2002 г.
Это лето перед четвертым курсом Ёнджун не забудет никогда. Ему страшно. Страшно даже показываться перед однокурсниками, перед своим факультетом, который три года назад стал для него домом. А сейчас всё может быть так легко разрушенно. Именно поэтому он сидит в вагоне первогодок. Нет никакой гарантии, что здесь его никто не узнает — многие уже проходили мимо его купе, сразу же отворачиваясь, как только заглядывали внутрь. В газетах в последнее время только его лицо и мелькает, и ничего хорошего в них не написано, только правда, горькая, преувеличенная, но правда. В голове снова возникают образы. Мамины руки трясутся, она даже не может ничего сказать, только таращится на сына испуганно, и в то же время будто понимая безвыходность и закономерность всей ситуации. Осознание приходит медленно, струйкой холодного пота стекает по спине. Это неправильно, но что он мог сделать? Это неправильно, но так им с мамой будет даже лучше. Он смотрит на тело на полу... Ёнджун вздрагивает, когда слышит скрип седенья напротив. Он затаивает дыхание, глаза немигаюче смотрят в окно: сил, чтобы повернуть голову, нет. Проходит больше пяти минут, прежде чем он успокаивается, краем глаза ухватывая образ обычного первогодки. Проходит ещё пол часа, прежде чем он решает заговорить с ним.***
Конец сентября. На хор Ёнджун больше не ходит, и Субин этому несказанно рад: бывшего Золотого мальчика сторонится вся школа. Вся школа кроме нескольких слизеринцев и первокурсника из Когтеврана, который почему-то хвостиком бегает за старшим, совершенно не боясь его. Субин не видел, но Йевон, как обычно, его во всё посветила. "Может он не знает?" — думает Субин после репетиции, спускаясь по лестнице, на пути из большого зала в подземелье. Ирония судьбы: на встречу ему, выходя из подземелий, идет его знакомый, еще в прошлом году — друг. Помяни черта. Репетиции заканчиваются перед отбоем, и Субину не нравятся мысли о том, куда и зачем Чхве Ёнджун может идти в такой час, хотя сам понимает, что фактически волновать это его не должно. — Куда идешь? — Субин не знает, спрашивает он это от любопытства или от тревоги, но в итоге тревожится еще больше. Ёнджун отстанавливается в паре шагов от него и смотрит. Его глаза — младший думает, что с возрастом они все больше походят на лисьи — на секунду широко распахиваются, но после он сразу хмурится. Это первое, что Субин сказал ему с начала года. — К другу. — Слизеринец сухо отвечает и быстро скрывается за поворотом лесницы. Субину хочется провалиться сквозь землю, тон старшего не заставляет страх перед ним утихнуть, а только хуже делает.***
К октябрю Тэхён уже привыкает к Хогвартсу. Когда выдался свободный часок между уроками, парень мирно сидит на короткостриженой траве центрального двора с книгой в руках. Вот и слышится издалека привлекающий всеобщее внимание крик Чхве Ёнджуна, выходящего из замка. Кто-то всё ещё сторонится его, кто-то внимания не обращает: за месяц с начала учебы некоторые поняли, что после того несчастного случая он не превратился в монстра, не стал хуже учиться, не стал мудаком по отношению к другим. И так далее. Ёнджун снова окрикивает его — Тэ рад, что тот снова начал быть громким, ведь еще в начале года, когда они познакомились, слизеринец боялся привлечь к себе малейшее внимание. Но за голосом Джуна разносится и чей-то протяжный взвизг над головой: — Осторожн-ааааа. Проходит пара мгновений, прежде чем ребята осознают произошедшее. Книга остается лежать где-то на пожелтевшем газоне, пока её обладатель со стоном скручивается на земле, зажимая сводящее от боли запястье. — Извини, как ты? Очень больно? — Упавший на Тэхёна парень ошарашенно сидит на траве, держа в одной руке треснувшую рукоядь метлы, а второй нерешительно тянет Тэхёна за мантию. Тот игнорирует его и жмурится. Сразу же подбегает Ёнджун, прекрасно видевший полную картину со стороны: пуффендуец оказался над Каном совершенно внезапно, еле держа ровновесие на старой "Хвостатой звезде", и также быстро соскользнул с неё вниз, прямо на бедного, ничего не подозревающего Тэхёна. — Отойди, — Джун отпихивает блондина с желтым галстуком в сторону, забывая про привычную ему вежливость, и быстро оценивает ситуацию. — Тэхён, где больно? — Он говорит громко и треплет его за плечо, поэтому Тэ наконец открывает глаза и грозно смотрит. — У меня перелом, — константирует факт когтевранец и принимает сидячее положение, опираясь о землю правой, целой, рукой. — Извините, я не специально, — тихо говорит пуффендуец. Оба парня разом одаривают его гнетущим взглядом, и он сразу заминается, решая пока не лезть. Особенно его пугает Ёнджун, очень не хотелось бы с ним сталкиваться, но сейчас парень и вправду виноват перед когтевранцем. — Тебе нужно в лазарет, — обеспокоенно говорит Джун. — Мне нужно в лазарет, — как под копирку повторяет Кан, смотря в одну точку и стараясь переосмыслить ситуацию. — Идти можешь? — Конечно смогу, я же не ногу сломал, — в своей манере возмущенно отвечает мальчик, своим тоном давая оставшимся двоим понять, что он в полном порядке. Он подминется на ноги, и Ёнджун как курочка наседка пытается поддерживать его за бока и помогать идти. Тэхен чувствует себя каким-то инвалидом, ведь в помощи не нуждается, но и не отказывает. Это же Ёнджун. Они вместе, не торопясь, поднимаются по лестницам, немного пустоватым в это время. Чхве мертвой хваткой держит Тэхёна за правое предплечье, и тот наконец решает одернуть руку, когда слизеринец нечаянно передавливает ему кожу. Парни прекрасно слышат шаги пуффендуйца следующего за ними, но предпочитают его игнорировать. Наконец они доходят до больничного крыла, и старший отворяет громозкую деревянную дверь, пропуская друга вперед. Внутри пусто, Мадам Ин скоро выходит на звук из своего кабинета и спрашивает: — Что случилось, мальчики? — Я руку сломал. Тэхён заходит и присаживается на ближайшую койку, Ёнджун стоит рядом, пуффендуец зачем-то тоже заходит и мнётся у двери. Женщина быстро осмотрела протянутую ей руку, после чего наложила на ученика проверяющие чары. — Перелом логтевой и лучевой кости, ничего страшного. Других травм нет, — добродушно ответила она, закрепляя руку бинтом в одном положении. — Как сам себя чувствуешь? — Все еще больно, — неловко ответил Тэ, не зная как еще описать это, кроме как словом "больно". До этого ему не приходилось получать какие-либо травмы, кроме ушибов или совсем незначительных царапин. — Ничего, мой дорогой, ничего. Выпьешь костерост и будешь как новенький. Она скрылась в кладовой и уже через некоторое время вернулась со стаканом. Когда он оказался в руках у парня, он сомнительно заглянул в прозрачную жижу, от которой шёл пар. — Выпьешь, и кость начнет зарастать. Но останешься здесь на часок, потом новую порцию примишь, если понадобится. Напрягать руку всё равно пока нельзя. Тэ поблагодарил её и принял зелье. С первого глотка он чуть не выплюнул всё на пол, но проглотил через выступившие слезы. Как бы сильно он не был настышан об ужасном вкусе костероста, невозможно не реагировать так бурно. Теперь всё, что он пробовал до этого, казалось не таким противным. — Ты то что здесь стоишь? — Слизеринец оперся на стену спиной и скрестил руки на груди, обращаясь к первогодке, который не умеет пользоваться метлой — Мне очень жаль. Блондин со всем раскаянием посмотрел на старшего. Признаться честно, Ёнджун его очень пугал — в целом, как и многих других первокурсников. Родители юных магов даже настаивали на исключении Чхве Ёнджуна, боясь за своих детей. Тэхён считал, что вся эта суета очень глупая. Один ученик не сможет никому навредить, учитывая что за ним ведется постоянное наблюдение со сторны учителей, заверивших всех, что все будет хорошо и Хогвартс до сих пор остается безопасным местом для своих учеников. С последним каждый всторой бы поспорил. — Мистер Кай Камал Хюнин, я даже не удивлён! С этими словами дверь в Лазарет распахнулась, и в неё влетел в один из профессоров. Декан Пуффендуя с этого года — Ким Сокджин — поспешил сюда сразу, как услышал о происшествии от других учеников, а также учителей, которые ещё раньше заметили Хюнин Кая, летящего на неуправляемой метле. Обычно он был снисходителен к детям, но если кто-то из его подопечных сильно провинился, то простым выговором им не отделаться. — Объяснитесь пожалуйста, почему уже в который раз я вынужден Вас отчитывать, а ведь прошел всего месяц с вашего поступления? И почему из-за вас страдает другой ученик? — Декан прошел вперед, встал напротив парня, скрестил руки на груди и выгнул одну бровь. — Я жду. — Ёнджун робко шагнул в сторону, чтобы не пропускать через себя волны напряжения. Первокурсник молчал, его глаза забегали по окнам, пока профессор сверлил его взглядом. В конце концов Ким устало вздохнул, прикрыл глаза и помассировал переносицу. — Что же это такое... Пожалуйста, не подводите больше свой факультет. Минус двадцать баллов пуффендую, — спокойно сказал мужчина, стараясь выглядеть строго, хотя все знали, как он не любил вычитать кому-либо быллы. А это, к тому же был его факультет! Он увидел рядом с Хюнином Ёнджуна, который старался слиться со стенкой, и его голос смягчился. — Кстати, Ёнджуни, очень хотелось бы снова видеть тебя в хоре. Я понимаю, что сейчас тебе тяжело, но ты не переживай — если кто-то будет обижать, сразу говори мне или профессору Мину. Он тот еще ворчун, но на него можно положиться, — с этими словами профессор развернуся на каблуках, чтобы выйти. Ёнджун посмотрел на пристыженного пуффендуйца с жалостью: сам ведь много раз тайно брал мётлы в прошлые годы. Тот еще раз извинился и, спроваженный чужими молчаливыми взглядами, выбежал в коридор. — И что теперь? — Спросил старший. — Иди на урок. Я здесь еще надолго, — ответил Тэ и пожал плечами. — Я не хочу. — Что-то плохое случилось? Ёнджуну так печально смотреть на такого Тэхёна: он умен и серьёзен не по годам, ему бы в его возрасте дурачится с кем-то из одногодок, а не возится с четырехгодкой-отшельником. Иногда Ёнджун думает, что зря он вообще с ним сблизился, иногда ему хочется разорвать их дружбу, тогда у Тэхёна не будет проблем из-за него. Но потом когтевранец делает лицо полное сострадания, и Ёнджун понимает, что никуда он от Тэхёна не денется.***
Пока коридоры пустуют можно насладится тишиной, но ей наслаждаются только ранние пташки и всякие ночные твари, точно не Бомгю, который еле плетётся на завтрак после того как выключил будильник раз пять. Даже жаба Чонина так раздражающе не пищит! Остальные ученики чуть ли не сбивают его с ног, потому что привыкли к более быстрому темпу, так что, как только он видит знакомые очертания сквозь толпу, сразу пробирается к ним и крепко хватает за плечи. — Ах, меня сейчас раздавят, — театрально стонет мальчик и почти вешается на Субине. — Пора бы уже привыкнуть. Бом вливается в общий ход, чтобы не отставать от Субина с Каем и они как обычно направляются в Большой зал и занимают места за столом Пуффендуя, где Бомгю пристраивается рядышком. — Это он, смотри! — Кай дергает Субина и тыкает ложкой в воздух, показывая куда-то на соседний стол. — Кто? — Заинтересовался Чхве младший, убирая подальше противную тыквенную кашу, которую остальные почему-то считали вкусной. Видимо, сегодня утром он толком не поест. Субин, который вчера удостоился чести узнать обо всем сразу после несчастного случая, повернулся к Бомгю с видом участливого просветителя. — Хюнин вчера украл метлу... — Одолжил, — поправил его Кай обиженным тоном. — Не важно. Вообщем, он додумался полетать на ней прямо над замком, хотя заметить тут его мог любой. Ну его и заметили, только вот потом... — Субин сделал паузу и многозначительно поднял брови, пока Бомгю слушал его с явным весельем. — Он не то чтобы гений полетов, он вообще летать то толком не умеет, так что потом он просто свалился с неё прямо на того парня, — старший указал туда же на стол Когтеврана. — Верно? — Кай нехотя кивнул. — Мальчик сломал руку из-за него, и Професор Ким его даже отчитал похлеще чем обычно. — Кто это? — Он, как и другие, снова указал на мальчика мирно пьющего компот за дальним столом. — Кан Тэхён, мы одногодки. — Кан Тэхён? — Переспросил Бомгю. — Где-то я уже слышал о нём. — Субин немного удивился и напряженно подумал: "Хюнини не говорил об этом. Это тот Кан Тэхён? Конечно ты о нём слышал, он же..." — Конечно ты о нем слышал, — опередил его Кай. — Это друг Чхве Ёнджуна. — В смысле того самого Чхве Ёнджуна!? — Гриффиндорец чуть ли не подскачил на стуле, эмоционально выкрикивая его имя. — Потише ты! — Почти прошипел Субин, оглядываясь по сторонам, надеясь, что никто не услышал этого, особенно Кан Тэхён или сам Ёнджун. К счастью, первый продолжал завтракать, не обращая на них внимания, а Ёнджуна в зале ещё не было. — Кстати, — младший перешел на шёпот, и мальчики наклонились к нему поближе, — еще тогда Чхве Ёнджун сам провожал Кан Тэхёна до госпиталя. Я думал, он меня в живых не оставит, такой жуткий был. — Ты мне не говорил вчера, — заметил Субин. — Ну вот сегодня и рассказываю. Так вот... — Нет! — Субин почти взвизгнул и закрыл ему рот ладонью, но быстро опомнился и сбавил тон, нервно поглядывая на Кан Тэхёна. — Давай не здесь. — Неет, — теперь уже простонал Бомгю. — Вы потом в своей гостиной без меня всё обсудите, а я тоже знать хочу. — После занятий встретимся, а сейчас надо успеть поесть нормально, — отмахнулся старший, боясь, что они итак привлекли уже много внимания к себе. На том и порешили. Продолжили есть уже в тишине, но это только Кай с Субином. Гриффиндорец же хмуро оглядел стол, не найдя на нём абсолютно ничего, что вызывало бы у него аппетит, поэтому пододвинул к себе чай и стал лениво помешивать ложкой сахар. Спать уже не хотелось, но и сил особо не было. Он снова посмотрел на Кан Тэхёна, однако, совершенно неожиданно столкнулся с его встречным взглядом. Когтевранец обычно ел в компании Джея, и они не разговаривали за трапезой, поэтому он не мог не заметить дурацких перешептываний буквально напротив себя. Хотя, ему не было до них никакого дело, но всё таки стало интересно, когда он услышал у них имя Ёнджуна. Но одним из участников разговора оказался вчерашний пуффендуец, вроде, Хюнин Кай, поэтому Кан нисколько не удивился. Ещё за столом Пуффендуя сидел гриффиндорец, с которым в этот момент они и встретились взглядами. У него были растрёпанные почти рыжие волосы и правильные черты лица, что отметил для себя Тэхён. Бомгю не был бы собой, если бы не показал ему язык.***
Только что закончился урок трансфигурации, который был последним в этот пятничный вечер. Ёнджун мышкой проскользнул между другими, чтобы поскорее выйти в коридор. В последние дни он даже начал привыкать быть одиночкой в классе. От центрального двора его отделяла только стена клуатра, поэтому через свободное пространство между колоннами продувал вчерний ветер. Свежий воздух быстро разморил и без того уставший мозг, и идти в общежитие совсем не хотелось: там ждёт вечная стопка учебников с закладками и пометками, исписанные новыми чернилами конспекты и идиоты подкольщики, из-за которых Слизерин в последние года славился своей заносчивостью. Как только он заступит за порог спальни, больше не будет оправданий, чтобы не открывать книги с углубленным материалом. Учёба единственное, что позволяет ему отвлечься от проблем, именно поэтому он и преуспел в ней. Чхве проходит через первый этаж и, как только выходит на мост, зеленый галстук задувает ветром куда-то в сторону. В это время ночь сменяет день быстрее, и на темнеющем небе пасмурно. Ветер усиливается, похоже будет дождь. Парень проводит рукой по каждому столбу балюстрады, передвигаясь легкими шажками и оттягивая время. Ноги останавливаются прямо перед лестницей в вестибюле. Из большого зала глухо доносится церковное пение. В нём и по сей день собирается хор, в котором Ёнджун больше не состоит. Ему пришлось сделать это, и он знает что вернуться туда чревато последствиями и далеко не лучшими. Но ничего же страшного, если глянуть на репетицию хоть одним глазком? В зале темно, свечи тускло освещают стены и едва доходят до пола. Сгущающиеся под потолком тучи делают атмосферу еще более мрачной. Но от того и более волшебной. Хотя странно наверное применять такое описание к школе магии, ведь она волшебна от своих подземелий до самых верхушек башен. Чхве завороженно смотрел на вшитых в землю, как статуи, магов, чьи рты широко открывались для каждой высокой ноты. Ёнджун вслушивался в голоса каждого, которые сливались воедино, таким и было всегда пение хора, одноголосым и звонким. Здесь были маги с первого по седьмой курс, здесь были и его некогда друзья и просто знакомые, с которыми он привык даже не пересекаться взглядом. Здесь был и Субин. Третьекурсник с темными волосами стоял в самой середине. Возможно, он наблюдал за хором дольше чем планировал. Возможно, он слишком погрузился в свои мысли, потому что когда профессор Ким объявил о конце репетиции, Ёнджун не сразу это понял. Наверняка стоило этого ожидать, но как только маги отвлеклись от пения, он был быстро замечен парой карих глаз. И остальными магами. В следующую секунду его уже там не было.***
Через неделю после травмы Тэхёна, тот рассказал Джуну, как Хюнин Кай еще раз приходил к нему извиняться. — Ты в курсе, что друг Хюнина — тот самый гриффиндорец, который прославился случаем с хэллоуинскими пикси, — внезапно сказал ему Тэхён за ужином. Ёнджун не бросил квиддич и приходил с тренировки достаточно поздно, когда в зале уже почти не оставалось людей, поэтому Тэхён мог без лишних косых взглядов подсесть к нему. — Это Хюнин Кай тебе рассказал? — Да. — Вы поладили, я смотрю. — Да. На самом деле, мы вчера вчера пробрались на кухню к эльфам и... — Тэхён начал увлеченно рассказывать о своих похождениях, и смотреть на увлеченного чем-то Тэхёна было приятно. Ёнджун подумал тогда: "Они такие дети", и был этой мысли рад. Чхве оперся щекой на руку и слушал, на его лице появилась слабая теплая улыбка. — Ой, наверное, не стоило этого тебе говорить. — Почему? — Искренне удивился Ёнджун, а Тэхён от этого смутился. — Я веду себя неподобающе и как ребёнок. — Но ты и есть ребёнок. Старший улыбнулся и склонил голову на бок, смотря на Кана, как будто родитель умиляется своему дитя. Тэхён хотел сначала возразить, но почему-то замешкался и просто кивнул, соглашаясь со сказанным.***
Ёнджун стал проводить слишком мало времени в компании Уёна и Ёсана. Он понимал, друзья стараются общаться как раньше, но им все равно тяжело делать вид, будто ничего не произошло. Однако он был благодарен, что они не смотря ни на что продолжали поддерживать с ним связь, так что он никогда не был один. — Моя мама вчера была в Министерстве. По её словам, там сейчас такой кавардак... Уён делился с ними какими-то семейными сплетнями, пока они направлялись к кабинету прорицаний. Прошлое занятие было вводным, поэтому Уёну не терпелось начать гадания и все подобные штучки. Ёнджун думал, что тот настроен слишком оптимистично; профессор Пён был странноватым, хотя девочки наоборот называли его причудливость очаровательной. Хотя, говорят, все любители прорицаний и древних рун такие. Погода была на радость хороша, возможно, последние теплые деньки, перед тем как температура окончательно начнет падать, но сегодня Чхве вряд ли удастся прогуляться по территории школы. — Это место достаточно жуткое, да? — Спрашивает друг, когда они поднимаются в верхнюю часть северной башни. — Наверное, — пожимает Ён плечами, — но под стать классу прорицаний. Здесь особая атмосфера. — Да, но все равно жутко... Давай поторопимся, я думаю, мы прийдём последними. На урок они всё таки опаздывают, идти до башни и подниматься наверх в целом долго, так что растягивать свой путь у школьников нет времени. В классе заняты почти все места: совместное занятие с Пуффендуем. Остались только места перед самим пррфессором, самые жуткие, на них только отбитые садятся. Ёсан уже сидит с другими слизеринцами и на возмущенные взгляды друзей по типу "Почему нам место не занял?" пожимает плечами, ибо на прорицаниях каждый сам за себя. Мало того, что профессор отругал и отнял баллы, так ещё и пришлось становиться теми самыми отбитыми, кто за первый стол сядет. Занятие пришлось Ёнджуну по душе, — мама верила в приметы и часто гадала на чае, больше не на чём было, — хотя Уён явно с ним был не согласен, раз после занятия, когда основная толпа пуффендуйцев вытекла из класса, изчез из кабинета как демимаска. — Вы пережили это, поздравляю, — с максимально серьёзным видом подошёл к брюнету Ёсан и похлопал его по спине. Ёнджун буркнул в ответ, потому что еще секунда и Ёсан бы заржал как идиот, хотя держался молодцом — вот кому весело, сам то занял стол, который ближе всего к двери. И это ещё он не видел, как Ён с Уёном первые пять минут вообще не понимали, что нужно делать, потому что профессор забыл про них и ушёл помогать пуффендуйцам. И, слава Мэрлину, пуффендуйцы были с ними, потому что сидящая рядом Йевон — лучик света, в этом царстве тьмы — всё им объяснила. — Я слышала от Субина, ты больше не ходишь на хор. Надеюсь, квиддич бросать не собираешься? Йевон хорошо держалась в компании двух слизеринцев, если учитывать, что с одним из них она за четыре года обучения перекинулась всего парой слов, а второй был Чхве Ёнджуном, который попал на первую страницу "Ежедневного пророка" под заголовком "Ученик Хогвартса убил своего отца при помощи магии". Несмотря на то, что она была старше Субина всего на год, роль старшей сестры, казалось, преследовала её в каждом действии и являлась главной основополагающей её характера. Она была снисходительной к каждому, даже если этого человека не знала. Она была одной из немногих, кто не разорвал с Ёнджуном дружеские отношения, за что он ей очень благодарен. — От Субина? — Ёнджун удивился, но вспомнив недавнюю ситацию в подземельях, почувствовал прилив злости. — Он заделался моим шпионом? Следит чтобы я никого ещё не прибил? — Не говори так, — попытался сгладить ситуацию Ёсан, — он, наверное, просто рассказывал Йевон обо всём, что происходит. А ты тоже часть происходящего. — Да-да, — закивала Йевон и аккуратно взяла Ёнджуна за рукав мантии, — не злись на Субина, пожалуйста. — Она хотела бы добавить что-то ещё, но, пока пыталась подобрать слова, Ёнджун уже перевёл тему. — К слову о квиддиче, бросать я его не собираюсь...***
К ноябрю погода уже не радовала, дождь лил почти каждый день и всё никак не хотел превращаться в снег, хотя температура держалась у нуля. Тэхён с Хюнином пришли на первый в этом году матч: Тэхён, чтобы поддержать Ёнджуна, Хюнин — Бомгю, и оба были очень возбуждены, ведь это ещё и их первый матч в Хогвартсе. Дождь моросил, что было очень не кстати, но матч ещё дольше откладывать было нельзя. Ёнджун очень нервничал, даже больше чем раньше: половина школы была обеспокоена, что Ёнджун все ещё в команде, несмотря на обстоятельста. Хотя третьекурсники близнецы Хван — новенькие в команде Слизерина — были более обсуждаемой темой в квиддиче чем почти-убийца-Ёнджун. — Не паникуй, — говорит капитан и хлопает ловца по спине, — у нас всё отработанно ещё с начала года. Вдох — выдох. Капитан прав, однако сейчас Чхве не в лучшем эмоциональном состоянии, и переживает, как бы не облажаться из-за этого. Жаль, Уён не в команде, с ним было бы спокойнее. Игра проходила на удивление хорошо, близнецы Хван быстро влились в команду, поэтому слизеринцы действовали на удивление слаженно. У Гриффиндора в слаженности преимущества не было — состав сильно изменился, в команде появилось много младшеньких, так что они ещё не успели привыкнуть друг к другу. Из ветеранов остались Джихо, Лиса и Чанбин. Один из загонщиков Гриффиндора — второгодка Чхве Бомгю — как знает Ёнджун по словам Тэхёна, который, в свою очередь, узнал об этом от Хюнин Кая. Но лично они не знакомы, да и меньше всего сейчас Чхве волнует состав чужой команды. Он высматривает снитч, что кажется невозможным в такую погоду, из-за дождя видимость слишком сильно снижена. Он держится скраю и достаточно высоко, чтобы оглядеть поле сверху; ветер задувает волосы в разные стороны. Неуверенность отступает, и появляется чувство невероятной лёгкости, будто всё наконец на своих местах. Лиса на другой стороне поля резко стартует: значит увидела снитч. А значит и Ёнджун за ней. Тэхёну наблюдать матчи по квиддичу не впервой, но если до этого он видел лишь профессиональных игроков, то сейчас перед ним играют дети, не сильно старше его самого. И они гонят под семьдесят миль в час, маниврируют, бъют мячи, которые на вид одним ударом могут разбить голову, и ловят их же своими руками. У Тэхёна блестели глаза от всего зрелища. Хюнин Кай наблюдал за всем с трибуны Пуффендуя, где подсел к Субину с Йевон, которые тоже пришли. Хотя Чхве не был фанатом квиддича, но говорил, что хочет тоже поддержать Бомгю. — Слизерин в этом году превзошёл сам себя, — кричит девочка диктор, — вот это да! Хван Йеджи, ещё немного и я стану твоей фанаткой! Пока счёт 10 : 50. Посмотрим, справится ли ловец Гриффиндора быстрее, чем Слизерин наберёт достаточно баллов для безусловной победы. Давно мы такого не видели! Ёнджун слышит эти слова краем уха, но с ними не соглашается. Слизерин должен победить и количеству по забитых мячей, и по пойманному снитчу. Поэтому он ускоряется до предела своей метлы и ударяется боком о Манобан. Та теряет равновесие вместе с Ёнджуном, но вместо того, чтобы выравнивать метлу, он обоими руками ухватывается за снитч. Тело опрокидывается вниз и он держится за палку одними ногами, но зато видит мяч в своих руках — поймал! — Чхве Ёнджун поймал снитч!? Хюнин Кай стонет, уже думая, как будет ближайшую неделю слушать жалобы от Бомгю. А Субин сам не особо понимал, за кого он болел больше, но когда команда Слизерина выиграла, он подхватил радостные крики слизеринцев. Правда, быстро одумался и замолчал: почти никто из других факультетов не радовался. Йевон посмотрела на него через прищур, но, когда брат неловко обернулся, сделала вид, что продолжает смотреть на поле.***
Тэхён, который вот уже несколько лет не общался со сверстниками и дружил с ребятами постарше, совершенно неожиданно для себя, сошёлся характерами с Хюнин Каем. И общаться с кем-то со своего года оказалось удобно, так как иногда у них были сводные уроки и они проходили один и тот же материал, который можно было обсудить. Хотя Тэхён, пока что, справлялся лучше одногодок, но не торопился обгонять их во всём. А Хюнин Кай как будто был не от мира сего: иногда вёл себя как пятилетний ребёнок, иногда внезапно становился очень серьёзным и ответственным, рассказывал странные истории и, как будто, видел этот мир не таким, каким его привык видеть Кан. При первой их встрече когтевранец не был зол на него, обижен, или что-то в этом роде, он просто не придал их столкновению никакого значения. И поэтому потом, когда Хюнин Кай прибежал к нему извиняться снова, он сочёл его легкомысленным, потому что тот, наоборот, придал слишком большое значение своему проступку. Так думал Тэхён. — Странно, что на травологии мы выучили Инсендио, до того как начали практиковать его на уроке заклинаний. В пять вечера когтевранец возвращался с Хюнином со сводного с Пуффендуем урока травологии. До ужина оставался ещё час, который было решено скоротать в библиотеке, разбираясь с домашними заданиями. Точнее, обычно Хюнин разбирался, а Тэхён ему разбирал. — Хорошо же, — ответил Кан, — будем уже знать что к чему. — Да, но Профессор Ким Сокджин говорил, что нам пока рано его изучать, поэтому до всего, что связанно с огнём мы дойдём только во второй половине года! — Можешь сказать профессору, что Ким Намджун подвергает нас невероятной опасности и учит тому, что нам ещё рано изучать, — с сарказмом фыркнул Тэ и пожал плечами, на что блондин надул губы. Они ещё немного посидели в библиотеке и потом отправились на ужин, где разошлись по своим столам. Под потолком зала пошёл снег, когда Ёнджун вернулся с тренировки, кое как успевая поесть. Он был в хорошем настроении и, когда Тэхён подсел в нему, рассказал, что только что застал первый снег на улице. Начался декабрь.