Rugby vs. Football

— Ты когда-нибудь играл в регби? — вопрос Норы удивляет Генри. Он достаточно привык к прямоте и очень конкретными вопросам от неё; однако этот мысленно возвращает его в прошлое. Он всегда хотел играть в регби, но ему никогда не позволяли: контактный вид спорта — не лучший вариант для королевской особы, учитывая все возможные травмы. Кто-то, возможно, подумает, что поло — тоже плохая идея, так как, ради всего святого, ты играешь верхом на лошади. Тем не менее его бабушка всегда говорила, что игрок в поло находится под контролем своей лошади; если ты хорошо на ней ездишь, у тебя не будет проблем. Генри — хороший наездник, но ещё лучше у него получается играть в поло; он пытался добиться идеала во всём, что когда-либо делал, чтобы его бабушка не смогла заметить слабости и использовать их против него. Он всё ещё надеется улучшить свой навык в игре в регби. Так как тогда ему было запрещено, он всë-таки занялся этим видом спорта и хорошо понял правила и технику, но публика этого не знала; он даже не уверен, что когда-нибудь упоминал об этом при Алексе. Нора наверняка замечает отразившееся на его лице смущение, вызванное её вопросом, потому добавляет: — Что? Или это, типа, государственная тайна? — когда он всё ещё не отвечает, она продолжает. — Я знала о вашей интрижке с самого начала. Думаю, справедливо будет заметить, что я умею хранить секреты. Генри смеётся в ответ. — О, я знаю, ты умеешь. Меня просто озадачил вопрос, — он не понимает, почему не ответит прямо, но он хочет понять причину его возникновения, а после выбрать: отвечать или нет. Алекс много раз отмечал, что разум Норы — суперкомпьютер, потому он не уверен, какой личной информацией он хочет накормить человеческую машину такой мощности. Называйте его сумасшедшим, но именно так работает его мозг. — Так что? Ты играл в регби? — настаивает Нора. — Могу поинтересоваться, почему ты задаёшь такие странные вопросы ни с того ни с сего? — Генри решает ответить вопросом на вопрос. Нора закатывает глаза и недовольно стонет. — Теперь понимаю, что имеет в виду Джун, когда говорит, что ты подходишь Алексу, — она наклоняется к нему и продолжает почти что заговорщически. — Я думала, вы всегда сходили друг по другу с ума, а потом влюбились по-настоящему, трахаясь друг с другом. Генри чувствует, как его щёки краснеют, и он уверен, Нора тоже это замечает, добавляя: — Знаешь, когда я поняла, что ваши отношения — это нечто иное? — Генри приподнимает бровь. — Когда он отказался говорить со мной о вашей сексуальной жизни. А он всегда детально всё описывал: где и с кем, но когда это коснулось вас двоих... — Она на мгновение задумывается. — Такое чувство, будто он целенаправленно хотел оставить тебя только для себя. Типа, он хотел защитить то, что было между вами, даже от меня, — Генри не может сдержать улыбку. — Он никогда не делал ничего подобного. — Так что же Джун подразумевает под тем, что я подхожу Алексу? — он всё ещё не отвечает на её изначальный вопрос, но теперь он заинтересован этим утверждением. Он понимает по выражению лица Норы, что та пытается просчитать, стоит ли ещё тратить на него время. Поможет ли вовлечённость в разговор получить ответ? Похоже, она решает, что это того стоит. — Когда мы только познакомились, он был таким капризным, прямо как ты сейчас. Он никогда не давал мне прямых ответов. Ему всегда нужно было знать, для чего я интересуюсь, — она закатывает глаза. — Он как бы понимал, что теперь должен быть осторожнее с теми, кому и что доверяет, из-за того, что его жизнь безвозвратно изменилась. Уверена, ты понимаешь, каково это не понаслышке. Вы двое — просто два сапога пара; это не слишком очевидно, пока не узнаешь вас настоящих, а не только те маски, которые вы показываете остальному миру, — она пытается надавить. — Итак? Что насчёт регби? Генри хотел бы знать, откуда взялся этот вопрос; он почти уверен, это как-то связано с Алексом — эти двое постоянно влезают в дела друг друга. Однако он и Алекс лишились личной жизни худшим возможным способом, и даже когда они больше не скрывают отношения и открыты с друзьями, такое чувство, будто парни не сговариваясь решили, что будут во что бы то ни стало охранять святость их близости. Нора только что это подтвердила: Алекс особо не обсуждает с ней их сексуальную жизнь. — Думаю, тебе придётся делать то, что у тебя получается лучше всего, мисс Холлеран: наблюдать за данными и анализировать их, — он наклоняется, чтобы шепнуть ей на ухо. — Потому что я ничего не скажу. Нора лишь фыркает. — Да вы и правда одного поля ягоды. Бесите просто по желанию, без причины, — с этим она поднимается и уходит в поисках Джун. Генри заинтригован, потому направляется на кухню, где Алекс со своим отцом готовят ужин. После победы Эллен на выборах, Мадам Президент должна была сразу же вернуться к работе, и её муж, Лео, уехал в округ Колумбия с ней. Остальные члены семьи остались в Техасе. В полдень Оскар Диас позвонил и спросил: «Как насчёт того, чтобы сделать посоле для Его Королевского Высочества на ужин?» Глаза Алекса загорелись, когда он услышал это предложение, но он отключил звук на телефоне и спросил: «Хочешь поужинать с моей семьёй сегодня?» Это те маленькие вещи, которые заставляли Генри влюбляться в Алекса ещё сильнее. Очевидно, Алекс хочет провести время со своей семьёй и приготовить ужин с папой, но он также хотел убедиться, что Генри устраивают эти планы. Алекс однажды сказал: «Ты, я и история», и всё так и было. Они были вместе, вместе принимали решения, и Алекс всегда заставлял его чувствовать себя вовлечённым. Потому он сказал: «Конечно, хочу, хоть и не представляю, что такое посоле». Алекс широко улыбнулся, включил звук на телефоне и сказал: «Мы в деле! Мне нужно что-то купить?» Его папа ответил, что позаботится о продуктах, и они завершили звонок. «Тебе понравится посоле», — сказал Алекс прежде чем наклониться и поцеловать Генри. Что бы они не готовили, пахнет довольно неплохо. Когда он заходит на кухню, Оскар уходит с тарелками, наполненными салатом, луком и чем-то, похожим на редьку. Алекс стоит спиной ко входу, кладя половник на кухонную тумбу и крича через плечо: «Нора, Джун, лучше бы вы уже сидели за столом, а то посоле вам не достанется». Генри подходит к Алексу и обхватывает руками его торс, кладя подбородок на его плечо. — Малыш, — шепчет Алекс, прижимаясь своей щекой к Генри. — Не знаешь, почему Нора спрашивает, играл ли я когда-нибудь в регби, любимый? — Генри говорит тихо; он не хочет рисковать, что Нора их подслушает. Алекс выключает плиту и оборачивается лицом к нему. — Что она сделала? — Генри не уверен, но, кажется, его уши краснеют. Однако он готовил, потому это может быть также из-за жары. — Что ты ей ответил? — Так и знал. Есть какая-то история, стоя́щая за этим вопросом, — говорит Генри, касаясь носом Алекса. — Просто сказал, что ей придётся наблюдать за данными и анализировать их. Я не дал ей настоящего ответа, поскольку она не раскрыла причину, по которой хотела это узнать. Видно, что Алекс слегка смущён, что необычно для него; иногда Генри думает, нет ничего, способного смутить Александра Клермонта-Диаса. — После того, как ты поцеловал меня и не отвечал ни на одно сообщение, я начал сходить с ума. Мне нужно было с кем-то поговорить, и я отправился к Норе. Генри собирается снова извиниться за тот первый раз, когда игнорировал его, но Алекс лишь чмокает его в губы и продолжает: — Она спросила, понравился ли мне поцелуй. Я не был уверен насчёт того, насколько сильно хотел ей всё рассказать, потому что всё ещё не был готов признать, даже перед самим собой, насколько глубоко тот поцелуй тронул меня, как он заставил сомневаться во всём, что я думал, я знаю о себе и моих чувствах к тебе. Потому я просто сказал: «Он схватил мои волосы так, что я понял разницу между регби и футболом». Учитывая, каким суперкомпьютером Нора является, она просто сохранила эту информацию, чтобы, видимо, использовать её впоследствии, как козырь в рукаве. Генри любит этого человека настолько, что самому иногда страшно. Алекс выразил многими разными способами, что чувствует, что они — это «навсегда». Но после целой жизни отрицания всего из-за уверенности, что он не сможет добиться ничего, что было бы больше сексуального удовлетворения, то, что он чувствует, всё ещё пугает. Генри бы превратился в руины, если бы потерял это, но он должен начать верить в силу их связи, ведь они столько раз её доказали. Есть лишь они, вместе творящие историю. — Что ж, просто чтобы ты знал, я играл в регби, — сказав это, он быстро наклоняет голову и страстно целует Алекса, хватая его за волосы так, чтобы произвести то же впечатление, что и в первый раз. Он замечает шокированное выражение лица Алекса. — Это один из самых глубоких моих секретов, — он подмигивает Алексу. Алекс стонет. — Генри... — он прижимается лбом к плечу Генри. — Моя семья здесь. У меня не может встать прямо сейчас, Нора заметит сразу же. Лёгкая, глупая ревность овладевает Генри. Он осведомлён, что отношения между Норой и Алексом не сексуального характера — уже давно не такие, но когда-то были. Он знает, что никто из них больше не рассматривает другого в таком смысле. Они — семья, выбранная семья, но Алекс — его, и он не хочет делить этого парня даже в любопытных проделках Норы. Сделав рискованное движение, он сжимает задницу Алекса и тесно прижимает их тела друг к другу; он чувствует, как Алекс ëрзает. — Что ж, надеюсь, она больше не станет смотреть на моего мужчину там, где ей не следует. А ты что думаешь? — Алекс хнычет, но всё равно теснее прижимается бёдрами к Генри, и тот чувствует, как он действительно становится твёрже. — Чëрт! Меня, блять, заводит, когда ты становишься таким собственником, — похоже, Алекс мучается. Возможно, он думает, что они находятся в опасном положении, потому что его папа может вернуться на кухню в любую секунду, и он отстраняется с болезненным выражением лица. — Мне будет больно весь ужин, Генри. Это несправедливо. Тебе придётся позже с этим разобраться. Генри сохраняет дистанцию между их телами, но наклоняется, чтобы прошептать на ухо: — Помнишь о том, к чему мы тебя подготавливали? — он буквально слышит, как Алекс задерживает дыхание. — Она думает, мы трахаемся друг с другом, но, может, пришло время мне трахнуть тебя? Алекс отстраняет его от себя, толкая в плечо. — Засранец! Ты должен мне помогать, а не усугублять положение, — он кивает в сторону нижней части своего тела, и Генри видит, как соблазнительно натягиваются его штаны. Блять! Наверное, ему не стоило начинать дразнить его. — Это настоящая драка? — Генри выпрямляется, когда слышит голос Оскара. — Или ты, как обычно, агрессивно показываешь любовь, сынок? — Генри видит, как отец и сын ухмыляются друг другу. — Ты мой отец. Ты должен в любой ситуации поддерживать меня, — парирует Алекс. Оскар Диас целует сына в лоб. — Mijo, я всегда буду на твоей стороне, но это не значит, что я не замечаю твоей воинственной натуры, — он на секунду поворачивается, чтобы взглянуть на Генри, но потом смотрит прямо на Алекса. — Ты годами думал, что ненавидишь его, в то время как Джун сказала, что ты, на самом деле, без ума от принца с двенадцати. — Эта предательница! — челюсть Алекса отвисает. Папа слегка хлопает его по щеке пару раз. — Она ничего не говорила до тех пор, пока всё само не открылось, — Оскар проверяет посоле, продолжая. — Твоя мама сходила с ума, сомневаясь в твоей уверенности; она говорила, что ты достаточно твёрд в своём решении, но всё случилось так быстро. Твоя сестра лишь фыркнула, сказав: «Мама, он изнывает по Генри с двенадцати. У них просто была неудачная первая встреча, и он убедил себя в том, что Генри — мудак, и начал ненавидеть его». Вот и всё. Не злись на свою сестру, — он берёт котелок с посоле и направляется к двери. — Не задерживайтесь. Я собираюсь разливать посоле, — с этим он покидает кухню. — Я действительно хочу знать всю историю, — Генри подмигивает Алексу, приближаясь к двери и следуя за Оскаром к обеденному столу. Хорошо, что произошёл этот разговор между отцом и сыном; Алекс больше не возбуждён, или, по крайней мере, теперь это не единственное, что у него на уме. Они переживут этот ужин, а позже вернутся к более интересным делам. Генри чувствует, как Алекс прикасается к нему рукой, разворачивая к себе лицом. — Эй, ты же знаешь, что между мной и Норой больше ничего нет, да? — Генри снова чувствует всеобъемлющее обожание. Это тот человек, который знает, понимает и каждый раз целенаправленно выбирает его. Генри никогда не мог подумать, что получит нечто подобное; никогда не мог представить, что ему можно будет любить так, свободно. А ещё есть кое-кто, кто любит его и будет бороться с ним бок о бок за эту любовь. Он никогда не перестанет удивляться, чем заслужил это, но всегда будет безмерно благодарен. Генри мягко, почти невесомо целует Алекса. — Конечно знаю, дорогой, — они трутся носами. — Хотя это не значит, что я не буду иногда завидовать, что ей удалось получить тебя первой. Алекс смотрит на него с невероятным количеством восхищения во взгляде и просто говорит: — Зато остался я в итоге у тебя, — он легко целует Генри. — У тебя есть те части меня, которые никогда ни у кого не были. — Это я тоже знаю, — твёрдо проговаривает Генри, потому что, если в этом мире и есть что-то, в чëм он уверен на сто процентов, так это глубина любви Алекса. — Пойдём попробуем этот посоле. Позже тебе понадобится много энергии, — Генри выталкивает Алекса из кухни. Он не упускает нетерпеливую улыбку на его лице. Генри точно знает, Алекс полностью понял, что подразумевалось. Сегодня он получит ещё одну часть, к которой раньше ни у кого не было доступа, которую никогда никто не заберёт у Алекса; нечто, что Алекс готов отдать. Сегодня они разделят то, что Алекс настойчиво просил. Сегодня они поменяются позициями, вместе будут экспериментировать, и Генри ждёт не дождётся. Да кого он обманывает? Он так же нетерпелив, как сам демон-искуситель. Ему нравится, как то, чем они поделились, разрывает их на части и соединяет вновь, каждый раз делая сильнее. Эти отношения очень глубоки с физической стороны, но именно чувства, пронизывающие их, делают связь такой сильной, благодаря чему любая проблема, с которой они сталкиваются, становится менее страшной. Также их душевная связь подбадривает обоих, даря уверенность в себе. Алекс прав: есть лишь они вдвоём и история.