Признание

Иллуми смотрел на тапочки. Тапочки смотрели на Иллуми. Я был уверен в том, что между ними происходит безмолвный диалог, в котором, судя по ауре моей раздражающей прелести решалась моя судьба. Иллуми сегодня был в рубашке, жилете и мягких брюках. Тапочки на него смотрели осуждающе. Действительно, как он мог не подобрать к ним соответствующий наряд. Хотя, Иллуми в розовой пижаме? Ммм… Шортики и рубашка… Бррр! Бред какой! Обойдёмся без экстрима! Его обычный гардероб прекрасен во всех отношениях! Особенно в районе талии. — Это что? — о, мы продвинулись дальше порога комнаты. Замечательно! Так недели через две сядем чай пить. — Тапочки, — молчим дальше. — Твои? — въедливо уточняет чернявая зараза. — Твои, — не могу не улыбаться. Рот сам предательски скалит зубы. Интересно сразу вмажет или ещё помолчит? — Зачем? — охренеть, неожиданное продолжение диалога! С каких пор его начали интересовать причины? — Чтобы у тебя не мёрзли ноги. Зачем ещё существуют тапочки? — ну, замечательно, теперь он ищет смысл жизни у меня на лице. Что за манера, молчать и пялиться? Или он надеется настроить со мной ментальную связь? — Иллуми, если ты не скажешь в слух, я не смогу удовлетворить твой интерес. Надо же, мгновенно отозвался! Может действительно проверял возможность общаться мыслями? — Зачем ты об этом позаботился? — в голову закралось подозрение. Так, я не понял, он в этих драных тапочках что, подвох всё это время выискивал? Я с сомнением покосился на вызвавшую такой ажиотаж обувь и вновь взглянул в чёрные омуты. Хотя, минутку… Это что? О? О, наша пусечка нахмурила бровки?! Боже, нам неловко? Твою мать, я хочу его. Здесь. Сейчас. Я хочу сделать так, чтобы это лицо исказилось от эмоций! Чтобы треснули губы! Чтобы чувства изломали эти ровные брови! Чтобы эти глаза плакали, щёки краснели! А ещё, я хочу его улыбку. Всю. Себе. Полностью. От одного уголка губ до другова! Так, стоп! Наша принцесса всё ещё ждёт ответа. Он конечно может подождать, но с учётом того, что мне хочется ему ответить… — Забота о партнёре в паре это правильно. Разве нет? А мы с тобой пара. Иллуми задумался. В последнее время, задумавшийся Иллуми пугающее зрелище. — Забота… Ты позаботился обо мне. Мы пара. Мне должно позаботиться о тебе. Ты ненавидишь делать что-то для других, не получая ничего ценного взамен… Ты ценишь то, что тебя развлекает, то что приносит пользу или то, что приносит удовольствие. Мне нужно проявить заботу тем, чтобы ты не остался без чего-то из этого? — рассуждения приостановились, а Иллуми взглядом искал во мне подтверждение своих рассуждений. — Это была шутка? Но мне нравится эта вещь… шутка не вышла? Польза? Она оплачена. Удовольствие? Ты настаивал на взаимности… Мать благодарила отца таким способом… Это может подойти. И это чудо, опершись ладонями на мои плечи, чмокнул в щёку. Изумительно. Теперь на его губах жёлтый грим… Ну куда облизывать -то?! Зародившийся трепет в груди этот псих обрубил следующей фразой, не позволяя даже мгновение насладиться произошедшим: — Спасибо, дорогой, мне они очень нравятся! — кажется, он скопировал даже интонации той женщины… Блять.

***

Нос… Какой же у него охренительный нос… Впервые вижу в живую такой фигуристый и гармоничный. Интересно, он его специально так ломал? Или виной тому любопытство? Ммм… Какой прикольный… Это самый крутой нос, который я видел… А брови он выщипывает? Я видел косметичку. Нет, всё же какой замечательный у моего парня нос… Парня… Молодого человека… Мда… Чудовище оно и есть чудовище, как до чуда не сокращай. Интересно, кто из нас красавица? Нет, всё же нос великолепный. Может потрогать? Палец сам потянулся к лицу спящего на кровати Мороу без грим и укладки. Очень хотелось нажать на кончик такого замечательного, роскошного носа. — Иллуми. Что ты делаешь? — узкие золотые глаза открылись, из-под ресниц смотря прямо на меня. Я замер, но руку не убрал. — Смотрю, — вышло сухо и так, словно я недоволен тем, что меня отвлекли. С удивлением понял, что действительно не рад тому факту, что моё занимательное занятие прервали. — Нравится? — а со сна его и так хрипловатый голос становится приятнее и ниже. Мысль о том, что это было издёвка голову не посетила. С плеча упала прядь, норовя упасть на грудь Мороу, пришлось поправлять, чтобы не щекотала. — Да, — в этот момент, я бьюсь об заклад, рыжая бестия смутился. — Кхм. А тебя не смущает час, в который ты этим занимаешься? Я с сомнением взглянул на часы. Два двенадцать, если правильно идут, ночь. Учитывая вечерние события, это вполне равноценный ответ, как по мне. — Нет. После того, как ты вышел голым из ванной и заявил, что я сплю в твоей кровати, часы меня смутить не могут. Впрочем, как и система измерений времени в целом. — Но, признай, тебе понравилось, — снова этот его ленивый тон обожравшегося фламинго с надорванными связками. — Хм… Дай подумать, — я наклонил голову вбок, продолжая сверлить Хисоку взглядом (новых дырок не появилось).– Я не понял. Сделаешь так снова? — кажется, мне удалось ввести его в состояние паники. — Ха?! Подожди-подожди, ты только что со мной фл…– рыжик на мгновение задумался, облегчённо выдохнул, сонно моргнул и выдал наконец догадку, — Ты собрался заснять это на видео и подзаработать? — Да, — я отвёл взгляд в сторону, всё ещё не убирая руку от его лица. Ну, не говорить же, что, как скульптору в прошлом мне эстетически приятно на него смотреть? Поймёт ещё неправильно… Впрочем, кара за ложь пришла мгновенно. Меня цапнули за палец. От неожиданности я дёрнулся, а от руки до позвоночника, меня как током прошило. Я круглыми глазами уставился на Мороу. — Фото и видео съёмка интимных моментов, Иллу-тян, запрещена. Тебе это понятно? — ух, какие мы грозные. Не больно-то и хотелось… –Угу, — однако сдержаться мне было не суждено и я с изумительным выражением лица Иллуми Золдика — «кирпич любопытствующий» — таки ткнул Хисоку в кончик носа. Опасного, серьёзного, угрожающего мне Хисоку. Да. Никогда не забуду, как на этой невероятной красоты физиономии в кучку съехались глаза. От чего только звон не раздался, как при столкновении золотых монет? Впрочем, за не серьёзность отомстили мне мгновенно. Ухватив за посягнувшую на личное пространство руку, Мороу с гадкой ухмылкой, потянул меня и подмял, закутав в одеяло, как мумию. Обвив, руки сжали меня в стальных тисках. Пардон, в крепких объятиях. Как я не помер до утра, сам не знаю.