1997 год
2 сентября
Рон быстро пришёл в себя. Он держался вдали от всех, наблюдая за происходящим с прищуром, — и в эти минуты совершенно переставал быть похож на самого себя. Время шло. Гермиона видела изменения, но всё же не могла ничего сделать. В какой-то степени она винила себя в случившемся. Его расщепило, потому что она аппарировала совершенно в другое место. Потому что их план практически провалился. Потому что они все могли умереть прямо там, в коридорах Министерства. И кто знает, что случилось бы, если бы не Драко, задержавший Яксли, рискуя быть рассекреченным в самый неподходящий момент. Это могло стоить ему жизни. И когда Гермиона, склонившись над Роном, чья рана обильно кровоточила, пыталась сообразить, как ему помочь в кратчайшие сроки, она вдруг увидела рядом с собой Драко, который потянулся за палочкой. Гарри среагировал молниеносно: тут же повалил его на землю. Девушка закричала, пытаясь вразумить друга, но тот не слушал. Она потеряла несколько секунд драгоценного времени, чтобы раскидать двух врагов в разные стороны при помощи магии. — Чёрт возьми, Гермиона! — воскликнул Гарри, вставая на ноги. Но она лишь зло на него посмотрела: — Он пытается помочь! — Откуда ты знаешь, что он не сделает хуже? — Поттер, у тебя не спрашивали, — Малфой отряхнул плечи от веток. Драко вновь подошёл к Гермионе и присел рядом, доставая палочку. Он тихо стал что-то нашёптывать, водя древком над рукой Рона, пока тот дрожал от боли и бормотал в бреду непонятные слова. Гарри стоял рядом, так же держа своё оружие наготове: на случай, если Малфой сделает неверное движение. Но он ничего не сделал бы. Даже если бы хотел — не решился бы. Потому что для Грейнджер были важны её друзья. Она бы без раздумий отдала свою жизнь за каждого из них. Это бесило Малфоя, но лучше живые Поттер и Уизли, чем мёртвая Грейнджер. У него мурашки табуном пробегали по коже от одной лишь мысли, что она может оказаться на месте этого рыжего придурка, истекая кровью. — Что он говорит? — прошептал Гарри. — Понятия не имею, — честно ответила Гермиона, стараясь говорить максимально тихо. И как только Драко закончил, на плече Рона остался лишь тоненький розовый шрам, едва заметный, который со временем и вовсе исчезнет. И теперь, через пару часов, после того как они уже смогли разбить посреди леса лагерь, спустя полчаса Рон по-прежнему смотрел с недоверием. Нельзя было его упрекнуть, но так хотелось закричать и сказать, что Малфой спас их жизни и его руку. Разве имело это значение для Рона, который просто молча ненавидел слизеринца за всё зло, что он причинил им с Гарри? Гермиона боролась с этим целыми неделями. Всеми силами пыталась убедить своих друзей в том, что Драко Малфой далеко не тот, кем кажется. А они лишь злились, убеждали её одуматься, снять розовые очки. И Рон, и Гарри считали, что он одурманил её чарами, заставил влюбиться в себя, чтобы втереться в доверие, чтобы выведать тайны Гарри и передать Волдеморту. Для них Малфой оставался врагом. Для Гермионы — незыблемым стимулом бороться. — Он на меня пялится, — недовольно проворчал Драко. Она обнаружила юношу прямо за палаткой. У него ещё было немного времени в запасе, ведь по легенде он сейчас в числе рядовых пожирателей патрулирует улицы с целью найти Поттера. Никто даже не допускал мысли, что он его давно нашёл. — Я ничего не могу сделать, — устало вздохнула Гермиона, присаживаясь на землю рядом с ним. Сейчас он выглядел иначе. Снежные волосы были перепачканы в грязи, а костюм местами помят и порван. Он даже не применил элементарное Репаро, чтобы хоть как-то привести себя в надлежащий вид. — Лучше бы это была я, — сорвалось с её губ. — Хорошо, что это был Уизли, а не ты, — голос Драко стал серьёзным, как и его взгляд. Девушка поднимала такие разговоры часто, вызывая в нём не самые приятные чувства внутри. — Ты так говоришь, потому что ненавидишь его. — Потому что ему я смог помочь, но тебе — вряд ли. Повисла тишина. Малфой смотрел куда-то в землю между своих когда-то блестящих туфель, а Гермиона не нашла, что ему сказать в ответ. — Почему? — всё же спросила она. — Потому что ты — важна. Его глаза пронзительно смотрели прямо в её. И слова сорвались с её языка бездумно: — Каждая жизнь важна. Драко вздохнул, прикрыл веки устало. — Для меня — только твоя.