Пустой мир. Книга 1. Темные небеса.

Каждый сам, каждый сам за все, Каждый сам отвечает там. Ария. "Волонтер"

      В тот страшный день их мир изменился раз и навсегда. С неба спустились, как привиделось неразумному ребенку, железные птицы, неся с собой огонь и гром, и обрушившись на их стоянку, как кара разозленных богов. Тогда еще совсем молодой мальчишка, не достигшему даже звания юноши в своем племени, решил, что настал конец света.       В тот день он пытался спастись от страшных железных людей, вышедших из птиц, забившись под родительскую кровать и сжавшись в комочек, глупо надеясь, что так сможет стать незаметнее. И хорошо запомнил тот ужас, когда солдат одним движением руки перевернул кровать и схватил его за шиворот, подняв в воздух. Чудовище с яркими красными глазами, закованное в сталь и больше похожее на ожившую статую, чем на человека, забрало его с собой в нутро железной птицы, где уже были многие из его племени. Дикий и необученный мальчик по-своему понимал происходящее, пытаясь своим скудным умом придать хоть какие-то имена и названия увиденному. Только гораздо позже, став взрослее и умнее, он смог наконец-то понять, что же произошло в тот день.       В какой-то степени им повезло. Людьми в железных птицах оказались не работорговцы и не бойцы истребительных команд, зачищавшие будущие территории для строительства новых городов. Племя, разбившее лагерь в небольшой долине, оказалось на прицеле у колонизационной группы, проводившей поиск человекоподобных племен для увеличения населения нового заложенного города. Отбирали всех, кто лучше всего подходил по внешнему виду и признакам, не оглядываясь на уровень технического развития.       Их племя, с бронированными машинами, саморазвертываемыми палатками, электрическими фонарями и огнестрельным оружием оказалось подходящим почти по всем показателям. Быстро подавив слабое возникшее сопротивление, ударная группа приступила к отбору, захватывая всех, кто хотя бы внешне подходил под указанные параметры в рейнсвальдских генетических институтов, и на месте уничтожая всех остальных. А пойманных отправляли уже дальше, на адаптацию.       Он до сих пор считал те дни одними из самых страшных в своей жизни, когда его заставили пройти через боль, унижение и отчаяние. В те моменты для сотрудников центра адаптации он был не более чем материалом, с каким приходилось работать. В памяти хорошо отложилось, как его раз за разом пропускали через какие-то тестовые камеры, больше похожие на гробы из белого и гладкого на ощупь материала. Только потом ему уже объяснили, что все это нужно было для выявления возможных внутренних мутаций и аномалий, изучения его генетического кода и обработки от последствий радиационного облучения.       По итогу те дни в действительности пошли ему на пользу, организм очистили и вылечили, а его здоровье стало заметно лучше по сравнению с тем, что было, но цена казалась несоразмерна. Две его старшие сестры, которые заботились о нем и помогали во всех начинаниях, учили нехитрым премудростям выживания на Поверхности, умениям приносить пользу остальным и порой бывшие ему даже ближе, чем родная мать, не прошли эти проверки. Он помнил, как их уводили, как они кричали, протягивая ему руки, не желая расставаться, и как его держал один из сотрудников, не давая вырваться и не позволяя накинуться на охранников. Вряд ли он что-то мог сделать тогда, беспомощный молодой мальчишка, потерявший прежнюю жизнь и получивший взамен лишь надежду на гражданство, которого никогда не желал.       Их отправили на «утилизацию», как он позднее узнал. Что это такое, он не знал, и никто не торопился рассказывать о происходившем там. Позже он понял, что так называли банальное убийство, вычищение всех, кто не подходил под принятые в Рейнсвальде стандарты. Его сестры были убиты одним из этих безликих стражников в закрытой броне и опущенными забралами, за которыми никто не видел настоящих лиц.       А его наказанием стал чистый генокод и возможность стать гражданином Рейнсвальда в будущем. Он не мог назвать это удачей, ценой за такую возможность стала разрушенная жизнь и убитая семья. Его пытались сломать психологическими тренировками и обучением, расписывая цивилизованную жизнь в Рейнсвальде, привилегии гражданина и спокойную жизнь, совершенно не похожую на существование в пустошах. Психологические обработки сменялись постоянными тренировками и занятиями, фактически не оставлявшими времени на свободные размышления. Из-за хорошего физического состояния и здорового организма его отправили прямиком в школу подготовки, а оттуда уже в солдатское училище, где готовили сражаться и убивать во имя Тристанского бароната.       Дни летели один за другим, смазываясь в общую и непрерывную рутину постоянно повторявшихся событий, так что даже воспоминаниям не за что было уцепиться. Весь мир мелькал между классами занятий, лабораториями центра адаптаций и плацом, где отрабатывалась маршировка, построения и принципы ведения боевых действий. Прошлая жизнь постепенно оставалась где-то позади, стираясь и размываясь за ненадобностью, пока ее вытесняла масса новой информации, порой полностью ломавшая прошлое мировоззрение.       Он действительно узнал много нового. Научная картина мира, приводимая с доказательствами и примерами, разрушала старые легенды о воле богов, призраках и неведомых силах тьмы, которыми объясняли аномалии в пустошах. Все, во что он раньше верил и на что наделся, рассыпалось, словно карточный домик, вытесняемое новыми знаниями и умениями, новым пониманием, где обязательно реял зеленый флаг с золотым грифоном. Он даже успел забыть свое прежнее имя, вычеркнутое из памяти и его личного дела, как дикарское, а потому ненужное. Остался только порядковый номер, вытатуированный на левом локте. До имени тогда еще нужно было дослужиться. Неизменным оставалось только одно – он помнил лица сестер, когда их утаскивали охранники из лаборатории, и как он тянулся к ним, пытаясь хоть пальцем зацепиться, хоть на мгновение оттянуть этот момент.       Айрисом Киларом он стал всего лишь год назад, после окончания солдатских курсов, когда их перевели в ряды колониальной милиции. Тогда он уже хорошо представлял, где оказался. Пушечное мясо, легко вооруженные и снаряженные, милиционеры выступали в роли передового щита на отдаленных колониях и занимались поддержкой мирного порядка там, где власть бароната становилась призрачной, и не было боевых флотов или военных крепостей, чтобы ее поддерживать.       Милиция занималась отстрелом мутантов на диких территориях возле молодых колоний, обеспечивала вторичные функции, поддерживая регулярные боевые части, сохраняла внутренний порядок и подавляла любые признаки неподчинения среди мирного населения. Они служили баронату, и ничто другое для них уже не должно иметь значения.       Он верно служил и словом, и делом, не желая оставлять никаких сомнений в своей лояльности. Забив глубоко внутрь себя, но отказываясь забывать окончательно, все воспоминания о семье, Айрис Килар выполнял свою работу с рвением и усердием, обратив на себя внимание офицеров как исполнительного и талантливого солдата. Так что вскоре он был переведен из внутреннего патрулирования в боевые части, где приходилось сталкиваться с тем, что темные пустоши Поверхности выплевывали, словно стремясь загасить немногочисленные загоравшиеся огни цивилизации.       Тогда была его первая боевая операция. Первый раз, когда им доверили выступить против врага более серьезного, чем мелкие контрабандисты и налетчики возле проведенных автотрасс. Ближайшие боевые подразделения, поднятые по тревоги, спешно стягивались к обозначенным на офицерских планшетах координатам, в том числе и подразделения колониальной милиции. Быстрые и мобильные «Терривальды», небольшие транспорты для переброски личного состава и легкой бронетехники, поднимались в воздух словно стаи хищных птиц, заметившая добычу, и устремлялись к древним развалинам, где остовы небоскребов подпирали небеса своими изломанными и выветренными вершинами.       Милиционеры даже не сразу узнали, из-за чего такая спешка, и почему все так быстро. Только уже на борту транспортников до личного состава довели, что обнаружена одна из центральных баз группировки «Новая жизнь». Террористы и мятежники, восставшие против власти Рейнсвальда и ведущие партизанскую войну в окраинных и отдаленных колониях, порой пытаясь поднимать целые восстания. У столь сильного и могущественного королевства были сотни подобных врагов, недовольных режимом, но и особо серьезных проблем они никогда не доставляли. И все же, глаза на них не закрывали, при первой возможности уничтожая без всякой жалости. ***       Данные были подтверждены, разведчики сообщали, что наблюдают ангары и стоянку тяжелых транспортов. Предполагалось, что террористы попытаются эвакуировать личный состав базы и оборудование, и потому петлю необходимо затянуть прежде, чем кто-то сумеет ускользнуть.       - Солдаты! Помните, что сегодня вы не просто отправляетесь в свой первый бой под знаменем бароната! Сегодня вы сдаете свой самый тяжелый экзамен! Экзамен перед самим собой, испытание ваших клятв и вашей верности на деле! Вы уже подтвердили, что достойны защищать честь и граждан бароната с оружием в руках, и сегодня докажете это на деле! Вернувшись, со щитом или на щите, из этого боя, вы станете тем, кем хотели быть! – Командовавший ими офицер был коренным рейнсвальдцем, неизвестно за какие грехи списанный на отдаленные границы. В таком же снаряжении, как и все остальные, он поднялся со своего места и, держась за поручень под потолком, старался разжечь боевой дух в подчиненных.       Милиционеры его знали и уважали, в свое время это уважение он прививал тяжелыми кулаками и крепкими ругательствами, но позднее и более человеческим обращением к солдатам, разделяя вместе с ними все трудности и тягости, никогда не пользуясь положенными командующему офицеру поблажками и льготами. Засс Лоритон, так его звали, капрал сто двадцать второго милицейского батальона округа «Лазурит-Гамма-Шесть», с суровым обветренным лицом и собравшимися вокруг глаз морщинками, отпустивший небольшую бородку и щетину на щеках, он всегда говорил так, словно общался с зелеными новичками, не знавшими, с какой стороны правильно ухватится за лазерный карабин. Только сегодня в его голосе скорее звучала забота, похожая на чувства учителя к своим ученикам.       – Это не те противники, с которыми вы сталкивались прежде! «Новая жизнь» сражается со всем, что вы дали клятву защищать. Это война на истребление. Или мы их, или они нас. Другого пути нет. И поэтому они будут сражаться отчаянно, зная, что защищают не только свои идеи, но и жизнь. Не теряйте бдительности, не расслабляйтесь и всегда стреляйте первыми. Тогда вернетесь в казармы живыми.       Они покинули пределы территорий, считавшимися подконтрольными баронату на этом острове. По общепринятым правилам, радиус в двести тысяч километров вокруг основанной колонии переходил под контроль феода, первым занявшим эти земли. Если же другой феод или даже королевские экспедиционные силы основывали колонию поблизости, им приходилось считаться с уже существующими границами. Из-за этого некоторые участки Поверхности в зоне влияния Рейнсвальда больше напоминали лоскутное одеяло, состоявшее из сотен участков, принадлежащим разным феодам и отчаянно цепляющихся за каждый километр земли. Особенно там, где были обнаружены залежи полезных ископаемых. Айрису королевство порой напоминало стаю волков, постоянно грызшихся друг с другом из-за добычи и выхватывавших куски мяса едва ли не из пасти соперника.       Однако в этих землях, в Сикстинских нагорьях острова Гиндакуш, Тристанскому баронату никто не мешал, здесь не было ничего настолько ценного, чтобы пытаться оспаривать право колонизации. Насколько Арийс помнил по вводным лекциям, проводимым, когда их батальон сюда перевели, в Сикстинских нагорьях добывали черные металлы и серый мрамор, необходимые, но далеко не самые редкие материалы. Закрепившийся на этом острове около тысячи лет назад, баронат уже создал здесь систему укрепленных крепостей и крупных городов под защитными куполами, чья промышленная мощь опиралась на десятки небольших добывающих шахтерских городков и поселений, обслуживавших сотни шахт в горах. И уже успел нажить врагов. Остатки аборигенов, когда-то населявших эти земли и не пожелавших склониться перед короной Рейнсвальда, были загнаны на голые и безжизненные побережья северной окраины острова, где медленно вымирали, а остальные давно уже были ассимилированы.       Из-за тяжелых условий труда в шахтах, сохранившейся памяти об оккупации острова и уничтоженных государствах, когда-то здесь существовавших, на Гиндакуше все еще тлело сопротивление режиму. Та самая «Новая жизнь», чьи пропагандисты обещали мир без баронов и королей, где у каждого будет право голоса, а собственность перейдет в руки общин. Мечты, которым не суждено сбыться, но которые все еще находили отклик в сердцах людей.       «Терривальды» по широкой дуге обошли горные отроги с треснувшими вершинами и скалистыми склонами, усеянными развалинами города докатаклизменного времени, и следом нырнули в широкое и длинное ущелье, где на одном из склонов, раскинув опоры по скалам, располагалась база «Нового времени». Первый удар уже был нанесен, бомбардировочная эскадрилья при поддержке штурмовиков ударила с ангаров аэроматки, выведенной в этот район, и теперь внешние укрепления базы превратились в развалины, охваченные огнем. Воздушная оборона была подавлена, и десант мог спокойно высаживаться. Транспорты, прикрываемые все еще барражировавшими в воздухе штурмовыми беспилотниками, подлетали к уцелевшим причалам и террасам укреплений террористов, распахивая все люки еще до полной остановки.       Айрис чувствовал, как бешено колотится сердце в груди, грозясь разорвать ребра и выскочить наружу от кипевшего в крови адреналина. Легкое снаряжение милиции не имело полноценных систем жизнеобеспечения, как боевая броня профессиональной армии, но даже у них были аппараты контроля состояния бойца, подключенные к спинному мозгу. Зафиксировав его напряжение, автоматика ввела в кровь стабилизаторы, выравнивая дозу адреналина в крови.       База террористов буквально закопалась на склоне, словно панцирная улитка, вытащившая наружу одну лишь голову из каменных укрытий. На скалах стояли только внешние бастионы с зенитными орудиями, защищавшие несколько причалов для стыковки. Все остальное было спрятано глубоко в склоне ущелья. Теперь на каменных стенах виднелись следы взрывов и оплавленного камня там, где штурмовики уничтожали орудия в бойницах, расстреливая их в пикировании. Композитные стены бастионов с крупнокалиберными турелями, рассчитанными на то, чтобы сметать с причалов вражеский десант, превратились в груды шлака, забросанные плазменными бомбами. Разгоравшиеся пожары хорошо освещали закрытые толстыми створками ворота, уводившие вглубь подземной части базы, так и оставшиеся неповрежденными.       - Занять укрытия! Головы не высовывать! Прикрывайте друг друга! – командовал Засс Лоритон, одним из первых спрыгнувших на остатки причала. Совсем рядом, так и оставшись пристыкованными к внешнему шлюзу, горели остатки какой-то шлюпки, разбитой прямым попаданием бомбы. Валявшиеся рядом тела превратились в обугленные и скорченные обрубки, с остатками снаряжения, буквально вплавленными в плоть. Можно еще было разглядеть пустые выгоревшие глазницы и распахнутые в последнем предсмертном крике челюсти с почерневшими зубами. Тел было много, как и разбросанных и разбитых контейнеров со снаряжением, какими-то записями, банками данных и запчастями. По всей видимости, разведка была права, сообщая о готовящейся эвакуации, и бомбардировщики налетели прямо в самый разгар погрузки.       Айрис выпрыгнул, держа карабин в боевом положении и снятым с предохранителя. По ним уже стреляли, редко, но прицельно, так что пришлось сразу же искать укрытие среди разбросанных и оплавленных обломков. Кому-то не повезло при высадке, раздался громкий и режущий слух предсмертный крик, и один из милиционеров свалился с окровавленной дырой в груди, куда угодил игольчатый заряд. Капрал продолжал что-то кричать об огне на подавление, но Айрис первым делом бросился к обломкам, выбитым взрывом из стены бастиона. Скорчившись и вжимая голову в плечи, там можно было спрятаться от огня противника. Рельсовые и лазерные заряды жгли воздух вокруг с тихим, но заметным шипением и треском, оставляя в композите причала вытянутые и неглубокие бороздки с почерневшими краями. Кто-то еще успел вскрикнуть перед смертью, погибнув и даже не сделав ни единого выстрела в сторону противника.       - Стрелять на подавление! Не давайте им высунуться! Прикрывайте товарищей! – Отрядная частота все-таки заработала. Связисты смогли пробиться сквозь генератор помех базы и наладить сообщения, хоть и прерываемые периодически белым шумом. Айрис выдохнул и все же высунулся из-за своего укрытия, одновременно пытаясь понять, откуда стреляют. Секундное замешательство едва не стоило ему жизни, когда, ярко сверкнув, лазерный заряд оставил еще один ожог на камнях всего лишь в паре сантиметров от его шлема. Этого хватило, чтобы определить позицию врага. Били сверху, с разбитой и горящей стрелковой ступени бастиона. Остатки защитников, даже прекрасно понимая, что жить им оставалось несколько минут, продолжали стрелять, пытаясь забрать с собой как можно больше солдат бароната.       Он вскинул карабин и выстрелил в сторону врага, разряжая батарею в автоматическом режиме. Красный лазерный луч заморгал, посылая в цель один заряд за другим. В перекрестье прицела, подсвеченном зеленым, оставались видны зубцы и вспышки выстрела оттуда. На такой дистанции, до трехсот метров, карабин был убийственным оружием с практически стопроцентной точностью из-за отсутствия отдачи. Только чтобы заткнуть вражеского стрелка, потребовалось пять или шесть зарядов, прежде чем показавшееся таким маленьким тело неуклюже взмахнуло ручками и упало вниз.       Перестрелка продолжалась недолго, количественное и даже качественное преимущество колониальной милиции перед подавленными и оглушенными партизанами было слишком существенным. Последние очаги сопротивления были накрыты перекрестным огнем и уничтожены за считанные минуты, но это было, на самом деле, только началом. Заняв плацдарм и закрепившись среди горевших бастионов, они должны были пробиться вглубь базы и вычистить там все.       - Не расслабляться! Тут могут быть еще снайпера противника! – Капрал повел своих людей вперед, к воротам, когда стрельба прекратилась. – Ихсон! Лазерное наведение! Передавайте координаты этих ворот на авиаматку! И занять укрытие! Противобункерки разбрасывают обломки как натуральную шрапнель!       Ихсон был бойцом огневой поддержки, таких в отряде было трое, и каждый из них имел систему лазерного целенаведения, подсвечивая точки удара для авиации в воздухе. Уводившие вглубь базы с этого причала ворота закрыли с внутренней стороны, перед милиционерами высилась стена металла, еще и укрепленная снаружи адамантиевой решеткой. Айрис на несколько мгновений даже позволил себе задуматься, насколько же хорошо шли дела у «Новой жизни», если они позволяли себе выстраивать подобные укрепления. С террористами этой организации милиционеры встречались и прежде, на улицах колониальных городов, где несли службу, но прежде это были только плохо вооруженные и мало обученные бойцы, но с фанатичной верой в свое дело. Они закладывали бомбы в публичных местах, торговали наркотиками, воровали людей и брали в заложники гражданских. Ничем не отличавшиеся от других преступников моральные уроды, привыкшие воевать с беззащитными, и потому Айрис никогда не испытывал никаких чувств, когда приходилось выполнять приказы об их устранении.       Мысли прервал гул штурмового беспилотника, вышедшего в пикирование, и отправившего в поставленную Ихсоном метку ракету. Снаряд искрой мелькнул в воздухе, в следующий миг ударив в ворота. Взрыв и грохот разлетавшихся обломков ударил по перепонкам, словно сам мир вокруг треснул и рассыпался. Защита шлемов немного глушила звуки, но все же не была рассчитана на подобное. Все мысли вылетели из головы моментально, оставив только звенящую пустоту, и Айрис прижал руки к голове, не давая ей расколоться следом. Первые секунды он даже ничего не слышал, и только потом, сквозь туман в мыслях, до него добрались призывы капрала продолжать атаку.       Ворота, перед которыми остановились милиционеры, перестали существовать. От них остались только вывернутые обломки створок с раскиданными во все стороны кусками искореженного и оплавленного металла. Ударная волна противобункерной ракеты прошлась и дальше по проходной, сметая баррикады террористов, пытавшихся здесь укрепиться.       Когда милиционеры вошли внутрь, все было искорежено. Пропускной терминал, укрепленный и подготовленный к обороне, превратился в мешанину металлических и бетонных обломков. Тела защитников, разорванные и обгоревшие, лежали в быстро растекавшихся лужах крови, порой даже нельзя было разобрать, кому какие куски принадлежат. Даже дышать было тяжело, сквозь фильтры противогаза внутрь пробирались смрад и вонь горящего мяса, жженых волос и пластика, дыма и гари. Айрис сначала включил ночной режим визоров, но тут же выругался, и переключился обратно на стандартный канал, когда по глазам больно резанули яркие отблески огня, горевшего среди обломков. Пришлось включать подствольный фонарь карабина. Точно так же поступил многие, и узкие, похожие на указки, лучи света разрезали полумрак тоннеля с отключенным освещением.       Бойцы «Новой жизни», отступая, блокировали за собой все двери, но они уже не были такими толстыми и прочными, как внешняя. Милиционеры выбивали их зарядами взрывчатки или бронебойными выстрелами гранатометов. Действовали методично и быстро, как на учениях, только теперь вместо виртуальной реальности вокруг кипело настоящее поле боя, а пули противника не выбивали бойца из задания, а убивали совсем по-настоящему, с кровью, болью и предсмертными судорогами.       Айрис не успел даже испугаться, когда бойцу рядом с ним рельсовый заряд пробил голову. Тот умер, не издав ни звука, а брызги крови залили линзы Айриса. Пришлось оттирать их, а потом разряжать батарею карабина в выскочившего из-за укрытия бойца «Новой жизни». Лазерные лучи выжгли в нем глубокие борозды, и террорист повалился на спину, раскинув руки.       - Чисто! – Айрис выкрикнул фразу практически на автомате, первым поднимаясь и входя в небольшое помещение, бывшее, по всей видимости, то ли комнатой отдыха, то ли спешно разобранным складом, где на оставшихся пустых контейнерах и ящиках расстелили несколько пледов. В свете фонарей заметил еще несколько трупов убитых в ходе короткой перестрелки. Он только обернулся, но старшина взмахом руки приказал двигаться дальше. Зачистка продолжалась.       Правда открывалась не сразу, а постепенно, пока милиционеры при поддержке прибывших во второй волне подразделений колониальной пехоты продвигались дальше, пробиваясь сквозь один оборонительный рубеж за другим. Под скалами находился небольшой подземный город, запрятанный так глубоко, как можно дальше от вездесущего взгляда Рейнсвальда. Сил милиции не хватало для продолжения штурма, каждая новая перестрелка отнимала жизни солдат, каждый новый погибших ослаблял темпы дальнейшего наступления. Операция, рассчитанная на несколько часов, растянулась на восемь полных дней и семьдесят три часа.       Айрис понял, почему эвакуация не успела. Слишком многих нужно было вывести, слишком много требовалось погрузить, и как только темпы немного возросли, тристанцы тут же засекли маршруты транспортников. В такой близи от колонии обнаружение этого укрепления оставалось лишь вопросом времени, и повстанцы оказались не столь расторопны. В жилых секторах оставалось еще слишком много гражданских, которых повстанцы пытались отвести еще глубже в недра базы, но не всегда успевали.       Недовольное темпами операции и возросшими потерями, командование запросило из столицы колоний Гиндакуша тяжелые штурмовые части, с прибытием которых операция все больше начинала напоминать бойню. Штурмовики в панцирной броне, вооруженные плазменными разрядниками и репульсорными пулеметами, взламывали внутренние рубежи обороны, оставляя отрядам милиции зачистку уровней. Приказ оставался прежним – полное уничтожение всей живой силы противника. Поиском и захватом особо важных пленных занимались отряды специального назначения, до рядового состава довели лишь фотографии лиц, которых следовало брать живыми. Остальным - смерть.       - Огнемет на позицию! – скомандовал капрал, укрываясь за подобранным бронещитом от огня защитников. Те хорошо закрепились в коридоре, не давая сделать ни шагу дальше. Похоже, на той стороне был рельсовый пулемет, уже пристрелянный и теперь рвавший в клочья любого, кто пытался пройти вперед.       Огнеметчик только нервно кивнул и сжал покрепче рукоятку своего оружия, на конце которого уже плясало инфернальное фиолетовое и голубое плазменное пламя, словно дрожа в предвкушении новых жертв.       - Айрис! Ковел! Хорин! Огонь на подавление! – Капрал оглянулся по сторонам, а потом снова поднял щит, первым снова входя в коридор, где уже лежали тела его бойцов. Айрис кивнул, услышав свое имя, и в тот же миг выглянул из-за укрытия, автоматическим лазерным огнем поливая баррикаду на той стороне. Остальные бойцы поступили так же, заставляя врага прижимать головы и не высовываться, но пулемет все равно заработал, всаживая заряды один за другими в штурмовой щит. Дефлекторное поле щита загудело, принимая в себя весь урон, но надолго его вряд ли хватит. Капрал рисковал сам, не желая подставлять кого-то из своих бойцов, а самому оставив возможность отсиживаться за их спинами. Огнеметчик со своим страшным оружием шел сразу за ним, вжимая голову в плечи и пригибаясь в ожидании команды. Баррикада все ближе, дефлекторное поле мигнуло, приняв в себя последний заряд, и отключилось. Следующая пуля рельсового пулемета ударила в металл и оставила там глубокую вмятину, вторая срикошетила от края. – Сейчас!       Капрал присел на одно колено, опуская щит к полу, и огнеметчик прицелился, тут же окатив баррикаду струей беснующего пламени, с треском и ревом вцепившееся во все, куда только попало. Огонь охватил баррикаду, люди успевали только закричать, сгорая заживо с лопнувшими от жара глазами и легкими, выплевывая собственные внутренности и в агонии сдирая кожу с лиц. Пулемет замолчал, когда у него одновременно взорвалась батарея и боезапас, и вся баррикада превратилась в настоящий костер, откуда несло вонью горящих человеческих тел.       - Вперед! Не дать им отступить и закрепиться! – скомандовал капрал, отбрасывая щит в сторону и вытаскивая импульсный пистолет из кобуры на поясе. Первый же выстрел свалил охваченного огнем гибрида, пытавшегося зарядить свое оружие. Второй прервал мучения человека, катавшегося по земле.       - За королевство и баронат! – Подхватили остальные солдаты, устремляясь в атаку и перепрыгивая через еще горевшие куски баррикады.       Оборона на этом участке рухнула, и тристанские солдаты ворвались на территорию сектора, быстро расходясь по проходам и вычищая остатки сопротивления. Здесь бои начались в самый разгар эвакуации, и по коридорам были раскиданы чемоданы и тюки с личными вещами, и солдаты топтали чью-то одежду, постели и детские игрушки.       Айрис на мгновение остановился, когда пинком ноги выбил очередную дверь и увидев нескольких жавшихся гражданских. Никто не был даже вооружен, да и не было здесь никого, кто мог представлять угрозу. Старуха и две женщины, прижимавшие к себе детей, напуганные до полусмерти и закричавшие, увидев в проходе вооруженного солдата. Рука с уже зажатой гранатой остановилась на взмахе, и Айрис внезапно подумал, что стал одним из тех, кто когда-то уничтожил и его собственную жизнь, прикрываясь благими намерениями.       Даже можно допустить, что с того дня он действительно достиг намного большего, чем мог бы, оставаясь таким же вольным человеком кочевого племени, жившего среди бескрайних пустошей Поверхности, он вряд ли бы согласился ради такого пожертвовать друзьями и родными, своей семьей и сестрами. Затаив и сохранив обиду и желание мести, он даже не заметил, как сам стал таким же, больше не видя в тех, кого называли «врагами бароната», таких же живых людей, сделавших собственный выбор. В отличие от него, они не побоялись или же были достаточно глупы, чтобы бросить вызов Тристану, не имея даже призрачных шансов на победу…       - Айрис! Матерь Земная! Ты чего тормозишь! Пулю получить захотел?! – Капрал остановился, опустив оружие, заметив, как один из его подчиненных не решается бросить гранату. Осколочный заряд с зажатой кнопкой уже тревожно пищал в руке, но не срабатывал, пока не был брошен.       - Господин капрал… - Айрис хорошо помнил, какое наказание за неподчинение на поле боя. В боевых условиях, либо в условиях, максимально приближенным к боевым, командующий офицер обладал всей полнотой власти, вплоть до возможности выносить смертные приговоры и тут же приводить их в исполнение. За отказ подчиниться приказу следовал расстрел. – Тут же гражданские… Мы убиваем гражданское население. Они не могут быть террористами…       Скольких он уже успел убить до этого момента, просто не обратив момента, Айрис вряд ли бы даже смог сосчитать. Обведенные контуром неопознанной цели в сетке прицела лазерного карабина, и люди, и гибриды, и мутанты автоматические определялись как противники, и палец уже автоматически вжимал спусковую кнопку.       - Рядовой! Ты сейчас смеешь ставить под сомнение приказы? – Засс заглянул в помещение, увидев, о ком идет речь.       - Никак нет, господин, но… - Айрис затряс головой, пытаясь сообразить, что вообще хочет сказать. Какие мысли вообще можно выразить человеку, не понимающему, каково быть насильно вырванным из прежней жизни и переделанном во что-то совсем другое.       - Рядовой! Ты вообще понимаешь, что сейчас делаешь?!       А что он действительно делал? Такой вопрос всплыл в голове Айриса, и мысли заметались как бешеные, смешиваясь и путаясь, разрываясь и снова складываясь в логические цепочки. Психологическая обработка в милиции и тот слом, что пришлось пережить, давали о себе знать, но вместе с ними остались и прежние, загрубевшие, словно старые раны, мысли о том, почему он вообще отказался сдаваться. Он хотел отомстить. Отомстить так, чтобы пошатнуть саму всю эту систему.       Эта мысль преследовала его с того самого дня, как его сестер увели. С того самого дня, как Тристанский баронат ворвался в его пусть тяжелую и рискованную, но такую простую и понятную жизнь, в итоге превратив его в убийцу. И только уже здесь, в составе колониальной милиции, мысль оформилась во вполне понятную идею.       Бессмысленно рубить щупальца, растянутые по Пустошам королевством, бессмысленно пытаться остановить продвижение экспансии феодов собственными силами. В войнах все решают цифры и расчеты, а не отчаянных героизм последних защитников. Поэтому повстанцы и террористы наподобие «Новой жизни» были обречены на поражение еще до того, как успели поднять оружие. Какое-то время они еще могут досаждать своей активностью на дальних рубежах, но стоит только любому их феодов действительно обратить на них внимание, как будут уничтожены, словно сверчок, попавший под подошву сапога.       - Действую согласно полученным указаниям… - Айрис отвернул взгляд и бросил гранату внутрь, после чего быстро захлопнул дверь. Раздался громкий хлопок, и дверь едва не выбило из петель. Капрал только кивнул.       - Рядовой, не заставляй больше меня сомневаться в твоей верности данным клятвам…       - Никак нет, господин капрал. Это… это всего лишь минутное замешательство. Больше такого никогда не повторится. – Он приложил руку к сердцу и коротко поклонился. – Тем более, операция еще не закончена.       - Тогда надеюсь, мы еще встретимся после того, как все закончится.       Айрис снова кивнул и поспешил дальше, держа в руках лазерный карабин и пытаясь не думать больше о том, что делал. У него были свои планы, пусть даже для которых и требовалось пролить немало крови. Курсы подготовки солдат твердо убедили в одной вещи, ставшей теперь главной. Для достижения поставленных задач и целей, насколько бы отдаленными они ни были, подойдут любые способы их достижения, не запрещенные законами чести. Рейнсвальдской чести.       Он должен выжить, должен пройти через все это, через сколько трупов не пришлось бы переступить. Он должен подняться достаточно высоко в иерархии тристанской армии, чтобы получить возможность лично добраться до барона. Все остальное в этом случае остается неважным.       Зачистка комплекса стала первой и самой кровавой операцией на памяти Айриса, когда они помещение за помещением выбивали повстанцев, загоняя их все дальше вглубь уровней, откуда уже не было выхода. Позже он узнал, что часть защитников с гражданским населением на плечах пыталась пробиться через резервные выходы из комплекса, но натолкнулась на группы блокады и была полностью уничтожена. Солдаты бароната не пощадили никого, расстреливая из скорострельных пулеметов и излучателей всех, кто пытался сбежать.       Айрис сам даже не запомнил, когда все закончилось, просто, выбивая очередную дверь из заваленного трупами помещения, он натолкнулся на других милиционеров, пробивавшихся с противоположной стороны. Зачистку последних этажей комплекса сложно было даже назвать боем, это выглядело как резня, в которой солдаты выискивали оставшихся в живых, уничтожая последние очаги сопротивления в виде напуганных и отчаявшихся одиночек со стрелковым оружием. Мысли все куда-то ушли из опустевшей головы, чтобы не воскрешать постоянно в голове крики и стоны умирающих, напуганные лица в прицеле карабина и отчаянные мольбы сохранить жизни. Тяжелее всего было стрелять в тех, кто пытался сдаться. Фигура с поднятыми вверх руками всегда считалась чем-то вроде табу, такой враг уже не представлял опасности, но здесь требовалось забыть об этом. Если бы не стабилизаторы в крови, то у Айриса наверняка бы дрожали руки как у последнего труса.       В ходе этой операции задействованные подразделения милиции потеряли убитыми и раненными почти сорок процентов личного состава, но доказали свою преданность баронату. Было несколько инцидентов сопротивления приказам офицеров и даже два случая открытого неповиновения отдельными солдатами, но на общую оценку действий подразделений это никак не повлияло. ***       Часть выживших, среди которых был и Айрис, проявивших себя с наиболее хорошей стороны, перевели в отряды специального назначения. Их задачей теперь было нести боевое дежурство и проводить операции по зачисткам и уничтожению небольших групп мутантов и кочевников, пересекавших территории колоний бароната. Им еще далеко до штурмовых подразделений регулярной армии, отправлявшихся на серьезные задачи, но снабжение и вооружение стало лучше, а сама работа опаснее. Милиционеры занимались зачисткой территорий, предназначенных для будущей колонизации от особо опасных мутантов, выжиганием гнезд и обеспечением безопасности колонистов, так что и процент потерь в таких частях был намного выше, чем на внутренней службе.       Айрис старался не столько выделиться, сколько просто выжить. Боевая тревога звучала чуть ли не каждые два дня, когда датчики или дроны разведки фиксировали появление новых опасных тварей или очередную стаю мутантов, считавших эти земли своими охотничьими угодьями. Прошлое мальчишки, готовившегося к тому, чтобы стать следопытом, ему все же пригодилось. Не все знания, которые тогда выучил, полностью выветрились из головы, и теперь они помогали ориентироваться на местности и выслеживать врагов. Как оказалось, даже любые спутниковые системы и сети дроидов разведчиков не могли обнаружить всех деталей, когда дело переходило к активной фазе операции.       Многие погибли. Потери были практически после каждой операции. Если бы у милиционеров имелась такая же боевая броня, как у регулярной армии, и такое же вооружение, то число выбывших из строя стало бы многократно меньше, но на такое не следовало даже рассчитывать. Однако постоянные потери позволяли расти в званиях тем, кто выживал.       Айрис за шесть лет своей службы смог подняться до чина капитана колониальной милиции, заслужив уважение и доверия начальства в боевых операциях. Взамен на повышение приходилось закрывать глаза на то, что делаешь и в кого стреляешь. Он сам чувствовал, что уже далеко не тот человек, которым был, когда поклялся себе отомстить. За прошедшие годы и сам не раз стрелял в беззащитных, следовал приказам об уничтожении племен дикарей, обнаруженных на колонизируемых территориях, и несколько раз сам сопровождал и даже принимал участия в операциях по захвату. Каждый раз у него замирало сердце, и горло словно сдавливали тиски, когда представлял, что сам несет кому-то участь стать таким же, как и он. Кто-то ведь потом будет так же искренне ненавидеть и его, выполнявшего полученный приказ. И каждый раз заставлял себя не отступать, напоминая, ради чего делает все это.       - Иногда мне кажется, что я запутался в этом мире. Даже не вижу, что правильно, а что нет. Только выполняю приказы. А перед самим собой как за все это отвечать? – Только изредка, в короткие и нечастые моменты тишины и покоя, Айрис Килар, теперь уже офицер и умудренный опытом ветеран, позволял себе быть хоть немного откровенным. Чаще всего в таком случае у него был только один собеседник, такой же ветеран, начинавший когда-то вместе с ним в одном отряде, а теперь его непосредственный подчиненный, старший лейтенант Олл Периз. О его прошлом он практически ничего не знал, да и никогда не интересовался. Помнил только, что они вместе, в одной группе, зачищали укрепления «Новой жизни» в той бойне. Там и познакомились уже как друзья, а не как однополчане, прикрывавшие друг другу спины. Такая дружба нередко оказывалась крепче самых тесных кровных связей, и только с ним Айрис рисковал делиться мыслями, что его действительно тревожили.       - А нужно вообще разбираться? – усмехнулся его товарищ, устраиваясь поудобнее на своем месте.       Их часть снова перебросили на новое направление, и транспорты доставили уставших и невыспавшихся бойцов в небольшой форт на западном отроге гор, названия которых капитан даже не старался запомнить. Все равно все они выглядели одинаково – скалы и груды камня, окруженные пустой тьмой, где единственным источником света оставались огни по периметру форта. Здесь даже не было сообщений о возможной биологической угрозе. Горы пусты и мертвы, а единственную опасность следовало ожидать только со стороны проносившихся здесь изредка пепельных штормов и кислотных дождей, которые источили камень, местами превратив его в нечто, напоминающее губку. И даже крыши развернутых модулей уже успели покрыться тонким слоем оксидов, крошившихся от прикосновения. Прямо в эти минуты за небольшим окошком с бронированным стеклом шел дождь, часто стучавший по крыше крупными каплями и наводивший на самые мрачные размышления.       - Не очень хочется изображать из себя всего лишь крепление к оружию, которое держу в руках. – Айрис налил себе кипятка в чашку из стоявшего на полке электрочайника и вопросительно посмотрел на своего собеседника, но тот только отрицательно помотал головой. Грибной чай, который с определенной натяжкой можно было назвать экзотикой в этих местах, и к которому Айрис пристрастился во время размещения части в одном из поселений аборигенов острова под протекторатом бароната, был напитком весьма специфическим.       - Придатком к оружию мы с тобой были, только когда нас вытащили за шею из родных мест и распихали по казармам, сообщив, что отныне воюем за Тристанский баронат. – Олл пожал плечами. – А теперь, как-никак, офицеры. Сами людьми командуем и решаем, кто и за что должен умирать. Не стоит быть таким категоричным к себе. Иногда следует оглянуться назад и посмотреть, сколького все-таки достигли.       Айрис кинул мрачный взгляд куда-то за спину собеседника, напоминая, где они находятся. Тактический штаб, развернутый в центре форта в одном из стандартных модулей. Относительно небольшое помещение на сотню квадратных метров, где большую часть пространства занимали компьютерные фреймы для сбора и анализа данных, пока что отключенные за ненадобностью, а в самом центре стоял большой стол с голографическим проектором. Там выводилась карта этого участка местности, на которой два офицера пытались разобрать, какого демона их вообще отправили в такую глушь, где до ближайшего нормального форта почти восемнадцать тысяч километров полета по прямой.       Кроме них в штабе в такое время суток не было ни единой живой души. По форту объявили отбой, и лишь часовые на постах все еще бодрствовали. И только офицеры не соблюдали режим, решив разобраться с ближайшими планами за счет времени сна, но в итоге просто разговорившись за тактическим столом.       - Не говори об этом так, словно в подобных операциях не участвовал. – Айрис сделал глоток и расслабленно вздохнул, ощущая, как приятное тепло быстро расходится по всему телу. Только мысли не давали почувствовать себя спокойно, быстро возвращая к мрачной действительности. – Знаешь, если говорить откровенно, то единственное нам оправдание это приказ. А за все остальное отвечать придется самим. Не думаешь?       - Ты сейчас говоришь очень опасные вещи. – Предупредил Олл, покачав головой. – Я могу заверить, что с моей стороны ни одно слово не покинет эти стены, но ты не хуже моего знаешь, что ушей обычно бывает больше, даже если говорят два человека. Не думаю, что стоит пересекать эту рискованную черту.       - Нет, уверяю, я абсолютно верен баронату и ни в коем разе не собираюсь как-либо изменять данному однажды слову. Однако помнишь, что говорит учение Неба? «Кем бы ни был человек, господином или рабом, сюзереном или вассалом, великим или последним из ничтожеств, но перед лицом Неба однажды предстанет каждый и сам будет нести ответ за все содеянное». – Айрис почти дословно дочитал цитату проповедника Церкви, неоднократно разговаривавшего с ними.       Рейнсвальд оказался довольно жестким государством не только во внешней политике, но и в религии, на корню выкорчевывая примитивные языческие верования дикарей. Поклонение старым богам и идолам было под полным запретом для всех, кто мог рассчитывать на получение гражданства в будущем, а попытки подобного карались жестоко, вплоть до смертной казни. Оставался только один выбор – либо принять учение Церкви Неба и поклониться иконам святых, либо не верить вообще ни в кого. К атеизму Церковь относилась с недоверием и пренебрежением, но в гражданском плане никаких ограничений не ставилось, если не следовать строгим обрядам и не посещать регулярно службы. Однако Айрису показалось близким то, что говорили проповедники, и он нахватался многих идей из их речей.       - А я еще помню, что всегда говорили на учениях, что ответственность несет тот, кто отдает приказы, а не тот, кто их исполняет. – Олл снова пожал плечами. – Мы делаем свою работу, какой бы она не была. И делаем ее хорошо, даже живы до сих пор. Так повезло далеко не всем.       - Ты всегда так говоришь. У тебя так всегда было. «Лишь бы до следующего дня дожить». А дальше никогда и не мыслишь.       - А зачем? – его приятель развел руками. – Мало того, что нам жизнь обнулили и счетчик пустили по-новому, так теперь мы еще едва ли не каждый день головой рискуем. А в бою всякое случается, пулям все равно, какая у тебя вязь на руке и звание, они всех рвут одинаково. Заглядывать далеко не стоит.       - Поэтому у тебя все просто. – Айрис уселся на стул с противоположной стороны стола. – А я вроде понимаю, зачем все это делаю, но порой… Порой мне кажется, что я ошибаюсь, и тот путь, что выбрал, далеко не самый правильный. Может быть, я ошибаюсь на самом деле… И когда думаю об этом, то не могу найти себе никаких оправданий.       - Ты все время думаешь не о том, о чем нужно, - Олл тяжело вздохнул, словно такие разговоры у них повторялись чуть ли не каждый день. – Как вообще смог дожить до этого момента, вообще ума не приложу. Лучше давай еще раз предположим, на какую Матерь в такую глушь перебросили три полных взвода колониальной милиции, еще выдав в поддержку пять шагоходов? С кем тут воевать? С кислотными дождями?       - Может, все-таки где-то в логистике ошиблись? – Айрис пожал плечами, двумя руками держа чашку с чаем и откинувшись на спинку стула. – Это же тыловики, их даже никакие компьютеры не спасают от пустоты в голове. Станется, что один из них цифры перепутал при наборе сообщения, и вместо одного отделения сюда прислали столько народа. Тут единственная ценность - автоматическая станция наблюдения. Без нее этот форт вообще даром никому не сдался. Ты же видел внешний периметр? Там все уже не меньше века как устарело. Даже у внутренних частей вооружение лучше, чем в этих автоматических дотах установлено. И им еще и стрелять некуда. Я данные сверил, за последние два месяца поражено три цели, и те местная живность. Крысы какие-то. Подозреваю, еще пару деньков здесь просидим, а потом в командовании спохватятся, что столько народа без дела прохлаждается.       - В любом случае, кто-то ошибается. Либо пустогловые наверху, либо мы тут, не замечая чего-то. Вообще странно, что сообщение о переводе пришло без всяко пояснительной информации. Хоть бы дали знать, чего следует ждать… - Олл снова посмотрел на карту, словно на ней что-то могло измениться. – И тут все пусто, в нашей зоне влияния вообще ничего нет. И воздушного транспорта нет совсем. В Бездну это все! Буду считать эти посиделки внеплановыми увольнительными!       - Считай. – Айрис пожал плечами и снова внимательно посмотрел на карту. Действительно странно, что их так перенаправили, и капитан подумал, что если за ближайшие двое суток так и не будет передано новых приказаний касательно их дальнейших действий, то все-таки отправит запрос в штаб колонии. Странно все слишком выходило.       - Связь тоже молчит? – поинтересовался после минутной паузы Олл, и Айрис только молча кивнул, успев задуматься о своем, прокручивая в голове возможные варианты дальнейших событий. Ответственность за подчиненных и перед командованием оттесняла на задний план собственные желания и стремления, так что порой Айрис уже не понимал, где его личные мысли, а где полученные приказания и пути их решения.       Словно специально, в этот же момент запищал офицерский коммуникатор, получив сообщение от центра связи. Айрис даже дернулся и с удивлением посмотрел на Олла. Его товарищ только выгнул одну бровь, выражая свое недоумение, но не стал никак комментировать эту ситуацию.       - Господин капитан! – связист включил только голосовой канал, и его хриплый прокуренный голос звучал даже слишком громко в пустом тактическом штабе. – Только что поступило сообщение по зашифрованному каналу с пометкой «секретно» и «лично в руки». Прикажете переслать на ваш коммуникатор?       - Нет, перешли на командирский пульт тактического штаба, - велел Айрис, моментально выпрямив осанку и вернувшись в подобающее для офицера положение.       Оллу тоже стало интересно, когда на проекторе командирского контрольного пульта высветилась голограмма, по плечи изображавшая незнакомого прежде человека в форме старшего офицерского состава военного флота. Кто именно это был, сказать сложно, вязи на рукаве целиком не видно, но явно не ниже командующего эскадрой. Айрис скосил взгляд на лейтенанта, но тот пожал плечами, тоже не имея понятия, кем может являться этот человек.       - Командир Айрис Килар, я сейчас обращаюсь к вам, хоть вы и не можете знать моего имени. Виной вашей нынешней ситуации является мое вмешательство, но надеюсь, что смогу объяснить вам ситуацию и быть понятым. – Начал флотский офицер, смотря на них пустым взглядом. Это запись, а не прямое подключение, так что говоривший напротив себя видеть в те минуты мог разве что зрачок видеокамеры. – У меня есть определенные связи в командовании колониальной милиции, и во многом благодаря им я смог перебросить в этот форт, где вы сейчас должны располагаться, столь значительные силы. Однако не могу передать вместе с ними и прямой приказ, так что остается лишь просить вас о помощи и не остаться равнодушным в той ситуации, в которой оказался я.       Айрис в этот момент остановил запись.       - Как думаешь, это уже повод обратится в контрразведку? Или все-таки послушать, что он хочет сказать? Налицо превышение должностных полномочий, причем нас даже об этом не спросили…       - Если мы дослушаем запись, то хотя бы поймем, что и к чему. Не уверен, что наше слово против слова командира такого уровня в глазах контрразведчиков будет весомее. Они, конечно, устроят разбирательство, но без веских доказательств мы можем попасть под гребенку первыми. Будь мы гражданами Рейнсвальда, тогда еще одно дело… А вот так… - Олл не стал заканчивать фразу и только пожал плечами.       - Дослушаем, - принял Айрис волевое решение и снова включил запись.       - Сложилось так, что я него могу обратиться за помощью к регулярным тристанским войскам, в то время как действия колониальной милиции не отслеживаются так строго. Данный форт, в который вы направлены, не имеет какой-либо ценности и долгое время вообще считался заброшенным, но он единственный, откуда можно добраться по земле до монастыря Святой Кламентины. Я сделал все возможное, чтобы вы смогли туда добраться, и прошу вас защитить этот монастырь. К моему сожалению, моя младшая дочь пошла против моей воли и постриглась в монахини, поддавшись уговорам этой секты. И, как бы там ни было, я не могу оставить ее без помощи, когда она ей необходима. Даже если она сама об этом и не просит. Прошу вас после прослушивания этой записи как можно быстрее направится к монастырю и защитить его стены… Если у вас еще остались вопросы, то там вы сможете узнать все необходимые вам ответы.       Запись закончилась, а после началась сначала, так что Айрис ее отключил и тяжело вздохнул, усевшись на край тактического стола и посмотрев на старшего лейтенанта.       - Если ты хочешь что-то от меня услышать, то напомню, что самый старший офицер здесь ты. – Олл развел руками. – Мы находили этот монастырь на карте. Ты должен помнить, как он там обозначен.       Айрис помнил. Монастырь Святой Кламентины обозначен был как нейтральный объект, но с пометками нежелательности установления каких-либо контактов с местным населением. Это была одна из многочисленных небольших сект, отколовшихся от общепринятых постулатов Церкви Неба и потому преданных анафеме и забвению со стороны служителей культа. Сектанты слишком радикально воспринимали постулаты веры, следуя им даже слишком буквально, посвящая свою жизнь смирению и отказу от мирских благ, считая, что уже на Небесах им воздастся за страдания. Считая, что жизнь на Рейнсвальде полна разврата и грехопадения, а Церковь пропитана ложью и обманом, сектанты уединились в монастырях вдалеке от границ королевства, но, без необходимой защиты и подкреплений почти все они постепенно пали один за другим под натиском дикарских орд. Монастырь Святой Кламентины оставался едва ли не последним, один из самых древних и укрепленных, но, к чему склонялись многие аналитики, причиной его столь длительной жизни были не столько силы защитников, сколько безлюдная и безжизненная местность вокруг. Мало кто вообще знал о его существовании.       - Этот монастырь не является частью рейнсвальдских территорий. – Напомнил Олл. – Мы имеем право не отреагировать на эту просьбу. А если отреагируем, это будет твоей полной инициативой, последствия тут уже не предскажешь.       - По тем данным, что есть на карте, в монастыре около тысячи человек. Монастырь женский. И есть данные, что какая-то охрана у них все же имеется... – Айрис склонился над тактической картой и перевел проектор на нужный сектор. Монастырь находился в маленькой долине, со всех сторон окруженной скалами. Отличной место, чтобы скрыться от ветра, непогоды и чужих взглядов, но совершенно бессмысленное в случае обороны. Данные о нем имели полуторавековой срок и с тех пор вообще не обновлялись. Какая там ситуация в эти минуты, можно было только гадать. – В любом случае, это не крепость. Если им кто-то угрожает, то там будет бойня. Шансов у местных… монахинь… нет никаких.       - И ты предлагаешь покинуть этот форт и отправиться туда, не зная, что там ждет? Уверен, что тебя за такое похвалят, когда узнают? Это же практически самовольство. Рисковать так солдатами…       - Нужно подумать. – Айрис понимал, что нужно ответить, но внутри словно что-то сжалось и не позволяло сказу сказать слова, которые были бы правильными.       Правильными с точки зрения последних приказов.