Сопротивление бесполезно

      После Митькиного сообщения, которое Андрей перечитал раз, наверное, сто, уснуть никак не удавалось. В голову лезли самые разные мысли — от панически тревожных до жарких и стыдных. Провалявшись пару часов, сбив напрочь с дивана тонкую простыню в неровный комок и измяв подушку, он решил отвлечься и полез в интернет. Бог знает как, обнаружил себя в итоге на сайте, где в шапке красовался кричащий заголовок — «Правильная подготовка к анальному сексу». Нет, о схеме Андрей и раньше знал, но тогда нюансы как-то касались его вскользь. Теперь же хотелось углубиться в детали и сделать пару пометок на будущее. Перспектива секса с Митей всегда казалось какой-то слишком нереальной, чтобы начать об этом всерьез задумываться, а не мечтать. Андрей неожиданно для себя понял, что не рассматривал варианты сборки этого пазла. Как это должно происходить в идеальной картине мира? Митя должен быть снизу, потому что меньше по комплекции? Но и в верхней роли он представлялся вполне органично. Настолько, что от этих представлений Андрея прошибало жаром по позвоночнику и волоски на ногах вставали дыбом. Он бы соврал, если бы сказал, что Митьку не хотелось и так и эдак распробовать, хоть и страшно было до ужаса. Утром сквозь сон прорвались наигранные рыдания Олеськи. Ночь, по всей видимости, не смирила ее с реальностью, и она продолжала ломать комедию, объясняя кому-то по телефону, что брак пошел под откос, но она сделает все возможное, чтобы это исправить. Почему-то Андрей был уверен, что на другом конце провода радушный собеседник в лице «любимой» тещи смешивает его с дерьмом. Слушать этот концерт не хотелось, и он натянул тонкое одеяло на голову, чтобы хоть как-то заглушить сольную партию. Так странно было не отождествлять Олесю с чем-то родным и привычным. Теперь все в ней казалось каким-то отталкивающим, жестоким и чужим. Будто с глаз сняли поставленные кем-то шоры. С этими мыслями Андрей провалился в сон еще ненадолго и проснулся неожиданно свежим и легким. За окном пушистыми хлопьями кружил и переливался на солнце первый снег, укрывая землю, пряча под собой серую слякоть, разлитую по дворам. Андрей нехотя поднялся, потянулся и прошел к окну, распахивая створку и втягивая полной грудью свежесть утра. Морозец, еще совсем слабый, по-детски наивный, ворвался в комнату, пробежался по коже, легонько кусаясь и заставляя поежиться. Настроение вопреки бессонной ночи было хорошее и какое-то светлое, впервые за последнее время на сердце сделалось легко и правильно. «С первым снегом, Мить)» — не давая себе передумать, напечатал Андрей, ухмыляясь и уже без прежнего ночного мандража глядя на последнее Митькино сообщение. Правду говорят, что ночью все проблемы кажутся глобальнее, чем есть на самом деле. И чего он так загнался, неужели они не разберутся? Взрослые же люди. «И чего тебе не спится в такую рань?))» — прилетело насмешливое от Митьки в ответ, и Андрей против воли расплылся в какой-то абсолютно глупой, не подобающей ни возрасту, ни статусу улыбке. «О тебе думаю, малыш)» — Андрей был уверен, что «малыш» ему такого обращения не спустит. Вместо сообщения телефон неожиданно загудел, скользя на волнах вибрации к краю подоконника. Андрей на это только ухмыльнулся и прижал трубу к уху, принимая вызов. — За малыша язык откушу, — сонно пробормотал в динамик Митька, но по голосу понятно было, что скалится от удовольствия. — Жду с нетерпением, — хмыкнул Андрей, придерживая телефон плечом, натягивая домашние штаны и шлепая на кухню босыми ногами. — Ты еще валяешься? Обед скоро. — У меня выходной, — патетично ответил Митька, широко с громким вздохом зевая. — Имею полное право валяться хоть до самого вечера. — Имеешь, — согласился тихо Андрей, заглядывая в холодильник и с прискорбием не находя там ничего, что можно было бы съесть на завтрак. — Вчера долго думал над твоим сообщением, — признание вышло каким-то совсем неожиданным, и Митька не торопил уточнять, что такого он надумал. — Все еще сложно поверить, что все это происходит со мной, — немного подумав, продолжил Андрей, мысленно благодаря Митьку за то, что не перебивает и не подтрунивает над ним. — Но я впервые за последние годы чувствую себя так… легко, что ли? И все кажется таким незначительным. Все, кроме того, что между нами, понимаешь? — Понимаю, — согласился немногословно Митя. — И тебя это уже не так пугает, как раньше? — Еще сильнее, если честно, — рассмеялся нервно Андрей. — Но ты того стоишь, малыш. — Откушу, — со вздохом будто сам с собой согласился Митька. — Только сунься ко мне со своим малышом. — Да у меня вроде и не малыш, — изогнул бровь Андрей под еле сдерживаемый Митькин смех на том конце провода. Дальше разговор сам собой перетек в обсуждение планов на день. Митя пригласил на ужин часикам к шести, и Андрей не мог себе ответить, чего он ждет больше — очередного Митькиного кулинарного шедевра или того, что будет после. О том, какие роли кому уготованы, он так и не смог спросить, решив, что разберутся на месте. Остаток дня до самого вечера Андрей решил провести за компьютером. Предстояло хорошенько покопаться в законодательстве и решить, как дальше вести себя с Олеськой. В том, что она попытается что-то учудить, чтобы удержать при себе мужа, сомнений не было. А когда и это ей не удастся, в ход пойдет тяжелая артиллерия, в этом Андрей не сомневался. План был так надежен, что казалось, ничто этот день не испортит, если бы не звонок от старшего начальствующего состава. Андрею и оставалось только, что ответить по уставу и покидать в сумку вещи первой необходимости, вылетая навстречу служебному авто. Их группу оперативного реагирования нередко дергали вот так среди выходного или ночи, ничего нового в этом не было. Каждый, кто шел на службу, понимал, что рано или поздно придется отринуть личное и рвануть по приказу туда, куда скажут. Но впервые Андрей почувствовал острый укол разочарования из-за нарушенных планов. Короткое сообщение Митьке с пояснением своего отсутствия в следующие несколько недель и извинениями, он отправил уже из машины. «Это работа, я понимаю. Будь осторожен и возвращайся, буду ждать» — ответ, прилетевший через пару минут, окатил волной странного тепла. Оно разливалось в груди, стекало вниз, будто затопляя собой всего Андрея, делая его более цельным, наконец, нужным. — Чего лыбишься, как умалишотка? — присвистнул Бакир, который и приехал за ним на служебной тачке. — С Олеськой наладилось, что ли? — Ага, — саркастично хмыкнул Андрей, качнув головой. — Это другое. Вчера на развод подал. — Ну наконец-то, — кивнул довольно Бакир, широко улыбаясь, — сколько можно нервы друг другу мотать. Смотри только, как бы замки к твоему возвращению не поменяли, а то останешься с голой жопой на морозе. — Мне есть куда пойти, — пожал плечами Андрей. — Бэтэч! — хохотнул Бакир. — Так вот в чем дело! Ну даешь, брат. Не ожидал. И кто она? Хорошенькая? — Очень, — честно признался Андрей, выбивая сигарету из пачки и закуривая в приоткрытое окно. *** Кто бы мог подумать, что следующий раз, когда Андрей ступит на землю родного края случится так нескоро. Дело, которое, на первый взгляд, казалось плевым, заняло гораздо больше времени, чем предполагалось изначально. Опергруппа застряла в «полях» почти без связи на несколько недель и чудом успела закончить операцию аккурат к Новому году. Андрей, как и его коллеги, был вымотан не столько физически, сколько морально. Каждый такой выезд давался нелегко, и после приходилось долго настраиваться, чтобы вернуться на гражданку. Самое тяжелое — перестать думать и действовать, как единый организм. От слаженности действия, быстроты реакций и сплоченности на задании зависел не только успех операции, но и жизнь. Приходилось на максимум выкрутить инстинкты, отключить голову и действовать согласно приказам, которые не всегда шли в ногу с собственными желаниями. Когда после небольшого брифинга их распустили по домам, Андрей неожиданно понял, что и в мыслях нет такого варианта, как отправиться домой к жене. Все, чего он хотел, — увидеть поскорее Митьку. За окном такси, которое несло Андрея к Митькиному дому, мелькали виды вечернего заснеженного города — за его отсутствие сугробы успели нарасти сантиметров в двадцать высотой. Жизнь шла своим чередом, все готовились к предстоящим праздникам. Предновогодняя суета с покупкой подарков, ожиданием какого-то чуда и верой в лучшее будущее, которое обязательно вот-вот наступит, витала в воздухе. Город оделся в праздничные наряды, переливался мерцанием светотехники, подсвечивая свои лучшие стороны. Во дворах на окнах жилых домов играли огнями гирлянды, из динамиков радио и в торговых центрах нон-стопом лились новогодние заезженные до дыр композиции. Все это утомляло и одновременно вселяло какую-то тихую радость. — Остановите вот здесь, — кивнул водителю Андрей и, когда авто тормознуло у небольшого цветочного магазинчика на повороте в Митькин квартал, вышел, накинув перед этим побольше чаевых за поездку. Внутри флористической лавки свежо пахло зеленью и цветами разных мастей. Невысокая девчушка в длинном фартуке собирала клиенту вычурный букет, щедро сдабривая его лентами и упаковочной бумагой. Зачем Андрей сюда заглянул, он и сам не понимал, но почему-то не хотелось идти к Митьке с пустыми руками. — Вам помочь? — нервно улыбнулась девушка, отпуская предыдущего покупателя и стараясь не пялиться на Андрея, который сейчас больше всего был похож на только что откинувшегося с зоны сидельца. Хорошо, что удалось принять душ на базе и от него не так разило потом, как пару часов ранее. Но гражданская одежда, оставленная на хранение, нещадно помялась, а тяжелая сумка с грязной, требующей стирки формой оттягивала плечо. Видок так себе для того, чтобы заявляться к тому, мысли о ком так тянули домой, но другого не было. — Мне нужно что-то в подарок, — признался Андрей, скользя взглядом по готовым букетам и кадкам с цветами за стеклянной дверью холодильника. — Ну такое, не слишком кучерявое. — Не слишком кучерявое? — с сомнением протянула флористка, покусав губу. — Ну вот розы можно, классика. А кому хотите подарить? Маме, девушке? — Мужчине, — просто ответил Андрей, коротко ухмыляясь на то, как вытянулось лицо цветочной феи. — Мужчинам букеты обычно не дарят, — категорично заявила девушка, на бейджике которой Андрей заметил, словно насмешку судьбы, имя «Олеся». — А мне неважно, что там обычно, — хмыкнул он и неожиданно заметил в самом углу холодильника корзинку, из которой торчали пушистые еловые лапы. — А это что? — Это заготовка для новогодней композиции, — пожала плечами девушка, — можно добавить цветов, шариков там всяких, ягодок. Сейчас покажу готовый вариант. Через пару минут на прилавке перед Андреем стояла такая же корзинка, только еще щедрее набитая хвойными ветками разных пород, покрашенными в белый шишками, серебряными шариками и пластиковыми красными ягодами. В самом центре было воткнуто несколько алых роз, серебристая фигурка оленя и несколько свечек. Все это было покрыто тонким слоем искусственного снега и блесток, которые красиво переливались в искусственном свете магазинчика. — Ну, это, конечно, совсем не кучеряво, — со смешком протянул Андрей, разглядывая со всех сторон эту флористическую инсталляцию и кивая самому себе. — Беру! — Она дорогая, — с кислой миной процедила Олеся, и Андрей от этого почему-то еще больше развеселился. — Тогда запакуйте так, чтобы это было очевидно, — хмыкнул он и достал бумажник. Нести корзинку и сумку было очень неудобно. Слюда, которой флористка действительно не пожалела, хрустела на морозе, скользила под пальцами, норовя выскользнуть из них. Андрей пару раз чертыхнулся и в итоге ухватился за длинный пластиковый хвост, перевязанный красной лентой, решая, что хуже от этого точно не будет и лучше пожертвовать упаковкой, чем целой композицией. Чем меньше метров оставалось до Митькиного подъезда, тем больше в голове разрастались досадные сомнения. С чего Андрей взял вдруг, что его там вообще ждут? Последний раз с Митькой они говорили пару недель назад, перекинулись парой незначительных фраз о том, что у обоих все в порядке, мол, живы-здоровы. В тот момент, когда удалось поймать связь, все начали звонить родным и близким и сложно было без лишних ушей поговорить по душам. Бакир, единственный, кому Андрей рассказал о предстоящем разводе, и вовсе поглядывал с нескрываемым интересом, а после достал с расспросами, пытаясь разузнать о новой Андреевой пассии. Слава богу, безуспешно. А Митьки ведь и вовсе могло не оказаться сегодня дома. Он мог быть где угодно и с кем угодно. Думать об этом, конечно же, не хотелось, но в реальности они друг другу ничего не обещали. Все их отношения сводились к какой-то неопределенности, так и не получив названия. Кто они друг другу? Бойфренды на заграничный лад? Несостоявшиеся пока любовники? Просто два заинтересованных друг в друге, но свободных человека? Андрей помаялся немного у подъезда, плюхнув корзинку на низкую скамью, выкурил пару сигарет и понял, что начинает подмерзать. Дальше откладывать смысла не было, и он набрал заветный номер. — Андрей? — послышалось недоверчивое в трубке после пары длинных гудков. — Привет, — от звука Митькиного голоса внутри сразу разлилось знакомое, зудящее тепло. — Ты дома? — Дома, — коротко согласился Митька. — А ты? Вернулся, наконец? — по голосу стало понятно, что тот улыбается, и Андрей на автомате расплылся в ответной улыбке. — Да, — кивнул он. — Пустишь погреться? — А у меня есть другие варианты? — фыркнул Митька с наигранным недовольством. — Давно стоишь поди жопу морозишь? И не сказал ведь, что приезжаешь, тихушник. Заходи давай. — Иду, — выдохнул послушно Андрей, подхватывая несчастную припорошенную уже настоящим снегом корзинку и спеша к подъезду. Митька стоял в дверях с таким недовольным лицом, что Андрей на секунду засомневался во всем — в себе, в чертовой корзинке, в правильности своего визита. Но все сомнения тут же разбились о что-то теплое, промелькнувшее во взгляде карих глаз. Митька его ждал. — Это что еще такое? — изогнув бровь, протянул он, указывая на корзинку, которую Андрей перехватил удобнее, шагая из лифта ко входу в квартиру. — По дороге домой встретил Деда Мороза, и он просил передать это самому красивому парню, — рассмеялся Андрей, проходя внутрь и вручая растерянному Митьке свою икебану. — Ну себе как-то странно было оставлять. — Тебя там головой не роняли? — Митька принялся освобождать корзину от пленки и с сомнением разглядывать напиханные тут и там ветки и цветы. — Нет, спасибо, конечно, но в следующий раз лучше деньгами или едой. — Дареному коню в зубы-то не смотрят, Мить, — покачал головой Андрей, прикрывая за собой дверь и замирая. — Так это и не конь. И, слава богу, без зубов… — Митька поставил корзинку на пол и повернулся к Андрею, тоже зависая на секунду. Это промедление в пару долгих мгновений показалось непозволительной роскошью, которую они себе больше не могли позволить. Митьку будто стихией бросило вперед, и Андрей поймал его в свои объятия, крепко сжимая и слепо начиная шарить губами по ставшему родным лицу: лоб, брови, скулы, щеки, подбородок. Жажда прикосновений теперь казалась просто нестерпимой, Митьку хотелось выпить до капли, наслаждаясь каждым глотком, а он и не препятствовал, прижимаясь так близко, что можно было почувствовать, как колошматится в груди загнанное эндорфинами сердце. Первый поцелуй получился каким-то смазанным, но от этого не менее необходимым. Митька охотливо пустил меж губ Андреев жадный язык, податливо открыл рот, позволяя проскользить кончиком по кромке зубов, погладить внутреннюю сторону щеки, сцепиться с его собственным — таким же ненасытным. Ладонями накрыл щеки Андрея, стараясь притянуть еще ближе, дышал загнанно, еле успевая давать легким насытиться кислородом. Целовался так, что голову кружило, а внизу все схватывало от волнами скатывающегося туда жара. Андрея вело, Андрея корежило и перемалывало, словно в жерновах какого-то изощренного механизма, вцепившегося в самую душу. Ладони удобно легли Митьке на поясницу, прошлись по спине к лопаткам, залезая под футболку, и спустились вниз под кромку домашних штанов, где сразу за широкой резинкой бесовского Митькиного белья начиналась голая кожа ягодиц. — Бля-я-я-ядь… — простонал хрипло Андрей прямо в чужие губы, на силу разрывая поцелуй и сквозь пелену, застилавшую глаза, видя, как Митька в ответ довольно скалится. — Сними на хуй все, хочу посмотреть. — Сначала руки вымой, а потом я подумаю над твоей просьбой, — хмыкнул Митя, выворачиваясь из рук Андрея и подхватывая с пола свой подарок.