***
Чайльд открывает глаза в чужих воспоминаниях. Сработало. Не так как он ожидал, но все сработало. Он встает на ноги, оглядывает себя — целый. Поднимает глаза на окружающий мир. Гора Аоцан выглядит иначе. Настолько иначе, что хоть он был тут от силы два раза, все равно с первого взгляда замечает существенные перемены ландшафта. Вот какие они, чертоги разума — вспоминается умное слово из инструкции.Скачок.
Мир на мгновение искажается, картинка кренится, сбоит. Тарталья успевает уловить в месиве цветов современную версию горы, какие-то серые бегущие полоски...Еще скачок.
Все опять работает как надо. Это сейчас было божественное сопротивление? Если это все, на что способен этот хваленый Гео Архонт, то у него ни шанса уберечь свои драгоценные воспоминания от силы Предвестника. Чайльд с надменной улыбкой шагает к столу в центре озера. Каменные узорчатые ступени еще не утопают в воде, вокруг не видно ни одной янтарной ловушки, а под деревом по центру озера стоит совершенно другой стол. Это действительно прошлое. Судя по оставленным тарелкам, тут совсем недавно трапезничали. Он считает их количество — пятеро человек. Не человек — стая бессмертных животных, — напоминает себе Тарталья. Он минует стол и наконец замечает в другом конце дорожки вход в пещеру. В этот раз проход не заслонен янтарным барьером, как это было, когда ему пришлось стоять тут вживую. Напротив, из-за поворота внутри приветливо мерцает слабое свечение, в направлении которого Тарталья идет почти вприпрыжку. Он почти у цели. Уже у ступенек к нему доносится приглушенная музыка. И даже больше — до ушей долетают отрывки разговоров. Заведенный близкой истиной, он ныряет в сладкий аромат, который расстилается внутри пещеры еще с порога. Шаги эхом отбиваются от стен, а по земле начинает тянуться легкий туман. Пещера словно светится изнутри, и Чайльд невольно увлекается этим непонятным явлением, ведет рукой по стене и замедляется. — …наш дорогой Властелин, — гулкий незнакомый голос звучит совсем отчетливо. В груди сладко тянет, последний поворот все ближе. Еще пара десятков метров, и он не только услышит — воочию проследит за тем, как этот самоуверенный дракон распрощался с гнозисом, и никто не будет в силах ему помешать. — …вынужден отлучиться, — и куда девались те бархатные нотки, которые обычно слышны в нынешнем Чжун Ли? Тем не менее, звучание знакомого голоса только подпитывает его веру в успех. Чайльд тормозит перед поворотом. Он уверен, что невидим для всех, кого тут увидит — это просто воспоминания, в которых он может хоть голышом бегать, и никто не заметит. Но увидеть бога в истинном обличии внезапно обретает какой-то важный, драгоценный смысл. И как-то не по себе становится с ноги врываться к нему в дом, будь даже это простой пещерой. Ах да, не простой — светящейся. В это время за поворотом мелькают бледные тени, а шаги приближаются с каждым мгновением. Неужели Моракс оставил свое Сердце в такой момент — покинув друзей во время какого-то собрания, празднования или еще черт знает чего? Вышел и пошел прятать? Или он уже отдал его кому-то и Чайльд все проморгал? Легкое волнение подталкивает пойти навстречу. Он делает шаг за поворот. Видит Чжун Ли. И обмирает. — Ебаная ты модель… — только и успевает прошептать Тарталья. А в следующую секунду «ебаная модель» вбивает в стену все его ожидания, надежды и его самого. Моракс без этих своих дурацких рубашек, жилеток и плащей смотрится просто великолепно. Теперь называть его именем, которым он прикрывается в современности, даже язык не поворачивается. Какой из этого бессмертного консультант ритуального бюро? Чайльд хватается за его руку двумя своими в страхе, что его сейчас придушат, и тем не менее, не может прекратить рассматривать мужчину перед собой. Не придушат — он же в его голове. На Чжун Ли черная облегающая водолазка без рукавов и белые широкие штаны, суженные на икрах. И все — даже обуться не удосужился. Остальное можно взглядом облизывать — настолько оно доступное. Чайльд, который ждал его не менее чем в парадном балахоне, на которые насмотрелся на фресках и картинках из книг, откровенно удивлен увиденным. Черные голые руки с мерцающими золотыми символами выглядят, как работа скульптора, и он точно бы поверил, что они каменные, если бы не видел движение мышц под кожей. А не увидеть сложно — пальцы все сильнее сжимаются на шее, и Тарталья буквально чувствует себя так, словно его зажало меж двух стен. — Я уже собирался тебя искать, — ухмыляется Моракс, в следующую секунду хватая Чайльда за шкирки, как котенка. — Пойдем, сладость. Как его только что назвали? Сладость? Негодование перекрывает даже шок от того, что его видно, его, мать его, видно. Где твоя хваленая невидимость, гребаный Синапс? Это же просто воспоминание, оно не может менять свой сюжет и включать новых героев, свались сюда хоть десяток Предвестников. Это он точно хорошо прочитал. — Какого черта? — Тарталья ошеломленно плетется рядом, подчиняясь тяжелой руке на плече. — Скорее, какого бога, — кривляется будущий Чжун Ли. — Как ты меня видишь? — Ты, вероятно, не учел, что чей мозг, того и правила, Чайльд, — улыбается Архонт. — Чайльд? — Тарталья пытается дернуться. — Какого хуя ты знаешь мое имя?! — он срывается на матерщину. — Выпусти меня, блять! Вот только силы внезапно иссякают. Так словно большая ладонь накрыла не только его плечо, но и перекрыла тот источник, из которого он черпает энергию. Словно бабочка в банке — вот как он себя чувствует. Коридор, в котором, по его прикидкам, должно было быть метров пять от поворота, внезапно оказывается достаточно длинным, чтобы поговорить, и если дело не в акустике, то Чайльд точно что-то упустил. — Не трепыхайся, — говорит Чжун Ли, когда он пытается вывернуться. — А что, ты ждал увидеть древнего Моракса, который только похлопает глазками от твоего появления, познакомится с тобой заново и торжественно вручит тебе гнозис в честь начала нашей дружбы? — Да что за хрень ты несешь?! — раздраженно шипит Тарталья. — Я думал, что посмотрю на это из твоих глаз, из твоей головы! Или хотя бы невидимый для тебя, как на выступление! — О, насчет выступления не беспокойся. Оно ждет только тебя — его главного героя. Чайльд наконец обращает внимание на обстановку — они как раз подходят ко входу в… подвал в котором исчезают дети, театральную декорацию под пьесу о привидениях или гребаную пыточную комнату. Больше ничего это не напоминает. — Охуеть, — шепчет он. Высоко под потолком висит пара сомнительного вида крюков и цепей, а прямо под ними стоят самые обычные диваны, столики и стойка в стороне. Чжун Ли замечает, куда он смотрит: — Не бойся, это не для тебя. Четыре пары глаз обращаются к ним. Такие же разодетые как и сам Чжун Ли — что за мода на оголение частей тела? Рядом с их тряпками Чайльд со своей рубашкой, открывающей живот на три пальца от силы, и вовсе кажется жалким девственником. — Глядите, кого привел Моракс, — присвистывает кто-то. Первым в глаза бросается отдаленно знакомый Тарталье мужчина, который вообще обходится одними только штанами. Похожий на Чжун Ли, только коренастее и без дурацкого хвоста на стриженной коротко голове. Кажется, это никто иной как Аждаха — его цепной пес. Он отрывается от бутылки, к которой присосался мгновение ранее, и прищурено поглядывает на гостя. — Знакомься, — Чжун Ли решает их представить, зачем бы это ни было нужно. — Это Аждаха. Чайльд с этой псиной держать зрительный контакт не намерен. Он косится на остальных гостей — те уже оценивающее поглядывают в ответ. Длинноволосый блондин по уровню высокомерности во взгляде может сгодиться в отцы даже дохрена величественной роже Чжун Ли. Он сидит на высоком стуле у стойки и занимается смешиванием своего нектара, амброзии или другой ангельской мочи, которую предпочитают эти бессмертные черти. — Нёвиллет, — представляет его Моракс. — Наш друг из Фонтейна. Мужчина почтительно кивает, и Чайльд замечает у него на голове две синие прядки волос. Он бы назвал его фриком уже за них, не будь рядом наглядного примера, что бывает и хуже. Компанию ему составляет существо (Тарталья в очередной раз запрещает себе называть их людьми) на вид значительно моложе Нёвиллета. С полностью ярко-синими волосами, он кажется немногим старше Чайльда, если не принимать в расчет, что за этими молодыми лицами кроется по несколько тысяч лет. И несмотря на это, его прозрачная майка определенно пришлась бы Тарталье по душе. В иных обстоятельствах. — Двалин, — ладонь Моракса показывает на него. — Мондштатский хранитель. — Привет, — и голос у него звучит приятнее этих дедуганов. По крайней мере одного. Тарталья, не уверен в том, с какой целью их вообще знакомят, неуверенно кивает в ответ. Следующий гость сидит в стороне на диване. — Апеп. — Сумеру, — мгновенно догадывается Чайльд. Имя этой зверушки ему знакомо, и он не уверен, что это чудище вообще должно иметь человеческое подобие. Но вот, оно здесь — сидит и пыхтит дымом из трубки в дальнем конце комнаты. Кудрявый, широкий в плечах, с зелеными волосами, как, кажется, и полагается дендро-дракону. Его халат широко распахнут, и держится, чтобы не раскрыться ниже нужного, на одном только поясе. — А твой друг..? — с ноткой недоверия поглядывает на него Нёвиллет. Все кажутся ему такими знакомыми и незнакомыми одновременно, что Чайльд путается. Он без понятия, в каком временном промежутке он застрял, но пару лиц он словно помнит с книг (в каких таких книгах могли светиться такие рожи?), благо, не так хорошо, как то, которое сейчас дышит ему чуть ли не в ухо. — Десерт, — сладко улыбается Чжун Ли. — Пойдем готовиться, — шепчет он так, что слышит один только Тарталья. Не успевает Чайльд ни согласиться, ни возразить, как его уже утаскивают куда-то в сторону. Он не особо сопротивляется, рассуждая, что лучше один получеловек, чем целых пять. Тем временем его заводят в комнатушку поменьше. — Я рад, что ты не стал брыкаться, — Чжун Ли говорит точно в затылок. Близость заставляет подняться волоски на руках. — И какого хрена сейчас происходит? — зло спрашивает Чайльд. В ответ Чжун Ли подталкивает его вперед. Комната с виду напоминает гримерную. У стены стоит пара столиков с зеркалами, напротив чуть не прогибаются от количества одежды небольшие шкафчики без дверок, а по центру одиноко стоит широкий стол, который почему-то навевает мысли про морг. — Начнем, — Чжун Ли решает не церемониться и толкает его прямо туда. Чайльд упирается ладонями в поверхность стола, но Чжун Ли ловко их перехватывает, отодвигает и все же сгибает его пополам. — Поскольку ты удостоил меня объяснения прежде, чем окунуться в мою память, — он продолжает так, будто этой секундной попытки бегства и не происходило, — с моей стороны будет нечестно умолчать о том, что я собираюсь сделать с тобой в отместку за похищение. Чайльд прикусывает язык, чтобы не выпалить, что рассказал о Синапсе только чтобы потешить собственное самолюбие. — Это не имеет значения, — вслух отвечает Чжун Ли. — Ты и мысли читаешь?! — шарахается от него Тарталья. Он и не замечает, как его начинают освобождать от ремешков портупеи — слишком стремно знать, что другой человек (нет, не человек!) имеет доступ к его голове, когда он планировал обратное. — Чайльд, солнце, — Моракса, кажется, вообще не волнует, как нелестно обращался с ним сам Предвестник, когда был в доминирующей позиции — он наоборот сюсюкается с ним, как с дитем. — Прежде, чем пользоваться такими сложными вещами, как Синапс, тебе действительно стоило внимательно прочитать инструкцию несколько раз или заручиться поддержкой кого-то из более ответственных людей. — Это я еще не ответственный?! — вспыхивает Чайльд, пока его портупея летит в сторону. — Я в твоих воспоминаниях, глупый старик! — толкается он. — Я тебя связал, подключил и проник прямо в момент, где ты отдаешь свою божью почку! — Так ты в самом деле веришь, что я расстался с гнозисом еще до войны Архонтов? Что он у меня был уже тогда? Тарталья затыкается мгновенно. Тем временем руки Моракса скользят по пуговицам его рубашки. Он лежит, прибитый лицом к столу, и не рискует подниматься, пока слушает. — Ты не в воспоминаниях, — почти ласково объясняет Чжун Ли. — Если бы ты дочитал до пункта с предостережениями, то знал бы, что твой прибор работает только на обычных людей, и с ним не стоит соваться в сознание бессмертных существ. — И где же я сейчас? — шепотом спрашивает Тарталья. — Будь ты достаточно внимательным, то заметил бы, что вначале твоего приземления произошел небольшой сбой. — Ну и? — он воротится, чтобы метнуть на Чжун Ли недоверчивый взгляд. — В этот момент я слегка исказил воспоминания под тебя. На самом деле в этом месте мы встречались немного другой компанией. Но пускай, выпивке и развлечениям тоже было место, все же, ни у кого не было и мыслей о том, что я задумал теперь. Он с концами освобождает Тарталью от рубашки и аккуратно складывает ее в стороне. Педантичный до мозга костей. — И чего же ты хочешь? — уже не таким уверенным тоном интересуется Чайльд. Чжун Ли пользуется его замешательством, чтобы стянуть с него ботинки. — Не утомительно ли тебе слушать столько инструкций? — он подтрунивает над нетерпеливостью Предвестника. — Могу лишь сказать, что тебе определенно понравится. Учитывая то, как много ты готов высказать насчет моей… в какой-то мере животной части, я не ошибусь, если скажу, что тебя возбуждает перспектива слияния с драконом. Учитывая мои возможности, я выбрал для тебя сразу пятерых. Чайльд несколько раз моргает. Щурится. Они все драконы? Улавливает ответный кивок. И возобновляет попытки вырваться. — Ты совсем сбрендил, старый пень?! — кричит он, выворачиваясь из крепкой хватки. — Какое, нахуй, слияние с драконами?! Чжун Ли ловит его на полпути, притаскивает обратно, вбивает лицом в поверхность стола и крепко фиксирует голову собственным коленом. — Я не буду! — Чайльд громко ругается в стол. — Поэтому, надеюсь, тебя только обрадует возможность сделать это без последствий и лишних свидетелей. За исключением меня, разумеется, — он со спокойным тоном начинает стягивать с Тартальи уже штаны. — А тем более, если изначально дать тебе возможность с ними подраться. — Что ты, мать твою, несешь, чокнутый ящер! — дергается Чайльд. — Я не играю в эти ваши драконьи игры! — Очень хорошо, — хвалит Чжун Ли. Предвестника бросает в холод, когда он чувствует, как с него стягивают белье. — Потому что для проекций моих друзей это не будет никакой игрой. Ругань Чайльда превращается в рык, когда он пытается освободиться. — Каких, нахер, проекций!? Да хоть чертежей — от меня отстань! — Для того, кто так отчаянно лез в мое сознание, ты как-то слишком быстро отказываешься от моего гостеприимства, — подмечает Чжун Ли. В следующее мгновение его, словно пушинку, переворачивают на спину. — Для начала мне понадобится твое Гидро, — Чайльду в руку кладется собственный Глаз Бога. Властелин Камня, Моракс, Рекс Ляпис, ебаный псих, возомнивший себя хозяином — он готов проклинать самыми матерными словами каждый из его пятидесяти титулов, — тянет его за свободную руку и прижимает ее Тарталье к животу. Вода действует без его на то разрешения — он буквально чувствует, как внутри все бурлит маленькими колющими пузырьками. — Ты что делаешь? — не верит происходящему Чайльд. Его собственной стихией распоряжаются без его на то разрешения, словно он сам — безвольная кукла. Живот внезапно стягивает какая-то неправильная пустота. — Почистил тебя, — просто говорит Чжун Ли, как будто это что-то объясняет. — Стой! Что со мной? — Чайльд поглаживает свой живот, словно это поможет ему убедиться в чужих словах. — Все будет нормально, — Архонт отходит от него так, словно Тарталья минуту назад не пытался сбежать. Предвестника сносит со стола по щелчку пальца. В следующую секунду он вбивается в дверь с желанием ее снести. — Хорошо, что ты уже готовишься давать отпор, — хвалит Чжун Ли. — Но я бы на твоем месте не бегал нагим по драконьему логову. По крайней мере раньше времени. — Выпусти меня, — злится Предвестник. Он колотит в дверь кулаком, отчаянно пытаясь хотя бы ее пошатнуть. — Чайльд, ты же не глуп, — Моракс плавно приближается к нему, — и наверняка уже понял, что в моем сознании все происходит так, как того хочу я. Так что пока я не передумаю, эта дверь не откроется, даже будь она бумажной. Тарталья резко чувствует слабость во всем теле — Чжун Ли наглядно демонстрирует свои возможности. — Это касается и твоих сил, которые ты сможешь использовать только с моего разрешения. А теперь, когда я подтвердил твои догадки, давай вернемся к приготовлению, — он приглашающе указывает рукой на стол за собой. И Чайльд понимает, как сильно он влип.***
Он опять согнутый на стол животом, опять пытается брыкаться и опять не преуспевает в этом ни на каплю. — Тц-ц, — тихо шипит Чжун Ли. Он закрепляет на бедрах Тартальи последнюю деталь одежды и определенно не радуется тому, как брыкается его подопечный. Чайльд чувствует себя кошельком, набитым монетами — звенит точно так же, если потрясти. Чжун Ли над ним и правда попотел, всеми правдами и неправдами облачая его в новый наряд. Но, как ни странно, воздействовать на него своими чакрами, суперсилами и прочей дьявольской магией он не стал — сказал, что это годится как разогрев, и продолжил скручивать вырывающегося Предвестника где-то в углу комнаты. О, а Чайльд и вправду стал трепыхаться пуще прежнего. Попробуй спокойно согласись, когда тебе дают порно версию восточного танцевального костюма. Женского! Белая полупрозрачная тряпка, обвешанная этими звенящими монетками — последнее, что он готов надеть, а тем более перед этой самодовольной рожей. Но время идет, и вот уже на Тарталье не только миниатюрная пародия трусиков, но и прозрачная юбка на золотом пояске, которая только делает вид, что их прикрывает. На бедре крепится широкая повязка — имитация его повседневной. На щиколотках, напоминая наручники, звенят толстые браслеты. Такие же красуются на запястьях. Рукава с эластичными манжетами держатся на плечах, не крепясь к топу. Последний, такой же бесполезный, как и остальные части одежды, кое-как держится на нем с помощью массивного ошейника, к которому он пришит. И все это добро хорошенько звенит с каждым движением. Массивная цепь тянется от него по спине и спадает куда-то на стол. Хочется смеяться — и кто теперь цепной пес Архонта? — Если ты думаешь, что я устрою вам танец живота, — шипит Тарталья, — то лучше тебе сразу отказаться от этой затеи. — Не волнуйся, это лишь для того, чтобы тебя было слышно издалека, — Чжун Ли подбадривающее хлопает его по руке и отходит. Чайльд, порядком уставший, так и продолжает наполовину лежать в позе, в которой его оставили. Минуту назад Чжун Ли вмял его в стол на порядок сильнее прежнего, и теперь кости ощутимо ноют. — Я тебя, блять, прибью, когда выберусь, — между делом угрожает Чайльд. — Ну-ну, мы же еще даже не начали, — Чжун Ли возвращается. — Прибереги угрозы на моменты интереснее. Он берет Тарталью за запястья и целенаправленно сводит их вместе. — К примеру на сейчас. — Эй-эй, ты чего там делаешь? — дергается Чайльд, когда его юбку отодвигают куда-то в сторону. — А теперь лучше не шевелись, если не хочешь лишних болезненных ощущений. — Эй, дед, ты что удумал?! — уже всерьез пугается Тарталья, когда нитка трусов отодвигается куда-то на ягодицу. — Да станцую я, слышь! Вместо ответа его ноги обвивает что-то большое и сильное. — Какого..? — не успевает он отвлечься, как между ягодиц растекается теплая жидкость. Чайльд вертит головой, насколько Чжун Ли ему это позволяет. — Стой! Стой! Его пальцы уже опускаются на ягодицы Предвестника. — Да? Блять, какой из него Чжун Ли, — в очередной раз поправляет себя Чайльд. Пускай, у существа перед ним достаточно человечный взгляд, воспринимать его, как человека, вообще не представляется возможным. А теперь — тем более. У этого Чжун Ли полностью черные белки, горящие янтарем зрачки и толстый хвост, уходящий под стол — последний удерживает его ноги своими кольцами. И гребаные рога, которые виднеются в волосах. Тем не менее, сейчас Чайльда больше заботит то, куда он сует свои загребущие руки. — Все-все! Убедил! Я согласен! Согласен танцевать! — дергается он, как только чувствует поглаживания по сжатому кольцу мышц. По комнате разливается низкий смех. — Танцевать? — полудракон откровенно потешается. Тарталья не выдерживает: — Что угодно, только не трогай меня там! Бля-бля-бля! В глазах мутнеет пропорционально к силе, с которой в него начинает вторгаться чужой палец. — Я и не предлагал тебе танцы, Чайльд, — низким голосом отзывается Моракс. Он с осторожностью вставляет в него фалангу. — Сука, пусти, — просит та часть Тартальи, которая все еще надеется надавить на жалость. — Поверь, ты еще поблагодаришь меня за растяжку. — Какую еще… Чайльд запинается, концентрируется на ощущениях — палец почти из него выскальзывает. Он уже готов облегченно выдохнуть, вот только Чжун Ли делает это лишь для того, чтобы помочь войти второму. — Бля-я-я! — уже во всю кричит Чайльд. — Если ты думаешь, что таким способом скроешь свое возбуждение, то вспомни, где находишься, — шепчет на ухо Моракс. Он готов потерять сознание, только бы не слышать этой оглушающей правды о себе. Потому что этот дракон знает, прекрасно знает, как он реагирует на происходящее всем своим естеством. — Это в порядке, что тебя заводят такие вещи, — своеобразная попытка успокоить только больше его пугает. — Ради справедливости признаюсь: я подозревал, что за твоей агрессией кроется симпатия ко мне еще до того, как ты попал в мою голову. — Какая нахрен симпатия? — шипит Чайльд. — Физическая, я полагал, — Чжун Ли продолжает исследовать его пальцами. — Но теперь, когда у меня появилась возможность покопаться в твоей голове, — он двусмысленно хмыкает, — думаю, я смогу дать тебе то, что наконец тебя удовлетворит и впоследствии усмирит. — Какое, блять, усмирит?! Я тебе не кобыла строптивая! — не прекращает огрызаться Чайльд. — Безусловно, сравнение с лошадью было бы обидным. Так что прекрати вести себя подобным образом, если знаешь, что я в курсе твоего возбуждения в данный момент. — Блять… — он сводит ноги вместе насколько сможет, как будто это может помочь скрыть правду. А правда в том, что это действительно заводит. Он в голове настоящего дракона, делает то, о чем никто не узнает и этот самый дракон собирается дать ему что-то приятное… — Я бы не был так уверен насчет приятного, — отзывается Моракс. — Все же, это должно быть и частью наказания. — Ты, блять, можешь перестать лезть в мою голову?! — не выдерживает Чайльд. — Или хотя бы не комментировать то, как круто копаться в моем грязном белье?! — он чувствует, что краснеет, но все же злость перевешивает. — Если бы я хотел узнать твою реакцию, то сказал бы тебе вслух, не находишь?! К его удивлению, Архонт склоняется к нему и потирается о щеку носом. — Прости, — успокаивающе говорит он. — Слишком громко думаешь. И этим еще больше заставляет Тарталью растеряться. Потому что его пальцы все еще внутри, сам Чайльд не прекращает возбуждаться, а кольца хвоста на его икрах сжимаются все туже и поглаживают по ногам все ласковее. — Сука... — жмурится он. — Последняя деталь, — Чжун Ли наконец вытаскивает из него пальцы. — Расслабься. Ягодицы опять обильно поливают маслом. — Ты меня там сожрать собрался? — возмущенно вертится Чайльд. — Возможно. Они встречаются глазами как раз вовремя — между ягодиц Тартальи протискивается что-то прохладное. — Бля! — шарахается он. — Это че? — Твой хвостик, — невозмутимо улыбается Чжун Ли и толкает в него пробку. Анальную пробку с лисьим хвостом на конце. — Можешь начинать рыдать и сотрясаться, если тебе это так по душе.