Когда ночь становится темнее

Солнечный свет ударил мне в глаза, заставив прищуриться. Голова раскалывалась. Я прикрыла лицо рукой от света и попыталась осмотреться в комнате. Это определенно не моя спальня. Воспоминания о прошедшей ночи накрыли меня с головой. Я резко села на кровати, в глазах потемнело. Закрыв лицо руками, я тихо простонала. Все мое тело ужасно болело, будто я несколько раз упала с лестницы. Мои руки метнулись к горлу, я вспомнила ледяные прикосновения Даши. Сердце забилось быстрее, прогоняя остатки сна. Во что бы то ни стало я решила выяснить все, поэтому начала вставать с кровати, но тут же поняла, что платья на мне не было. В коридоре послышались шаги, я быстро завернулась в одеяло. Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Глеб, заставив меня закатить глаза. — Проснись и пой, королева вечеринок, — бодро пропел он. — Где моя одежда? — я решила перейти сразу к делу. — Не помню, куда ты её швырнула. Мы были слишком заняты, — он снова ухмыльнулся. Вчера эта ухмылка, больше похожая на звериный оскал, пугала меня, но теперь только раздражала. — Ха-ха, очень смешно, — день только начинался, а я уже во второй раз закатывала глаза. — Что за хрень вчера происходила? — Ты напилась… — Suficientes bobadas, — недовольно буркнула я. — Я выпила два бокала шампанского. Я прекрасно помню, что вчера было. — Хорошо, и что же было вчера? — он поставил стакан с водой на прикроватную тумбочку и сел на соседний край кровати. — Эта… Я без понятия, кто это, но оно напало на меня и собиралось убить. Он слушал меня с все той же ухмылкой, и мне ужасно хотелось врезать ему стоявшим на тумбочке подсвечником. Глеб слушал меня, как слушают детей, когда они рассказывают свои выдумки. Я не выдержала и швырнула в него подушкой, заставив лающе рассмеяться. Это взбесило меня еще сильнее, поэтому я схватилась за подсвечник. — Либо ты нормально отвечаешь на мои вопросы, либо я размозжу твою голову чертовым подсвечником, — угрожающе проговорила я. Замахиваться и придерживать одеяло было сложно. — Я знаю, что я видела. Глеб поднял руки в мирном жесте и стал серьезнее. Я опустила подсвечник, но продолжала сжимать его в руке. — Твое платье было заляпано твоей же кровью, поэтому Линдси, я готов поклясться, со слезами на глазах его выбросила. Кстати, о твоей крови. Линдси тебя, конечно, подлечила, но вот кровь у тебя странная. Черный думает, что ты крещеная, поэтому кровь твоя работает, как святая вода… Я вскинула брови. Казалось, Глеб продолжает издеваться надо мной, но он выглядел серьезным. — Ты продолжаешь издеваться надо мной, да? — Ты же уверена в том, что видела, — парень склонил голову вбок. — И не закатывай глаза, а то так и останутся. — Ладно, — я вздохнула. — Ты все еще не сказал, что произошло. — Ну, Дашка попыталась тебя сожрать, но это, я думаю, тебе и так известно. У нее сейчас такой эмоционально-голодный период, — Глеб усмехнулся, как будто говорил о буйном подростке. — В общем, мы пришли, Черный по-быстрому разобрался с Дашкой, а Линдси вырубила тебя, строго-настрого приказала мне тебя охранять и пудрить тебе мозги. Как видишь, приказы мне даются не очень хорошо. Нахмурившись, я отвела взгляд. — И где они? — У Черного, допрашивают нашего юного упыренка. — Упыря? Даша вампир? А вы, типа, охотники на вампиров? Глеб рассмеялся. — Охотники? Мы что, по-твоему, похожи на Винчестеров? — Вообще-то, я подумала на Ван Хельсинга, но Винчестеры тоже подойдут, — я пожала плечами. Когда я вспомнила про «Дракулу», в мою голову закралась очередная безумная мысль. В последние дни их было так много, что хватило бы, чтобы навсегда лечь в психиатрическую больницу. — Подожди, а Влад он… Глеб с улыбкой склонил голову в бок, ожидая продолжения моего вопроса. — Дракула? Тоже вампир? Парень рассмеялся. — Нет, он Эдвард Каллен. Он чудовище, Иванна! — последнюю реплику Глеб воскликнул чересчур театрально, после чего снова засмеялся. Я не удержалась и снова закатила глаза. — Неужели ты не напугана? — чуть серьезнее поинтересовался он. — Наличие вампиров в этом городе многое объясняет, — спокойно проговорила я. На самом деле я боялась. Боялась, что в один момент обезумевшая от жажды и ревности Даша снова попытается меня убить. Или бог знает кто еще. Боялась, что в один момент я не смогу позвонить домой и услышать голоса сестёр. Боялась, что однажды сама стану зависимой от людской крови. — Ты говорил с Владом про охоту. Ты тоже вампир? Или охотник? — Во-первых, не вампир, а упырь. Вурдалак, если угодно. Во-вторых, нет, я не упырь. В-третьих, ни я, ни Линдси, ни Черный не охотники. Мы скорее… лесники. Да, назовем это так. Следим за порядком, докладываем боссу, выполняем всякую грязную работенку, для которой Василиса слишком… Слишком Василиса. — Ты же понимаешь, что сейчас сдал их всех? — скептически изогнув бровь, спросила я. — Мне, честно, плевать. Я не нянька, чтобы ходить и тебе сопли вытирать. Если им так нужно сохранять их маленькие грязные секретики, пусть сами за тобой бегают. Весь вчерашний вечер я накачивал тебя святой водой, на всякий случай, а потом ты взяла, храброй воды хлебнула и осознала себя самостоятельной единицей общества, — он взглянул на наручные часы и поднялся с кровати. — Стой! Где Дима? И где моя кошка? — Один отходит в соседней комнате, а насчет второй ничего не знаю. Он ушел, хлопнув дверью, и я осталась одна. Без его дебильной ухмылки дышать стало гораздо легче. Однако у меня все еще оставался ряд нерешенных проблем и вопросов. Для начала было бы неплохо одеться. Я поднялась с кровати и открыла шкаф. Линде стоило принести мне одежду, чтобы мне не пришлось брать её. Я нашла джинсы, которые были для меня даже великоваты, утянула их ремнем и взяла какой-то свитер у Влада, а затем, расчесав волосы пальцами, вышла из комнаты. С кухни тянулся приятный аромат. Первый, кого я увидела, был Дима. Он все еще выглядел истощенным, но уже гораздо лучше, чем прошлой ночью. Парень улыбнулся мне и кивнул в сторону стола. Он готовил яичницу на завтрак. — Как ты себя чувствуешь? — Совру, если скажу, что хорошо, поэтому неплохо. Хотя здесь лучше подошло бы слово «не отвратительно». Как бы все еще плохо, но значительно лучше, — он поставил передо мной тарелку. — Голос бодрый. — Да, Владу пришлось влить в меня несколько литров крови… — он запнулся. Я видела, что он пытается быть жизнерадостным, как раньше, но выходило пока что плохо. — Прости за вчерашнее. — Тебе не стоит извиняться, — я отмахнулась. — Ты ни в чем не виноват. — Виноват, Иванна, я так виноват перед всеми, — его голос дрогнул, вилка выпала из рук, ударившись об тарелку. Я осторожно коснулась пальцами его предплечья и ободряюще улыбнулась. Он бледно улыбнулся в ответ. Дальше мы завтракали в тишине, погруженные в свои мысли. Почему он винил себя? Даша пользовалась им, пила из него кровь. С другой стороны… Как долго он знал о том, что она упырь? Как долго он молчал? Почему он молчал? Знал ли он о том, что она убивает людей? От всех вопросов у меня разболелась голова. Я закрыла глаза руками и потерла их. Закончив с завтраком, мы направились в квартиру Влада. У порога я схватила Диму за рукав, останавливая. Он вопрошающе посмотрел на меня. — Ты уверен, что хочешь пойти? — Не знаю, я должен её увидеть. Я кивнула и отпустила его. Мы зашли в квартиру и тут же услышали вопли. Дима влетел в комнату, которая должна была быть спальней, но Влад сделал из нее кабинет, я вбежала вслед за ним. Даша была привязана к стулу. Её лицо исказила безумная гримаса злобы и боли. Рот то растягивался, обнажая клыки, то вновь становился нормальным. Я невольно попятилась назад. Влад, ходивший вокруг нее и поливавший чем-то из бутылки, вдруг заметил меня, нахмурился, а затем, покачав головой, тяжело вздохнул. — Что здесь происходит? — первый подал голос Дима. Он сделал несколько шагов вперед и сел перед стулом Даши. — Дима… — измученно проговорила она. Я не могла отделаться от навязчивой мысли, что упырица снова нас обманывает. Поэтому, глядя на это выдавливание слез, я не сдержалась и фыркнула, закатив глаза. Даша бросила на меня раздраженный взгляд, я сложила руки на груди и вскинула подбородок. — Теперь ты посмелее будешь, да? — недобро усмехнулась упырица. — А ты теперь можешь говорить? — Влад плеснул в нее жидкостью из бутылки. Даша вскрикнула. — Чем ты её поливаешь? — Дима резко поднялся на ноги, сжав руки в кулаки. — Святой водой. Это не убьет её, только немного подсушит. А теперь выйди из комнаты, — Влад указал бутылкой на дверь. Парень остался на месте, нахмурив брови. — Выйди или мне придется тебя отсюда вышвырнуть. — Дим… — окликнула я его. Однако парень не слыша меня подошел вплотную к Владу. Слово за слово и спор разгорелся. Дима говорил, что пытать Дашу — нечеловечно, Влад говорил, что она уже не человек, поэтому это не имеет значения. Они кричали друг на друга, а я только и могла, что стоять в стороне, не зная за кого заступиться. Я уж точно не хотела защищать Дашу, но согласиться с Владом все равно, что предать Диму. В какой-то момент спора Дима толкнул Влада в грудь и тот наткнулся на стол, опрокинув бутылку со святой водой, и она разбилась на несколько крупных осколков. Вода пролилась на темный паркет. Даша тут же разорвала веревки, которыми была связана, и в секунду оказалась возле меня. Ей не составило труда схватить меня за голову и крепко сжать ее в своих руках. — Вы дадите мне уйти, или я сверну ей шею, — прокричала она. Парни застыли на месте. Даша звонко рассмеялась. От её смеха по спине пробежал холодок. Она резко толкнула меня вперед, заставив упасть на колени, и уже спустя секунду ее и след простыл. Влад выругался, запустив руки в волосы. Дима подошел ко мне и протянул руку, чтобы я смогла подняться. Я подняла на него взгляд, отмахнулась от его руки, как от противного насекомого, и встала на ноги сама. — Из-за тебя она опять сбежала! — я толкнула его в грудь руками. Злость закипала в моей груди. Еще с утра я жалела его, но теперь, снова видя это раскаяние, я не испытываю ничего, кроме раздражения. — Я… — Дима попытался что-то сказать. — Да пошел ты, — перебила я его. — Это уже второй раз за эти сутки, когда твоя поехавшая невестка собирается меня убить. С меня хватит! Я развернулась и ушла из квартиры Влада. Спустившись к себе, я переоделась в свою одежду и начала собирать вещи в рюкзак. Соглашаясь работать здесь, я не рассчитывала, что буду связана с упырями и бог знает кем еще. Это слишком для меня. Кошка появилась на пороге моей спальни и приветственно мяукнула. Я бросила на неё взгляд и, подумав немного, оставила место в рюкзаке и переложила некоторые вещи в чемодан, после чего взяла кошку на руки и посадила её в рюкзак, оставив его приоткрытым. Затем я оделась в теплую одежду и вышла из квартиры, захлопнув дверь. Снег хрустел под моими ногами, пока я проклинала всех в этой богом забытой глуши. Сейчас мои сумки казались еще тяжелее, чем когда я приезжала сюда. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, что город сменился лесом. Здесь было гораздо тише и спокойнее. Когда вдали показался уже знакомый шлагбаум, я поняла, что запыхалась и устала, поэтому мне пришлось замедлить шаг. Снег захрустел громче. Обернувшись, я увидела, что за мной едет черный внедорожник с тонированными окнами. Сердце заколотилось быстрее, я ускорила шаг. Вскоре автомобиль затормозил рядом со мной и дверь его распахнулась. Внутри сидела женщина лет тридцати восьми. — Иванна, сядьте в машину, — потребовала она. Её голос казался смутно знакомым. — Нет, — я ускорилась. Женщина цокнула. Дверь обратно захлопнулась. Идя вперед, я старалась не оборачиваться на следовавший за мной автомобиль. Сердце в моей груди билось все быстрее и быстрее, но ноги утопали в снегу, замедляя мой шаг. И вот, наконец, я оказалась у шлагбаума, но он не открылся, чтобы пропустить меня. Зато вновь распахнулась дверь автомобиля. — Иванна, — вновь проговорила незнакомка. Я вздохнула и взглянула на неё. Её длинные русые волосы были собраны в пышную косу, обвивающую её владелицу, как диковинный питон. На женщине была дорогая шуба из черного гладкого меха. Тонкие розовые губы женщины слегка изгибались в подобие улыбки. Несколько секунд я смотрела на неё, а затем переключилась на громилу-водителя, вышедшего из машины. Он молча встал рядом со мной. — Сядьте в машину, нам нужно поговорить. — Я не хочу с вами разговаривать. Василиса, да? Она улыбнулась, продолжая сверлить меня взглядом черных глаз. Мне все больше становилось не по себе. — Верно. Видите, мы уже с вами знакомы. Разве я делала вам что-то плохое? Хоть раз? Я отвела взгляд, чтобы не видеть её. Однако я продолжала чувствовать её взгляд на своем лице, на покрасневших от мороза щеках и на слезящихся от ветра глазах. — Садитесь, Иванна. — Я так понимаю, выбора у меня все равно нет, — я метнула взгляд в сторону равнодушного водителя. Василиса рассмеялась. — Есть, конечно, но, я уверена, вы захотите услышать мое предложение. — Не захочу. — Иванна, прекратите упрямиться. Моя дочь и то ведет себя спокойнее… — Я рада за вас и за вашу дочь, — я собралась уйти, но водитель схватил меня за плечи, останавливая на месте. — Пустите! Я закричу! Однако мои слабые угрозы не подействовали ни на кого, поэтому довольно быстро меня затолкали в салон автомобиля. Дверь захлопнулась и закрылась на замок. Я чувствовала себя жалкой и беспомощной, выкрикивая угрозы и пытаясь разбить явно защищенное окно. В моем кармане лежал перцовый баллончик, но он не помог бы мне в замкнутом пространстве. — Иванна, успокойтесь, — проговорила Василиса бросив взгляд на наручные часы. — Вы и так заняли слишком много моего времени. — Я знаю, что вы хотите поговорить со мной о вчерашнем. Я никому ничего не скажу, пожалуйста, отпустите меня. — Я прижала к груди рюкзак, в котором сидела кошка. — Конечно, не скажете. Даже если попытаетесь, вам никто не поверит. Упыри, охотники… — женщина усмехнулась, — какая чушь, да? — Тогда что вам нужно? — Чтобы вы остались, Иванна. Разве это не очевидно? — Я не собираюсь оставаться, — я сложила руки на груди. — Мы удвоим ваш гонорар, — она взглянула на меня и увидела, что я все еще не согласна. — Утроим… — я все еще была не согласна, хотя зарабатывать в три раза больше звучало заманчиво. — Иванна, в конце концов, чего вы хотите? — Уехать, и поскорее. Зачем я вам нужна? — Вы хотите уехать, чтобы снова работать официанткой? Сидеть на шее родителей? Или старшей сестры? Я отвернулась к окну, чтобы хоть как-то отстраниться от Василисы. Мы стояли на месте, но я хотела, чтобы мы уже начали двигаться в хоть какую-нибудь сторону. Если они отвезут меня обратно, я снова убегу. Женщина, тем временем, продолжала: — И что же, в таком случае, вы хотите, Иванна? — Я хмуро молчала в ответ. Перспектива вернуться домой ни с чем была ужасна, но не вернуться домой вообще было ужаснее. — Мне нужна безопасность… И утроенный гонорар, — я наконец взглянула на Василису. — Я должна быть уверена, что случившееся этой ночью не повторится. — Тогда по рукам, — она протянула мне руку в изящной черной перчатке. — Наш новый договор я вышлю вам на почту. Когда я пожала её руку, Василиса дала знак водителю и тот развернул автомобиль. Я снова отвернулась к окну. Глядя на стройные ряды высоких заснеженных деревьев, я не могла перестать думать о том, что где-то там, за каждым из них, находится Даша. О чем она думала? Размышляла ли она о том, как убьет меня? Может быть, девушка планировала побег? Кошка высунула мордочку из приоткрытого рюкзака, я осторожно погладила её по голове. Чем-то — больше по ощущениям, а не чем-то конкретным, — Василиса напоминала мне мою мать, чем вызывала легкую неприязнь к своей персоне. Она бы так же уговаривала меня остаться здесь, называя неудачницей. Василиса, правда, не называла меня так вслух, но пренебрежение, скользившее в том, как она отзывалась о моей старой работе, отлично говорило об этом. Автомобиль остановился у подъезда моего дома. Василиса бросила на меня взгляд «надеюсь, мы договорились и ты точно не сбежишь через пять минут», после чего доброжелательно улыбнулась. Водитель открыл дверь с моей стороны, и я поспешила выйти. Отдав мне мои вещи, они стремительно уехали. Поднявшись на свой этаж, я заметила, что дверь моей квартиры открыта, а ключ, который я повесила на ручку, пропал. Сердце заколотилось быстрее. Оставляя ключ, я рассчитывала не вернуться, но теперь возвращаться в квартиру было страшно. Там мог быть буквально кто угодно. Я, невольно задержав дыхание, открыла дверь и осторожно заглянула внутрь. Первое, что бросилось в глаза, — кеды Линды, лежавшие на коврике. Я выдохнула и прошла в квартиру. Бросив вещи и сапоги в коридоре, я прошла в свою спальню. Линда сидела на кровати, направив взгляд в окно, но стоило мне зайти в комнату, она перевела взгляд на меня. Я бросила шапку и шарф на прикроватную тумбочку, а затем села рядом с ней, расстегнув куртку. Только сейчас я поняла, что бросила её также, как и Саша меня шесть лет назад. — Хоть бы записку оставила, если прощаний не хотела, — спокойно проговорила Линда. — Могла бы и не стучать на меня Василисе, — тихо буркнула я. — А что я должна была сделать? Ты исчезла, записки нет, вещей нет, даже кошки нет. Прибавь к этому еще и то, что упыреныш сбежал. Я испугалась, поэтому всех на уши поставила, не только Василису. Уж прости, не хотелось, чтобы ты умерла. Какое-то время мы молчали, погрузившись в свои мысли. Я впервые не знала, считать ли мне кого-то другом или нет. С одной стороны, я совсем не знала её, она столько всего скрывала. С другой стороны, Линда заботилась обо мне с первого дня. — Прости, — тихо проговорила я. Она кивнула, и мы снова замолчали. Я снова вернулась к мыслям о Даше. — Кто такие упыри? Я пыталась выведать это у Глеба, но он не сказал ничего существенного. — Я стянула с себя куртку и скинула её на пол, приготовившись слушать. Линда вздохнула. — Упыри — это заложные покойники, питающиеся кровью, — она взглянула на меня, после чего снова вздохнула, увидев мой непонимающий взгляд. — Они умирают не своей смертью или умирают некрещеными. В нашем случае, Даша стала упырем, потому что умерла преждевременной смертью. То есть, тело мертво, но душа, пусть и искалеченная, хочет жить. Для этого они пьют кровь и поедают плоть. Обычно упыри не оставляют тел, но Даша действует неаккуратно и только пьет кровь. Думаю, поэтому она не может насытиться… — Линда покачала головой. — Но тут что-то странное. Я нахмурилась. — Что? — Не знаю, мне нужно увидеть её поближе. — Она посмотрела на меня. — Мне жаль, что она нацелилась на тебя. Как я и сказала, Даша сейчас — труп, внутри которого поврежденная душа. Все её чувства и эмоции обостряются до состояния безумия, чтобы имитировать жизнь, а то, что их вызывает, становится одержимостью. Ты и Дима стали её одержимостями. — Потрясающе, — фыркнула я. — Не успела приехать, уже нажила себе врагов. Линда ободряюще мне улыбнулась, а затем, хлопнув меня по коленке, встала с кровати и направилась к выходу, но у двери, схватилась за ручку и зашлась в сухом лающем кашле. На мой вопрос она ответила, что все в порядке, но ей нужно выпить стакан воды. У меня было много вопросов, но ничего больше я спросить не успела. Я медленно разобрала вещи и расставила их по местам. Мысленно мне не хотелось сдаваться и оставаться, однако, когда моя комната приобрела тот же вид, который у нее был прошлым вечером, я приступила к приготовлению обеда. Простая рутина такая, как, например, чистка картошки, успокаивала меня, заставляя думать, что ничего не изменилось. Возможно, я думала немного эгоистично, считая, что моя жизнь сильно изменилась, когда я открыла для себя упырей. Ведь теперь Диме придется мириться с мыслью, что его девушка, которую он так стремился найти, мертва. Сама не замечая того, я снова пришла к мыслям о Даше. Сомневаюсь, что она была единственной в этом городе. Должен быть кто-то еще. Ответит ли мне Линда, если я спрошу прямо? Нужно хотя бы попытаться. Бросив картошку в воду и взяв из комнаты ноутбук, я снова принялась переписывать произошедшее со мной, пока воспоминания были свежи. Получалось довольно сухо, но ведь это не роман, а мой дневник, и даже не личный, а наблюдений. Я пролистала записи назад к тому дню, когда я услышала разговор Глеба и Влада. Тогда он показался мне странным и я сделала несколько заметок с вопросами, на которые решила ответить позже. Итак, теперь, зная чуть больше, я могла думать иначе. Во-первых, у Влада и Глеба есть какой-то договор, по которому Глеб и кто-то еще ведет охоту, а Влад не мешает. «Что за договор? Что за охота?» — вопросы, которые я задала себе тогда. Сначала я подумала, что Глеб мог быть упырем, но потом мой взгляд упал на другую фразу, где Влад говорил, что, по договору, Волкову запрещено обращать других. Перед их ссорой Влад нашел нас с Димой, убегающих от волков. Волков, волки. Перед глазами промелькнула та ночь. Большой черный волк, Дима, сковывающий меня страх. Паникуя, я кинула в волка кусок льда, тот попал зверю в морду, сбив его с толку. А на следующее утро Глеб пришел к Владу ругаться из-за договора с подбитым глазом. Он откуда-то знал про мой страх волков и про то, что я была на улице. Пазл в моей голове сложился, но это все еще звучало странно. Я поднялась с места, выключила плиту, обулась и практически вылетела из квартиры, схватив куртку, чтобы если что выбежать на улицу. К моей невероятной удаче, Глеб спускался по лестнице. Я его окликнула, но он успешно проигнорировал меня, поэтому я поспешила за ним. Он заметил меня только тогда, когда я дернула его за капюшон. Глеб недовольно повернулся, вытаскивая наушник из уха. — Я знаю, кто ты. Он вскинул брови, но убрал один из наушников в кейс. — Да что ты? — Да, — я выпрямилась, стараясь не замечать его сарказма. Он стоял через ступеньку от меня, поэтому казалось, что мы одного роста. — Поведаешь? — Выжидала драматическую паузу. Ты оборотень. — Не угадала, — он развернулся и стремительно пошел вниз. — Ты становишься волком в полнолуние. И твоя фамилия, — я усмехнулась. — Звучит довольно очевидно. — И все же, я не оборотень. — Тогда кто? — Ты же знаешь, — он фыркнул. — Desagradable hombre molesto, — буркнула я, заставив его снова обернуться ко мне. — Ну так кто? — Ты за мной до самого дома идти будешь? — Если понадобится, — я пожала плечами. — А как же дистанция? Я, кажется, был тебе неприятен. — Противен, — поправила я его. — И это все еще так, но ты отвечаешь на мои вопросы, а это мне нравится. — Ну так найди кого-нибудь по приятнее, — он толкнул дверь, и морозный воздух ударил мне в лицо, сдув челку. — Ты пытался сожрать меня и моего друга. Я справедлива. Застегнув куртку, я накинула капюшон на голову. Это слабо помогало, но я была настроена получить ответы. Глеб бросил на меня взгляд, скептично повел бровью, но, наконец, остановился. — От моего ответа тебе станет легче? — Я получу ответ и уйду домой, мне станет теплее. — А если не получишь? — Волки боятся огня. У меня есть зажигалка… — парень громко и лающе рассмеялся. — Ну так что? — С утра канделябр, сейчас зажигалка. Это какой-то флирт, который я не понимаю? Я сложила руки на груди и принялась выжидающе смотреть на него. Он просмеялся и снова стал серьезным. Мои уши, нос и щеки уже горели от холода, однако парень не собирался торопиться с ответом, очевидно, испытывая меня на прочность. Он достал из кармана темно-синюю пачку сигарет, закурил, а затем выдохнул дым мне в лицо. Я закашлялась и отвернулась, скривив губы. — Вчера ты трижды пытался произвести на меня хорошее впечатление, — напомнила я. Он сделал еще одну затяжку, но дым выдохнул вверх. — Господи, тебе что, сложно ответить? — Вообще-то, все остальные зовут меня Глебом, но ты можешь и так, — съехидничал он. — Ха-ха, очень смешно, — я закатила глаза. Не знаю, в который раз за этот день, сбилась со счета. — Волколак. Это говорит тебе о чем-нибудь? Честно говоря, я не была знатоком славянской мифологии, поэтому это ни о чем мне не говорило. Я кивнула, судорожно пытаясь вспомнить кто это вообще. К сожалению, в голову ничего не приходило. По крайней мере, я была права, и он действительно волк, пытавшийся загрызть Диму. — Вы охотитесь по ночам. На кого? — мои зубы начинали стучать друг об друга. Я пожалела, что не взяла других теплых вещей. — На всех, кто попадется. Люди, животные, упыри… и прочие. В прошлый раз попались вы и сорвали охоту. Попадетесь в следующий раз, и можешь не рассчитывать на то, что какой-нибудь Влад пустит мне пулю в голову, — он сделал очередную затяжку и выдохнул дым мне в лицо, после чего развернулся и молча ушел. Это было предупреждение. Первое и последнее. Я поджала губы и ушла обратно в подъезд. Дома я первым делом полезла узнавать кто такие волколаки. Википедия поведала мне, что это люди-оборотни, на определенное время принимающие облик волков. Скользя взглядом по странице, я выяснила, что в волчьем обличии у них сохраняются человеческие черты, а в человеческом — волчьи. Я вспомнила лающий смех и дикий взгляд Глеба. Следом я открыла страницу славянской мифологии и застряла на этом на несколько часов, изучая различные источники и статьи, не замечая, как темнеет за окном. Из состояния ненасытного поглощения информации меня вырвал телефонный звонок. Я нахмурилась, взглянув на экран. Это была моя мать. К горлу подкатил ком. Теплый желтый свет падал на горчичного цвета занавески. За те двадцать пять лет, что я живу в этой квартире, они уже так приелись, что каждый раз, когда я смотрю на них, мне становится тошно. Разговоры на кухне никогда не заканчиваются ничем хорошим. Нигде в этой квартире разговоры не заканчиваются ничем хорошим, но именно здесь происходят самые громкие ссоры. Я была готова к этому, и все же, старалась говорить как можно спокойнее. На сковороде скворчало масло, в кастрюле бурлил бульон. Я сделала глоток чая, и он обжег мой язык, заставив поморщиться. Передо мной сидела мамина подруга. Тетя Света бросала на меня взгляд иногда, но в основном болтала с мамой. — Мне предложили работу. Нужно будет уехать. — Куда? — В Сибирь. Там город закрытый, типа военный. — А че, поближе нигде не нашлось? — я не успела ни слова вставить как мать продолжила. — Мужика тебе надо найти, а не этой херней страдать. Вон, у Светки дочка уже за вторым пошла, а ты, как обычно. Ни работы, ни семьи. Что это такое? Никуда ты не поедешь. — Я дозволения не спрашиваю. Просто перед фактом ставлю, — я сложила руки на груди. — Так, а нахрена приперлась? Катилась бы уже. Чтоб не позорить меня здесь. Может, хоть там найдешь себе кого-нибудь. Хотя с твоим характером… Никому такая вздорная баба не нужна, — она положила лопатку, которой мешала котлеты, и повернулась ко мне. — Ты-то кому-то досталась, — буркнула я. — Нет, ты посмотри, — мать повернулась к тете Свете, — я ей слово — она мне десять. Свет, ну ты скажи. — Ванечка, я думаю, тебе действительно нужно мальчика найти. Часики-то тикают, а когда маме внуков нянчить будет? Они, мои родители, звали меня Ваней, игнорируя другие формы. Я думаю, это отчасти связано с тем, что они хотели и ждали мальчика, которого хотели назвать Иваном, но родилась я, поэтому Иванна. Однажды, кажется, на каком-то празднике, отец сказал мне об этом. Не скажу, что это не обидно. Я прикусила язык и отвела взгляд. — Теть Света, поймите меня правильно, но я не планирую заводить детей до тех пор, пока не построю карьеру. — Ну, карьера карьерой, Вань, а кто стакан воды в старости принесет? Детки это же смысл жизни. Мои вот, когда выросли все, я сидела и думала об этом, скучала… — Если вы не представляете себя никем, кроме матери и бабушки, то, значит, вы и есть никто, у вас никчемная жизнь. Мне вас жаль, — слова сами сорвались с моего языка. Не то чтобы я так не считала, но прозвучало довольно грубо. Вообще-то, это даже было больше адресовано моей матери, чем её подруге. Я поднялась с места и, окинув кухню взглядом, стремительно вышла в коридор. Мать с криками последовала за мной. Она обсыпала меня проклятиями, пока я одевалась. — Кстати, я согласилась на то предложение. Поезд через час. Хотела заехать попрощаться. — Ну и дура, — выплюнула она. Это было не худшее, что она могла сказать в мою сторону. — Пока все нормальные женщины жизнь свою строят, ты несешься к черту на кулички. — Да! Ты в кои-то веки услышала меня! — я всплеснула руками. — Если уедешь, можешь не возвращаться. Ты мне больше не дочь. — Тогда adiós. Не знаю, почему мать отреагировала так остро на мой отъезд. Может быть, это было связано с тем, что она всегда стремилась контролировать наши жизни, а я всегда стремилась жить так, как хочется только мне. Мать мирилась с этим, когда мне было пятнадцать, очевидно, смахивая все на подростковый максимализм. Однако потом год за годом разочаровывалась во мне, хотя, я думаю, меня можно было бы назвать хорошей дочерью. На звонок матери отвечать не хотелось, поэтому я провела пальцем в обратную сторону, сбросив вызов. Я тут же позвонила Есении, чтобы узнать, что случилось, но та не ответила. Это заставило меня напрячься. Почему-то я сразу представила худшее. Чувство, что случилось что-то ужасное, свернулось у меня в горле комом, сердце забилось чуть быстрее. Я тут же позвонила Кире, но она сбросила мой вызов. Пролистав список контактов, я нашла самую младшую из сестер и позвонила ей. Мирослава ответила почти сразу. — Мира, что случилось? — резко спросила я. Сестра, кажется, опешила от такого напора и несколько секунд молчала, после чего сказала, что не знает и что она сейчас гуляет. Я цыкнула и сбросила вызов. Звонить матери не хотелось, поэтому я набрала мужу Сени. Уж он-то должен знать, что случилось. Рома ответил не сразу. — Иванна, — облегченно выдохнул он, словно это они пытались дозвониться до меня, а не я до них. — Что случилось? Почему Сеня не отвечает? У вас все в порядке? Кира с вами? Мой поток вопросов он остановил всего одной фразой. — Мальчик, три пятьсот. До меня не сразу дошел смысл сказанного, но с осознанием мои губы растянулись в улыбке. Страх и паника свалились с моих плеч, как груда тяжелых камней, и дышать стало сразу легче. Я невольно рассмеялась. — С Сеней все хорошо, а Кира сейчас у какой-то школьной подруги. Я отвез её вчера. — Хорошо… Почему она не отвечает на звонки? — Ваша мать забрала у нее телефон. Как я понял, из-за того, что ты посылаешь ей деньги. — Вот дрянь, — фыркнула я. — Ладно, поговорим об этом позже, когда Сеню выпишут. Пусть напишет мне, когда отдохнет. — Я передам ей. Рома сбросил вызов, а я еще несколько секунд сидела с улыбкой. Мой взгляд упал на статью, которую я изучала до этого. Мавки. Я вздохнула и закрыла окно браузера, после чего выключила ноутбук и ушла с кухни. В коридоре я задержалась на пороге в зал. Все выглядело точно так же, как и прошлым вечером, когда я уходила. Моя рука легла на целую дверь, которая — я точно помню — слетела с петли от удара Даши. Ваза, которую я кинула в упырицу, точно также стояла на комоде в коридоре. Моя рука метнулась к шее, пальцы прошлись по мягкой и гладкой коже, на которой даже царапин не осталось. Казалось, все произошедшее было сном. Может быть, я действительно схожу с ума? Может быть, все это мне приснилось? Может быть, я сплю сейчас? Иначе как можно объяснить то, что в моей квартире ничего не поменялось. Как объяснить то, что моя шея, которую Даша прокусила, была целой и невредимой? Я задрала рукав кофты и снова ущипнула себя за предплечье. Боль была реальной. Звонок в дверь вырвал меня из размышлений. Рвано вздохнув, я подошла к двери и приоткрыла её. Увиденное заставило меня отпрянуть. Даша вновь, как и вчера, стояла на моем пороге. Она была в том же платье, но только теперь её лицо, руки, часть длинных немного спутанных волос и шея были в крови. Её лицо было привычно человеческим. Она вскинула руки в капитулирующем жесте. — Мне жаль… Я не хотела, чтобы все было так. Я очень сожалею. — Она медленно прошла в мою квартиру. Я попятилась назад, понимая, что это было бесполезно. Если бы упырица хотела напасть и убить меня, она бы уже это сделала. Однако она предпочитала сначала играться с едой. Моя беспомощность раздражала меня. — Не подходи ко мне, — дрогнувшим тихим голосом сказала я. — Я закричу, и сюда сбежится весь дом. Глупо, глупо, как же все это было глупо. Мои угрозы для нее были пустым звуком. И на что я только надеялась? Однако Даша остановилась. — Мне нужна помощь. Пожалуйста, они убьют меня. Я не хочу умирать, — по её щеке скатилась слеза. Как бы мне не хотелось, я не могла сказать ей, что она уже мертва. — Мне жаль, мне так жаль. Я остановилась на месте, моля всех существующих и несуществующих богов, чтобы она не накинулась на меня. Линда говорила, что все её чувства гиперболизированы, значит, и чувство вины. В теории, конечно. Я сделала несколько шагов вперед, пока мое сердце колотилось так сильно, что было способно пробить грудную клетку. Нервно сглотнув, я протянула руку к ней и коснулась её ледяного предплечья. В моей голове созрел план, поэтому теперь я, несмотря на скручивающий живот страх, должна показать Даше, что меня тронули её извинения. Преодолевая отвращение, я взяла её за руку. — Тебе действительно жаль? — Я не хочу убивать. Я не знаю, что со мной происходит, — собираясь стереть слезы, она только размазала их и кровь по щеке. — Прости за то, что напала. — Я прощаю тебя, — слова давались мне тяжело, потому что это было ложью. Я никогда не прощу её за то, что она пыталась убить меня. — Надо смыть кровь. Она осмотрела себя и, казалось, впервые увидела, что перепачкана кровью. Я указала на дверь ванной. — Я принесу тебе полотенца, — проговорила я и отпустила её руку. Мне сразу стало легче, однако ощущение липкой кровь на руках осталось. — Спасибо тебе, — она попыталась криво улыбнуться. — Я бы не смогла простить, но ты… Ты лучше меня. Теперь я понимаю, почему Дима нашел тебя. Даша кивнула и прошла туда, куда я указала. Я прошла в свою комнату и несколько долгих секунд делала вид, что ищу чистые полотенца в шкафу. В ванной зашумела вода, что стало для меня знаком. Как можно быстрее и тише, я обулась и выбежала за дверь, заперев ее на замок, а затем поспешила наверх, в квартиру Влада и Линды. Дверь мне открыл Влад. Он молча пропустил меня в квартиру. Я редко видела, чтобы у них был включен верхний свет. Вечером они обычно включали разнообразные торшеры, расставленные по квартире. Когда я открыла рот и повернулась к нему, чтобы сказать про Дашу в моей квартире, мой взгляд упал на тень парня, растянувшуюся по стене. От его головы тянулись два длинных отростка. Рога. Это были рога. Я рвано вздохнула, он обернулся, а затем попытался что-то сказать, но я его перебила, выставив руку вперед: — Не приближайся ко мне. Мой взгляд упал на статуэтку, стоявшую на обувнице. Я схватила её и метнула в сторону соседа. Это сбило его с толку, а я, воспользовавшись замешательством парня, вылетела на лестничную клетку и побежала вниз по лестнице. Мысли в моей голове метались с бешеной скоростью. Толкнув дверь, я выбежала на мороз и побежала дальше, несмотря на то, что была без теплых вещей. Я была уверена, что они бегут за мной, потому что слышала шаги и голос Влада, спускаясь по лестнице. Ледяной ветер бил меня по щекам, сердце колотилось где-то в ушах. Ноги утопали в снегу. Фонари едва освещали мой путь. В какой-то момент я поскользнулась на льду и упала, но затем снова поднялась, цепляясь руками за обжигающе холодный снег, и побежала дальше. Легкие горели огнем, я чувствовала, что начинаю уставать, но продолжала бежать, пока не увидела перед собой белую церковь, стоявшую на границе Нового и Старого города. Я дернула за ручку двери и влетела внутрь. Там было тихо, тепло и пахло ладаном. Только сейчас я могла себе позволить отдышаться, прислонившись к массивной деревянной двери. Мои серые спортивные штаны намокли и местами испачкались от падений. Руки покраснели, будто я сунула их в кипяток. По щекам против моей воли покатились горячие слезы. Я обняла себя руками, пытаясь понять, что мне теперь делать. Я не могла вернуться домой, не могла позвонить Диме или кому-нибудь еще. Я была в тупике, из которого невозможно выбраться. — Девушка, у вас все в порядке? Я подняла взгляд на батюшку. Он озадаченно смотрел на меня. — Мне кажется, я видела дьявола… — проговорила я.