вдребезги

      Упёршись лезвиями коньков в резиновое покрытие, Билл вдохнул морозноватый воздух.       Пробрало. Может, не от него вовсе ― от Робовых касаний.       ― Лучше брать коньки на полтора размера больше. Иногда бывает, и на пару, ― рассказывал он. Опустившись перед Биллом на корточки, шнуровал его коньки ― пальцы не путались-не подрагивали. И как это у него получается. ― Щиколотка держится плотно. А стопы и пальцы постоянно в движении. Потому что ты ими толкаешься.       ― Не х-хлопнуться бы…       ― Со мной? ― вскинул он брови. ― Ни за что.       С тобой ― ни за что.       Падая, уверился ― Роб подхватит его на руки.       Подняв глаза, Билл оглядел младшеклассников на школьном катке ― детвора сшибала друг друга с ног, покрикивая, будто толпа пингвинят. Поправляя шлемы, пощёлкивали клюшками по льду ― каждая перетянутая Робом клейкой лентой.       Говорил, для амортизации.       Говорил, с амуницией надёжнее.       Коробку согласились облечь куполом ― со временем, едва сойдут портлендские снега.       Роб нашёптывал вечерами ― пока прихлёбывали какао из кружек друг друга       эй у тя с-слаще!       сплетни. Дескать, Миллер вгрызлась зубами в этот проект ― не вытянешь, словно фрисби из пасти терьера. Дескать, об этом ещё напишут в «Портленд Пресс Джеральд».       А о нас расскажут?       Если ты хочешь, лапочка.       Попади в тюрьму этот выпуск, кое-кто пофыркает от души.       Зайчиком его не зовут даже во снах.       Во снах Билл бредёт вдоль залива ― ждущего их ближе к лету. Машет бумажным корабликам далече, где синь вымывает небо, ― и с них машут ему в ответ.       Может быть, на одном из них уплыл папа.       ― Роб, ― позвал Билл, опустив глаза. Он поднял взор, приобняв ладонями за икры. ― Сл-лушай… прдёшь-к-нам-на-у-ужин?       ― На ужин?       ― Ну да. Я, ну… в-вроде как чуточку, ― сложил щипком пальцы Билл, щурясь, ― о нас ра-рассказал маме.       Она спрашивала.       Быстро догадалась ― будто провидица из античных легенд.       А Билл, как их эпический герой, не умел прятаться. Коль рубить гидре голову ― так готовиться к тому, что она отрастит ещё сотню.       ― Так придёшь? ― спросил Билл, глянув на него исподлобья. ― Ма п-приготовит штрудель. Он у неё просто вкуснота.       На шее Роба покачивался свисток ― блеснувший в полусвете из-за облаков. С глазами всё равно не сравнится.       ― А когда? ― уточнил он. ― А то у меня дважды в неделю…       ― Я п-помню. Занятия с младшей группой на арене Троуба. По ве-вечерам, вторник и четверг, — загнул пальцы Билл.       ― Ты подготовился.       ― Я наизусть знаю! ― улыбнулся он. Тепло Робовых ладоней текло вверх по ногам ― тронуло сомкнутые коленки. ― В су-субботу. Приходи, пожалуйста.       Роб на миг обернулся ― когда мальчишки, грохнувшись у дальнего борта, захохотали.       ― Приду, ― ответил, взглянув на него вновь. ― Обязательно приду.       Поцеловав кончики своих пальцев, Билл тайком приложил их к Робовым губам.       Всё равно поцелуй впитается. Призовёт его ― по-настоящему ― вечером.       Роб пообещал ему взглядом. Роб никогда его не обманывал.       Поднявшись, он помог Биллу встать ― и, пятясь, выкатился на лёд. Свистнул попутно детворе:       ― Не хулиганьте там! Эрни, ― окликнул он, ― на нападающем больше ответственности, чем на защитниках.       ― Хорошо, капитан Грей!       Билл прижмурился ― внизу живота ухнуло, будто летел в глубокую пропасть.       Оступился ― падал в неё во сне.       ― Толкайся ко мне, ― сказал Роб, не отпуская Билловы руки. ― Я держу.       Билл, вдохнув глубже ― пока лёгкие не проняло покалыванием, ― оттолкнулся на льду.       Угодил к нему в руки вновь.       Разве с тобой страшно падать.