседний стул. — Ты хотел со мной поговорить или откормить? — Чайльд бросает сердитые взгляды то на собеседника, то на еду, словно не может решить, кто из них претендует на роль врага, с которым надо разобраться в первую очередь. Чжун Ли разбирается сам — берет именно тот пирожок, на который позарился Тарталья, и начинает есть. Полностью игнорирует мрачный взгляд и невозмутимо отпивает чай. — Так бы и сказал, что жрать хочешь, — обиженно отворачивается Чайльд. — Одно другому не мешает, — хмыкает Чжун Ли. В самом деле? — Тогда третьему тоже. Говори уже, что ты там хочешь. — Скажи, когда я начал тебе нравиться? Вот так, в лоб. За булочками с чаем. Ну чем не отличный вечер для разговора с Гео Архонтом о чувствах к этому же Гео Архонту? Пиздец. — Начнешь, когда сдохнешь, — машинально выпаливает Чайльд. — Потягов к некрофилии я за тобой пока не наблюдал, — хмыкает Чжун ли с видом, будто серьезно такое прикидывал. — Но что насчет симпатии ко мне, как к человеку? Как давно ты понял, что я тебя привлекаю? — Был бы ты человек, — Тарталья бросается на булочку за неимением ничего другого, что можно разорвать. — К-хм. Проще по второму кругу с драконами покувыркаться, чем вот это все. — Чайльд. — Чего? — с набитым ртом спрашивает он. — Ты сделал это со мной. Я прочел все твои мысли. Я могу повторить каждое слово, что ты думал, когда я был в тебе. Признание симпатии вслух — самое легкое из этого списка. — Так прочитал бы мои чувства тогда, раз умный такой! — фыркает Тарталья. — К сожалению, я мог читать только самые яркие мысли, самые поверхностные. Так что я примерно представляю, что ты ко мне чувствуешь, но не могу быть уверенным, до тех пор, пока ты не признаешь это вслух. — И чьи это проблемы? — фыркает Чайльд. — Догадывайся себе дальше, раз ничего не понял. — Трудно было вычленить что-то среди твоих мыслей о том, чей пенис больше, чья сперма слаще на вкус и кто дольше в тебе продержался. Чайльд давится булочкой. Кашляет. Запивает чаем. Краснеет. Обмахивается ладонью как веером. — Я такого не… Чжун Ли хитро улыбается, доволен его реакцией. — Но ради справедливости скажу, что то, как часто ты думал обо мне, все еще обнадеживает. — Ну и прекрасно, — выходит из ступора Чайльд. — Хорошо, наказал меня, потешился, удовлетворился в пять раз больше обычного. Или десять — под количество хуев. Твои два были самыми толстыми и приятными, признаю! Рад теперь?! — Чайльд, — осуждающее смотрит Чжун Ли, но Тарталья договаривает. Уж слишком много всего в нем накопилось. — Все, конец представления. Нахер тебе знать, что я там о тебе думаю, как о человеке? Лучше побеспокойся о том, что сейчас я отдохну и еще раз попытаюсь свиснуть твою божью почку. — Перестань называть гнозис почкой, Чайльд, — Чжун Ли низко смеется в свою чашку. — Я думаю, что на твои ощущения во время секса повлияло еще и то, что ты ко мне чувствуешь… — Ой завали ты, — Предвестник перебивает и запивает чаем свою обиду. — Ты мне сначала скажи, на кой хрен тебе эти мои чувства, — он зло выплевывает последнее слово на манер того, как Чжун Ли обычно передразнивает его матерные слова, — и я подумаю, давать ли ответ. — Чайльд, это же… — Хотя погоди, — перебивает Тарталья, меняя тактику. — Я догадаюсь сам. Ты че типо, постоянного партнера ищешь? Если так, то я в таких извращениях больше не участвую! — Чайльд я… — Нет-нет, я знаю. Ты хочешь иметь влияние над Фатуи благодаря одному влюбленному в тебя Предвестнику. — Чайльд, это… — Нет! Молчи! Я понял! Ты хочешь пошатнуть мое психологическое здоровье, чтобы… — Чайльд, ты мне нравишься. — Чтобы занять место Одиннадцатого Предвестника, когда меня упекут в… Стоп, что?! — отшатывается Тарталья. — Я тебе что? — Нравишься, — повторяет Чжун Ли, чтобы он убедился, что ему не послышалось. — Так что представь мое удивление, когда я узнал, что тебе тоже от меня нужны не только услуги консультанта похоронного бюро. Чайльд слушает вполуха. Нравится. Он нравится этому полоумному ящеру. Этому деду, которому уже перевалила шестая тысяча — не акций в банке Северного Королевства, — а лет! Настоящему Гео Архонту, пиздец какому могущественному мужику, которого можно сравнить по силе разве что с самой Царицей, он ему что?

н р а в и т с я?

— Ты надо мной издеваешься, — пырхает Чайльд. Так же не бывает. — Ты шутишь. Чжун Ли только спокойно качает головой. — Позволь мне закончить, прежде чем решишь, что это розыгрыш. Бесчувственный булыжник пытается убедить его в том, что он не бесчувственный булыжник. — Блять, — Чайльд смотрит на его отражение в кружке и прикидывает, насколько велик шанс, что у старика поехала кукуха. Шесть драконьих хвостов из десяти. Или семь. — Ну, попытайся. — Поначалу я очень расстроился от того, как ты поступил со мной, когда узнал, что я тот, кого ты ищешь, — Тарталья громко пырхает в чай, но Чжун Ли оставляет это без внимания. — Но мое любопытство все же перевесило гнев и желание тотчас наказать тебя. — Так ты хочешь сказать, что тупо сидел и следил за тем, как я вешаю на тебя провода, только потому что тебе было интересно? — скептически смотрит на него Чайльд. — Я хочу сказать, что Синапс мне знаком, — признается Чжун Ли. — Я представлял, что случится, как только увидел его в твоем кабинете. — Я думал, что ты не станешь его использовать, как только дойдешь до пункта с предостережениями… — Пиздец, — Тарталья забывает, что надо жевать свою булочку. — Но поскольку ты так легко пренебрег инструкцией, я решил совместить приятное с полезным. — О, так это так теперь называется выебать против воли? — Чайльд, это не… — Да-да, знаю, мне очень понравилось и вообще я был тайно согласен, потому что ты прочитал это в моей голове, — выпаливает Чайльд. Чжун Ли, который пытался что-то сказать, замолкает. — Да, так и получилось, — в конце концов соглашается он. — Но это должно было стать наказанием. Чайльд пырхает. А вот это уже ложь. — Наказанием для кого? — Что ты имеешь ввиду? — заметно напрягается Чжун Ли. Вместо ответа Тарталья сильнее закутывается в свое одеяло и поднимается с кресла. Он опирается о забор террасы и любуется городом вдали, прежде чем начать говорить. — Подумай. Ты с самого начала знал, что меня все устраивает. Я получил новый опыт, кучу эмоций и приятных вещей, которые ты мне дал. А ты… — он задумывается. — Разделил меня с пятью драконами. И несмотря на то, что они не были реальными, если ты не какой-нибудь извращенец, который любит подглядывать из шкафа, как его возлюбленного берут другие, то должно быть, ты очень… Руки с мерцающими символами ложатся на ограждение по обе стороны Тартальи. — Ревновал, — Чжун Ли заканчивает за него. Чайльд чувствует, что ему становится горячо, когда оборачивается к нему. — Так зачем позволил? — тихо спрашивает он. Атмосфера накаляется так, что даже материться на него становится страшно. — Это наказание. — Чжун Ли, — Чайльд настаивает. — Чтобы понять природу своих чувств. Не только твоих. Теперь, когда можно рассматривать его потемневшие белки и выступающие рога почти в упор, Чайльд теряется. Он слышит, как по полу шуршит массивный хвост, но не решается оторвать взгляда от лица Чжун Ли. От эмоций на этом лице. Потому что в какое бы там животное он не превращался, а больше всего Чайльда неожиданно будоражит то, что Чжун Ли к нему чувствует. — И что понял? — неуверенно спрашивает он. — Что желание быть с тобой не удовлетворить простым физическим контактом. — Ох, и теперь ты хочешь понять, взаимно ли это, — догадывается Чайльд. Чжун Ли тянет его за руку и вкладывает в ладонь что-то маленькое. — Стань моим, Чайльд. Тарталья удивленно разжимает ее и видит, как гнозис слабо мерцает в свете заходящего солнца. — Знаешь что, Чжун Ли, — он глядит в ответ так зло, что на драконьем лице проступает нотка испуга. Но черта с два он позволит покупать себя таким образом. — Засунь его себе куда подальше. Сердце Бога возвращается к его владельцу. Чжун Ли пытается что-то сказать, но его рука не заканчивает своего движения. Чайльд ловит его за ткань рубашки и заставляет склониться к себе. — Я хочу тебя, а не эту хреновину. Одеяло тихо падает к их ногам, когда Чжун Ли впивается в него губами. Чайльд сдается, обвивает его за плечи, позволяет подхватить себя за бедра и унести в дом. Драконий хвост прикрывает за ними дверь.