Квартал историй (сборник)

      Небо над Энканто с утра радовало ясностью, и Феликс с удовольствием подумал о девушке на другом конце города, у которой прямо сейчас было прекрасное настроение. Они виделись только вчера, но он уже скучал. Здорово, что Пепа сейчас счастлива, но маленькая тучка на горизонте стала бы отличным поводом заглянуть в гости.       Однако тучка появилась не маленькая и не одна: всего за пару минут над городом раскинулось клубящееся темное полотно. Феликс приглушенно ругнулся: такого шторма он не хотел, — и поспешил из дома. Ветер набирал мощность, гуляя между домов и деревьев, дул прямо в лицо, стараясь сбить с ног. Если бы стихия была разумна, он бы уговорил ее ответить, что случилось с Пепой. Но буря, плод ее разочарования, ее страха или неуверенности, не могла ни о чем поведать. Поэтому Феликс спешил в самый ее центр.       У площади порывы ветра стали такими мощными, что переставлять ноги становилось тяжело. И ему, весьма крупному парню, иногда казалось, что вот-вот унесет.       Люди, видно, успели попрятаться по домам, потому что площадь пустовала. Только кружилась пыль, туманным облаком застилая глаза. Однако в отдалении Феликс все же заметил несколько человек, в которых легко угадал семью Пепы.       — Что произошло? — не тратя времени на приветствие, Феликс подбежал к главе города. Альму Мадригаль оттеснило к стене дома и не пускало ветром дальше. Глянув на Феликса, она поджала губы и нахмурилась. И все же нехотя ответила:       — Пепа вышла из-под контроля. Возможно, я надавила слишком сильно, возможно, сказала слова, которых не стоило говорить…       «Не возможно, а точно», — мысленно поправил ее Феликс, удерживаясь от того, чтобы не нагрубить. Альма так часто твердила Пепе, какая она непостоянная, стихийная, неуправляемая, и та глубоко куталась в себе, что неизбежно влекло срывы. Он вспоминал все те моменты, когда Пепа жаловалась, что не чувствует землю под ногами, что ей кажется, будто она тонет и захлебывается, и становилось горько. Не такого он желал самой очаровательной девушке в мире.       — Феликс! — к нему прорвалась Джульета, сестра Пепы, и на ее лице он прочитал то же беспокойство. — Я уверена, что только ты сможешь ее успокоить! Пожалуйста! Мама… — девушка запнулась и покосилась на Альму. — Мама сказала Пепе, что у нее нет никакой цели и она просто бесцельно слоняется… Но Пепа так разнесет город! Ты сможешь пройти…       Феликс только открыл рот, чтобы сказать, что его не надо уговаривать, как рядом с Джульетой выросла еще одна фигура, слегка сутулая, но тоже знакомая.       — Не уговаривай его, Джулс. Он и так собирался идти.       Феликс растерянно кивнул Бруно, не зная, расценивать слова предсказателя как поддержку или как неодобрение. Тот хитро улыбнулся, как будто зная что-то еще. Феликс насупился: мог бы и сказать, если это что-то хорошее. Например, что Пепа выйдет за него замуж и у них будет трое детей. Нет, он не обнадеживает сам себя. Так, немного мечтает.       У Феликса не было четкого плана. Да и нечеткого, честно говоря, тоже. Он просто знал, что солнечная девушка с заразительным смехом, с самыми забавными кудряшками в мире, расстроилась так сильно, что теперь площадь Энканто охвачена настоящим ураганом.       Феликс вспомнил их первый поцелуй, когда он дал, возможно, шутливое, но вполне настоящее обещание.       — Если я затоплю весь город, ты меня бросишь, да?       — Брошу? Не-ет, я залатаю старую лодку и нам придется питаться рыбой, пока ты не устроишь засуху.       — Честно?       — Обещаю.       — А если я создам огромный смерч, который разрушит все вокруг?       — Тогда мы зависнем прямо посреди воронки и будем разговаривать, пока снова не воцарится штиль.       — А если?..       Феликс улыбнулся и наклонился к девушке. Глаза Пепы расширились, голос снизился до шепота и стих. Недалеко от них грянул гром, и Феликс понадеялся, что это добрый знак. В ту же секунду, когда он коснулся ее губ своими, вокруг хлынул дождь. Прикосновение длилось всего несколько коротких мгновений, но когда они оторвались друг от друга, вокруг пахло озоном и в то же время мягко светило солнце. Вдалеке визуальным ободком над головой Пепы раскинулась радуга. Та, почти светясь, улыбалась растерянно.       Сейчас, похоже, пришло время доказать: то, что он тогда говорил, — не пустой треп.       Ветер резал кожу на лице, создавая ощущение, что от него останутся ленточки. Но Феликс уже разглядел тонкую фигурку в центре площади и теперь упорно шел к ней, прикрываясь рукой от порывов стихии. Любимое солнечное платьице Пепы колыхалось одиноким огоньком. Сама девушка сидела на бортике фонтана, обняв себя за плечи. Воды в фонтане, конечно же, в такую бурю не осталось.       Феликс не стал кричать, чтобы привлечь внимание. Это могло напугать: вряд ли Пепа сама хотела, чтобы вокруг нее все разрушалось. Вместо этого, парень упорно переставлял ноги и пытался представить, что он скажет ей, когда дойдет. Как-то отвлечь, успокоить, показать, что угрозы нет… Но как, если ей, наверняка, кажется, что буря никогда не утихнет, что у нее нет никакой власти и ее так и будет бросать, как маленький кораблик со сломанной мачтой?       Он наконец уцепился за бортик фонтана и обошел по кругу.       — Пепа, родная, — мягко позвал, привлекая внимание, — ты меня слышишь?       Девушка не отозвалась, но начала качаться туда-сюда, тихо подвывая. От этого страх иголочками пробирался под кожу, рождая панику, которой нельзя было поддаваться.       Феликс поколебался секунду и сгреб Пепу в охапку, уткнувшись носом в рыжие непослушные кудри. Кожа девушки обожгла нос льдом.       — Ты знаешь, а я сегодня собирался к вам зайти. Просто, без повода. Пироженки еще захватил, твои любимые. А потом прогуляемся, да? — заговорил он как ни в чем не бывало. — Только если погода позволит. Хотя ты же знаешь, я обожаю дождь, так что это тоже подойдет. А ветерок, хм, ну ты понимаешь, в платье тебе будет немного неудобно, но я-то не против…       Кажется, именно эта недошутка растормошила Пепу.       — Ты тоже меня упрекаешь?       — Я? — искренне удивился Феликс. — По-твоему я сунулся в пекло самого шустрого ветра без плана, но с упреками? Нет уж. Зато я знаю, что еще минутка — и все закончится.       — У меня нет сил, — Пепа с трудом вдохнула. — Мама права. Меня просто мотыляет туда-сюда без якорей, без цели и направления.       Феликс чуть отстранился и взял руки девушки в свои. Ладони у нее тоже были жутко холодные, и так странно смотрелись, бледные с крошками-родинками, в его больших темных руках.       — Твоя мама просто хочет угодить всему городу. Знаю, бывает нелегко, но мы с тобой еще расправим парус, да?       — Мы с тобой?       — Да, я же люблю тебя. Как-нибудь разберемся.       Пепа фыркнула и нервно рассмеялась. Ветер затих, возвращая видимость.       — Какой у тебя, говоришь был план?       — План? — хмыкнул Феликс. — Что-то типа, хм, прийти сюда, сказать, что люблю тебя и поцеловать?..       — Ты не выполнил план, — с шутливой обидой заявила Пепа.       — Угум.       — Сюда идет моя мать, — добавила она обреченно.       — Да.       В воздухе пахнуло грозой, но Феликс успокаивающе сжал плечи девушки.       — Знаешь, мне не важно, сколько ты будешь блуждать в поисках своего пути, — быстро шепнул он ей на ухо. — Поймать попутный ветер мы всегда сможем. Обещаю.       К чести Альмы, она не стала ни в чем обвинять дочь, а просто вздохнула с облегчением и поблагодарила Феликса. Ее взгляд на него был далек от теплого, но по крайней мере сегодня он, пожалуй, набрал несколько бонусных очков в глазах, чем Бруно не шутит, будущей тещи.       — Что ж, разрушения города, по крайней мере, незначительные, — все же не сдержала Альма ворчания. Пепа поджала губы, и в воздухе заплясали снежинки.       — Их бы, может, вообще бы не было, если бы ты не пыталась сделать из меня куклу на ниточках!       Феликс ненавязчиво приобнял девушку за талию, погладив сквозь ткань платья. Снежных хлопьев стало чуть меньше. Альма открыла рот, тут же закрыла и глубоко вздохнула.       — Я просто надеюсь, что ты хотя бы примерно понимаешь, какое место хочешь занять в нашем обществе. Это непросто, но необходимо. Нельзя просто постоянно показывать эмоции.       Пепа молчала, глядя на мать, но температура в воздухе все падала и падала. Феликс очень хотел влезть, просто взять Пепу за руку и увести с площади. Окружить ее заботой и романтикой. И над городом будет и солнце, и легкий дождик, а стараться даже не надо будет.       — Мы прогуляемся? — встрял Феликс, постаравшись обаятельно улыбнуться. На Пепу действовало всегда, на ее мать — нет. — Нужно прийти в себя.       Судя по взгляду Альмы, она хотела высказать, что явно не им приходить в себя, однако температура стала выравниваться, и Альма сухо кивнула.       Макушку Феликса моментально пригрело солнечными лучами. Он подмигнул Джульете, которая не решалась подойти, и кивнул Бруно, который как будто был близок к тому, чтобы слиться со стеной. Феликс развернулся, украдкой поцеловал костяшки пальцев девушки. Так это делается, а не постоянными упреками. Пепа — ветер, волны, простор и свобода, а уж его дело построить корабль, распустить паруса и крепко держать штурвал.