Rugby vs. Football

— Ты сделал хороший выбор, падаван — голос Норы отвлекает Алекса от отца, прощающегося с Генри у двери. Он рад, что они поладили, что Генри чувствует себя комфортно, общаясь с Сенатором, и что ему не нужно, чтобы Алекс участвовал в каждом их разговоре. Алекс бы, конечно, участвовал, вообще без вопросов, но он знает, что у Генри на душе спокойно и, что важнее, он в безопасности. — Можно подумать! — Алекс фыркает, поворачиваясь лицом к Норе. — Что я завишу от Силы, но мои таланты берут начало из другой области. Плюс все знают, что я Хан Соло. — он ожидает услышать возражения, но на этот раз она молчит. — Но если бы я был джедаем, я бы точно не был твоим падаваном. — Ладно, говнюк! — она закатывает глаза. — Твой выбор всё равно хорош. — Что ж, приготовить посоле было, на самом деле, идеей папы, он же знает, что мы все любим, поэтому... — он пожимает плечами. Он знает, что она говорит не про ужин, но, поскольку сегодня она проявила необычное любопытство по отношению к Генри, Алекс не боится её раздражать, желая немного ей отомстить. — Это не то, что я имею в виду, но уверена, ты понял меня правильно, — говорит Нора, толкая его в плечо. — Я про твой выбор спутника жизни, — она касается его подбородка и искренне продолжает. — Когда всё это началось, на самом деле, я считала, что ты просто пытаешься избавиться от многолетнего сексуального напряжения, и что, скорее всего, находишься в самом начале своего бисексуального пути, но вы, ребята, просто мгновенно втюрились друг в друга, — она смотрит прямо ему в глаза. — Это меня поразило. Ты всю дорогу жил в таком бешеном темпе, что мне было страшно, что ты никогда не найдëшь кого-то, кто мог бы жить в ногу с твоим временем, — она смеётся. — И я никогда бы не подумала, что добродушный Прекрасный Принц станет тем самым человеком, — она качает головой. — Забавно, как иногда устроена жизнь. Нора так хорошо его знает. Они фактически выросли вместе, в том смысле, что стали взрослыми, будучи частью Трио Белого дома. Алекс знает, что он и Генри воспламеняются при разных температурах, но именно поэтому их отношения продолжают развиваться: они оба отталкиваются и притягиваются в разное время, по разным причинам, но всегда находят баланс вместе. Документально это не должно иметь смысла, но это так, потому что в глубине души они намного больше, чем то, что позволено видеть людям, намного больше, чем любой из них был готов признать. — Что ж, рад, что ты его одобрила, но при другом раскладе мой выбор бы не изменился, — честно отвечает он. Он любит Нору; её мнение всегда было важно для него, и, скорее всего, ему было бы больно, если бы она его не одобрила, но он уверен: Генри ему необходим. — Ну, конечно, ты так меня раздражаешь! — она целует его в щëку, берёт Джун за руку, проходя мимо; они уходят вместе. — К тому же, не все способны выдержать все те специи, которые вы, Диасы, любите добавлять в еду. А он уминал посоле за обе щеки, — она ухмыляется, направляясь с Джун к двери, чтобы встретить отца. — Конечно, Жучок, уйдёшь и даже не пожелаешь своему единственному брату спокойной ночи, — кричит он им вслед. — Мы увидимся завтра, — Джун возвращается и целует его в щеку. — Мы возращаемся в Вашингтон вместе. Не драматизируй, — она возвращается к отцу и Норе, громко обращаясь к Генри, чтобы Алекс точно услышал. — Серьёзно, как ты его терпишь? — Кто-то может поспорить, но это он — тот, кому приходится терпеть меня, — Генри с улыбкой целует обеих девушек в щëки. Алекс слышит стон Норы, и последнее, что он слышит перед тем, как Генри закрывает дверь: «Они так влюблены, что даже смотреть противно...» — Думаю, сегодня мы сломали Нору, — Генри подходит и обнимает его за плечи, притягивая ближе. — На сегодня достаточно разговоров о них, Ваше Высочество, — Алекс хмыкает и придвигается ещё ближе к Генри. Он запускает пальцы в его волосы. — Твои волосы точно такие мягкие, как я всегда и представлял, — признаётся он. — Ты это неохотно признал тогда, когда с ненавистью сравнивал себя со мной на обложках «Vogue»? — интересуется Генри. — Нет, не совсем, — Алекс трётся носом о грудь Генри. Он хочет ему рассказать; хочет, чтобы Генри узнал, что он не единственный, кто влюбился мгновенно — просто у них это произошло в разные периоды времени. У них обоих были разные изначальные данные. Алекс в глубине души всегда чувствовал, что люди оценивают его и делают выводы о слабостях. Когда они встретились лицом к лицу, он предположил то же по отношению к Генри и развил соперничество из ниоткуда. — У Джун рано появилась одержимость журналами... — начинает он. — Я думал, мы больше не говорим о них, — заявляет Генри. Он касается подбородка Алекса и заставляет посмотреть на себя. — Завтра я улетаю в Лондон и мы несколько недель не сможем встретиться, — Генри закусывает нижнюю губу и добавляет. — Разве не мы главные действующие лица сегодняшнего вечера? — О, поверь, это в тему, — Алекс ухмыляется. Он берёт Генри за руку и направляется в спальню. — Так вот, когда ей исполнилось пятнадцать, она спустила свои карманные на подростковые журналы, — как только они переступают порог комнаты, он поворачивается к Генри, снимает с него мягкий свитер и начинает расстегивать рубашку. — И на разворотах тех журналов были постеры, на одном из которых был изображён ребёнок с небесно-голубыми глазами и битой для крикета наперевес... — Алекс замечает, что Генри внимательно его слушает, и неспеша снимает собственный пиджак и футболку, оставляя их обоих обнажёнными по пояс. — Сам не зная зачем, — Алекс ослабляет ремень, Генри словно в трансе не может отвести взгляд, поэтому Алекс продолжает рассказывать историю, полностью раздеваясь перед Генри, — я возвращался в её комнату, находил картинку и снова и снова проводил пальцами по волосам мальчика; всё старался представить, насколько они мягкие. Я убедился в этом, когда наконец запустил руки в твои волосы той ночью в своей комнате. Алекс забрался на кровать, обнажённый, оперевшись на локти, чтобы смотреть на Генри, чей взгляд наполняется нежностью. Генри сбрасывает штаны, оставаясь в боксерах, и забирается на кровать, касаясь губ Алекса и прижимаясь к нему ближе. Алекс слышит собственный стон, когда Генри задевает его пах. — А потом ты встретил меня и я вёл себя как мудак, потому ты и начал меня недолюбливать, — Генри нежно его целует. Алекс запускает пальцы в волосы Генри — он никогда не устанет делать это, особенно сейчас, когда имеет на это право. — Малыш... — Алекс двигает бëдрами, пытаясь усилить трение. Ему нужно, чтобы Генри тоже начал что-то делать. — Думаю, я просто разочаровался, что ты не тот, кем я тебя воображал, — он закусывает нижнюю губу. — А где-то глубоко в душе я злился на себя, потому что ты мне всё ещё нравился, но я не понимал, что именно чувствую. Потому каждый раз раздражался, сталкиваясь с тобой, ведь мне просто было легче думать, что я тебя ненавижу. — Родной... — Генри начинает целовать шею Алекса, спускаясь и осыпая поцелуями его торс. Он кусает один из его сосков, в тот же миг зализывая укус. — У меня есть идея. Алекс обхватывает руками и ногами тело Генри и переворачивается так, что теперь он сверху, на бедрах Генри. — Эта идея включает в себя то, что ты меня трахнешь в ближайшие десять минут? — он запускает руку в боксеры Генри — единственную вещь, оставшуюся между ними, — проводит рукой по члену, очерчивая большим пальцем головку. Ему нравится, что Генри с трудом может держать глаза открытыми, когда он его касается. Генри, проявляя невероятную выносливость, хватает запястье Алекса и вытаскивает его руку из своих боксеров. Теперь он может прямо посмотреть на Алекса. — Это будет зависеть исключительно от тебя, — Генри тянется к тумбочке за бутылкой смазки, которую они оставили там вчера вечером... Или сегодня рано утром. Генри садится, перемещая Алекса так, чтобы тот удобно уселся у него на коленях. — Но прежде чем я расскажу об этой идее, просто хочу убедиться в том, что ты уверен, что это — именно то, в чëм ты хочешь принять участие. Алекс хочет сказать, что они уже это обсуждали, но Генри кладёт палец на его губы. — Послушай меня. Знаю, что мы уже много раз об этом говорили, но я хочу заверить, что мы не обязаны что-то менять. Я бы никогда не заставил тебя сделать что-то, что, тебе кажется, хочу только я. Алекс хочет издать возмущённый стон и начать требовать, но что-то в словах Генри заставляет его остановиться. Он наклоняет голову и пытается прочитать выражение лица Генри, но тот остаётся спокойным и чуть отстранённым, как его и учили долгие годы. Алекса бесит то, что воспитание Генри научило его так хорошо скрывать свои эмоции и желания. Теперь у Генри намного лучше получается открываться и выражать свои потребности и чувства, но он всё ещё может скрывать их, если захочет, чем прямо сейчас и занимается. — Ты не хочешь поменяться позициями? — наконец задумчиво спрашивает он. — Просто ты знаешь, что я по натуре любопытен, думаю, по моей реакции было понятно, что мне определенно понравились все разы, когда ты заставлял меня кончить от массажа простаты, — Алекс прикусывает нижнюю губу. — Тот оргазм, который я получил тогда... Оставил неизгладимое впечатление, — признаëтся он. — И... Стой, я отвлёкся. Так ты не хочешь поменяться ролями? — он бережно обхватывает лицо Генри обеими руками. — Генри, мне интересно. С тобой я бы всё попробовал. Всё то, что ты бы тоже хотел попробовать. Мы не должны делать то, что ты не хочешь. Генри всё ещё не отвечает. Похоже, он принимает решение. — Знаешь что? — Алекс не хочет давить на Генри, кроме того, следующая ночь, которую они проведут вместе, будет не скоро, поэтому жаль, если сейчас они погрязнут в неловкости. — Давай не будем ничего менять, пока мы оба не настроимся на нужный лад . А если у нас до того не дойдёт, то меня вполне устраивает то, что мы имеем, — Генри хмурится, и Алекс спешит обнадëжить его. — Я чувствую себя самым счастливым человеком в мире, находясь в этих отношениях. Я серьёзно, родной, — он наклоняется, чтобы поцеловать Генри. Генри отклоняется. — Эта... — кажется, он не уверен, какое слово тут лучше использовать. — ...Неуверенность, которая сейчас останавливает меня, не имеет к тебе никакого отношения, дорогой, — Генри медленно проводит руками по груди и животу Алекса. — Как ты знаешь, я не часто был сверху. Оу! Генри нервничает. Алексу с трудом в это верится. Генри может быть неуверенным в отношении многих вещей, но в рамках их сексуальной жизни он всегда был тем, кто знает, что делать; он даже наставлял Алекса, когда это было необходимо. — Ты беспокоишься из-за того, что не опытен в этом плане? — спрашивает Алекс. — Типа, я был полным новичком, когда впервые был сверху с тобой, и тебе всё понравилось, так ведь? — Он не хочет переводить фокус на себя; он пытается понять сомнение Генри. — Любимый, как я уже сказал, ты ни в чëм не виноват, — Генри медленно переворачивается и начинает осыпать поцелуями и укусами торс Алекса. — У меня не так много опыта не из-за того, что мне не нравится, а потому, что у меня с этим связаны неприятные воспоминания. Алекс не уверен, почему Генри начал этот «разговор», в то же время пытаясь завести его, что у него с успехом получается, но Алекс постарается сохранить остатки самообладания, чтобы не упустить то, что Генри хочет рассказать. — Единственный раз, когда это случилось, — он поднимает взгляд, смотрит Алексу в лицо, расположив подбородок на его животе. — Когда всё закончилось, он сказал: «Что ж, надеюсь, тебе понравилось, ведь больше этого не повторится». Я старался поговорить и узнать, сделал ли я что-то не так. Он оделся и сказал: «Как бы я посмел отказать сраному Принцу в его хотелке? Дело ведь в желании самоутвердиться? Потому что ты — шишка, наделённая властью?» После он ушёл, и я... — Алекс видит, чего стоит Генри этот рассказ, и хочет сказать, что ему не обязательно продолжать, но он также знает, что Генри нужно поделиться. Генри целует его пупок, не отрывая глаз от Алекса. — Некоторое время я беспокоился об этом. Мы это обсуждали, и я всё пытался вспомнить, был ли настойчив по отношению к нему, но, честно говоря, я не думал, что действительно настаивал на этом, Алекс, — Алекс хочет надрать зад тому, кто заставил Генри чувствовать себя виноватым. — Я наконец понял, что он просто пытался унизить меня, потому что несколько недель спустя он снова пытался связаться, — Алекс открывает рот, но Генри продолжает. — Конечно, я больше никогда не позволял ему себя трахать, но также больше никогда не пытался быть сверху; я не хотел, «проявлять активную роль» только из-за того, кто я есть, или чтобы кто-то думал, что я просто хочу «проявить силу» в постели, — он нежно проводит носом по пупку Алекса. — Имеет ли это смысл? Алекс запускает руки в волосы, которыми он одержим. — Это имеет огромное значение, малыш. Спасибо за то, что поделился, — он проводит большим пальцем по носу Генри. — Но мы с тобой, Генри, равны в этих отношениях. Я не думаю, что как-то подавляю тебя, когда ты впускаешь меня в своё тело. Во всяком случае, я иногда всё ещё не могу поверить, что имею эту привилегию, но дорожу ею, потому что дорожу тобой, тобой полностью, — он начинает водить большим пальцем по губам Генри. — И я хочу, чтобы ты был внутри моего тела, потому что… — его большой палец нажимает на нижнюю губу Генри, и тот тут же берёт его в рот. Алекс стонет, и его бедра немного приподнимаются. — ...то, ​​как ты выглядишь, когда я двигаюсь внутри тебя, заставляет меня немного завидовать; ты выглядишь таким счастливым, и я хочу это испытать. Я хочу видеть, как твой член исчезает внутри моего тела, и знать, что я принимаю тебя, — Алекс знает, что Генри не может не чувствовать, его твёрдость; его чëртов член прижимается прямо к груди Генри. — Видеть, как мой член входит в тебя, детка, — за пределами всего, что можно описать, и я хочу подарить это тебе. Алекс больше чувствует вибрацию от стона Генри, нежели слышит из-за большого пальца, всё ещё находящегося у него во рту; Алекс достаёт палец, подтягивая и целуя Генри. — Блять! Твой рот... — Генри стонет ему в губы. — Теперь мне нужно тебя растянуть, любимый, и то, насколько быстро я справляюсь, зависит от тебя, — Генри берёт в руки забытую бутылку с лубрикантом, снимает с него боксеры, потом устраивается на коленях между ног Алекса, — Одно воспоминание, связанное со мной, — один палец, — этот засранец ухмыляется. — Генри… — скулит Алекс. Он видит, как Генри разогревает между пальцами немного смазки и подносит еë к Алексу; Генри нежно прикасается к нему, не пытаясь проникнуть. Алекс стонет. — На свадьбе твоего брата… — он чувствует, как кончик пальца начинает входить. — Я решил серьезно напиться, как только тебя сфотографировали танцующим с моей сестрой, — он стонет, когда палец наконец проникает полностью, и Генри начинает двигать им. — В то время я думал, что меня разозлило то, что ты пытаешься использовать её, чтобы привлечь внимание таблоидов или прессы, — Алексу требуется некоторое усилие, чтобы продолжать говорить, поскольку он хочет полностью сосредоточиться на удовольствии, но он знает, что, когда Генри настолько чётко заявляет о своих желаниях, как сегодня, он будет придерживаться этого плана до последнего. — Кто, чëрт возьми, знает, что происходило тогда в моём мозгу? Что ж, однако точно могу сказать, что, когда я был пьян, мою голову оккупировали мысли обо мне в двенадцатилетнем возрасте, ищущем твою фотографию, — Генри начинает водить пальцем по кругу, слегка растягивая Алекса. — Что ж, любимый, если бы ты не был так пьян, то, возможно, не решил бы поговорить со мной на свадьбе Филиппа, и мы бы не устроили тортострофу, — Генри целует внутреннюю часть его правого бедра. — Думаю, это к лучшему, что я ненароком дал тебе повод так напиться, иначе у тебя не было бы возможности изучить… Как ты сказал? — ему требуется несколько секунд на обдумывание, затем он вытаскивает один палец и начинает обводить уже двумя. — О, точно! Все мои скрытые глубины, — теперь левое бедро Алекса получило поцелуй. — Что ещё? Кончики пальцев Генри начинают надавливать по кругу, и Алексу не терпится вернуть их обратно, поэтому он продолжает. — Как только я вернулся с нашего первого выступления по устранению негативных последствий… — в тот момент, когда он начинает говорить, Генри снова вводит один палец и проводит им по кругу, готовясь добавить второй, как только услышит следующее признание. Алекс сейчас немного ненавидит Генри, хотя понимая, что оттягивание удовольствия может, на самом деле, обернуться чем-то приятным. Это заставляет сгорать от нетерпения, но в итоге того стоит. — Я разговаривал с Луной, и он спросил, стоит ли ему ждать совместного рождественского подарка от нас, — наконец, наконец-то , второй палец в Алексе, что приходится ему по нраву, поскольку Генри почти сразу же начинает раздвигать их на манер ножниц. — Он подразумевал, что ты всем нравишься, вероятно, из-за своей красоты. Я отрицал, что нахожу тебя привлекательным, а он припомнил мне времена, когда я работал над его кампанией и у меня на столе лежал журнал с твоим лицом на обложке, — Алекс толкается, пытаясь ввести пальцы глубже, но Генри просто останавливает его, положив руку на нижнюю часть живота. — Вероятно, я смотрел на тебя целый час. Алекс чувствует, как преякулят вытекает из кончика его члена. — Судя по всему, все видели твою влюблённость в меня, кроме тебя самого, дорогой, — Генри говорит это, прежде чем слизать преякулят с его члена, и Алексу становится так тяжело, кажется, он сейчас взорвётся. Алекс хочет попросить Генри, чтобы он поумерил дерзость, но сейчас он имеет полное право так себя вести, а нынешний приоритет Алекса — не спорить, а в конце концов получить его член. — В этом ты так прав, дорогой, — он смотрит Генри прямо в глаза. — Приготовься к третьему. Генри вынимает пальцы, и Алекс откидывается на подушку, когда чувствует, как три пальца приближаются к нему. — Когда я обсуждал с Норой новогодний поцелуй и говорил, что это было не неприятно, а просто удивительно, она сказала: «Ну, малыш, ты же всегда хотел, чтобы он тебя оттрахал, так ведь?» Так что да?.. — он всхлипывает от прикосновения трёх пальцев к его телу. — Думаю, все знали, кроме меня, — Генри находит его простату, а Алекс стонет, просто позволяя себе получать удовольствие. — Думаю, я единственный, кому удаётся познать все твои потаëнные глубины, а? — шутит Генри, Алекс хочет ударить его. Генри берёт головку члена Алекса в рот, и руки Алекса, сжимавшие простыни по бокам, летят к голове Генри, отталкивая. — Не смей заставлять меня кончить до тех пор, пока я не получу твой член, — он угрожает. — Я сделал так, как ты просил, я готов, — он притягивает Генри, чтобы поцеловать, расстраиваясь из-за того, что эти великолепные музыкальные пальцы выскальзывают из его тела, но поцелуй ему жизненно необходим. Он прикусывает нижнюю губу Генри, чувствуя кровь на языке; он знает, что Генри нравится, когда он даёт немного воли своей дикой стороне. — А теперь, пожалуйста, пожалуйста, просто трахни меня, — он умоляет. — Такое чувство, будто я уже давно и страстно этого желаю. Генри надевает презерватив. Он хватает ноги Алекса за колени и кладет их себе на плечи. — Алекс… — говорит он напряженным голосом, его твёрдый, как камень, член приближается Алексу. В тот момент, когда Алекс фокусирует взгляд на Генри, тот продолжает. — Я люблю тебя. Ты лучшее решение, которое я когда-либо принимал. — Генри… — Алекс также напряжëн, потому что чувствует, как член Генри начинает продвигаться внутрь; ему удается опереться на локти и взглянуть прямо на него. — Я выбираю отдать тебе себя. Сказав, он переводит взгляд на то место, где они соединяются. И всё. Его дорогой человек больше не сдерживается, он берёт то, что ему охотно дают. Генри толкается до упора, и рваный вздох с шипением срывается с губ Алекса. Он чувствует сочетание ожидаемой боли и удовольствия, видя, как Генри исчезает внутри, овладевая им. Генри держится, ведёт себя спокойно. Алекс знает, он даёт ему время приспособиться, но он не хочет привыкать; он хочет и дальше чувствовать этот чертов огонь. Он никогда не думал, что сможет чувствовать себя настолько наполненно. — Не останавливайся, — он скулит, снова откидываясь на кровать, и потягивается, чтобы впиться ногтями в ягодицы Генри, безмолвно прося его двигаться. Он видит, что Генри собирается отказать ему и попросить набраться терпения. — Больно, но в то же время так приятно, — он все ещё видит сомнение на лице Генри. — Да ладно, Генри, я уже несколько раз доказал, что крепкий орешек, — вот. Именно это убеждает Генри начать двигаться. — Быстрее, — требует Алекс, сжимая Генри внутри себя. Генри устанавливает более быстрый темп, поменяв угол проникновения. Весь воздух выходит из лёгких Алекса, когда он чувствует, как Генри при каждом толчке задевает его простату. Он не имеет ни малейшего представления, как сейчас выглядит, но он определенно в восторге. Он знает, что завтра у них с Генри будут одинаково искусаны губы по тому, как сильно прикусывает свою собственную, чувствуя, как быстро приближается оргазм. Генри, должно быть, понимает, что Алекс вот-вот кончит, потому он набирает скорость лишь слегка, двигаясь гораздо интенсивнее, и Алекс понятия не имеет как, но он, блять, кончает, не притронувшись к себе. Он не помнит, кончал ли он когда-нибудь так сильно, пачкая грудь и Генри, и себе. Прекрасное чувство усиливается ощущением пульсации Генри внутри него, а это значит, что он тоже кончает. После того, как они перестали трястись, Алекс чувствует, как Генри отстраняется, одновременно спуская ноги Алекса на кровать; Алекс даже не замечал, что не чувствует их, пока кровь не начала приливать к ним снова. Генри скользит по его телу, не обращая внимания на следы их недавнего занятия, и нежно целует Алекса. — Ты в порядке? — спрашивает он так же тихо. — Чёрт возьми, Генри! Неужели это было необходимо так высоко задирать планку? — ответ Алекса заставляет Генри нахмуриться. Алекс тянется к его губам и, прежде чем поцеловать, говорит. — Теперь мне придётся поработать над тем, как, чёрт возьми, заставить тебя кончить, не прикасаясь к члену. Генри смеётся, находя забавным тот факт, что в Алексе не засыпает дух соперничества даже в такой момент. — Милый, давай отнесём тебя в ванну, — говорит Генри, решив в данный момент не распалять азартную натуру Алекса. — Я не уверен, что попробовать это сегодня было самым разумным решением; завтра тебе придётся несколько часов провести в самолёте, — Генри целует его ещё раз, прежде чем встать с кровати. Алекс знает, что это правда, но ни о чем не жалеет. Он видит, как Генри выбрасывает презерватив и выходит из комнаты. Слышит, как вода наполняет ванну. Он растягивается на кровати и чувствует небольшой дискомфорт между ягодиц. Однако он не беспокоится. Он всегда был жаден до наказаний и, честно говоря, вообще не думает, что это наказание; он знает, что будет чувствовать дискомфорт в самолете завтра, а может быть, ещё впоследствии несколько дней, но он также знает, что будет вспоминать ощущение Генри внутри себя, и одна эта мысль делает его член твёрдым. Алекс знает, что Генри не собирается участвовать во втором раунде, не сегодня, поэтому он пытается взять своё возбужденное тело под контроль. Его Прекрасный Принц возвращается в спальню и берёт Алекса на руки так, как жених несёт невесту. Пока Генри идёт в ванную, Алекс обнимает его за шею, запутываясь пальцами в песочных волосах, в которые был влюблëн с двенадцати. Нора однажды сказала Алексу, что он настолько сосредотачивается на всём, чего хочет достичь, что даже не обращает внимания на свои чувства. Она называла его полным придурком. Теперь он знает, что она попала в десятку. Он так благодарен, что познакомился с настоящим Генри, потому что это помогло ему сосредоточиться на своих эмоциях. Его отношения с Генри, без сомнения, лучший выбор, который он когда-либо делал. Ему не терпится продолжить писать их историю вместе, всё время влияя на неё.