***
— Сестра. — Мы не родственники. — Сестрёнка. — У меня нет брата. — Ну сестрица. — Мы. Не. Семья. Они сидят в офицерской каюте и Акагами Динара чеканит каждый слог, точно на наковальне выбивает расплавленное железо в форму острейшего серебряного кинжала. У неё всё такое же круглое лицо со сплюснутым носом и нежной бронзовой кожей, пронзительные голубые глаза и шелковистые багряные волосы с проблесками медовой седины. За годы разлуки она немного раздалась в плечах и бёдрах, так и не набрав роста, а ещё сменила сапоги со штанами на каблуки и юбку. Забросила мореходство. Надела дозорское шмотьё. — Я скучал за тобой, — щебечет Шанкс в попытке дотронуться, обнять двумя крепкими руками и вспомнить, как тепло спать на полу юнговского кубрика свернувшись в один большой клубок, когда Оро Джексон входит в климатический район зимних островов. — Ты вытащил меня в море, — выплёвывает она, и прежде, чем Рыжеволосый успевает опомниться, лезвие складного ножа упирается ему в горло. — А ты пропала на двадцать лет, не сказав на прощание ни единого слова, — парирует Йонко, ловко прижимая лезвие Грифона к чужой шее. Старая игра, ещё с детства ими любимая. Не тренировка, а просто игрища, как у львят или маленьких пантер, чтобы с укусами молочных клыков, царапинами от маленьких когтей и недовольного отца-капитана, приходящего на первый писк и первую же кровь. Только теперь у них всё серьёзнее. Одно неверное движение, шаг, взгляд, ощущение опасности, предательства или подставы и всё полетит в рундук Морского Дьявола. Чья-то голова покатится по полу, кровью заляпает стены и тело остынет на просмоленных досках. Между ними висит тишина. Рэд Форс берёт крен — Динара чертыхается. — Во-первых, Роджер заключил со мной сделку, — скалится она. — Сам выкинул в море у берегов Джаи, сплавил Дозору и приказал привести Монки Д Гарпа на битву с Роксом. Твой дорогой капитан даже угрожал мне, между прочим! А во-вторых, штурман этого корабля что, безмозглый ебанат? Какого хуя он ведёт судно через штормовую зону? — А разве она здесь есть? — искренне удивляется Рыжеволосый. Шанкс думает... И не успевает среагировать, когда шпилька бархатных лодочек впивается ему в колено. Потом идёт точный удар кулаком в живот, висок встречает рукоять ножа и рука сама собой отпускает Грифон, из-за боли от сомкнувшихся на плече пальцев с Волей Вооружения. Года идут — его старшая сестра остаётся всё такой же. — Хоть мозги у тебя остались на месте, — Динара отточенными с юношества движениями перебрасывает Рыжеволосого через бедро и заламывает руку, прижимая щекой к деревянному полу. — Не скажу, что их прибавилось, но, по крайней мере, не растерял на волнах ебучего Гранд Лайна. — Зато у тебя определённо прибавилось силёнок! — смеётся Шанкс и млеет, когда чужое колено сильнее давит на поясницу. — Капитан озаботился? — В Дозоре натаскали. — А, — кисло выдавливает из себя Акагами и морщится, — понятно. Не то чтобы он винил сестру за её решение залечь на дно, однако уход к чайкам вызывал смешанные чувства. Воля Наблюдения, Воля Вооружения и хитровымаханные мозги. Завербовать такого человека сложно, но если вчухнуть... получишь неоспоримое преимущество. Вероятно, именно этой логикой пользовался Дозор и, собственно, был абсолютно прав. Только вот промять сестрицу не просто. Даже капитану Роджеру с господином Рейли пришлось угробить на это несколько месяцев, и то у них не получилось до конца. В своём худшем и лучшем виде Динара никогда не прогибалась под других и делала только то, что хотела. Что считала нужным и полезным. А значит, и для ухода в Дозор после выполнения приказа капитана у неё были весомые причины. Верно же? Но всё же Рыжеволосый любил Динару слишком сильно, дабы отказаться от неё из-за подобной мелочи. Подумаешь, пожила и поработала у чаек! Капитан Роджер ведь с таким трудом тогда отыскал её на каком-то богом забытом острове в конце Нового Мира, что лишится семьи ещё раз по дурной глупости... Шанкс был не готов. Предложи кто обменять ему время с Динарой на две флотилии лучших линкоров или, скажем, карту Олл Блю с метками всех сокровищ, или волшебную бочку бесконечного вина с Вэст Блю — он бы не согласился. Не имелось у Рыжеволосого ничего ценнее воспоминаний о юности на Оро Джексоне, в компании матёрых пиратов, сухопутной лисицы и голубовласого клоуна, когда каждый день был драгоценнейшим из приключений и сестра ещё позволяла ему греться в своих объятиях. Иногда ему больше всего на свете хотелось вернуться в то беззаботное время. — Что тебе нужно? — спрашивает Динара, вырывая Акагами из воспоминаний о молодых годах. — Путь к Рафтелю? Обучить штурмана? Выдать меня замуж за своего старпома? — А ты не мелочишься. — Конечно, — фыркает она, клацает зубами у его уха и саркастично шипит, — я же твоя старшая сестра. — Так ты признаёшь?! — фонтанирует энтузиазмом Акагами и, забываясь, пытается приподняться, но снова оказывается прижатым к полу. — Нет, идиот, — рычит Динара. — Моя фамилия Саакавэли, и я не имею ни малейшего отношения ни к тебе, ни к Роджеру, ни к кому-либо другому в этом грёбаном мире. А теперь выкладывай: на кой хер ты вломился на базу Дозора и уволок меня в ебучее море, полное блядских Морских Королей, ещё и в компании пришибленных пиратов. На мгновение, всего на мгновение, Шанкс тушуется под напором сестры, и мямлит себе под нос что-то крайне нечленораздельное. Почему-то, когда он наконец решается озвучить свои мысли вслух, его желания кажутся неимоверно глупыми. Настолько глупыми, что Динара определённо выкинет его в море прямо через иллюминатор, когда сможет расслышать ответ. — Что-что? — тянет она, наклоняясь ближе. — Хотел спросить о самом большом сокровище капитана, — выдавливает из себя Акагами и, предупреждая вопрос, кричит. — Я знаю, что это не Ван Пис! Он сказал мне... Сказал мне, что, вероятно, из всех пиратов на белом свете ты единственная, кто будет знать о нём после гибели капитана Роджера. — А, а-ха, — помолчав, сестра внезапно давится смехом, заходится страшным хохотом и полностью расслабляется, усаживаясь на чужую широкую спину. Ничего не понимающий Шанкс остаётся лежать под ней замершим тушканчиком.— А-ха-ха! Главное сокровище Гол Д Роджера? О, о-о-о. Я покажу его тебе, братец. Только дай мне карту, своего старпома и трюм успокоительного! — Прости? — хлопает глазами Рыжий. — Я не-на-ви-жу мо-ре, Шанкс, — по слогам шепчет Динара, наклоняясь к полу и заглядывая в чужие карие глаза. — Но величайшее сокровище капитана Роджера? Его я тебе покажу. О, да, покажу, ха-ха. — Услуга взамен? — заранее уточняет Акагами, тяжело выдыхая. — Ты ничего не делаешь за просто так. — Естественно. Верни меня обратно на ёбаную сушу, Шанкс.***
Саакавэли Динара ненавидит море. Ненавидит запах морской соли, разогретого йода и едкой смолы. Ненавидит штормовые ветра, непостоянные бризы, палящее над лазурной гладью солнце и смеющиеся хлюпающие о корму волны. Ненавидит качку, ненавидит паруса и канаты, ненавидит тысячу и один мореходный термин, ещё тысячу морских узлов, остатки соли в выгоревших волосах, дубовую ткань заношенной рубашки и ощущение пистоля в руке. Ненавидит команду с кружками разбавленного рома и апельсинами, тренировки у Сильверса-хуева-короля-завышенной-самооценки-Рейли, шумных вечно ругающихся юнг, дурную пиратскую славу и стук такелажа Оро Джексона. Саакавэли Динара ненавидит грёбанного Гол Д Роджера и Рафтель. Ненавидит этот ёбаный мир и больше всего хочет вернуться домой. Или хотя бы на твердую сушу. Шанкс говорит, это чувство временно, ровно как и тошнота от качки, и стоящая комом в горле еда, и отсутствие сна из-за вечного плескота волн. Но что морские волки знают про овец? Что этот незнакомец знает о ней на самом деле? Гол Д Роджер был ублюдком, Сильверс Рейли — настоящим мудилой, Оро Джексон — ебучей одушевлённой паскудой, а команда — простыми пиратами. Но для Шанкса они герои, основатели новой эры, что принесли в мир так необходимые ему изменения, и Динаре не остаётся ничего, кроме как захлопнуть рот и молча прокладывать курс к острову Рассвета под пристальным наблюдением чужого старпома. Им друг друга не понять. Они друг друга, по правде, и не знают, после двадцати лет разлуки. Никогда не знали. Потому что Шанкса никогда на тащили на живой остров-легенду, зная, что тот вцепиться в сознание острыми эфимерными когтями, откусит от сознания кусок, распробует с упоением и будет тащить к себе всю следующую вечность, звать солёной, словно кровь, морской пучиной, трепещущими от свечей тёмными тенями и шелестом красного песка, на губах и зубах оседающего противной розовой пеной. Что он будет говорить, рассказывать о вечности, о прошлом и о будущем, указывать к себе путь из любого уголка мира и жрать-жрать-жрать тебя твоим же безумием. Ведь мёртвое к мёртвому, живое к живому, легенда к легенде. И вот, в руках у Гол Д Роджера — живой Этернал Пос к тайнам истории. Ужасающим тайнам. Заточенный под живым островом Мировой Змей, Король Королей, чьи дети стремятся попробовать тебя на зуб и принести отцу в подарок. Сам живой остров, сотканный из слёз туманов, голода и безумия, лишившийся рассудка от одиночества. Древний город, древнее оружие, древние понеглифы. «Древнее зло, что должно быть уничтожено. Древние вестники конца, что должны быть убиты» И вот думай-гадай — зло ли ты древнее или убит быть должен? Динара не хочет ни гадать, ни думать. Динара хочет домой, в Алматы с их непостоянной дикой погодой, или хотя бы на базу Дозора на окраине Рая, где можно не ждать, одиноко качаясь в маленькой шлюпке, что мертвецы поднимутся со дна по твою душу. Но она на Рэд Форсе, чертит маршрут и считает географические минуты отклонения их координат, пока море вокруг корабля поёт голосами тысяч подводных чудовищ и по волнам катится холодящий кровь радостный смех Рафтеля. — Что Гол Д Роджер назвал Ван Писом? — спрашивает у неё черноволосый штурман, закуривая портсигару. — А мне по чём знать, — вздрагивает Динара, передёргивает плечами и крепче сжимает чернильное перо. Спасибо, господин Гарп, что хоть немного озаботились её психическим состоянием. — Я, вообще-то, просто ко́мпас. — Правильно говорить компа́с. — Да какая, к чёрту, разница. «Сдохнем мы всё равно вместе. И, кажется, даже в один день»