Душевнобольное сердце

Будни вновь однообразно текли один за другим. Шла вторая неделя без приемов у психиатра и, кажется, что-то идет явно не так. Он старался адекватно себя вести, все делать как надо, так что случилось? Неужели Чуя все понял? О, нет, нет, нет, он же сразу откажется от него! А Осаму вообще не сдался новый врач. К чему тогда вообще весь этот цирк, если не будет того, ради которого он старается? И как он раньше этого не заметил… Идиот.   Дышать с каждой секундой становилось труднее. Сердце будто стучало по барабанным перепонкам, оглушая. Все происходящее становилось как в тумане. Дрожащими руками он пытался найти лучшие и любимые рисунки под кроватью. Там были будто все, кроме тех, которые действительно нужны. Ну и какого черта? Заметив резкую активность, Федор тут же насторожился. Резко слетел с койки, а теперь что-то судорожно ищет. Может, он колоться начать? — Дазай, все хорошо? — все же решив проявить беспокойство, он попытался его окликнуть, но, кажется, все бесполезно. Он его игнорирует или что?   В тот момент голова Осаму будто раскалывалась на миллионы крохотных частиц. Как отвратительно. Наконец найдя нужный портрет, он что-то быстро начеркал на обратной стороне, а потом… Потом все как в тумане. Его окружила тьма, тишина, покой и никакого беспокойства.   Достоевский наблюдал все это время за ним, держа руку на кнопке вызова. Это все не на шутку начало приобретать дурной поворот, и в итоге Дазай просто рухнул на пол. Никаких движений. Никаких признаков жизни. Никакой крови. Со стороны казалось, словно упал в обморок или просто уснул, но, кажется, за этим крылось что похуже. У него карандаш в шее?! Зажав кнопку, Федор не решался даже встать с койки, а лишь с ужасом смотрел на Осаму.   Через считанные секунды Дазая окружил врачи, а к Достоевскому подошел Накахара. Наверное, он должен был как-то успокоить его или что-то в этом роде, но сам еще не отошел от шока. — Кажется, он очень сильно любил вас, Накахара-сан, — не отводя взгляда от все еще находящейся в комнате толпы, он говорил еле слышно, но тот, кому это посвящалось, услышал. — Что? — Вы все слышали, так зачем переспрашивать? — Я не… — Подойдите потом к его кровати и посмотрите под нее. Найдете кое-что очень интересное.   Помещение опустело за час. Сначала унесли Осаму, а потом вывели и Федора. Чуя остался в полном одиночестве. Стоя перед кроватью, он вот уже несколько минут пытается настроиться и опуститься на колени. Маленькие кусочки бумаги немного виднеются, и от этого становится только хуже. Все же времени не так много, и он должен перебороть свой страх. Пересилив себя он постепенно вытаскивает все содержимое. Ближе всего лежал лист, на котором было выведено несколько слов. "Я вас люблю" а на обратной стороне… Твою ж… Быстро перебирая каждый рисунок, он судорожно все осматривал. Слезы скатываются одна за другой по ледяным щекам, капая на многочисленные рисунки с его изображением. Зачем он так поступил?.. За что? Он ведь знал, что Накахара увидит. — Ты думал, что мне будет все равно? Какую цель ты преследовал? Что побудило тебя? Почему? Почему ты не поговорил со мной? Из-за того, что Чуя начал что-то испытывать к своему подопечному, пришлось прервать приемы. Ему надо было разобраться в своей голове, прежде чем помогать ему. Как же он винил себя за это. Вдруг, в этот период времени ему было хуже всего? Это он во всем виноват? А если брать его чувства… Ками-сама, что он себе надумал? Зачем?.. Не успев соединиться, две души вновь разлучились, но на этот раз встреча больше не состоится. Возможно, один сможет легкими ветром преследовать другого, выдавая свое присутствие шорохом листьев или тихим поскрипыванием двери. А может все это лишь детские сказки. Кто знает?