***
На вятхлой, скрипучей кровати на чердаке, разместились двое парней. За окном шумел дождь, не давая погружаться комнате в гробовую тишину. Маленькая жёлтая лампочка, заливала чердак светом. Парни сидели молча, глядя друг другу в глаза, словно пытаясь что то разузнать в глубине радужек друг-друга. Голубоволосый парень послушно протянул руку своему брату, ответив на его уверенный взгляд. Рыжий, оглядев руку, увидел множество различных порезов скальпелем и лезвиями. Рука была изрезана до мяса и начала гноится, но следы были свежие, между прочем и мокрые от дождя. Эта правая рука оставляла желать лучшего, но и левая была не лучше. Болеть должно у голубоволосого, но будто вместо него заплакал рыжий. Словно перенося всю приченнённую себе боль Гамболом, заплакал Дарвин. Тихо, ели слышно, иногда схлипывая. Блестящие капельки скатывались с щёк, образуя мокрую дорожку, одну за другой. Капельки скатывались по подбородку, капая на израненную руку. — Гамбол... Почему...? — Пробормотал Дарвин, иногда слхлипывая, но в ответ услышал лишь шум дождя за окном. Голубая чёлка закрыла глаза, как только Гамбол отпустил голову вниз. Его карает вина. Как он был так эгоистичен по отношению к своему, пусть и не родному, но дорогому брату? Неужели их дружба для него ничего не стоит? Голубоволосый легонько приобнял младшего. Тот не знал, как извинится перед ним. В мыслях не было абсолютно нечего, а решимости след простыл. Гамбол растерялся, в то же время проклиная себя мысленно. — Прости меня, молю тебя. — Прошептал голубоволосый на ухо рыжему, с какой-то ощутимой горечью в словах. Дарвин в ответ лишь, предательски для себя заплакал. Громко и отчаянно. Тот знал, что поддержка нужна больше его брату, но тот не сдерживал накапливаемой годами боли. Всё что он пережил...***
— Не спасти, да...? — Тихо прошептал рыжий мальчик лет двенадцати, кидая мрачный взгляд на могилу. — Не спасти...— Прошептал в ответ голубоволосый, что был на год старше своего брата. Тот выражал искреннюю скорбь, по отношению девушке, чьё имя было на одной из многочисленных плит. Снег выпадал с туманных туч на землю, засыпая её слоями пушистого льда. Могила и земля, были упокоены снегом, а мальчики лишь смотрели в пустошь. Конечности давно замёрзли, их приходилось сгинать внутри сапогов и перчаток, чтоб хоть как то согреться. Изо рта и носа в который раз выходил тёплый дым, быстро растворяясь в воздухе. Это было единственной вещью, что нарушала общий баланс картины. Множество могил в этом мёртвом лесу, были усыпаны белыми слоями, как и древние ели, что возвышались над головами. А холодные снежинки, всё падали и падали на лицо, быстро тая, оставляя после себя шипящее ощущение. А взгляд был устремлён лишь на могилу и имя выгриваранное на ней: «Керри Крюгер...» Остальное, рыжий предпочёл не читать. Ему было больно. Он не хотел думать что это правда, это лишь сон... Этот сон будет усыпан вечными слоями льда. Снежинки равномерно парили в воздухе, приземляясь на заснеженную могилу. На неё лишь взгляд был и устремлён, ничего и никого в этот момент не существовало. Лишь плита, каменная и холодная словно тело возлюбленной. — Брат. — Голубоволосый нарушил гробовую тишину, будто прервав какой-то ритуал. Рыжий резко оторвался от пустоты, терзающей изнутри. Другое, будто обрело смысл за единицы секунд. Но даже несмотря на то что рыжего парнишку откликнули, тот с места не шелохнулся, а всё также сверлил взглядом каменную плиту, с изображением улыбающейся девушки с пепельными волосами. — Увидеть бы её вновь. — Тихо выдаёт рыжий, разглядывая нечёткое изображение своей любимой. Её волосы безобразные и не сложенные, её улыбка фальшива, но забавляет, её толстовка со скелетом и причудливо-прищюренные глазки. Она смотрит на Дарвина в ответ, но в её уже мёртвых глазах нет боли, ни печали и страха. Она словно застыла в счастливом времени, когда её ещё не постигла ужасная участь. — Она этого не заслуживала...— Дарвин сжал ладони, невероятно крепко, да самого хруста костяшек. Как вдруг, на плечо легло что то тёплое. Рыжий оборачивается к своему брату и встречается с его взглядом. Их лица встретились с друг с другом близко, что близко даже для самых близких братьев. Каждый, отчётливо слышал сердцебиение другого. Дыхание, тяжёлое, тёплое. Каждая черта, каждый уголок лица предстал между двоими. В глазах Гамбола отчаянный блеск и решительность, что видел Дарвин. Тот хватает младшего за плечи и прижимает к себе. Впервые за долгое время, проведенное на усыпанных льдом могилами, рыжий почувствовал тепло. Греющее словно непотухаемая свеча в холодную метель. Тепло пробиралось сквозь слои одежды в самое сердце, заставляя его учащённо биться. Объятья крепки и нерушимы, Гамбол обнимает, боясь отпустить. — Спасибо, брат... — Прошептал на ухо рыжий, проливая горячие слёзы с закрытых век. Горячие капли спускались с лица на чужое, оставляя мокрый, горячий след. Руки ухватились ха чужую куртку, впиваясь голубоволосому в объятья.***