Глава 2: Плати вперёд
16 марта, 2011 г. Отец Гермионы был тихим, прагматичным человеком. Его любовь к виски, джазовой музыке и живописи совсем не сочеталась с его консервативными взглядами. До того как один из представителей Хогвартса доставил письмо, которое изменило всю жизнь Гермионы, она проводила вечера, наблюдая за тем, как отец работает над своим любимым делом. Над своими картинами. После тяжелого дня он переодевался в спортивные брюки, наливал себе порцию виски и удалялся в свою художественную мастерскую, пока ее мама готовила ужин по кулинарной книге Джулии Чайлд, заменяя ингредиенты, которые ей не нравились. Ее телефон был постоянно прижат к уху, пока она болтала с близкими и не очень друзьями; ее смех раскачивал телефонный шнур, который спиралью тянулся через всю кухню. Гермиона любила переодеваться в удобную одежду и садиться в кресло, подогнув под себя ноги, — всегда с какой-нибудь книгой. Отец расспрашивал ее о том, как прошел день, как её оценки и домашние задания, и давал ей выговориться, пока он готовил свои краски и лишь изредка комментировал её рассказ. Гермиона понимала, что разговор окончен, когда он делал свой первый глоток, включал старый проигрыватель, который хранился у него со времен учебы в университете, и брал в руки кисть. Ее отец ни разу не посетил ни одного урока живописи. И это было заметно. Его работы были просто ужасающими, но его это никогда не волновало. Не волновало это и ее. Гермиона не приходила к ним каждый день, потому что всегда случалось что-то в самый неподходящий момент. Виски было тут совсем ни при чем: она все равно была недостаточно взрослой, чтобы пить. Как и музыка. Она не любила джаз так же, как не любила Селестину Уорбек. Ее отец не был искусным художником, но иногда, когда он погружался в туманные звуки фортепиано, а саксофон и пение смягчали его сердце, он делал широкие мазки кистью, потягивая стакан янтарного ликера, и занимался чем-то необыкновенным: говорил. Не о чем-то конкретном, а просто о том, что приходило ему в голову. Если не шел футбольный матч, ее отец был просто тихим и задумчивым, и нисколько не общительным. У него было всего несколько близких друзей. Он всегда думал и наслаждался спокойствием собственного разума, пока не был готов к общению с окружающим миром, поэтому узнать, что происходило в его голове, было трудно. Именно эти редкие проблески искренности запомнились Гермионе на долгие годы. Она хранила их в своем сердце и вспоминала во время той долгой охоты за крестражами. Именно в такие моменты ей казалось, что они близки как никогда. В основном он давал советы о жизни: - Оставайся верной себе. Никогда не прекращай учиться и расти, - То, что она запомнила на долгие годы: - Старайся крепко стоять на ногах, и быть уверенной в завтрашнем дне, но не забывай, что в жизни должно быть место для неожиданностей. Он рассказывал ей о ее бабушке и дедушке, которые умерли еще до ее рождения: - У тебя волосы моей матери и душа моего отца. Он рассказывал истории о ее маме, когда они ещё только начали встречаться: - Твоя мама сидела рядом со мной в школе и беспрерывно болтала. Я поцеловал ее в первый раз только для того, чтобы она замолчала. Иногда он рассказывал истории о её детстве, о тех вещах, которые она не помнила: - Когда ты была расстроена, дверцы шкафов открывались и закрывались как по волшебству. Я думаю, мы уже тогда знали, что ты особенная. Но изредка он говорил странности, которые в итоге превращались во что-то осмысленное. -Любовь никогда не бывает такой, какой мы ее ждем, - Она вспомнила одно лето, когда на проигрывателе играла Билли Холлидей. - Она причудлива, загадочна и ни для кого не имеет смысла. Как ты думаешь, почему так много людей пишут песни на эту тему? Меняют ради этого свою жизнь? Теперь, когда ее родители вышли на пенсию и продали свой стоматологический бизнес, ее отец по-прежнему рисовал и слушал джаз на том же проигрывателе, даже когда они не путешествовали. Но он уже не делился своими мыслями. Больше не рассказывал ей истории. Не так, как это было раньше. Это была еще одна вещь, которую изменило время, увеличило пропасть между Гермионой и ее родителями. Но молчание отца не мешало ей сидеть с ним во время визитов; не мешало и наблюдать за ним, как когда-то, с книгой на коленях, слушая музыку, которая ей по-прежнему не нравилась и во взрослой жизни. Это не мешало ей ждать новой возможности увидеть его. Мастерство ее отца значительно улучшилось с годами, ведь когда у него появилось больше времени, чтобы посвятить своему делу... он начал посещать занятия по живописи. Его стиль представлял собой смесь абстрактных, геометрических, многослойных рисунков, которые он стал показывать своим друзьям вместо того, чтобы выбрасывать. Отцу удалось даже продать несколько картин. Он никогда не предлагал ей забрать ни одну из своих работ, а она никогда их не просила. Как и все предыдущие, в тот день сеанс рисования закончился тем, что её мама позвала их на ужин. Гермиона ужинала с ними каждый месяц, чтобы ее семья не распалась окончательно. Как они дошли до такого? На самом деле, она знала как. Все началось с того, что она вернула их воспоминания. Она плакала, пыталась объяснить почему они оказались в Австралии. Хотя они и поняли причину ее поступка и простили ее, они предпочли остаться в Австралии. Единственной возможностью общения для них были ежемесячные телефонные звонки, в которых они вежливо приглашали ее в гости, а Гермиона вежливо отказывалась. Она знала – они на самом деле не хотели, чтобы она приходила. Грейнджеры вернулись в Англию шесть лет назад, чтобы помочь ей справиться с кризисом, хотя ничего уже нельзя было изменить. Пропасть между ними была слишком велика. Тем не менее, Гермиона продолжала старательно пытаться, надеясь, что однажды она закончит строительство моста, сокращающего расстояние между ними. Сегодня на ужин были жареная курица и вареная капуста, которую она вырастила в своем саду. Ее мать была не лучшим кулинаром. Она ненавидела следовать рецептам и часто упускала из виду необходимые ингредиенты. Иногда её эксперименты срабатывали, но не сегодня. Ее отец привык к этому, его вкус с годами приспособился, поэтому он ел сухую курицу и переваренную капусту без жалоб. Как послушная дочь, Гермиона последовала его примеру, но при этом не забыла оставить достаточно места для десерта. В них её мать как раз преуспела, Гермионе очень понравился ее пудинг из хлеба и масла. - В следующий раз, когда ты придешь на ужин, - сказала мать, пока они ели, - обязательно выбери день, когда Рон сможет прийти с тобой. Он ведь такой приятный мужчина и к тому же очень забавный, - Она хихикнула по-матерински, что напомнило Гермионе миссис Уизли, когда та думала о чем-то приятном. - Я думаю, он любит мой десерт так же сильно, как и тебя. И это была тема их самого большого спора на сегодняшний день. - Мама, - простонала Гермиона, разрезая свою курицу. - Мы просто друзья. Это был максимум, кем они когда-либо станут. Они с Роном достигли той точки, когда были порознь дольше, чем вместе, но ее мать все еще не смирилась с этим. По правде говоря, и Рон тоже, что еще больше осложняло ситуацию, поскольку их жизни были всё ещё тесно сплетены. Он был ее лучшим другом, его семья была ей как родная, и поэтому он всегда останется важной частью ее жизни. Только не такой, как ему хотелось бы. Прошло три года, прежде чем Гермиона поняла, что они не очень подходили друг другу и имели совершенно разные интересы и взгляды буквально во всем, кроме того, Рон хотел вогнать её в рамки, в которые она просто не могла поместиться. Он хотел, чтобы жизнь Гермионы была как удобная коробка, в которую можно было бы оставить всё, что ему нравится, а всё остальное выбросить. Он был старомоден. Он хотел, чтобы она взяла на себя те роли, которые ее совсем не интересовали. А ей нужен был партнер, а не проект. Гермиона устала извиняться за то, кем она была, и подавлять себя, во избежание споров. Она знала, что идеальных отношений не существует, но всё же Гермиона чувствовала, что она постоянно идёт компромисс. И это вызывало ноющее чувство, буквально съедая её изнутри. Оно мучило ее до тех пор, пока она не прекратила попытки заставить себя бороться за то, чего в конечном итоге не хотела. - Я знаю - ответила мама, - но он ведь так тебе подходил. Гермиона была не согласна. Когда она взглянула на отца, который продолжал жевать, делая вид, что увлечен едой, она могла поклясться, что увидела намек на его несогласие. Трудно было сказать наверняка, но ради сохранения мира она сменила тему. - Как там в Марокко? Она слушала, как ее мать рассказывает истории об их поездке, продолжая вяло ковырять вилкой в тарелке, а её отец (с участливым выражением лица) изредка давал комментарии, которые обычно сводились к тому, чтобы поправить мамины легкие преувеличения. В конце концов, это была мамина манера. Она всегда была живой и бойкой, тем более с возрастом. Она активно жестикулировала, и хотя казалось, что она увлечена только своими историями, мать всегда следила за её реакцией. - Мы собираемся в Грецию в начале июня. Мы хотим остановиться ближе к воде. Теперь они много путешествовали, ведь у них появилось время и финансовая независимость. Они всегда ездили куда-нибудь в теплое место у воды, потому что годы жизни в Австралии избаловали их хорошей погодой. - Звучит прекрасно. Мать подала отцу еще одну порцию курицы. - Когда ты в последний раз брала отпуск? Гермиона почесала висок. - Я ездила в Мадрид с друзьями. Более трех лет назад - до того, как Джинни стала слишком занята Лили, чтобы путешествовать. - Это здорово, - Ее отец кивнул, отпив воды. - Путешествовать полезно для здоровья. И на этом он закончил. Ужин продолжался, и Гермиона заставила себя улыбнуться их неловким попыткам завязать разговор, не зная, что они могли бы с ней обсуждать, а что считалось запретным. Ей казалось, что она обедает с незнакомыми людьми, болтая о простых и предсказуемых темах, таких как погода, завтрашняя мамина дегустация вин, растущий интерес отца к наблюдению за птицами и планы Гермионы по расширению сада, который они так ни разу и не видели. Хотя она ненавидела расстояние между ними, это было лучше, чем альтернатива - не видеть их вообще. Она неловко улыбнулась, осознавая вину за произошедшее. Она была единственной ведьмой в их семье, и родители когда-то доверяли ей. Они знали, что она не будет использовать магию для обмана или для решения любой мелкой задачи, знали что она не причинит боль тем, кто не сможет дать отпор. Однако Гермиона безвозвратно разрушила это доверие, когда изменила их воспоминания. Но они простили ее. Они простили её, но терапия учила, что прощение - это не конец процесса, это начало новых отношений, и важны были поступки, с которых всё начиналось. Тонкие намеки на их настороженность были суровыми напоминаниями о пути к примирению, который ей еще предстояло пройти. Над смирением Гермиона все еще работала, не позволяя чувству вины затмить достигнутый ею прогресс. Правда, это не могло остановить навязчивые мысли. Или страх, что эта ужасная пустота навсегда останется между ними, как болезнь, поражающая ее растения, которая дает знать о себе слишком поздно - когда листья пожелтеют и завянут. Но потом ей приходилось напоминать себе, что для исцеления нужно время. Когда похожее происходило в ее саду, ей приходилось с особой осторожностью относиться к каждому растению. В конце концов, ее сад стал идеальным, благодаря проделанной работе. Ей нужно было использовать ту же осторожность и заботу и по отношению к родителям. Гермиона выстраивала их отношения как по кирпичикам с каждым ужином, каждым визитом. Она знала, что должна быть терпеливой, продолжать приходить на ужины, приносить маме урожаи из своего сада, чтобы она могла экспериментировать с готовкой, и продолжать наблюдать за творчеством отца. Держать ворота общения открытыми – такую задачу поставила Гермиона, чтобы родители могли войти, если захотят. Может быть, однажды они решат войти в эти ворота и остаться. А до тех пор она будет продолжать пытаться. Когда ужин закончился, Гермиона помогла матери с посудой, пока отец вытирал столешницы и убирал лишнее. Он быстро закончил, поцеловал маму и обнял Гермиону, после чего скрылся в гостиной, чтобы посмотреть телевизор. Под звуки футбольного матча они трудились вместе: Гермиона смывала остатки еды с посуды, и намывала её, а мама раскладывала посуду в посудомойке, которой она могла бы пользовалась только для сушки. - Твой папа беспокоится за тебя, - сказала мама, собирая вилки в кучу. - Он считает, что это не очень хорошо, что ты живешь одна так далеко от города. Ее отец? Обеспокоен? Она бы так не сказала. - Мне нравится покой. Я могу летать или аппарировать, куда мне угодно. Ее мать вытянула лицо, как всегда, когда Гермиона использовала волшебные словечки. - Почему ты не можешь выбрать место поближе к городу? В Суррее есть много вариантов. Ты будешь ближе к нам, если что-то случится. Это избавит папу от переживаний. - Моя грядка с овощами не поместится. - Ее родители знали бы это, если бы приезжали, но она прикусила язык. Гермиона жила в коттедже, слишком большом для одного человека, на земле, которую она берегла. Ближайшим волшебным городом была Годрикова впадина, но это было совсем не близко. Там не было ни одного соседа. Когда риэлтор неохотно показал ей дом, он был ветхим, но она увидела в нем только очарование и возможности. Это была любовь с первого взгляда. Дом продавался за бесценок, и по правде говоря, она заплатила только за землю; работа, необходимая для строительства, была очень масштабной. Её родители считали покупку глупой, ведь она только что уволилась из Министерства. Однако у Гермионы было достаточно денег для покрытия расходов. Она перевела половину своего хранилища в Гринготтсе в фунты стерлингов и использовала их для выплаты кредита и оплаты работы подрядчиков. С учётом её обширных сбережений за годы экономии и оставшихся после войны компенсационных выплат, у неё даже осталось достаточно средств, чтобы безбедно, хотя и скромно, жить ещё долгие годы. По правде говоря, она могла бы сделать ремонт и изменения с помощью магии, но наблюдение за ходом ремонта давало ей успокоение. Они вырывали всю гниль и рухлядь между камней, восстанавливая всё до первоначальных каменных стен, таким образом снаружи дом выглядел так же, но внутри был совершенно новым. Это была метафора, которую она не могла не заметить. Овощная грядка изначально была терапевтическим упражнением, которое она начала вскоре после окончания строительства, чтобы занять своё время и справиться со стрессом. Ее дом еще не был обставлен, когда Невилл пришел с саженцами в подарок, и родилась идея. Очень скоро он стал приходить к ней еженедельно, чтобы показать, как строить садовые ящики, обрабатывать землю и показывать, где и как их сажать. Затем Гермиона начала читать книги и планировать сад. Это дало ей цель. После первого урожая они с Невиллом сидели на пастбище за ее огородом и объедались немытыми помидорами. Она плакала от счастья, и он не осуждал ее. Он позволил ей выплакаться и напомнил, что это лишь первый из многих будущих урожаев. Дом Гермионы значил для нее больше, чем она могла выразить, и она ненавидела, что ее родители не понимали этого. Итак, она продолжала мыть посуду, погрузившись по предплечья в теплую, мокрую воду, когда ее мать вернулась к теме, которую Гермиона, как ей казалось, обошла стороной. - Я серьёзно насчёт Рона, ты должна позвать его к нам, когда приедешь в следующий раз. Более того, тебе стоит задуматься о воссоединении с ним. - За последние шесть лет ты достаточно ясно выразила свое мнение по этому поводу. - то, что Гермиона пыталась сгладить острые углы, не означало, что она будет подавлять своё мнение в этом разговоре. - Я буду повторять это до тех пор, пока ты не прислушаешься. Ты не найдешь никого лучше, не с такой жизнью, как у тебя. - Это было сказано не для того, чтобы обидеть или задеть, это был просто факт в глазах ее матери. - Твоя работа очень важна, Гермиона. Ни один человек - волшебник или нет - не поймет степень твоей преданности пациентам так, как Рон. Гермиона чуть не рассмеялась, но вместо этого передала тарелку, которую только что помыла, прежде чем приняться за чашки. Рон как раз достиг того момента в своей жизни, когда он обрел самостоятельность за пределами своей большой и теперь уже уважаемой семьи, но поскольку в юности ему приходилось так много делить её с другими, он так и не полюбил делиться ею во взрослом возрасте. Он всегда был неуверен в своем положении и роли в жизни Гермионы. Теперь, когда они расстались, и он работал с Джорджем над разработкой новых продуктов для постоянно расширяющегося магазина розыгрышей, и теперь, когда она больше не стремилась стать самым молодым министром магии, он казался более спокойным рядом с ней. Его не так раздражало, когда люди искали встречи с ней, а не с ним. Теперь, когда она не была такой занятой или важной, Рон хотел попробовать начать всё сначала, как будто её рабочий график был основной причиной их разрыва. Но дело было совсем не в графике. Вместо того чтобы предоставить матери подробный разбор характера Рона, Гермиона выбрала ответ, который бросит ее в еще более глубокую яму, но, по крайней мере, это будет другая яма. - Ты права. Я посвятила себя работе. На самом деле, я настолько увлечена ей, что сейчас ничего не ищу. - Ты не становишься моложе. Гермиона сузила глаза. “Чья бы корова мычала” - подумала Гермиона. Ее мать была не намного моложе, когда Гермиона родилась. - Я полагаю, что сначала ты хотела сделать карьеру. В этом отношении мы схожи. Скорее наступит холодный день в аду, чем ее мать признает, что Гермиона оказалась права. - Я люблю детей Гарри, но хотела бы когда-нибудь иметь собственных внуков. - С укором сказала мама. - Для этого мне придется встретить подходящего человека. Ее мать не знала, что Тео пытается убедить ее взять потенциальный пятилетний контракт, а это означало, что в ближайшем будущем дети были маловероятны. - Я думаю, что ты уже встретила. - Неужели? - Гермиона закатила глаза. Ее мать всегда умела направить разговор в нужное ей русло. Она передала ей последнюю чашку для ополаскивания. - Нам придется найти общий язык. Пока что да. Как только мама закончила расставлять посуду по местам, она закрыла посудомоечную машину и поставила электрический чайник, чтобы сделать чаю. Гермиона принесла имбирный чай после того, как ее мама пожаловалась на боли в желудке во время их вчерашнего телефонного разговора. Она села за стол, и мама присоединилась к ней, вытерев руки и налив кипяток в заварочный чайник. Сначала чай. Десерт на второе. Мать посмотрела через плечо на чайник, прежде чем серьёзно спросить: - Как дела с твоим здоровьем? (Она не имела в виду здоровье физическое, скорее ментальное.) Если отбросить вопросы доверия, она все еще была ее матерью и всегда волновалась. Поскольку она сама была дочерью врача и стоматолога, психическое здоровье не было для ее матери запретной темой. Однако она подходила к ней со всей осторожностью. Не то что бы это имело значение. Это была еще одна больная тема, которую никто не хотел обсуждать. Упоминание об этом заставило Гермиону напрячься, но она ответила просто: - Я в порядке. - Ты ведь не слишком много работаешь? - Нет, мама. Мое задание закончилось на прошлой неделе, так что сейчас у меня перерыв между пациентами. - Хорошо. Из гостиной доносились отцовские сетования на игру. Должно быть, "Арсенал" снова проиграл. Гермиона ухмыльнулась, вспомнив Рона и его любовь к вечно проигрывающим "Кэннонс". Засвистел чайник, и мать пошла готовить чай для них обоих. Гермиона дотронулась до её руки. - Дай ему подольше прокипеть с корнем имбиря. Еще минут десять или около того. Кивнув, мама последовала ее совету. - Ты ведь не забываешь поесть, да? - Да. - И поспать? - Сплю по восемь часов в сутки. - Гермиона сделала паузу, затем сказала: - Я не собираюсь выгорать на работе, мама. Только не это. Каким бы безобидным ни было напоминание, Гермионе оно было неприятно. Не то что бы она могла помнить, что произошло, но это не мешало ей отбиваться от бесконечных вопросов, забот и тревог - не только от материнских, но также и от самых близких людей. Весь этот инцидент был похож на сон, на встречу, которая произошла с кем-то другим. Гермиона думала, что может довести себя до крайности и сохранить контроль. Она считала себя непобедимой, хотя на самом деле она была всего лишь человеком. Этот урок стал для нее тяжелым испытанием. - Я знаю, что с тобой ничего не случится. Ты все делаешь правильно. - Мать начала тянуться к ней, но остановилась, положив свою руку поверх её. Гермиона подумала о том, чтобы тоже потянуться к ней, но нерешительность сейчас была ее лучшей подругой, поэтому она не стала этого делать. - Ты выглядишь похудевшей. - Это не так. - Хорошо, но я всё равно беспокоюсь, Гермиона. - Я в порядке. - досада на саму себя вырвалась из неё в самый неподходящий момент. Она тут же пожалела об этом. Лицо матери потемнело, когда она снова выпрямилась в своем кресле. Огорченная, Гермиона вздохнула. - Прости, я просто... Ее мать протянула руку. - Я слишком сильно надавила на тебя. - Дело не в этом, мама. Спасибо за беспокойство. Все в порядке. Я забочусь о себе. - Ты все еще посещаешь сеансы психотерапии? - По мере необходимости... но мне давно это не нужно. - Прошло мгновение молчания, прежде чем она кивнула. - А... угрозы? - На прошлой неделе была еще одна угроза. - Поскольку одним из условий их договора было полное раскрытие информации, ее родители знали об угрозах всё. - Оборотни пробовали что-то новое, и это было из ряда вон выходящим, по сравнению с их обычными методами. На ее лице появилось беспокойство. - А оборотень? Стоит ли нам беспокоиться? Хотя Гермиона рассказала им о Сивом и угрозе, которую он представлял для неё, она не рассказала всего... Особенно о периодическом вое, который она слышала в полнолуние недалеко от своего дома. Об этом никто не знал. Она выкинула эту мысль из головы. - Нет. Этим занимается Министерство. - Насколько я помню, ты ему не доверяешь. Нет, не доверяла. Гермиона доверяла только себе и своим способностям. Она наложила на дом своих родителей слой защитных чар, которые делали его практически непроницаемым. Если кому-то, кроме человека, удастся их прорвать, она узнает об этом. Такие же чары стояли над ее собственным домом и прилегающей территорией. Это была одна из причин, по которой она не волновалась так сильно, как, возможно, следовало бы. Ее мать заметно расслабилась от ее ответа и язвительно усмехнулась. - Ну, если что-то изменится и наши жизни окажутся под угрозой, обязательно сообщи нам об этом, прежде чем ты изменишь наши воспоминания снова. Это была шутка, Гермиона знала это. Попытка облегчить напряженную ситуацию. Но она сделала её лишь тяжелее. 18 марта, 2011 г. Приготовление Волчьего зелья было сложной задачей, одновременно изнурительной и утомительной. Ингредиенты были недешевыми и труднодоступными, но Гермиона каждый месяц варила партию за партией для пациентов Падмы и всех оборотней, которые приходили к ней в клинику в отделении альтернативного целительства в поисках зелья. Гермиона не принимала никакого участия в принятии законов в поддержку оборотней. Министерство сделало дискриминацию равную преступлению. Однако Визенгамот втянул ее в это представление, когда подписал закон. Кроме того, они пригласили журналистов и Андромеду, которой было велено привести с собой Тедди (сына оборотня). Всё это выглядело бутафорией, все они были там, чтобы заставить власть имущих выглядеть хорошо. И для этого им нужна была она. Они постарались выстроить историю так, будто закон стал возможен не благодаря неустанным усилиям всей команды, а благодаря защитнице людей, зверей и существ Гермионе Грейнджер. Именно она была вынуждена выйти на сцену, на первый план. Именно она улыбалась перед камерами, пожимая руку министру магии Тиберию Маклаггену. Она играла свою роль и притворялась, что не чувствует за собой вины. Притворялась, что никто не усмехается ей в спину. Но это не имело значения. Законы, даже такие четкие, как статьи "За оборотней", было легко обойти без особых усилий. Министерство затрудняло их соблюдение. Если не было представлено явных доказательств, обвинения в дискриминации считались слухами и домыслами, а значит, наносили ущерб чьей-либо репутации. Из-за этого многие дела не попадали в поле зрения Визенгамота, а рассматривались в небольших комитетах, где дела либо были замяты, либо просто напросто прекращались по различным причинам. Вместо того, чтобы выселить человека из-за его статуса и регистрации, его могли выселить из-за проблем с заразностью болезни. Или потому, что у них не было постоянного источника волчьей язвы. Или по любому другому поводу. Втихомолку, Визенгамот не принял единственный полезный аспект закона, который возлагал на Министерство ответственность за бесплатное обеспечение всех ликантропов Волчьим зельем. Это было бы слишком правильно и облегчило бы жизнь людям, к которым относились как к неполноценным. Именно поэтому Гермиона каждый месяц заваривала столько зелья, сколько могла. Каждый флакон действительно менял ситуацию. В отличие от фальшивых законов, притворной терпимости и фальшивых улыбок для подконтрольных СМИ, зельеварение было реальным решением. И требовало от нее отдачи. Гермиона сделала бы больше, если бы могла, но это было выше ее сил. Пациенты Падмы - это те, кто не откликнулся на призыв Пожирателей смерти и обещания лучшей жизни. Они были благодарны за зелье, которое позволяло им работать и жить нормальной жизнью. А это было главное. Полнолуние уже завтра. - Падма окинула Гермиону долгим взглядом, прежде чем приготовиться к следующей группе пациентов, взмахом палочки нейтрализуя запах волков в воздухе. Они были особенно чувствительны в дни перед полнолунием. - Ты хочешь, чтобы кто-то остался? Гермиона пересчитала остатки еды. Обычно она готовила сорок порций. Сегодня оставалось лишь тридцать, а у Падмы были еще две группы пациентов. В каждой группе не более шести волков, именно то количество с которым они могли справиться. - Я буду дома к восходу луны. Моя защита сильна, проблем не будет. - Я знаю, но если тебе нужна компания, я могу остаться. - Ее карие глаза загорелись. - Ты можешь помочь мне выбрать цветы для свадьбы. Был целый список вещей, которые Гермиона хотела бы еще сделать. Она засмеялась над редким проявлением оживленного энтузиазма Падмы. - У меня есть огород и я разбираюсь в цветах, но я не эксперт в эстетике. - Я знаю, но Невилл занят со своими учениками, у Парвати дикие идеи, и Чжоу будет занята. - А Блейз? В конце концов, он твой жених. - Блейз Забини? Собирает цветочные композиции. Ты серьезно? - Падма рассмеялась, и Гермиона тоже. - Образ озадаченного Блейза снующего между сиренью, амариллисом и гвоздикой, был просто уморительным. - Конечно, у него хороший вкус, но он так часто грозится сбежать, что я чувствую, это выведет его из себя. - Только страх перед твоей бабушкой удержит его в узде. - У нее есть приворот летучемышиного сглаза, который Джинни делает дилетантски, по сравнению с ней. Они обе рассмеялись и вернулись к своим делам, погрузившись в тишину, чтобы сосредоточиться. Вскоре Гермиона нарушила молчание. - Ты придешь сегодня вечером? - Каждую вторую пятницу они собирались у нее дома. Только ведьмы. - Да. Парвати тоже, и ничего, если я приведу Чжоу? - Я не против. - Гермиона относилась к Чжоу Чанг неоднозначно, но она была лучшей подругой Падмы и постепенно становилась завсегдатаем их мероприятий. К большому раздражению Пэнси. - Падм-о-о, Гермиона, ты здесь. - Сьюзен заглянула в комнату, выглядела она озабоченной, но в то же время вполне собранной. - Отлично. Я знаю, что ты занята на этой неделе, но мне нужна помощь с пациентом Аврора и оперативной группы пострадавшей в стычке против Пожирателей смерти в Честерфилде. Один погиб, один пропал без вести, двое в критическом состоянии и шестеро раненых. Наступила пауза... затем они было бросились на помощь, но Падма остановилась. - У меня групповое лечение через пятнадцать минут. Я не могу надолго оставить комнату, полную оборотней, в ночь перед полнолунием. - Нет, она совершенно не могла. Скорее всего, могла начаться драка. Падма отстегнула кобуру с зельями и надела ее на талию Гермионы. - Есть волчьи укусы, Сьюзен? - Нет. Гермиона призвала свою всегда выручающую сумку из бисера и обменялась с Падмой взглядами, полными облегчения. - Сивый не был освобожден. Пока что. Хотя полнолуние не наступало, всегда было угрожающее количество укушенных людей либо до, либо после него. Как будто специально. Гермиона достала свой пузырек с бадьяном. - А Гарри там? - Нет, его там не было, но я полагаю, что он скоро появится, вместе с Малфоем. Смертельно раненый был членом оперативной группы. Она сделала паузу, пытаясь найти зелья в своей сумке. - Убивающее Проклятие? - Да, - ответила Сьюзен. - Самое критическое - кинжальная рана, пропитанная ядом. Такая же, от которой ты вылечила Молли Уизли. Глаза Гермионы расширились от ужаса, она выхватила на ходу свою палочку, и едва попрощавшись с Падмой, поспешила к выходу вместе со Сьюзен, которая всё не умолкала: - Прошло тридцать минут с тех пор, как его зарезали. Я вызвала подмогу из отдела Растительных ядов. Хороший ход, но этого следовало ожидать, Сьюзан всегда всё планировала наперёд - Они принесли лезвие, на случай, если это не тот же яд, который они обычно используют. - У тебя есть противоядие? Гермиона передала Сьюзен свою сумку, пока та укладывала волосы в небрежный пучок. - Один пузырек, но в моем кабинете есть еще, если ты не возражаешь. - Конечно. - Что-нибудь еще, что мне нужно знать? - Он был юн. Как оказалось, очень юн. Едва закончивший Хогвартс и недостаточно тренированный. Еще одна сторона жизни недофинансированного отдела авроров и оперативной группы. Он был высоким, широкоплечим, светловолосым. И на грани смерти. Гермиона не могла сразу определить, что представляет большую угрозу: рана от кинжала или яд. Примерно всё это промелькнуло у нее в голове, когда она скинула свитер - чтобы не испортить еще один кровью - и принялась за работу. У Гермионы, которая не носила ни формы, ни значка, не было времени на имена и представления. Другие авроры в комнате, должно быть, узнали её и так. По ее славе или как подругу Гарри, потому что никто не остановил ее. Более того, потому, что у раненого волшебника шла кровь изо рта, она же хлестала из раны на груди, он галлюцинировал об умершем родственнике. Яд был сильный. Потребовались два здоровых аврора, целитель и Гермиона, буквально сидевшая у него на ногах, чтобы удержать его достаточно долго, пока не вернулась вовремя подоспевшая Сьюзен. Она смогла влить ему в горло первую порцию противоядия и что-то от боли. Затем - зелье Сна без сновидений. Оно ему точно понадобится. Прошло совсем немного времени, прежде чем ей пришлось разорвать его окровавленную мантию. Кровь сочилась на перчатки Гермионы, забрызгала пол вокруг нее. Сьюзен следила за каждым движением Грейнджер, искусно нанося палочкой руны, пока Гермиона осторожно капала бадьян внутрь раны, закрывая ее, как могла. Они работали в тишине, так хорошо понимая друг друга, что Гермиона знала, что сделает Сьюзен прежде, чем та озвучит просьбу. И наоборот. Гермиона почувствовала, как прохлада покалывает её кожу и пот со лба уходит, - Спасибо. - Всегда пожалуйста, - Сьюзен вернулась к своей работе и хранила молчание до тех пор, пока раны не затянулись, - У него останется шрам, но от раны он точно не умрёт. Но умрёт ли от яда… об этом было слишком рано судить. - Я запущу диагностические чары на предмет внутренних повреждений. Гермиона отошла в сторону, пока Сьюзен работала, снимая перчатки и используя магию, чтобы очистить тело пациента от крови и грязи. Сьюзен закончила свои чары и потянулась за заколдованным пергаментом с результатами. Они её не понравились, и если Гермиона знала что-то об этой ведьме, так это то, что Сьюзен не была пессимисткой, хотя следовало бы… Учитывая сколько родственников она потеряла из-за Волдеморта. - Яд довольно сильный, но кинжал не задел никаких жизненно важных органов. Если мы сможем поддерживать его в стабильном состоянии в ходе приема двенадцати циклов противоядий, то он должен выжить. Брюнетка-колдомедик заглянула внутрь кабинета и посмотрела на Гермиону. - Гарри Поттер хотел бы узнать состояние этого пациента. - Состояние критическое, но стабильное. - Целительница Боунс, Гарри и Руководитель оперативной группы хотели бы поговорить с вами о погибшем волшебнике команды. Они должны сообщить его семье. Руководитель оперативной группы? Какой необычный способ назвать Драко Малфоя, учитывая насколько неформально обращались к Гарри. - Да, конечно, -Сьюзен положила зачарованный пергамент на стол и вздохнула. Волнение от успеха с одним пациентом быстро превратилось в напоминание о неудаче из-за гибели другого. И хоть спасти его было не в её силах, все равно легче не становилось. Когда она прошла мимо, Гермиона положила руку ей на плечо. Сьюзен кивнула в ответ. - Увидимся вечером, да? - Чья очередь быть барменшей? Если Пэнси, то нет. У нее слишком тяжелая рука, а я предпочитаю не страдать похмельем всю следующую неделю. Гермиона залилась смехом; Сьюзен была права. - Нет, сейчас очередь Джинни. Сьюзен ухмыльнулась, показав всю тяжесть от усталости после очень долгого дня. - Я буду поздно, но я приду.***
У Джинни было трое детей в возрасте до восьми лет. Так что, по сути, у нее было три работы. Первая - мама, жена, повар на скорую руку и миротворец (эти четыре должности были взаимосвязаны и оплачивались одинаково - абсолютно никак), вторая - репортер квиддича (за это платили очень хорошо), и последняя (но вторая по важности) - барменша. Как отличная барменша, Джинни приготовила для Гермионы крепкий и подозрительно фруктовый напиток, когда та, наконец, добралась до дома. О, слава богу. Не произнеся ни слова приветствия, она выпила его в три глотка, с гримасой отметив, что ликер не обжигал горло, как должен был, что не предвещало ничего хорошего для остатка ее вечера. Или завтрашнего утра. Она уже несколько месяцев не варила зелье от похмелья. Но это не помешало Гермионе поставить пустой стакан на место и кивнуть на другой. Это был их ритуал пятничного вечера, возникшего по необходимости для Джинни, которой было полезно несколько часов побыть вдали от детей для сохранения рассудка. Гарри оставлял их на ночь по пятницам, а она - по субботам, когда он хотел пойти куда-нибудь с приятелями. С годами их ритуал разросся. Расширился. Теперь в него были вовлечены и другие люди. Полумна, когда она не путешествовала по миру по работе. Дафна, Падма, Сьюзен и Парвати - когда они не были заняты. И Пэнси, но только когда она обещала хорошо относиться к их новому члену их компании: Чжоу. Пэнси приходила нечасто. - Все так плохо? – спросила Джинни. Гермиона сидела на барном стуле, поставив локти на белый гранит, склонив голову на руки. - Я пошла отнести Волчью ягоду и в итоге помогала после засады. - А, Гарри рассказал мне об этом. Один погиб и один пропал без вести. Стэн Мезерс. Он как раз возвращался домой после того, как сообщил новость родителям, пока я готовилась идти сюда. Он сказал, что вы спасли молодого аврора, которого закололи отравленным кинжалом. Она кивнула. - Тот же яд, что повредил руки твоей мамы. Они сумели влить его в сам клинок. Отвратительная магия. Неестественная. Он чуть не умер -. Гермиона нахмурилась. - Сьюзан сказала, что Малфой отнес его в Отдел тайн, чтобы они провели тесты. Я была слишком занята спасением жизни аврора, что я даже не запомнила его имя. - Алан Коттлбэк. - Когда Гермиона посмотрела на нее, Джинни пожала плечами, ее ответ был одинаковым для всего, что касалось дел авроров. - Гарри сказал мне. А еще сказал, чтобы я передала тебе спасибо. - Я выполняла свою работу. - В свой отпуск. Гермиона пожала плечами и приняла предложенный Джинни напиток. - Ты пропустила ужин с родителями? - Это был смелый вопрос. Джинни прекрасно знала, как мало Гермиона хотела обсуждать своих родителей. И все же она заводила о них разговор при каждом удобном случае. Гермиона выпила свой напиток, ничего не ответив. Ее молчания будет достаточно. Она не любила сильно пить, но сегодня ей нужна была передышка. - Я не пила, - призналась она со вздохом. - Мы ужинали позавчера вечером, но все прошло не очень хорошо. - Тогда как обычно, – ответила Джинни, протянула руку через барную стойку и похлопала ее по макушке опущенной головы сухим, сочувствующим жестом, который заставил Гермиону захихикать. Потребовалось совсем немного усилий, чтобы убедить ее рассказать о визите. Разговор с мамой не выходил у нее из головы с тех пор, как она нашла предлог уйти до десерта. Он искажался и повторялся, как поцарапанная пластинка. Когда Гермиона закончила, Джинни поморщилась. - Тебе определенно нужен еще один стаканчик, - Затем она скрылась из виду и снова появилась со свежей бутылкой "Огдена", прежде чем начать свой сложный процесс смешивания. Гермиона наблюдала за ней, но ничего не понимала. Унаследовав любовь Молли к кулинарии, Джинни чувствовала себя как дома на любой кухне. Она помогала Гермионе составить макет кухни и не делала замечаний, если Грейнджер переставляла что-то во время приступов стресса. Каменный пол, белые стены, потолочные светильники, островной гранит (который не сочетался с обработанным деревом на остальных столешницах) и деревянные балки, ведущие в гостиную, можно отнести к идеям Джинни. Гермиона даже не могла поставить себе в заслугу зеленые шкафы с открытыми полками, расположенные вдоль стены с плитой или мойку для дворецкого под окном, из которого открывался вид на сад и землю за ним - даже это было частью замысла Пэнси. Единственное, про что она могла с уверенностью сказать, как про исключительно свою идею, - подоконник, уставленный горшками с постоянно расходуемыми травами. Но это не имело значения. Пространство устраивало Гермиону, что было замечательно, так как когда она не варила зелья, не работала над своим бесконечным списком литературы, не наблюдала за пациентами и не занималась садоводством, она готовила. После нескольких небольших пожаров и неудач, она нашла новое хобби. Пора сменить тему. Гермиона положила подбородок на руку. - Как прошел твой день? Ответом Джинни был саркастический взгляд, за которым последовало веселое хихиканье. - Я счастлива, что сегодня пятница. Перед моим уходом Лили укусила Джеймса, потому что он продолжал проводить руками по ее лицу после того, как она попросила его остановиться. Ал все еще ненавидит детский сад и уже расстроен из-за возвращения туда в понедельник. В общем, в моем доме сейчас много слез и обид. - Она усмехнулась. - Гарри процветает. Или плачет вместе с ними. - Веселые времена. Рот Джинни искривился в задорной улыбке; несмотря на некий хаос и все остальное, она явно не хотела бы, чтобы все было иначе. - Действительно. - Взболтав в последний раз смесь в наполненном льдом стакане, она улыбнулась, что выдало определенное намерение. - Есть планы на завтра? - Нет. - Она уже знала, чего хочет Джинни. - Я, наверное, проведу день в саду с Алом. - Спасибо. Я приведу его утром. По правде говоря, Гарри и Джинни могли не спрашивать разрешения, но каждую вторую неделю кто-то из них просил. И Гермиона позволяла им. В пять лет Альбус был самым робким из троих детей Поттеров, боялся всего слишком объемного и, смешиваясь со своими более шумными, вносящими хаос братом и сестрой, а также двоюродными братьями и сестрами, имел тенденцию растворяться на заднем плане. Несмотря на то, что в окружении незнакомых взрослых он был тревожен до слез, в условиях небольшого, контролируемого окружения Ал преуспевал. После ежедневных истерик и слез, Гарри и Джинни поняли, что сенсорная перегрузка братьев и сестер истощает его. Они попросили Гермиону оставлять его у себя каждую вторую субботу - просто чтобы он мог отдохнуть, - пока они работали дома, чтобы дать ему покой, в котором он нуждался между посещениями. Альбус казался более счастливым во время своих визитов, более склонным к разговорам, смеху, шуткам и множеству случайных вопросов, пока он играл с цыплятами или помогал выдергивать сорняки. Ал был отличным специалистом по выдергиванию сорняков. Он наслаждался тишиной открытого пастбища за ее воротами и прогулками, которые они совершали в солнечные дни, каждый раз удаляясь все дальше от дома и приближаясь к лесу, которого он боялся. Когда-нибудь они справятся. Однажды он встанет на краю леса и поймет, что бояться нечего. Гермиона будет рядом, держа его за руку, когда он решится сделать первые шаги. Когда он перестанет бояться. - Где Полумна? - спросила Гермиона. Джинни налила смесь в стакан и подтолкнула его к ней, - В Аргентине. Я думала, она должна была вернуться сегодня. У нее возникли проблемы с порталом, так что она вернется завтра. - Ага. - Гермиона кивнула. - А все остальные? Сьюзен уже сказала мне, что задержится. - Парвати должна скоро прийти. Падма опаздывает, потому что она вместе с Блейзом выбирает место для свадьбы. Она приведет Чжоу. Пэнси наверху, решает, будет ли она стервой или нет, пока измеряет твою ванну с когтями. - Она нашла такую? - Да, она нашла, - объявила Пэнси с нижней ступеньки лестницы через гостиную. Из комнаты можно было попасть на кухню, что дало ей возможность увидеть напиток в руке Гермионы. Она драматично воскликнула. - Вы начали без меня? Джинни закатила глаза так сильно, что ее голова пришла в движение. - О, мать твою!... Она подняла металлический шейкер и встряхнула его; в тихой комнате раздался звон льда о металл. Затем она налила второй стакан, пока Пэнси сидела на барном стуле рядом с Гермионой. - Почему мы тебя терпим? - Назовем это вопросом хорошего тона. Джинни сузила глаза. - Где-то здесь есть комплимент. Истинный ответ на вопрос Джинни был прост в своей сложности. Она дала Пэнси шанс. Не в качестве акта сострадания или прощения, а скорее как услугу Тео, от которой она почти отказалась просто потому, что Гермиона никогда не любила Пэнси. Но они были взрослыми, и Гермиона понимала, что даже хулиганы - это люди, способные вырасти и стать лучше. Раньше она никогда не включала в эту мысль Пэнси, но только потому, что не вспоминала об этой ведьме уже много лет. С тех пор, как она кричала, чтобы кто-нибудь схватил Гарри и отдал Волдеморту в обмен на пощаду. В итоге Гарри все равно сделал это сам. У Гермионы были принципы и сильное чувство справедливости, но оно не было сильнее ее желания помочь кому-то, кто явно нуждался в помощи. А Пэнси была в беде. Впервые после войны Гермиона увидела Пэнси в больнице Святого Мунго, когда Тео позвал ее в свой кабинет, чтобы осмотреть избитую ведьму. Он ждал снаружи. С одной лишь одеждой на плечах, она покинула свой брак по расчету с немецким магом из влиятельной волшебной семьи, после чего ее вычеркнули из родословной и лишили финансовых средств. Подбитый глаз, разбитая губа и синяки появились от проклятия её матери. Когда Гермиона попыталась вылечить ее, Пэнси рассмеялась и сказала: - Нет, спасибо, я хочу носить их как корону. Наконец-то я сама распоряжаюсь своей судьбой. Эта фраза так и осталось в памяти Гермионы. Месяцы спустя, когда она сказала Тео, что наконец-то готовится приступить к проектированию своего дома, он попросил ее нанять Пэнси. Чтобы дать ей смысл. Сфокусироваться на чем-то. Шанс. У Пэнси не было никакого опыта, кроме как в оформлении офиса Тео, ее неприязненное отношение было, скорее всего, защитным механизмом, и она была почти такой же упрямой, как Гермиона. Но она вспомнила их первую встречу, слова, в которых звучало сильное желание стать лучше, и то время, незадолго до этого, когда Гермионе тоже нужна была цель. Поэтому она согласилась заплатить ей за дизайн одной комнаты – кухни. Проект был очень трудным для них обоих, из-за их сильного столкновения характеров и стилей, но они нашли общий язык по поводу шалфейно-зеленой краски, которой Гермиона покрасила шкафы. С этого момента их отношения стали постепенно развиваться. Пэнси рассказывала о своей несчастной жизни под гнетом семьи бывшего мужа, а Гермиона слушала и делилась своими собственными трудностями: рассказывала о причинах своего ухода из Министерства и почему она стала целительницей. Чем больше Пэнси узнавала о ней, тем больше она переставала делать смелые, претенциозные предложения, вместо этого переключаясь на те, которые больше соответствовали простому стилю Гермионы. Когда проект был завершен, она увидела, как Пэнси не сдерживает слезы, гордясь собой и своими достижениями. И, как поступил Невилл, когда она вырастила свою первую партию продолговатых помидоров, Гермиона не осудила ее. Позволив ей плакать и ни словом не обмолвившись об этом. Лишь отмечая, как далеко она зашла и как далеко пойдет. Вскоре после этого Гермиона предложила Пэнси Ханне Эббот, которая только что взяла в управление "Дырявый котел", нуждающегося в обновлении. Она согласилась, и бизнес, который Пэнси не планировала затевать, расцвел. Но, несмотря на плотный график, она не оставила дом Гермионы без внимания, и они медленно работали и спорили, переходя из комнаты в комнату, превращая ее коттедж в дом. - Кто придет? Вам лучше не говорить что это Чжоу, мать вашу, Чанг? - Джинни и Гермиона хранили комичное молчание. Взгляд Пэнси говорил о многом. - Черт, я ухожу. - Я уверена, что ты сможешь потерпеть ее несколько часов. - Я могу вытерпеть многое - вас обеих, для начала. - Туше, - Джинни усмехнулась. Вместо того, телепортироваться через Камин, Пэнси подошла к ним, закатив глаза? - Хорошо, Падма выходит замуж за одного из моих самых близких друзей, Парвати просто уморительна. Сьюзен можно потерпеть, я полагаю. Я не знаю ее достаточно хорошо, однако для пуффендуйки у нее славное стервозное лицо. Мы с Грейнджер договорились на это перемирие, и я полагаю, Уизли, что у тебя есть определенный шарм и талант к колдовству, который моя внутренняя восстанавливающаяся стерва может уважать. Тем не менее, я подвожу черту на Чжоу. - Восстанавливающаяся? - Гермиона приподняла бровь, а затем усмехнулась, глядя на то, как нахмурилась Пэнси. Тем временем Джинни достала еще один стакан и налила в него остатки из шейкера. - Я замужем за Гарри уже десять лет, и все еще Уизли? - В принципе, да.- Пэнси поднесла стакан к губам и медленно выпила. - О, ты только что напомнила, почему я тебя терплю. Ты делаешь отличные напитки. - Родительское воспитание хорошо меня подготовило, - Джинни сделала резкий реверанс, и все рассмеялись. - Как прошел ужин с твоими родителями?- Пэнси приподняла бровь, посмотрев на Гермиону. - Это была тема, которую они обсуждали, когда преодолевали барьер между друг другом. Гермиона вздохнула. Пэнси и Джинни обменялись укоризненными взглядами. Первая поджала губы и выдохнула. Несмотря на то, что она нисколько не была склонна к утешениям, ей удалось неловко похлопать Гермиону по руке. - Похоже, я все-таки остаюсь. Гермиона чувствовала себя хорошо. Даже лучше, чем просто хорошо, она чувствовала себя просто великолепно. Благодаря превосходным снадобьям Джинни тот день, и разговор с матерью остались лишь далекими воспоминаниями. Сейчас она лежала на диване, тело было теплым и податливым от алкоголя, ноги вытянуты до пустого места, которое только что освободила Пэнси, чтобы сделать им обеим еще по бокалу. Еще по одному, потому что Джинни решила, что для нее будет отличной идеей догнать Гермиону, что та и сделала, пригубив несколько своих таинственных напитков сразу после прихода остальных. Теперь она выглядела такой же свободной от сожалений и счастливой, как и Гермиона, и лениво улыбалась своей подруге, которая в данный момент была погружена в свой собственный мир. Джинни покачивала бедрами в такт тихой музыке, доносившейся из "Wireless", и размахивала руками. Ее глаза были закрыты, а рыжие волосы, освобожденные от хвоста, двигались вместе с ее легкими движениями. Сьюзен, которая уже была в стельку пьяна и спала на полу, была ближе, чем она думала, к тому, чтобы на нее нечаянно наступила танцующая ведьма. Ну и ладно. Слегка раскрасневшаяся Пэнси вернулась со своей третьей порцией, а Гермиона... Ну, она сбилась со счета. На первую пробу, этот напиток не казался таким крепким, как остальные, но его эффект был силён. - Это натуральный огненный виски, потому что я не могла утруждать себя приготовлением модных напитков для такой разбитной особы, как ты, милая. Ласковое обращение подсказало Гермионе состояние трезвости Пэнси. Вернее отсутствии оной. Когда Пэнси попыталась элегантно сесть, она не успела приземлиться и расплескала немного своего напитка. - Черт бы тебя побрал, гравитация. Непостоянная сука. Смех раздался от Падмы и Чжоу, которые сидели на двухместном кресле и обсуждали свадебные планы Падмы - обычная тема на их посиделках с тех пор, как она обручилась с Блейзом Забини на Рождество. Она не возражала. На самом деле, она с нетерпением ждала их свадьбы в следующем году в Индии. Их пьяное хихиканье заглушалось смехом Парвати. Она была немного легкомысленной и чуть не свалилась после одного из миксов Джинни, отчего ее язык развязался, а голос стал громче обычного. Она сидела на журнальном столике Гермионы, в черных леггинсах и ярко-розовой рубашке, лицом к сестре и близкой подруге, сложив ноги, с еще недопитым первым бокалом в руке. Разговор продолжился после того, как их смех утих. Гермиона слушала, притихшая и улыбающаяся, не улавливая каждую шутку или фразу, потому что алкоголь раскрепостил ее настолько, что ей было все равно, что Парвати сидит на ее кофейном столике. Они с Пэнси неделю спорили о столике, который соответствовал тематике кантри-модерн. Джинни прикорнула в углу, когда Чжоу спросила: - Сколько гостей вы с Блейзом решили пригласить? Падма взяла длинный бокал и бросила на нее взгляд, который говорил о том, насколько она была ошеломлена всем происходящим - такое мнение она высказала Гермионе во время их последнего совместного обеда. - По крайней мере, сотню человек с моей стороны и всю деревню моих родителей... - Много родственников, - промурлыкала Парвати, вытянув руку, как будто это растяжение могло бы выразить число. - Я планирую не быть одинокой к тому времени. Мерлин, если я еще раз услышу, - ее лицо изменилось, когда она передразнила одного из своих многочисленных родственников, - “Когда ты найдешь хорошего мужчину, чтобы выйти замуж?” еще раз, я запущу себя в солнце!". Пока Парвати сочувствовала одинокой жизни, Пэнси неискренне похлопала ее по плечу одной рукой, а другой протянула свой напиток. - Вот так, вот так, - тянула она, как какой-нибудь вальяжный аристократ. Огненное виски притупило способность Гермионы подавлять свою реакцию на все, что казалось ей хоть отдаленно смешным, поэтому она разразилась смехом. Затем покраснела и извинилась. Парвати уставилась на нее холодным взглядом. - Тебе тоже нужно найти себе пару, Гермиона. Удачи тебе в этом, подруга. Твои стандарты намного выше моих. - А твои стандарты нет, Парвати? - Чжоу спросила невинно, но в ее глазах было озорство. Сьюзен перевернулась на спину и начала громко похрапывать, - Будь здорова. - Я согласна на нормальное дыхание и достаточно пристойную гигиену. Я не прошу многого. Пэнси закатила глаза, а Чжоу кивнула. Падма тоже. - Ложь! - крикнула Джинни через Беспроводную сеть, но продолжала танцевать, как будто ничего не сказала. И пока Парвати дулась, все смеялись, потому что были знакомы с ее песней и танцем. Независимо от того, что она говорила, стандарты Парвати не были низкими. На самом деле, они были выше, чем у Гермионы. В каком-то смысле. У нее никогда не было постоянного парня, только длинная череда случайных интрижек, которые в итоге не переросли ни во что более постоянное. Причиной тому было то, что она любила недостижимых мужчин - физически, эмоционально или и то, и другое. И когда они начинали проявлять интерес и говорить о чем-то большем, когда они начинали преследовать ее, а не наоборот... Ну, тогда ее интерес к ним практически пропадал. Гермионе был знаком азарт охоты, преследование чего-то желаемого до тех пор, пока она не поймает это, но она никогда не знала человека, который бы выиграл гонку, собрал свой трофей, посмотрел на него и выбросил в мусор, как Парвати. С годами она задавалась вопросом, хотела ли Парвати вообще этих недостижимых мужчин или же ее привлекала сама мысль о том, что они просто недосягаемы. Но сейчас, когда она была на взводе и обдумывала каждую мелочь, Гермиона потягивала свой виски и размышляла о том, что, возможно, Парвати сама не знает, чего хочет. А может быть, она знает, но слишком напугана этим дополнительным стрессом и ответственностью, которые возникают при переплетении своей жизни с чужой. Гермиона, втайне, могла понять это. Падма так легко справилась с этим за шесть лет, проведенных с Блейзом. Гермиона подумывала спросить ее, как ей удалось построить какие-то отношения из ничего. Это вряд ли могло быть легко; с самого начала им предстояло над стольким поработать, но они сражались снова и снова, применяя все более совершенную стратегию и набираясь стойкости. Многие сомневались, что они продержатся месяц, а тем более год. Или шесть лет. Гермиона была сомневающимся типом личности. Они были такой странной парой с самого начала, оба скрывали детали, которые привели к их сближению. Если бы её спросили, она бы предположила, что это был алкоголь. Гермионе нравилось, когда все имело смысл, когда все поддавалось анализу, а они не были ни тем, ни другим. Падма не была такой энергичной, как ее сестра, не была такой смелой или общительной. Она умела веселиться, но была немного зажата. Как и Гермиона, она предпочитала хорошую книгу или зарубежный фильм выходу в свет. Их объединяла любовь к упорному труду и страсть к помощи людям. Блейз был... ну, он был таким человеком, на которого люди обращали внимание, потому что он никогда не делал ничего, чего от него ожидали. Он был спокойным, харизматичным, открытым в том, что не имело значения, но скрытным в том, что имело. Фактически, никто не знал, что они вместе, пока какой-то неудачник не попытался пристать к Падме во время одной из их совместных прогулок. Гермиона все еще пыталась понять, как он перешел от сидения рядом с Тео к драке с каким-то пьяным волшебником. В результате их всех вышвырнули из бара. Тем не менее, именно так все и узнали об их отношениях, а также то, что ни одна из их семей не в восторге от их романтической связи. Семья Падмы не одобряла, потому что Блейз не был индусом, не придерживался традиций и не был заинтересован в большой семье, в чем Падма тоже не была заинтересована. Гермиона предполагала, что мать Блейза не одобряет брак из-за кровного статуса его возлюбленной, но была удивлена, узнав, что это связано с тем простым фактом, что Падма не богата. Интересно. Но казалось, что чем больше их семьи пытались разлучить их, тем крепче держались друг за друга Блейз и Падма. Они пережили неодобрение семей и стали сильнее от этого. Неукротимыми. Падма расцвела в отношениях с Блезом, став более уверенной в себе, в своей ценности во всех сферах своей жизни. Она поддерживала его карьеру, которая иногда отрывала его от дома, а он отмечал каждый ее успех. В тех случаях, когда она терпела неудачу, он все равно поддерживал ее. Подбадривал ее. И делал это в своей утонченной манере. Гермиона потягивала свой напиток и размышляла о том, что, возможно, она ошибалась на их счет... Возможно, в них все-таки был смысл. Кого Блейз выбрал себе в друзья жениха?- Пэнси бросила взгляд на Парвати, которая допивала свой первый бокал и жалобно стонала про себя о своей одинокой жизни. Джинни исполняла странную версию "Робота". Музыка совсем не подходила к ее танцевальным движениям, но Гермиона наклонила свой бокал к подруге и поддержала ее выбор движений. Как хорошая подруга. Она икнула. Сьюзен перевернулась на бок; ее храп был громче музыки. Можно было бы наложить заглушающие чары, но Гермиона понятия не имела, где лежит ее палочка. Возможно, это было и к лучшему. Пэнси взглянула на нее краем глаза, что заставило ее улыбнуться в полный рот. - О, боги, Гермиона, перестань улыбаться! – воскликнула Парвати. - Ты выглядишь так, будто больна. Раздался еще один бурный раунд смеха, к которому присоединилась и она. Джинни, во время приступа хихиканья, переместилась и опустилась рядом с Гермионой на диван. Грейнджер едва успела передвинуть ноги. - Кого он выбрал?- спросила Джинни немного невнятно. Ее щеки были ярко-красными от танцев и выпивки. Падма, которая уже давно сняла туфли, подогнула ноги под себя, опираясь на Чжоу, - Тео и Драко, - Тем временем, выбор подружек невесты был очевиден: Парвати и Чжоу. Гермиона будет присутствовать на свадьбе в качестве гостьи. Кроме того, хаотичный роман Гарри и Джинни заставил ее серьезно задуматься о том, нужна ли ей вообще церемония... если она когда-нибудь найдет кого-то. Или наберётся я сил на поиски, если на то пошло. На словах о выборе Блейза, Парвати подняла голову, в ее темных глазах появился блеск. - Он выбрал Драко? Отлично. - Я в замешательстве, - Чжоу не коверкала слова; она была самым трезвым человеком в комнате, поскольку не пила - одна из многих причин, по которым Пэнси ее терпеть не могла. - И насколько ты запуталась? - Да. Джинни чуть не подавилась, в то время как Парвати улыбалась, глядя на содержимое своей чашки, и весело гоготала. - Это фантастические новости. - Почему ты так взволнована этим? Драко Малфой - это огромный…- Чжоу посмотрела в сторону Пэнси и покраснела. Она говорила о друге Пэнси, которого, как они все знали, она очень оберегала. - Дрочила? Козел? Задница?- Пэнси пожала плечами, завершая фразу. - Я называла Драко почти всеми известными мне вариантами этого слова в какой-то момент нашей жизни. Или за последний месяц. Или за неделю. - Пэнси скосила глаза на Парвати. - Вопрос остается открытым: почему ты так взволнована? Это был главный вопрос часа, судя по выражению лица каждого. Парвати оглядела каждого из них, все больше и больше поражаясь их непониманию. - Драко Малфой будет одет в традиционную индийскую одежду жениха. - Она говорила медленно, словно они не улавливали смысла. И Гермиона, вероятно, действительно чего-то не понимала, потому что все, что говорила ведьма, не имело никакого смысла. - Он будет в индусской одежде. - Падма задорно хихикнула - какая-то близнецовая особенность, которую Гермиона никогда не понимала. Остальные все еще были в замешательстве. - Индусские! Халаты! - Я совсем ничего не поняла сейчас, - тихо сказала Чжоу, обращаясь скорее к Падме, чем кому-то еще, но остальные все равно ее услышали. Гермиона хихикнула. Смущение ведьмы было настолько громким, что она почти сожалела о том, что задала вопрос, который довел ее до такого состояния. - Индусские! Халаты! - Парвати подчеркнула каждое слово отточенным движением свободной руки. - Да, да, мы поняли, - проворчала Пэнси. - Ближе к делу, мать вашу! - Вы что, издеваетесь надо мной? Этот мужчина чертовски великолепен.- Парвати поднесла руку к подбородку, поджав губы. - Ну, без учета его личности, конечно. Это довольно значительная вещь, чтобы ее не учитывать. Чжоу посмотрела на Пэнси, которая кивнула в знак одобрения. - Он - задница. Парвати откинула косу с плеча. - Это невероятно справедливо. На прошлой неделе "Ведьмин еженедельник" попросил меня провести опрос десяти лучших холостяков Волшебного мира, и Малфой занял первое место. - Его матери пришлось заставить его пойти на интервью, но, черт возьми, он в отличной форме. Вы его видели? Джинни и Чжоу обменялись взглядами. Они не видели. А вот Падма и Пэнси, очевидно, да. Единственная, кто промолчала, Гермиона вдруг обнаружила, что все взгляды обращены на нее. Парвати смотрела выжидающе. - Э... нет, - сказала Гермиона. - Я не видела его с момента суда. И как, черт возьми, тебе это удалось, Гермиона?- Парвати насмехалась. - Ты обедаешь с Гарри. Они работают вместе! - Я просто не видела, и не похоже, что они дружат. Я представляю, как они планируют свои перерывы на туалет, чтобы не видеть друг друга ни на секунду дольше, чем это необходимо. Комната разразилась смехом, несмотря на то, что Гермиона была предельно серьезна. Она пожала плечами и начала делать еще один глоток Огненного виски, когда Джинни начала медленно тянуться к стакану Грейнджер, чтобы его перехватить. Это движение можно было заметить за километр. То, что Джинни всё-таки удалось выхватить бокал, можно было полностью списать на ослабленный двигательный контроль Гермионы и тот факт, что в комнату озаряло лишь приятное туманное свечение. Однако шутка окончилась на Джинни, которая с первого глотка из трофейного бокала побледнела от вкуса и выглядела так, будто проглотила лаву. Она обратила дикие глаза на Гермиону. - Как ты пьешь это без закуски? Ее пожатие плечами было в лучшем случае ленивым. - Оно пряное? - Да она в ударе, - вклинилась Пэнси. Гермиона начала спорить, но потеряла и слова, и желание. - В следующий раз, поклялась она, кивнув на пустое место. Затем она усмехнулась про себя и наклонилась вперед, то есть в сторону, потому что ее голова коснулась плеча Джинни. Значит, точно попала. Чудесно. Парвати вернула внимание к себе. - Конечно, это так, но это не имеет значения, потому что Драко Малфой будет в традиционном индийском одеянии, и я, похоже, единственная, кто осознает это в полной мере. Драматично она указала на них всех. - Мне стыдно за вас всех! Я, например, не представляю его таким, потому что знаю его всю жизнь. - Пэнси лениво махнула рукой и отпила глоток. Она скрестила ноги и откинулась на спинку дивана. - И еще, - она поморщилась, - я уже была на твоем месте и пыталась сделать это в пятом классе. Это была ужасная ошибка, о которой мы договорились больше никогда не говорить.- Затем она встала, выхватила стакан из рук Джинни и, шатаясь, пошла на кухню, чтобы налить еще огненного виски. Гермиона восторженно улыбнулась. Парвати подняла голову, похоже, обдумывая слова Пэнси. - Знаешь что? Я допускаю это. Тогда он еще был остряком. Но сейчас я бы отдала часть своей зарплаты за возможность взобраться на него, как на дерево. Джинни издала высокопарный звук, ее губы сжались, а глаза прищурились. - Я уверена, что это называется проституцией. - Это немного незаконно, - заметила Гермиона. - Немного? - Чжоу и Падма сказали одновременно. Затем они разразились хихиканьем, и остальные быстро присоединились к ним. Сьюзен продолжала храпеть. Парвати, тем временем, смотрела на всех, но никому из них не мешал ее взгляд, потому что она была слишком занята тем, что старалась не улыбаться. - Ладно, плохо подобрала слова, но факт остается фактом. Он все еще немного остряк, такой красавец, и... ну, если верить слухам, он снова начал ходить на свидания после... ну, вы понимаете. И все понимали. Ведьма сморщилась от собственной бесчувственности. Не потому, что ей было особенно стыдно за свои слова - она сказала бы их независимо от этого, - а скорее потому, что там была Пэнси. Она не являлась подругой Астории, но она была подругой Дафны... и она находилась сейчас в пределах слышимости. Но когда ведьма вернулась меньше чем через минуту, она передала Джинни ее бокал и проигнорировала то, как Гермиона надулась из-за того, что ее прервали, а затем холодно посмотрела на Парвати. - Не останавливайся из-за меня. - Пэнси села и отпила огненного виски. - Серьезно. Меня это не обижает, потому что таков факт: Драко овдовел. Мы все знали, что это случится. Сюрпризом было то, как долго продержалась Астория. Джинни отказалась поделиться своим напитком, как бы Гермиона ни пыжилась. - Нарцисса планирует найти ему жену в этом сезоне. - Проведя рукой по своим все еще безупречным волосам, она очень серьезно пожала плечами. - Чистокровные, которые овдовели так рано, как он, обычно не ждут долго, чтобы снова жениться, особенно если у них есть маленькие дети. Ведьма обязана воспитывать детей, независимо от того, ее они или нет. - Звучит не очень. - Чжоу откинула волосы Падмы с ее лица. Пэнси пожала плечами с безразличием, которое появилось после того, как она выросла в том мире. - Мы все знаем, что никогда не выйдем замуж по любви, если нас не устраивает жизнь без семьи. Ну… - Она бросила многозначительный взгляд на кивающую будущую миссис Забини. - Семья Забини не является традиционной, так что они не в счет. Семья Гринграссов не такая традиционная, но они не простили Дафну за то, что она вышла замуж за Дина, пока Астория не умерла. На самом деле, они до сих пор ведут себя так, будто его не существует, хотя у них вот-вот должен родиться ребенок. Моя семья была намного строже. Джинни, которая была такой же тихой и задумчивой, как Парвати, заговорила. - Ты жалеешь, что ушла? Веки Гермионы внезапно слишком потяжелели, чтобы оставаться открытыми, поэтому она позволила себе откинуться на подушку. Комната раскачивалась, как будто она находилась на корабле посреди океана. Тем не менее, когда Пэнси ответила, Гермиона услышала это громко и четко в дымке своего опьяненного сознания. - Я жалею только о том, что не ушла раньше. И поскольку она всегда была чертовски печальна, когда пила Огненный виски, последнее, что услышала Гермиона перед тем, как заснуть, было: - Я никогда не смогу отплатить Тео или даже Грейнджер, накачанной огневиски, за то, как они помогли мне разобраться в себе, но я точно никогда этого не забуду.Если не можешь вернуть долг, заплати его другому.
Кэтрин Райан Хайд