We'll cast some light and you'll be alright

Они бегут, едва ли останавливаясь хотя бы каждую ночь, — Дрим меняет лошадей в каждой деревне, откладывает эндер-жемчуг на всякий случай, не слушает, когда Фанди говорит, что это всё какая-то чушь, и по-прежнему объясняет не больше, чем сказал в тот вечер: пойманный ими наёмник признался, что его спонсирует Уилбур Сут. Фанди думает, что его отца подставили. Что насильно выдать его замуж ради политической выгоды — это одно, но вот убить… Он знает, что звучит абсурдно. Знает, что вправе ожидать чего угодно, помнит, какими становились глаза Уилбура, когда тот рассказывал о Л'Мэнбурге, как одержимый, и всё равно не верит с тем мерзким и тупым неверием, которое даже ему самому становится противно. Они бегут без передышки, минуя убежища Дрима, ночью проделывая мили и мили пути, а днём останавливаясь на тревожный и бесполезный сон по очереди, но Фанди всё равно приходит — хотя бы на пять минут, хотя бы на три — полежать рядом, пока Дрим спит. Тот просыпается с коротким вскриком и сжимает ладони Фанди в своих до боли. — Тише, тише, — шепчет Фанди и подлезает под руку Дрима, чтобы тот обнял его крепче, — что тебе снилось? — Что ты мёртв. Они продолжают путь, то поднимаясь в горы и идя по колено в снегу, то пересекая верхом саванну, — Дрим приказывает собирать вещи и седлать лошадей при малейшем признаке опасности, даже если Фанди ничего не чувствует. Дрим тренирует его каждую свободную минуту, показывая, как правильно держать нож и арбалет, как увернуться от удара и как справиться с противником, превосходящим тебя по силе, — Фанди повторяет все его движения, стараясь быть таким же ловким, но невозможно компенсировать годы практики неуклюжим спаррингом в лесу. Дрим тяжело дышит, склонившись над ним, и Фанди упирает ему руку в грудь: — Всё, всё, я понял, слезь с меня, — и сам не замечает, как проводит рукой вверх по бедру, обтянутому плотной тканью штанов и как мышцы на руках Дрима мгновенно напрягаются, а сердце под ладонью начинает колотиться вдвое сильнее. Фанди перемещает руку Дриму на талию, осторожно притягивая к себе, но Дрим не позволяет — поднимается и холодно бросает: — Повторим. Фанди понимает головой, что Дрим имеет полное право его отвергать, но переполненное тревогой сердце реагирует по-своему, и он уже второй день лежит без сна, уставившись в небо, думая, что чувствует Дрим на самом деле. Думать о более насущной проблеме он просто отказывается. Дни летят с сумасшедшей скоростью, и на них в очередной раз нападают: просвистевший прямо над головой арбалетный болт заставляет Фанди вскрикнуть и согнуться, следующий болт почти задевает рукав его рубашки, пока он бежит к лошади и ищет глазами Дрима. — В этот раз не убежишь, — кричит ему арбалетчик, и Фанди слышит щелчок от нового выстрела, а спустя мгновение его лошадь стремительно заваливается на бок. Он успевает вытащить ногу из стремени и оттолкнуться пяткой от лошадиной спины, чтобы не оказаться под её телом, и падает на пыльную землю, глядя, как его лошадь истекает кровью. — Мерзкий выродок, думал, всех наших сможешь извести вместе со своим муженьком? Фанди слишком сильно ударился во время падения, чтобы успеть защититься. Он приподнимается на четвереньки, шарит по земле рукой, ища выроненный кинжал, когда его поднимают за волосы и тянут так, что шея превращается в один комок боли: — Папочка передаёт привет, — говорит ему в ухо убийца и приставляет к горлу изогнутый нож. Фанди отсчитывает про себя: один, два, три… Зелёная вспышка возникает почти одновременно с холодным блеском длинного лезвия топора. Рука нападавшего дёргается, когда его голова отлетает в сторону, и Фанди чувствует, как нож рассекает кожу и проходится по кадыку, прежде чем мёртвое тело тяжело оседает сбоку от него. Несколько капель чёрной крови падает на землю, и Фанди чувствует, как Дрим рывком поднимает его на ноги, чтобы осмотреть рану. — Просто царапина, — сипит Фанди, ещё не пришедший в себя и оттого покачивающийся на ветру, как высохший куст, — я в порядке. В порядке. Дрим прижимает его к себе — так крепко, что Фанди охает и неловко обнимает в ответ, поглаживая волосы Дрима. Они стоят так уже долго, но Фанди не против, а Дрим до сих пор не отпускает, сопя под маской как-то слишком громко. — Ты что, — вдруг догадывается Фанди и отчего-то краснеет, как будто застал Дрима за чем-то неприличным, — ты что, плачешь? — Заткнись. Дрим не отстраняется, не исчезает и не делает вид, что ничего не произошло, — вместо этого он берёт лицо Фанди в свои ладони и долго рассматривает, словно бы стараясь запомнить каждую крохотную деталь. — Выживи, — говорит он тем голосом, от которого внутри Фанди всё болезненно сжимается, — пожалуйста, выживи. — Хорошо, — выпаливает Фанди, даже не думая, даже не предполагая, что есть какой-то другой вариант. Дрим идёт паковать остатки их вещей и затем подходит к до сих пор переводящему дыхание Фанди с парой эндер-жемчужин: — Я знаю, кто может помочь.