Black Rose: Кровавое проклятие

      Вечер медленно опускался на город, а в цыганском таборе ярко горели факелы и играла музыка. Шатры были украшены цветами, а тропинка, по которой невеста сейчас шла к алтарю была покрыта лоскутками разноцветной ткани. Чонин насчитала около десятка оттенков. Девушка ещё никогда не видела такого буйства красок.       Вокруг, казалось бы, были совсем чужие люди, но они улыбались ей. Их улыбки отгоняли волнение, накатывающий страх и смущение. Нет, она не боялась стать женой Марка Ли. Признаться честно, она мечтала об этом последние лет пять точно, но всё это случилось так спонтанно. Вчера, когда он обещал отвезти её в табор, он явно имел ввиду совсем не это.       Чонин вспомнила, как мать вернулась вечером, старательно пряча от посетителей покрасневшие глаза. Так бывало, когда она много плакала.       — Что-то случилось? — рискнула спросить девушка, когда они встретились на кухне.       Тэиль посмотрела на дочь долгим, задумчивым взглядом, что был для неё совсем не свойственен и это тревожило.       — Поговорим позже, а теперь вернись, пожалуйста в зал. Клиенты ждут.       Чонин вышла, но тревога не покидала, хотелось поскорее избавиться от этого чувства недосказанности, но как назло клиентов сегодня было очень много, а привычная улыбка получалась уж слишком натянутой.       Ближе к полуночи все, наконец, разошлись. Мать закрыла таверну и уж как-то слишком резко поникла.       — Идём наверх, милая. У меня к тебе серьёзный разговор.       Чонин почувствовала, что сердце в груди заколотилось быстрее, а ладони вспотели. Когда мать миновала свою спальню и открыла дверь в комнату дочери, тревога подступила уже к горлу, отдаваясь лёгкой тошнотой.       Тэиль опустилась на аккуратно заправленную кровать, проведя ладонью по покрывалу и грустно улыбнувшись. Сейчас почему-то Чонин казалось, что мать выглядит усталой, словно намного старше своих лет.       — Видят Боги, что я пыталась сделать всё, чтобы тебя не коснулось то, что пережила я. Мы с Джено оберегали тебя, но ничего от тебя не скрывали. Ты знаешь, какая великая сила живёт в тебе, и пусть сейчас она спит, её всё же можно почувствовать. Видимо он, наш злой гений, что-то снова заподозрил, иначе я никак не могу объяснить тот приказ, что он мне дал.       — Что?.. — растерянно спросила Нин, опустившись рядом с матерью.       — Георг приказал мне привести тебя в монастырь. Он… Он хочет, чтобы ты стала Невестой Жреца, как я когда-то.       Чонин почувствовала слёзы, что собрались в глазах.       — Но…       — Ты же понимаешь, что если я ослушаюсь приказа, он… Он убьёт меня, а потом всё равно получит своё?       — Мама…       Тэиль прикрыла глаза.       — Я не хочу, чтобы ты стала игрушкой в его руках. Он ведь… Он может и сам грязно воспользоваться тобой, а может отдать тебя своим монашкам. Мы с Джено готовы бороться за тебя…       — Нет! — сказала Чонин. — Вы — всё, что у меня есть. Вы — моя семья! Я не хочу вас потерять, и если для того, чтобы вы жили, мне нужно пойти в монастырь, я…       — Молчи! Не произноси это вслух! Твоя магия сейчас может принять это как клятву, — остановила её мать. — Я… Есть ещё один способ нарушить планы настоятеля, не бросив тень на нас с Джено, но ты должна твёрдо осознавать на что идёшь. В этом деле самопожертвование не лучший выход.       — И что это за способ? — спросила девушка, глядя на мать. Чонин знала, сколько боли та пережила и переживает до сих пор и не хотела стать причиной новой.       — Невестой Жреца становятся лишь невинные девушки, что смогут оросить алтарь своей девственной кровью. Я… Я не могу заставить тебя переспать с первым встречным, зная, что ты всегда мечтала о светлой и чистой любви. Да и клеймо распутницы тебе не нужно, хватит того, что меня весь город считает шлюхой. Так получилось, что когда я прибежала к Джено, чтобы спросить совета, он был не один. Его друг стал невольным свидетелем наших откровений, но он… Он часть легенды. Он почти семья.       Тэиль снова грустно улыбнулась.       — Тот человек… Он предложил нам менее болезненный выход — тайная свадьба.       Чонин судорожно пыталась припомнить всех друзей отца, которых она видела рядом с ним. Джено жил довольно замкнуто. Рядом с ним иногда появлялся красивый музыкант. Несколько солдат, включая Марка и Джехёна. Ли что-то рассказывал о цыганах, что не так давно вернулись в Даксвуд. Да ещё несколько соседей-торговцев постоянно ошивались рядом, вот в принципе и всё.       — Мы можем выставить всё, как пылкую влюблённость, побег из дома и тайное венчание, — между тем продолжила Иль. — Но тот человек… Он не хочет тебя к чему-либо принуждать. Он просил уверить тебя в том, что если ты не захочешь стать его женой, он обязательно придумает что-то ещё. Он понимает, что ты ещё очень юна, а он… Он почти вдвое старше. Что у него нет ничего кроме покосившегося дома, лошади и работы, но ты… Отдать тебя в лапу Георга он не может и не хочет.       Чонин хмыкнула, утирая слёзы.       — А имя у этого благородного рыцаря есть? — чуть хрипло спросила она. — Я его знаю?       — Знаешь, — сказала Иль. — Но прежде, чем я его назову, поклянись мне, что не будешь делать поспешных выводов и хорошенечко всё обдумаешь, хотя бы до утра. Он обещал навестить нас завтра и поговорить с тобой лично.       Чонин выдохнула, собрав всю воль в кулак.       — Клянусь, что взвешу все за и против, но в первую очередь я всё же буду опираться на те факты, что способны защитить вас с отцом.       — Хорошо, — пожала плечами Тэиль, а потом назвала имя, которое заставило Чонин подскочить с кровати. — Марк Ли. Именно этот человек предложил тебе стать его женой.       Чонин недоверчиво смотрела на мать. Неужели та не догадывалась, что сейчас озвучила самую заветную мечту дочери?       — Я… — начала была девушка.       — Нин, ты обещала подумать, — перебила её Тэиль. — У тебя есть время до утра.       — Оно мне не нужно, и ты знаешь об этом.       — Знаю, но всё же прошу тебя всё взвесить. Марк придёт завтра и…       — Я могу собрать вещи?       Чонин видела, как по щеке матери скатилась слеза, потом другая. Девушка опустилась перед ней на корточки, сжимая в руках родные руки.       — Мам, ты же понимаешь, что в случае с Георгом лучшего варианта мы, увы, не придумаем. Да и Марк… Он хороший. Он не причинит мне вреда.       — Я знаю, милая. Он… В нём течёт похожая на твою магия, но ты… Ты ещё совсем дитя. Я… Я не хотела, чтобы так… Вы оба… Это принуждение. И всё из-за меня.       — Нет, — помотала головой Чонин. — Это магия ведёт нас.       Тэиль обняла дочь. Чонин было уютно в этих руках, но она понимала, что скоро детство кончится. У неё будет свой дом, муж, возможно, скоро она и сама станет мамой. Всё это тревожило, но в то же время было какое-то предвкушение и надежда.       — Мам, а в первый раз всегда больно? — смущённо спросила Чонин.       — Немного, — улыбнулась Тэиль. — Всё зависит от того, кто рядом с тобой. Если ты важна для мужчины, он сделает всё, чтобы уменьшить эту боль. К сожалению, из доступных нам сейчас обрядов венчания остается только цыганский. А там, если я правильно помню, первый акт и вовсе является публичным. Потом, правда, зрители оставляют новобрачных, но первое проникновение сопровождается песнями и плясками приглашённых гостей.       Чонин сглотнула.       — Я не специалист, милая. Меня венчал Георг. В тот момент я была уже беременна тобой, но думаю, Марк обязательно защитит тебя, как сможет. И да, боюсь, что после ритуала венчания магия вернётся к тебе в полном объёме. Прошу тебя…       — Я буду осторожна. Я понимаю какую силу имеет слово.       Они ещё немного обсудили всякие женские хитрости, а потом уснули вместе, как в детстве. В последний раз.       Утро было солнечное. Тэиль поцеловала дочь в лоб.       — С добрым утром, милая.       Чонин сильнее прижалась к матери.       — Мам, а по вашей легенде ты долго будешь злиться на меня за побег? — улыбнулась девушка.       — Ну, судя по тому, что все в городе считают, что у нас с тобой и так натянутые отношения, да ещё и «предательство». Мне бы следовало тебя и вовсе на порог больше не пускать.       Чонин надулась. Тэиль обняла её сильнее.       — Я очень надеюсь, что всё это скоро закончится и нам не нужно будет больше притворяться. И ты, и Джено — моё сердце, и я, наконец, хочу признать это на весь мир. Вот только пока настоятель имеет власть…       — Придется играть свои роли, — кивнула Нин.       Дальше был завтрак, потом Иль помогла дочери собрать небольшую сумку с самым необходимым.       — Остальное потом передам с отцом, — сказала мать. — Пошли вниз, пора открываться.       Чонин была немного рассеянной и каждый раз вздрагивала, когда дверь таверны открывалась. Она ждала одного единственного человека, но он всё не приходил. Между тем время уже приближалось к трём, когда снаружи послышался топот копыт.       Девушка стояла за стойкой, когда в помещение вошли двое о чём-то весело переговариваясь. Генерал Чон выглядел беззаботно, но его цепкий взгляд просканировал всё вокруг. Марк же с трудом удерживал беспечную улыбку.       — В кой-то веки получили выходной, — усмехнулся Чон. — Нужно отметить. Эй, девочка, принеси-ка пару бутылок вашего фирменного и чего-нибудь на закуску.       Нин поклонилась и побежала в погреб. В таверне было не так много народу. Пара торговцев, трое пьянчужек, что считались постоянными клиентами, да несколько туристов, прослышавших о красотах Даксвуда.       Чонин шла к стеллажу, где располагались бочонки с пивом, когда входная дверь снова открылась, а потом раздался тихий щелчок. Шаги эхом отражались от стен погреба. Девушка стояла, затаив дыхание, пока вновь вошедший не остановился позади неё. Сбитое дыхание заставило улыбнуться, а потом она всё же обернулась, встречаясь с немного виноватым взглядом таких красивых глаз.       Они стояли рядом друг с другом и с какой-то жадностью изучали каждый сантиметр человека напротив.       — Я… — всё же решился Марк. — Тэиль, должно быть, тебе уже всё рассказала.       — И я благодарна вам, капитан, за предложенный выход из сложившейся ситуации.       — Ты не осуждаешь меня?       — За что? За то, что спасаете мою жизнь и честь? Я должна быть обязана вам за это.       — Не нужно, — ответил Марк, делая шаг и оказываясь ближе. — Я… мне не всё равно.       — Спасибо, — улыбнулась Чонин. — Вы…       — Ты, — поправил мужчина. — Между нами не должно быть границ. Я хочу, чтобы ты доверяла мне.       — Ты… — смутилась Чонин. — Расскажешь какой у нас план? Мама вкратце обрисовала ситуацию, но…       — Сейчас, для начала, мы вернёмся в зал, обратив на себя внимание зевак. Потом мы с Джехёном, громко поругавшись с твоей матерью, уйдём. Тебе нужно будет изобразить истерику и злость на мать и убежать в свою комнату. Мы будем ждать тебя внизу. Сбросишь из окна вещи и спустишься сама. Дальше мы уберёмся отсюда, захватим Джено и отправимся в табор. Там уже всё готово для венчания. Ближе к вечеру Тэиль сообщит о твоём побеге Георгу. Он, возможно, тоже сорвётся в табор, но к тому моменту ты уже будешь моей женой.       Чонин сглотнула, а потом кивнула.       — А правда, что нам нужно будет сделать это при всех?       Девушка нерешительно отвела взгляд.       — Да, но… На нас будут ритуальные одежды, — ответил Марк, осторожно взяв Чонин за руку. — Никто ничего не увидит.       — А как…       Слова застряли в горле. Марк огляделся, замечая стул.       — Идём.       Чонин шокировано распахнула глаза, но послушно пошла за старшим.       — Представь, что это алтарь, — указал на стул мужчина, а потом сел на него. — Тебя трижды спросят согласна ли ты стать моей женой. Сперва гости, когда ты будешь проходить мимо них, потом барон, что произнесёт слова обряда, позволив мне надеть кольцо на твой палец, а потом я…       Марк притянул Чонин к себе.       — Садись, — улыбнулся мужчина, похлопав себя по бедрам.       — То есть, я сама…       Девушка опустилась на бедра мужчины, чувствуя твёрдую выпуклость в районе паха.       — Да. Этим ты подтверждаешь, что даешь согласие быть моей до скончания веков, — кивнул Ли, а его рука легла на поясницу девушки слегка поглаживая. — Не лучший вариант для первого раза, но других у нас нет. Чунмён обещал предоставить нам специальный состав, что немного облегчит нам участь и уменьшит твою боль.       — А потом…       — Потом гости и барон покидают шатёр молодожёнов, и мы вольны продолжить начатое или вернуться на праздник, отложив близость для более подходящего случая. То есть до тех пор, пока не вернёмся домой, в свою спальню, на нашу кровать.       — Но ведь гости собираются не просто так, — сказала Чонин, прикрыв глаза, потому что ладонь Марка коснулась её щеки. — Им нужно что-то показать. А если крови не будет? Если ничего не видно…       — Ты думаешь, что кто-то решится на этот обряд только для того, чтобы сымитировать близость? — спросил Марк, проведя пальцем по пухлым губам своей невесты. — Для чего? Знаешь, не все цыганки идут на алтарь целыми и это не показатель истинной любви партнёров. Главное — это клятвы, что они дают друг другу. Именно ради них приходят гости.       Чонин вздрогнула, когда губы альфы коснулись открытого плеча.       — Прости. Я не хотел тебя напугать, — сказал мужчина. — Мне трудно это контролировать. Ты как нежный цветок, который я так боялся сорвать. Вот уже несколько лет я схожу с ума, наблюдая за тобой. Я снова и снова повторял себе, что недостоин тебя, что своим вниманием я испорчу тебе жизнь, а сейчас… Получив в руки такой шанс, я уже не в силах от него отказаться, но… Если ты захочешь уйти, если не захочешь связать свою жизнь с одиноким солдатом — я пойму. Я готов отпустить. Будет больно, но…       — А разве похоже, что я хочу уйти? — спросила Чонин, слегка откинув шею и позволяя губам Ли скользить по чувствительной коже. — Боги, как же это похоже на один из моих снов, где ты вот так же близко, а потом какое-то мгновение и я лишаюсь всего. Знал бы ты, как часто в последнее время я просыпаюсь в слезах от осознания того, что ты не рядом.       — Я рядом, малыш, навсегда.       Марк коснулся губами губ девушки, осторожно целуя. Чонин неуверенно отвечала, пытаясь повторять за старшим, прижимаясь ближе, разворачиваясь так, чтобы ногами обхватить его талию. Промежность ныла и пульсировала. Руки мужчины уже забрались под блузку.       — Малыш, — оторвался от её губ Ли. — Нам нужно остановиться.       — Почему? — спросила Чонин, неосознанно потёршись намокающей тканью белья о возбуждение старшего. Это незатейливое действие заставило дыхание обоих сбиться.       — Нас ждут. Обещаю, что этой ночью не дам тебе скучать, но сейчас нам нужно выйти.       — Да, ты прав…       — Я тоже очень тебя хочу, — шепнул Марк в самые губы девушки, посылая по телу стаю мурашек.       А потом был скандал. Даже скандалище. Мать орала так, что её, наверное, слышал весь квартал. Чонин всегда поражалась, какой та бывает разной. В след Марку с Джехёном было брошено несколько дорогих бутылок пива, а Чонин… Она хоть и понимала, что мать говорила это всё не всерьёз, слёз сдержать не смогла, убегая на второй этаж и громко хлопнув дверью.       Потом Марк помог ей спуститься с окна. Вещи были оставлены у Джено. Отец крепко её обнял и повторил, что Марк хороший человек. Это она знала и так.       И вот сейчас, облачённая в ритуальные одежды, она шла к шатру, где был установлен алтарь — широкий камень, покрытый расшитым сакральными узорами тюлем. Марк стоял перед ним. Его одежды ничем не отличались. Белый балахон с разрезами по бокам.       Чонин уже ответила задорной толпе, что да, она согласна стать женой этого человека и быть с ним в горе и в радости, пока смерть не разлучит их и теперь «подружки» вели её в сторону барона. Невысокий темноволосый мужчина лет тридцати-пяти улыбался ей. Было в нём что-то тёплое. В карих глазах тоже сверкала улыбка. Перед ним стояли два кубка, наполненные какой-то жидкостью.       — Это типа успокоительное, — шепнула ей на ухо Джемин.       — Алкоголь? — хмыкнула Чонин, поймав на себе два удивлённых взгляда. — Что? Я выросла в таверне. Чего там только не увидишь.       Сперва барон предложил жениху и невесте угостить друг друга напитком. И хоть они с Марком расстались около получаса назад, Нин понимала, что уже успела соскучиться. Сомкнув бокалы, они выпили обжигающую жидкость. Алкоголь был крепким, голова слегка закружилась. Чего греха таить, Чонин иногда пробовала ассортимент погребов матери, но этот напиток и в сравнение с ними ни шёл. А потом барон начал задавать ритуальные вопросы, а девушке казалось, что толпа на заднем фоне редеет. Остались только они с Марком и голос, что задавал вопросы, ответы на которые были слишком очевидны. Да, она готова была разделить с этим человеком жизнь, быть с ним и в болезни, и в здравии, в горе и в радости, делиться с ним невзгодами и вместе воспитывать детей.       — Волей данной мне Магией и Пятерыми, объявляю вас мужем и женой, — сказал барон. — Да подтвердит моё право священный алтарь.       Чонин почувствовала, как её взяли за руку и куда-то потянули. Марк опустился на каменный постамент. В его руках было кольцо. Ярко-красные рубины переливались под бликами зажжённых факелов.       — Чонин, позволишь ли ты мне сделать тебя своей? Сегодня и навсегда?       — Да, — сказала девушка. Марк надел кольцо ей на палец. Нин почувствовала такую родную магию. — С сегодняшнего дня и на веки веков я твоя.       Заиграла громкая музыка. Чонин слышала голоса, что пели какую-то зазывающую песню.       — Иди сюда, — сказал Марк, притянув её к себе.       И это стало последней каплей. Желание оказаться одним целым с этим человеком выплеснулось через края, заставляя смело опуститься на бедра старшего, обхватывая ногами его талию. Марк притянул её к себе, целуя. Чонин отдалась своим ощущениям и слегка вздрогнула, когда пальцы мужчины оказались под балахоном и коснулись пульсирующей промежности. Они были скользкими. Он двигал ими, погружаясь глубже, слегка надавливая, распределяя какую-то дополнительную холодную смазку, хотя Чонин понимала, что и сама она уже была вся мокрая внутри от желания, что скопилось в ней.       — Покажи мне, как ты меня любишь, — шепнул ей Марк. — Приподнимись.       Чонин послушно привстала, чувствуя, как что-то большое и теплое скользнуло в неё, упираясь и слегка надавливая, посылая по телу лёгкие волны боли. Балахоны, действительно закрывали всё, что нужно. Девушка попробовала опуститься. С губ слетел первый стон.       — Тщ, не торопись, — сказал Марк, ласково гладя её по спине, пока его губы скользили по смуглой коже шеи.       Между тем гости, кажется, уже пустились в пляс, прославляя молодожёнов. Чонин медленно опускалась на твердую плоть, игнорируя скатившиеся-таки по щекам слёзы, что Марк нежно собирал губами. Его руки забрались под балахон осторожно поглаживая живот, грудь, отвлекая. Чонин даже не заметила, как всё резко стихло.       — Остановите это безумие немедленно! — послышался грозный голос, а Нин, наконец, опустилась до конца. Её стон слился с топотом чьих-то ног, а потом…       Потом кто-то схватил её за волосы и швырнул в сторону. Девушка упала на землю, а потом попыталась сесть. Сознание медленно возвращалось. Она видела монахов, солдат, мать и его… Разъярённого настоятеля. Чонин попыталась уговорить магию внутри успокоиться и притаиться. Не хватало, чтобы он почувствовал.       — Не смейте её трогать! — соскочил с алтаря Ли. — Она теперь моя жена!       Марк попытался добраться до Чонин, но один из монахов оттолкнул его, грубо ударив.       — Нет! Не трогайте! — поднялась девушка, бросившись к мужу. — Я люблю его! Он мой муж!       — Тварь неблагодарная! Я тебя растила, кормила, а ты… Ты ноги раздвигаешь перед всякими извращенцами на глазах у толпы. Твой отец был бы в ужасе, увидев эти следы.       Чонин дернула балахон, замечая несколько капель свежей крови, что впитались в ткань. Между ног ещё саднило, а бёдра были скользкими от смазки. Марк уже поднялся, утер кровь с разбитой губы и подошёл к Чонин, обнимая и целуя в висок.       — Ты можешь злиться, Иль, но не смей оскорблять мою жену! Она тебе больше не принадлежит.       — Это мы ещё посмотрим, — фыркнула Мун. — Пошли домой, шлюха!       — Ой, кто бы говорил, — послышался голос Джено. — В твоей постели кобелей больше бывает, а вот девочка одного выбрала, да на всю жизнь. Не тебе её судить. Она теперь в законном браке.       — Эта ваша свадьба — фикция! Я найду ей другого мужа. Праведного, состоятельного, а не этого солдатика без рода и племени. Пошли.       Тэиль хотела было схватить дочь за руку, но Чунмён перехватил её запястье.       — Простите, мамаша, но увы, вы голоса больше не имеете. Чонин попросила защиты у табора. Она теперь часть нашей семьи, как и Марк. Шли бы вы отсюда. Не дело это разлучать влюблённые сердца.       Цыгане обступили молодожён со всех сторон и вид у них был не очень дружелюбный.       — Это что ж делается! Святой отец, вы хоть скажите этим язычникам!       Георг стоял статуей посреди площади. Блики костра плясали на его красном от ярости лице. Желваки нервно ходили, он не мигая смотрел не на Марка с Чонин, что успела спрятать руку с кольцом за спину, а куда-то за них.       Нин слегка повернула голову, замечая двух всадников. Джехён и кардинал были при полном параде. И когда только успели? Мундир и красная сутана вызывали трепет. Их лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу.       — Добрый вечер, святой отец, — сказал с улыбкой кардинал, поправляя свои красные одеяния. — Не ожидал вас здесь увидеть. Пришли полюбоваться свадебным обрядом цыган? Мы с генералом тоже, но уже собирались обратно в замок, как появились ваши люди. Барон Ким любезно пригласил меня засвидетельствовать брак этих двух молодых людей, что я с радостью и сделал. И да, хочу заверить вас, мисс Мун, что этот союз был добровольным и подпитываемым искренней взаимной любовью. Я, как священнослужитель, успел переговорить и с женихом, и с невестой, убедившись в их осознанном решении.       — Ваше преосвященство, у меня нет права сомневаться в ваших словах, — чуть пристыжено сказала Иль, бросив немного затравленный взгляд на всё ещё молчащего Георга. — Но Чонин… Ей выпала честь стать Невестой Жреца. Отец Георг собирался лично подготовить её к этому событию.       — Даже так, — хмыкнул Кун, а Георг едва слышно зарычал. — Ну, думаю, что наш святой Покровитель проникнется историй этой влюблённой пары и выберет себе другую жертву.       — Ваше преосвященство…       — Помолчите, святой отец. Лучше подумайте, что вы скажете королю, ведь вы второй день подряд незаконно врываетесь в дом его гостей.       — И не забудьте придумать вескую причину, по которой вы могли отправить полковника Накамото с его небольшим отрядом в Квинтос. Указанная в его рапорте причина: «Усмирение бунта» — мне кажется неправдоподобной, — сказал Джехён, помахав свёрнутым листом. — Десять солдат вы отправили буквально в самоволку. Я могу признать их дезертирами, а с такими людьми разговор у нас короткий, ведь так, ваше преосвященство?       Кун кивнул.       — К тому же, насколько мне известно, в Квинтосе сейчас спокойно. Только на днях мы получили послание от мисс Дун. Королева и наследник готовы сотрудничать с Даксвудом и приняли наше приглашение на бал, в честь помолвки принцессы, — добавил кардинал.       Оба мужчины посмотрели на настоятеля, что сейчас едва ли не дымился. На кончиках его пальцев Чонин видела алые искры.       — Я буду разговаривать об этом с королём!       — Будьте любезны, — натянул улыбку Кун.       Чонин знала, что настоятелю достаточно лишь пары слов, чтобы все тут забыли о произошедшем или, ещё чего хуже, встали на его сторону, но он медлил. Он словно прощупывал каждого сейчас. Девушка чувствовала, что вот-вот его терпение закончится. Словно где-то внутри неё вспыхнуло новое знание, а над лагерем появился лёгкий щит. Чуть дрожащая розовая дымка, окутала цыган, кардинала, Джехёна, мать с отцом и их с Марком. Георг опешил. Девушка понимала, что только они вдвоём сейчас видели эту магию. Настоятель бросил яростный взгляд на Чонин, но девушка сделала вид, что растеряна, напугана, посильнее прижалась к Марку, что нежно поцеловал её в висок, шепнув:       — Умница!       Чонин посмотрела на Ли, что лишь слегка мотнул головой, одними губами произнеся: «Потом». Девушка вспомнила, что мать что-то говорила про родственные силы. Магия внутри успокоилась, укрыв щитом дорогих людей. Нин знала, что Георг в любом случае догадается, что где-то рядом есть ещё один маг Слова, вот только раскрывать себя пока было рано. Сейчас помимо цыган здесь были и солдаты, и его же собственные монахи. Пусть гадает, ведь Тэиль была не единственной женщиной в городе, с которой он удовлетворял желания своей плоти.       Оглядев в толпу, Георг сдержанно сжал губы, развернулся, и поспешил к своему коню, что держал один из его приближённых. Забравшись в седло, он яростно пришпорил коня и сорвался в сторону замка. Монахи неуверенно поклонились кардиналу и поспешили за своим настоятелем, переглядываясь.       — Лейтенант, возвращайтесь в расположение своей части. Полковник Накамото отстранен от службы на время разбирательства его самовольной отлучки, а вы и ваш отряд переходите под командование капитана Ли.       — Но генерал…       Чонин видела, как вокруг этого человека, словно пчёлы роились слова. Они жалили его, заставляя подчиняться воле мага, что запустил их.       — Что вам не понятно? Вы…       — Генерал, — несмело прервала старшего Чонин. — Приказы настоятеля могут запутать многих. Лейтенант просто растерян.       — Позвольте нам на правах виновников торжества попросить вас сменить гнев на милость и разрешить теперь моим солдатам немного погулять на нашей свадьбе, — продолжил Марк, пока Чонин отгоняла назойливых «пчёл». Слова сопротивлялись, но вскоре начали лопаться, как мыльные пузыри. Это было так необычно, но так правильно. Камни в кольце пульсировали мягким светом, а рука Марка только добавляла уверенности в правильности происходящего.       — Всё, — сорвалось с губ, когда последнее слово рассеялось. Руки подрагивали, поцелуй мужа возвращал силы.       — Лейтенант? — осторожно спросил Джехён, посмотрев на немного растерянного подчинённого.       — Простите, сэр. Я, видимо, что-то не так понял. Есть войти под командование капитана, и спасибо, — последнее было обращено уже к Марку. — Поздравляю, капитан.       Цыгане переглянулись, а потом снова заиграла музыка.       — Ты как? — спросил Марк, протягивая жене кружку с холодной водой.       — Это энергозатратно, — ответила Чонин.       — Я так понял, что ты что-то сделала, да? — спросил кардинал, спешившись. Джехён последовал его примеру.       — Ну, во-первых, она прямо на глазах у Георга накрыла нас всех защитным щитом, что больше не пропустит ни одно его слово, — хмыкнул Марк.       — Нин! — возмутился Джено. — А если бы он понял?       — Хуже было бы, если бы его гнев вырвался наружу и накрыл бы вас, — ответила Чонин. — А так, он ведь не понял откуда это пришло. Он был слишком ослеплён. Щит мог наслать кто угодно, согласитесь, толпа здесь собралась большая. Он определённо сильнее меня, но кое-что у меня уже получается. Сейчас, увы, не все его слова поддадутся мне, вон ту вязь на темноволосом мальчишке я пока не рискнула бы трогать.       — И не нужно, — подошёл к ним Чунмен. — Он нам ещё пригодится.       — Это про него говорила Лэ? — спросил Джехён.       — Да, — кивнула Джемин, протягивая Чонин большой и яркий платок с бахромой. — Повяжи на манер юбки. Думаю, что ритуальные одежды не самое удобное одеяние в толпе.       Чонин смущенно обвязала платок вокруг талии, вспоминая слишком откровенные следы на белой ткани её наряда.       — А я? — усмехнулся Марк. — Мне предлагаешь так разгуливать?       Джемин пробежалась взглядом по фигуре Марка, что расправил плечи и гордо задрал подбородок.       — Можешь и так походить. С тебя не убудет, — засмеялась цыганка.       — Эй!       — Твои вещи у меня в шатре, — улыбнулся Чунмён. — Можешь надеть штаны, но, увы, снять ритуальные одежды с тебя теперь должна только жена. Таков обычай.       Марк что-то пробурчал, а потом посмотрел на Чонин.       — Я сейчас вернусь. Думаю, что домой мы всегда успеем. Ты… Ничего не болит? Останемся на праздник?       Девушка прислушалась к себе. Саднящая боль отступила. Казалось бы, всё стало как обычно, но теперь она женщина. Жена.       — Всё хорошо. Иди. Мы, действительно, можем остаться.       Мужчина ласково поцеловал Чонин, а потом поспешил к шатру. Девушка нашла взглядом мать, что стояла рядом с отцом и улыбалась, и направилась к ним, оказываясь в родных объятиях.       — Моя девочка. Совсем большая, — всхлипнула Тэиль. — Прости за всё, что я наговорила. Я…       — Так было нужно, — кивнула девушка. — Я никогда на тебя не злюсь.       — Спасибо.       — Милая, — поцеловал дочь в лоб Джено. — У меня для тебя есть подарок. Я долго думал, что должен подарить отец на свадьбу дочери. Я перебрал множество вариантов, но решил сделать то, что у меня получается лучше всего.       Мужчина достал аккуратные ножны, в которых лежал небольшой кинжал. Рукоять была украшена рубиновой крошкой. Взяв в руки оружие, Чонин почувствовала его силу. Клинок был заточен. То и дело на нём мелькали алые всполохи. Девушка шокировано посмотрела на отца.       — Ты…       — Значит, у меня получилось? — с надеждой спросил Джено. — Он…       — Он может рассекать сети, — сказала Чонин. — Может пробивать ложь и защищать от злых слов. Как?       — Я просил магию, спящую в камнях, защитить тебя, — ответил Джено. — Ты покидаешь родной дом и я… Мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что смог хоть немного защитить тебя. Это обязанность отца.       Чонин спрятала клинок в ножны и обняла мужчину.       А потом был праздник. Весёлые песни и танцы. Чонин кружилась в хороводе. Их с Марком заставляли выполнять всякие забавные задания. Девушка чувствовала себя такой окрылённой. Она видела, как смеялась мать, как пела вместе с цыганками, как заигрывала с отцом. Сейчас они казались такими задорными и молодыми.       И всё было прекрасно, если бы новые способности не открыли девушке ещё кое-что. Магия бурлила и требовала выхода, поэтому, когда Марк был увлечён цыганками в очередную забаву, Чонин подошла к человеку, что всё время торжества сидел в сторонке, как-то грустно улыбался и пил. Много пил. В его глазах сейчас была бездна, а на запястьях, даже не смотря на длинные рукава его одеяния, девушка видела магические браслеты клятвы, что острыми шипами впивались в кожу, принося мужчине пусть не физическую, но душевную боль, что порой терзала сильнее.       Заметив её приближение, мужчина отсалютовал ей бутылкой, а потом сделав несколько глотков, отложил её в сторону.       — Милое дитя, чем обязан? Думаю, что моя скучная персона не заслуживает вашего внимания в столь яркий день. Я, наверное, слишком неправильно выгляжу на фоне этого буйства красок, но сейчас, когда ваш отец в ярости, мне лучше переждать время где-нибудь подальше от дворца.       — Мой отец здесь, ваше преосвященство, — ответила Чонин. — Тот человек, о котором вы говорите, мне чужой. Я дочь кузнеца и трактирщицы и только так.       — Я рад, что вы не подверглись влиянию Георга, дитя. Он страшный человек.       — Не так страшен чёрт, как его малюют, — пожала плечами Чонин. — Да, он силён, но нас ведь больше. Да и Боги… Марк сказал, что они выбрали именно нас для того, чтобы вернуться. Возможно, это что-то да значит.       — Возможно, — пожал плечами Кун. — Но каждый день мы ходим по краю. Мне очень не хочется, чтобы настоятель от магических воздействий перешёл к физическим устранениям неугодных. У него слишком много марионеток, но не все в полной мере могут себя защитить.       Кун не заметил, как нервно потер запястье.       — Вам больно? — спросила девушка.       — Что? — растерянно спросил мужчина.       — Ваши клятвы. Я вижу их. Они терзают вас? Причиняют боль?       Кун снова потер запястье.       — Вот видите, — сказала Чонин, поймав старшего за руку. — Не нужно тревожить их. Они неплохо справляются и без вас. У них слишком острые шипы.       — Принимая святой сан, каждый клянётся отречься от мира и земных благ, — хмыкнул Цянь. — Я принял сан кардинала очень рано, но тогда это казалось мне забавным: строить планы мести под носом у самого настоятеля, прятать магию, плести интриги и искать тех, кто сможет мне помочь. А вот сейчас, когда мы объединились, когда появился реальный шанс избавиться от Георга, каждый день судьба преподносит мне очередной сюрприз, от которого тревога только нарастает. Признаться честно, произнося те клятвы перед Георгом, я ведь не думал о том, что в последствии они как-то повлияют на меня, но сейчас… Ты, наверное, права. Я испытываю боль, усталость, апатию. Бывают моменты, когда после пережитых эмоций, я не чувствую абсолютно ничего. Словно я, действительно, становлюсь вне этого мира. Словно каждое слово, произнесённое мной тогда, воплощается в реальность.       — Но так оно и есть. Вы давали клятву магу Слова, думаете, он не подкрепил их магией?       — Тогда я и предположить этого не мог, а сейчас… Сейчас от меня зависит благополучие дорогого мне человека. Вот только чем дольше я нахожусь рядом с ней, тем сильнее меркнет перед глазами мир.       — Обет безбрачия, — хмыкнула Чонин, разглядывая запястье кардинала, и действительно, видя, как переплетаются несколько нитей клятвы. Интересно, её новый клинок способен будет их разрезать?       — Я… Я могу попробовать избавить вас от этих клятв, — неуверенно начала Чонин. — Но… Поскольку они уже довольно старые, я не знаю, как это на вас повлияет. Смерть, конечно, вам не грозит, но пара дней беспамятства…       — Совсем маленькая цена за свободу, — посмотрел с надеждой на девушку Кун. — Я готов заплатить больше. Проси всё, что хочешь…       — Я… Мне нужны знания. Действовать на инстинктах я могу долго, но Георг… Он десятилетиями черпал знания из источников предков, а я…       — Вся моя библиотека и библиотека короля будет к твоим услугам, дитя. Да и отец твоего мужа, я думаю, подскажет, где ещё можно найти его труды и труды его родителя. Я соберу экспедицию, мы прочешем весь континент, ведь эти знания помогут и нашим детям.       При слове «дети» шипы вонзились в кожу почти до основания, а Кун потёр виски.       — Дайте сюда ваши руки, — сказала Чонин. — Думаю, что здесь найдутся те, кто в случае чего доставят вас в ваши покои?       — Думаю, что ваш супруг и генерал Чон пока единственные кого мы можем посвятить в детали этой авантюры. Если я отключусь, передайте меня в руки Чанёлю. Он… Он мой отец, дитя. Монахи когда-то отрезали ему язык. Ему вы тоже можете рассказать о причине моего недомогания. Он сможет оградить меня на время от лишнего внимания, но Георг…       — Я попробую позже «связать» для вас что-то подобное из защитных клятв, чтобы отсутствие браслетов не так бросалось настоятелю в глаза. Думаю, что Покровитель не откажет мне в небольшой консультации. Итак, вы готовы?       Кун решительно кивнул, вытягивая руки вперёд. Цыгане не обращали на них внимания и только Марк, явно что-то почувствовав, обернулся, а потом поспешил к ним. Видимо, он тоже видел, как шипы вонзались глубже в запястья кардинала и как сверкающими каплями жизненная сила покидала мужчину.       — Нин, ты уверена? — оказался рядом муж.       — Мы должны ему помочь, — кивнула Чонин, доставая кинжал из ножен. — Держи его. Нельзя, чтобы он ненароком дёрнулся, иначе эти клятвы его задушат. Они чувствуют, что скоро им придёт конец, и пытаются покарать своего носителя.       — Ваше преосвященство…       — Делайте, что велено, капитан.       Марк крепче сжал руки кардинала, а Чонин подцепила искрящимся лезвием первую алую нить. Клинок был настолько острым, что та тут же лопнула.       Чонин видела, как резко побледнел Кун, но оставалось ещё две нити.       — Небо… — сказал Марк, оглядываясь. — Оно хмурится.       — В ваших руках маг воды, капитан, — хмыкнул Цянь. — Увы, концентрация меня подводит.       — Это не так страшно, — улыбнулась мужчине Чонин. — От дождя ещё никто не умер.       — Я надеюсь.       Между тем под напором кинжала лопнула вторая нить, а Кун едва не рухнул.       — Держись, — подхватил его Марк, а чёрные тяжёлые тучи заволокли небо. Ли крепко обнимал старшего, что выглядел словно живой труп.       — Если я не выживу, — шепнул Цянь. — Передайте Хёк, что это… Что я сделал это ради неё. С этими клятвами у нас всё равно бы ничего не получилось.       — Заткнись! — прошипел Марк. — Не трать последние силы.       Девушка чувствовала, как нагревался кинжал и накаливалось лезвие. Последняя нить лопнула, сопровождаемая громом и молнией. Полил дождь, а Кун отключился, оседая в руках Марка. Чонин чувствовала, как тёплые капли, словно, ласкают её, благодарят за свободу, обещают защиту и хотелось улыбаться.       Цыгане разбежались кто куда, факелы погасли, костёр потух. Ночь медленно вступала в свои права.       — Вы чего тут? — подбежал к ним Джехён, а потом заметил бесчувственного кардинала. — А с ним что?       — Он стал свободным, — ответила Чонин, утирая капли, смешанные со слезами, что текли по щекам. Боль в ладонях была адская, но девушка старалась улыбаться старшим. Всё-таки, ей ещё нужно время, чтобы стать равной настоятелю, а то и превзойти его в искусстве плетения слов, клятв и оберёгов. — Больше ни одной клятвы.       — Вот только они успели его хорошенечко потрепать, вытягивая силы, — ответил Марк, с подозрением глядя на жену, а потом повернулся к Джехёну. — Нужно вернуть его во дворец.       Чон огляделся, замечая небольшой обоз, из которого им махал Чунмён.       — Пошли.       Вчетвером они влезли в обоз.       — Как он? — спросил барон. — Я видел, что вы что-то делали…       — Это уже не так важно, — ответила Нин, вытирая платком мокрое лицо кардинала. — С ним всё будет хорошо.       Чунмён кивнул, принимая нежелание девушки вдаваться в подробности. Кожа Чонин зудела, словно она на несколько секунд ухватилась за раскалённую кочергу, но это было уже не так важно сейчас. Главное, что ощущение тревоги пропало. Состояние кардинала не вызывало опасений.       В замке их встретил хмурый мужчина. На его лице так и читалось беспокойство.       — Всё хорошо, — сказала Чонин, когда Марк и Джехён внесли Куна в его спальню, а Чунмён отправился обратно в табор. — Пару дней его, возможно, по лихорадит. Клятвы, что он дал, были очень сильными, но он справился с ними, а я лишь чуть-чуть помогла. Позаботьтесь о нём. Я… Я приду через пару дней. Нужно будет создать что-то, что убедит настоятеля, что его ограничитель на месте.       Чанёль кивнул, а потом осторожно взял руки девушки в свои. Чонин чувствовала, как кожа охлаждается, успокаивается, краснота, сухость и боль уходят. От ожогов не осталось и следа.       — Это единственное, чем я могу отблагодарить тебя, дитя, — услышала девушка голос в своей голове. — Моих сил осталось не так много, но то, что ты сделала для моего сына, я никогда не забуду. Просто знай, что у тебя теперь есть должник.       — Не нужно, — ответила Нин. — Я сделала это от чистого сердца и ради нашего общего блага. Просто берегите его. Напоминайте почаще о том, что слова могут быть очень опасны, если растрачивать их впустую.       Чанёль кивнул, сжав руки девушки, а потом улыбнулся. Чонин улыбнулась в ответ, а потом, попрощавшись, вышла в коридор, где её уже ждали Марк и Джехён.       — Домой? — спросил Чон. — Дождь вроде закончился.       — Пошли, — кивнула Нин, крепко сжав руку мужа.       Не успели они покинуть коридор, как с лестницы на них чуть не налетела немного всклокоченная девушка в длинном домашнем халате. Завидев их, она немного смутилась.       — Принцесса, — поклонился Чон. — Разрешите поинтересоваться, что вы здесь делаете в столь поздний час? Это крыло его высокопреосвященства.       — Генерал, — натянула улыбку Донхёк. — Я… Тут дождь, а я… Я чувствую, что он… Что с ним что-то произошло. Он… Он в порядке?       Джехен кивнул, но в глазах принцессы сейчас было столько волнения и слишком знакомых чувств.       — Я… Мне нужно убедиться. Самой, — решительно сказала Донхёк. Она была готова отстаивать своё мнение, но генерал тихо хмыкнул.       — Что ж, тогда нам будет благоразумнее сделать вид, что мы друг друга не видели.       Принцесса засияла.       — Да, конечно, доброй ночи и… Спасибо.       Донхёк порывисто обняла Джехёна, кивнула им с Марком, а потом поспешила дальше.       — Юность, — усмехнулся Чон.       Они неторопливо шли по тёмным улицам города. Джехён впереди, они чуть поодаль. Их руки были сомкнуты. Они по-прежнему были в ритуальных одеждах.       — Я… Я попросил Сяоджун — это сестра Джехёна, немного прибраться в доме, — сказал Марк. — Я вас обязательно познакомлю. Сейчас придём, я зажгу котёл, нагрею воды, думаю, что ты захочешь помыться. Я… Я почти шестнадцать лет живу один. Почти всё своё время я проводил на работе. Дом… Он кажется немного пустым и…       — Всё нормально, — улыбнулась Чонин. — Уж что-то, а хозяйство я вести умею. У моей матери не забалуешь. Кстати, я не видела, как они с отцом ушли.       — А они и не ушли, — подал голос Джехён. — Они решили испытать на прочность алтарь и скрылись в шатре для молодожёнов. Все-таки твоя мать, Нин, поразительная женщина. Ей в пору в театре играть. Столько лет водить за нос весь город. Ладно город, но самого Георга…       — Она просто очень хочет жить, — пожала плечами девушка. — Все мы сейчас играем свои роли, чтобы выжить. Я ведь заметила, как вы весь вечер провели с той цыганкой, но также я заметила, что Чэнлэ была единственной, кто скрылась в шатре во время визита Георга. Она…       — Хранитель Чёрной розы, — ответил Чон. — И настоятель поймет это, увидев её, но ещё не время.       — Тот мальчик как-то связан с этим?       — Чэнлэ назвала его маяком, что выявляет магию Хранителей.       — Возможно, я не особо вглядывалась в плетении слов на его ошейнике.       Вскоре Джехён попрощался, направившись дальше по улице, а Марк несмело открыл дверь перед женой.       — Проходи.       Аккуратный, немного покосившийся от времени домик встретил её теплотой и уютом. Марк зажёг несколько ламп в гостиной и спальне, а потом проведя маленькую экскурсию, отправился в котельную.       Чонин неторопливо бродила по комнатам. Большая печь ее впечатлила, супружеская спальня немного смутила, а детская заставила сердце сжаться. Там стояла простенькая колыбель-качалка.       — Я сам когда-то спал в ней, — сказал появившийся рядом с девушкой Марк. — Джехён дал мне отпуск, так что прямо завтра и начнём наводить тут порядок. Думаю, что в первую очередь нужно побелить печь, почистить кладовку, отхожее место, а потом…       Чонин развернулась, затыкая мужа поцелуем. Да, она понимала всю его неуверенность в себе, в собственном жилище, но как говорится: «С милым рай и в шалаше», а у них были прочные каменные стены и крыша над головой. Главное, что они есть друг у друга, а остальное прибудет.       — Малыш, — прижимая к себе жену, сказал Марк. — Боже, не могу поверить, что ты теперь моя.       — Твоя, — шепнула Чонин, млея от его властных, но в то же время нежных прикосновений.       Того, как они оказались в ванной, Чонин почти не помнила. Помнила лишь, как стягивала с мужа ритуальные одежды и как он разрывал наряд на ней, чтобы чувствовать под пальцами её кожу. Ароматная вода смывала усталость прошедшего дня, а потом была спальня и широкая кровать. Чонин совсем не стеснялась своей наготы. Ей хотелось, чтобы Марк смотрел на неё, ведь сейчас она видела в глазах мужа восхищение, что делало её королевой. Тело Марка было привлекательным, рельефным и впечатляющим. Мужчина не торопился. Он целовал везде, пока его смоченной слюной палец ласкал её нутро. Стоны сдерживать не получалось, ведь сейчас было так хорошо. От каждого движения хотелось прогнуться и кричать.       — Всё хорошо? — спросил Марк, слегка повернув её на бок.       — Да, — выдохнула девушка. — Ещё… Я хочу ещё.       Что-то влажное и тёплое скользнуло туда, где горел пожар. Чонин подалась навстречу.       — Тщ, не торопись, милая. Нам некуда спешить.       Одна рука Марка поглаживала живот девушки, а вторая сжимала твердую плоть, направляя. Было уже не так больно. Чонин слышала, как участилось дыхание мужчины, а потом он слегка подался вперёд. Чонин непроизвольно вздохнула, чувствуя, как Марка внутри становится больше.       — Ты как? Я могу…       — Быстрее.       Нин чувствовала, как каждое движение посылает по телу разряд тока. Хотелось ещё сильнее и чаще.       Марк снова вышел, перевернув её на спину и поднимая её ноги, чтобы развести их и согнуть в коленях, нависая сверху, а потом снова толкнуться в сводящую с ума тесноту. Губы мужчины скользили по груди, засасывая соски и терзая их по очереди. Стоны смешались в единую мелодию, а потом всё внутри задрожало, вспыхнуло, разливаясь приятной негой по телу. Марк лежал на ней, уткнувшись меж её грудей. Он всё ещё был внутри, но это казалось таким правильным. Рука невольно запуталась в его волосах, а чувство эйфории не проходило.       — Мы продолжим утром, — сказал Ли, целуя жену так, что внутри и всё снова затрепетало, но какая-то приятная усталость навалилась на девушку. Марк перевернулся на спину. Чонин опустила голову на его обнажённую грудь, а потом глаза невольно закрылись.       Незнакомый рывок ворвался в сознание. Чонин огляделась. Она оказалась в какой-то пещере, где единственным источником света был небольшой стеклянный куб. Спустя мгновение рядом появился Марк, что лишь виновато улыбнулся.       — Приветствую вас, дети мои, — послышался шелестящий голос. — Сынок, ты не представишь меня своей избраннице?