Сердце у себя в груди ты видел хоть раз? А вдруг шутили доктора? Кто виноват? Что делать? ©Дайте танк(!)- Впереди
***
— В полку воздыхательниц прибавление, — Машка кивает в сторону двух первокурсниц, которые резко перестают смеяться и выпрямляют спины, когда Ярославцев, к сожалению девчонок, ни на кого не оглядываясь, подходит к подоконнику, где его ждут верные спутники Коля и Оля. — И этим тоже не светит, как и всем предыдущим. Ярославцев местная легенда. Его знают все благодаря выступлению на Студенческой весне, когда он, зеленый первокурсник, вышел на сцену и спел Шнура. Без цензуры. Это было грандиозное выступление. Первое и последнее. Как выяснилось позже, это была импровизация, в сговоре против правил приличия никто из команды факультета не участвовал. Скандал был грандиозный, дело даже дошло до отчисления, но, видимо, были у Ярославцева покровители. Списали на юношеский максимализм и бунтарский дух. Следующие два года он стойко игнорировал все попытки восхищённых возвести себя в ранг звезды. В стенах альма-матер вообще был тише воды, ниже травы. На провокации не вёлся, сессии закрывал хорошо, а иногда и отлично. На пары ходил регулярно, даже несмотря на тёмные круги под глазами. Слухи о том, что Ярославцев играет в рок-группе, расползлись по универу мгновенно, стоило лишь одной инста-диве запостить сторис. На отметки в соцсетях он не реагировал от слова совсем, ровно, как и на сообщения, которыми поклонницы заваливали его директ. — Как знать, — пожимаю плечами, лихорадочно пробегая глазами конспекты. — Ой, да отдай ты уже, а, — Машка вырывает у меня из рук распечатки и скручивает в трубу. — Не делай вид, что «от и до» не вызубрил. Кому-то, в отличие от всяких там Ярославцевых, которым всё легко даётся, чтобы получать свои «хорошо» и «отлично» приходится действительно учить. Как вы поняли, этот кто-то я. И я вроде как тоже знаменитость. Только другого типа. Личность положительная. Отличный студент, спортсмен, душа компании. — Хоть убей, но никто не сможет меня переубедить, — шепчет Машка, хватая меня под локоть. — В чём? — спрашиваю на свою беду. — Что у них этот, как его, блядь, — Машка стучит себе по лбу раскрытой ладонью. — Трисам! По классике жанра, именно в этот момент из аудитории выходит препод, и наступает гробовая тишина. — Первый курс? — спрашивает последний у стайки девчонок с ровными спинами. — Давайте зачётки, и можете идти, а староста пусть заберёт завтра на кафедре. — Игорь Митрофанович, ну разве это честно? — тут же взвивается Машка, — первому курсу автомат, а третьему шиш с маслом и шестьдесят вопросов впридачу. — Титова, — Митрофаныч смотрит на Машку с присущей ему доброй насмешкой, — вы сегодня-то хотя бы лабораторные сдадите? Или сразу на пересдачу? — А можно тройку? — Машка складывает руки в молящем жесте и Митрофаныч сдаётся. Тут же находятся и другие охочие до лёгких путей. Так что, сдавать идёт в итоге всего двенадцать человек. «Трисам», — проносится у меня в голове, пока Игорь Митрофанович раскладывает билеты на первой парте. Личная жизнь Ярославцева волнует всех явно больше, чем счёт, с которым наша баскетбольная команда уделала противников на прошлой игре. И позапрошлой. И «позапоза». В сторону девушек, что вокруг него стайками чаек — «дай-дай-дай» — вьются, даже не смотрит. Одни говорят, что у Ярославцева разбито сердце. И мол, только время лечит. А там, видимо, такая любовь была, что времени надо много. Вторые придумывают вечную любовь, прекрасную нежную розу, которую он ото всех скрывает. У Машки вот отдельная убийственная версия: Ярославцев состоит в отношения с неразлучной сладкой парочкой Колей и Олей, с которыми учился вместе в старших классах. Машка говорит, что в родном Саратове её бы это ещё, может, удивило, но не в Москве. Типа, тут такое не редкость. Возможно, её вариант казался бы мне не таким уж и бредовым, не знай я правду.***
Что бы Машка ни говорила, а экзамен, несмотря на то, что я всё вызубрил, проехался по мне асфальтоукладчиком. Поэтому оставшуюся часть дня я туплю в соцсетях. На телефон приходит уведомление о новом посте в ВК. Телега и инстаграм, конечно, вещь, но старый добрый «контакт» продолжает жить. Ярославцев на фото без привычной косухи, растянутого свитера. Даже без футболки. Качество говно, скорее всего из-за плохого освещения. Губы обнимают фильтр сигареты, фокус на зажигалке. Подпись гласит: «Я имею право быть хуёвым», а под фоткой трек «Дайте танк(!)». Не знал, что ему такое нравится. Вообще, я, как и все, похоже, знаю о Ярославцеве только то, что он хочет, чтобы о нём знали. Большой палец замирает над экраном. И всё же под фото появляется лайк. Чтобы не передумать, блокирую экран. Секунду спустя снимаю блокировку и лайк снимаю тоже. Тупо. «если приглядеться получше реально хуета», — приходит сообщение. Сердце начинает биться быстрее. От стыда или восторга, не знаю. И то и другое, возможно. «Случайно нажал», — оправдываюсь зачем-то. А мог бы поддержать шутку. «когда лайкнул или когда убрал», — отвечает Ярославцев, как обычно игнорируя знаки препинания, не говоря уж о больших буквах в начале предложений. Не знаю, что за «как обычно», наш диалог вообще строится только из «координат» и времени. Слишком долго думаю, что ответить, чтобы не показаться ещё большим идиотом. В итоге, спустя десять минут, отправляю гениальное «Чем занимаешься?». А он уже не в сети. Как же иногда хочется простого человеческого бросить всё и рвануть в психоневрологический. Почему-то оффлайн собеседника вдохновляет меня на подвиги. Я пишу какой-то бред про фильм, который сейчас идёт в кино, а ещё про то, что не с кем сходить глянуть, а одному, как дебилу, не хочется. Вдохновляет меня, наверное, мысль о том, что пока он не прочитал, можно будет удалить. Конечно же, не успеваю. «что ты делаешь» — прилетает практически сразу. «Лежу, забил на тренировку», — пишу, устав думать достаточно ли умные мои ответы. «очень содержательно но я не об этом». Сглатываю нервный ком. Он пишет долго, а я кусаю костяшки пальцев, гипнотизируя открытый диалог и ожидая увидеть явно больше, чем: «во-вторых мне это неинтересно». «Что Это? Похоже первая часть сообщения не отправилась. Тут сразу во вторых», — набираю быстро, тоже забивая на правила русского языка. «ты меня склеить пытаешься. мне Это не интересно. так понятнее?». НИХУЯ НЕ ПОНЯТНЕЕ, БЛЯДЬ, АНДРЕЙ. Чтобы тебя понять, надо окончить ёбаный Гарвард, видимо. Ах да, прошу прощения. Не Андрей. И похуй, что в паспорте так написано. Так тебя только преподы зовут и отец. Для друзей ты Яр. Для меня… Хуй знает, Ярославцев, как и для всех, похоже. Я же не привилегированные Коля и Оля. «А во-первых?" — кто, блядь, вообще начинает с «во-вторых». В ответ приходит первое для меня голосовое от него. Открывать страшно, но в тоже время кажется, что там просто ничего нет. Случайно нажал или телефон тупанул. Всего шесть секунд. Тянет посмотреть текст, не включая звук, но не совсем же я тряпка. «Во-первых, Рома, мы с тобой уже трахаемся, так что конфетно-букетный период ни к чему», — из динамика хрипит прокуренный голос.