вместе посмеёмся

Фишер расстрелян. Козырев и Боков с момента его допроса больше не касались друг друга, разговаривали только на рабочие темы, а потом и вовсе перестали видеться. Сегодня тот день, именно тот день, когда они впервые познакомились год назад и заговорили про бананы. Как раз тогда Козырев начал изучать эпатажную натуру Бокова. Однако, выходной. Козырев сидит за кухонным столом своей пустой квартиры, где когда-то кипела жизнь полной семьи, но жена и сын давно живут у тёщи и даже не заходят в гости. Остался совсем один. Уже ничего в жизни не забавляет и не радует, в жизни происходят только работа и сон. Мужчина достал из холодильника бутылку водки, которая долго его не ждала после покупки. Даже взял рюмку, как приличный и интеллигентный человек. Едва он успел открутить крышку, как раздался дверной звонок. Козырев устало поплелся к двери, а звон всё не прекращался, к тому же добавились стуки. Валерий, даже не посмотрев в глазок, открыл дверь. В подъезде стоял он. В черных очках, с таким же ежиком на голове и в коричневой кожаной куртке, которая явно была сильно шире плечей. Боков. Козырев был сильно удивлён, однако виду не подал. Даже не показал, что был рад видеть. Он давно перестал показывать себя настоящего Жене. Все эти разговоры и поцелуи были просто Жениной игрой и не более, а ранили по-настоящему. — Привет, входи. — Валерка!! Ну шо, здравствуй! — Боков будто только и ждал, когда хозяин разрешит войти. Козырев пожал ему руку, закрыл дверь. — Пойдем, выпьем. — бесчувственно произнес Валера и двинул на кухню. Пока Женя снимал обувь, у Козырева были секунды на то, чтобы сконцентрироваться, отдышаться. Как же он был рад, как же горело сердце, как он был счастлив, что в такой день он не остался один, да еще и с Боковым, с тем, кому этот день посвящён. Достал ещё одну рюмку и выставил на стол. Женя зашёл на кухню, держа одну руку в кармане. Во второй была авоська с бутылкой водки, палкой колбасы и буханкой хлеба. Он стал вываливать свои гостинцы на стол, уже расстраиваясь от хмурого вида и поведения Валеры. Затем, по-хозяйнически залез в шкаф над раковиной и достал пепельницу. Помнит же, что и где. — Ну шо, товарищ Козырев, как жизнь, как служба? — Да около дела. Служба и есть жизнь. Женя его как никто понял. После смерти Маруси больше ничего не было. Только работа. — Ну, наливай. Боков наконец сел, перестав кружиться по маленькой кухне как муха. Козырев разлил водку по рюмкам и поднял свою в тосте: — Чтобы работа не съедала. Будем. Чокнулись и тут же до дна выпили. Козырев ножом открыл колбасу и стал нарезать ее на черный хлеб. — Спасибо что принёс. А то у меня... туговато с этим. — Еды что-ли нет? — Да всё у меня есть, только готовить не хочется и голод не мучает. — О-о, брат, совсем ты постарел. Не заботишься ты о себе, — будто жалея, говорил Боков. Изменился. Ни единой колкой фразы за это время. Ни единого злого или безразличного взгляда. Кажется, отошёл после Фишера, да и соскучился. Валера очень хорошо это замечал, но всё еще не верил Бокову. Разлил еще по стопке. Теперь тост был за Женей, и тот без сомнений произнёс: — За день нашего с тобой знакомства! Козырев чуть не поперхнулся. Быстро выпил и громко поставил рюмку на стол. — Так ты помнишь... — А ты думал я просто так к тебе пришёл? — Мог бы и просто так. Да, Боков, прежде всего должен был извиниться за то, что ни разу не позвонил, не пришел, даже с днём рождения не поздравил за этот год. Он хотел, да момент пока не подходящий. Закусил бутербродом. Следующая рюмка, та уже за встречу. — Валер, ты какой-то сам не свой. Шо с тобой? — Я? Да ничего. Ещё давай. Снова наполнил стопки и снова выпил. Голову уже стало обносить – давно не пил, не было времени после нескольких дней работы подряд. — Я зря пришёл? — Женя решил зайти с манипуляции, раз по-хорошему Козырев не хочет говорить. Интеллигент же, не сможет сказать, что действительно зря. — Нет, что ты. Я рад тебе. — за этот вечер на лице Валеры ни разу не проскользнула улыбка, но сейчас он натянуто поднял уголок губ. Боков стал хмуриться. Ну какое это дело, сидеть с таким поникшим товарищем. Хотя и знал, что сам виноват. Молчал. Долго молчал, в воздухе повисла эта неприятная тишина. — Валер... Ты прости меня, шо не звонил, не виделся с тобой. Я, понимаешь... Старался забыть. — Что забыть? — пробубнил Козырев. Уже был достаточно пьян, чтобы потихоньку перестать строить из себя недотрогу. После этого "старался забыть" кровь вскипала. Еще немного и Женя будет побитым гостем. — Ты ведь помнишь.. Как Фишера поймали. И допрашивали. Хах, как же он боялся, шо я маме его позвоню. Я на самом деле так рад, что это неприятное дело нас с тобой связало. — О чем ты говоришь вообще? — голос Валеры стал громче, — Ты правда пришел поговорить об этом ублюдке? Женя замолчал и смотрел на злобное лицо Козырева, когда его глаза наливались кровью, брови напряглись и морщины были очерчены на лбу. Наконец-то хоть на какие-то эмоции он смог его вывести, хоть и не на самые правильные. Вот он, Козырев, которого Боков так старался забыть. — Ты в своём уме сейчас? Нет, я, конечно, рад, что Фишера мы изловили и дали ему высшую меру наказания, но знаешь ли ты, как это меня помотало? Всех нас? Знаешь. Я изменился, и ты изменился. — Валера грозно выдыхал, пытаясь сам себя успокоить, но в итоге вскочил из-за стола и в своём монологе схватил Бокова за воротник его рубашки, оттягивая на себя, — Жень, какого чёрта ты тогда вообще делал со мной? Вёл себя как друг, а в итоге пытался забыть. Да что забыть? Зачем давал мне ложные надежды? Я ведь тогда правда поверил в нас с тобой. Я думал... Может не я один что-то испытываю. Я поверил, что не безразличен тебе. Ты показал мне это. А потом растоптал, сжёг. Ты это хотел забыть!? — Валера всё ещё держал ворот Бокова, но уже всё высказал. Женя поднял на него отчаянный и тоскливый взгляд черных глаз, будто молящий о прощении. Он медленно поднялся со стула, чтобы быть на одной линии с Козыревым и осторожно поцеловал. Шквал эмоций, ностальгии и воспоминаний обрушился на обоих. Валера на некоторое время застыл, ослабил хватку и ловил на себе горячее дыхание Бокова. Но затем оторвался и резко вдарил кулаком Жене по лицу. — Успокоить меня пытаешься? Снова твои эти методы, шутки. Мне уже не смешно, как тогда. Однако, и тогда смешно не было. Тогда было любовно, страшно, обидно, долгожданно может быть. А сейчас только больно. Боков так же молчал. Он снова быстро и смазано поцеловал Козырева, а затем взял его за плечи и усадил обратно за стол. — Лей. — будто приказным тоном сказал Женя. Он и не думал, что дело дойдет до драки, хотя должен был ожидать. Заслужил. Козырев молча налил водку — первая бутылка осушена, осталась еще одна. Выпили не чокаясь. Боков достал сигареты из кармана рубашки, которые чудом не помялись после такого переполоха. Сунул одну прямо в рот Валере, одну себе и поджёг обе. Сейчас можно и Козыреву мозги посушить. Впереди предстояла долгая ночь разговоров, примирений и разборок. А может Валера выставит его из квартиры к чертовой матери. Но Боков не верил в то, что он сделает это. Козырева стало потихоньку отпускать. Алкоголь и никотин как всегда верные помощники. Он открыл вторую бутылку и снова немедля заполнил рюмки. Валера все еще был обижен. Он же уже не молодой человек, надо же было его так вывести. — Ты извини, погорячился. Болит? — примирительно сказал Козырев. — Порядок, Валер. Боков выставил рюмку, чтобы чокнуться. Выпили за старую добрую драку. Хотя это была не просто драка, это была борьба за чувства. — Я... Можно я скажу пару слов, может как-то оправдаю себя? — на всякий случай спросил Женя. — Угу. — Я, понимаешь, испугался. Показал тебе свои чувства, а в итоге, кажется, они оказались взаимны. На нас могли и донести. Да и я боялся, честное слово, ранить тебя. Конечно, всё это отговорки. Я понял, шо не дам тебе никакого счастья, и ничего хорошего из этого дела не выйдет. Поэтому скрыл все за шуткой и вскоре исчез. Валера смотрел прямо в глаза Бокову, не отводя взгляда, прямо сверлил. — И.. я сам себе места не находил, всё думал, думал о том, как я тебя обидел и бросил. И не только об этом. О тебе в целом. Ты, прости меня, Валерка. Хочешь, я перед тобой на колени встану? Козырев закинулся еще одной рюмкой и затушил сигарету. Он всё ещё не видел в этих словах того самого Бокова, того, что был раньше. Но может, оно и к лучшему. — Я понял. — снова с показушным равнодушием ответил Валера. Женя, не раздумывая, с глухим звуком упал коленями на пол прямо перед Козыревым, и смотрел снизу на него. — Женя! Встань, ты чего? — Ты меня понял или простил? — однако, он ждал второй вариант. — Женя, ебанулся? Вставай. Иначе я... — Иначе что? — Пойду твоими методами. Козырев нагнулся и наградил Бокова поцелуем. И не отпускал, всё прижимал к себе, кусал его губы, чтобы уж точно понял! Когда Валера отстранился, Боков встал и вернулся на свой стул. — Простил, значит. И запомни, Валера, это не методы. Это чувства. Выпил из своей рюмки и поморщился от боли, когда губы стало щипать. — И. Больше я такие разговоры не завожу, и ты, постарайся так же. Знал бы ты, чего мне стоило всё это сказать, вот так признаться и выпалить. — А я как раз знаю. Снова чокнулись. За понимание. Козырев начал узнавать своего Женю. Голова стала гудеть а кровь внутри пульсировать, как отбойный молоток. Валера схватился за свои волосы и упал на стол. — Валерка, шо ты? — Мне.. поспать надо. Я же не молодой уже, не могу столько сидеть и пить. — На пенсию тебе пора, — ухмыльнулся Женя. Он взял Валеру под руки и помог дойти до кровати. Уложил, снял тапки и расстегнул рубашку. — Я кстати только заметил, ты шо, и дома рубашки с брюками носишь? — Да нее, просто день сегодня был важный, праздничный, — изнеженно болтал разморенный водкой Валера. Женя снова издал усмешку и удалился из спальни на кухню. Выбросил обе бутылки, вымыл рюмки, убрал бутерброды и колбасу в холодильник, хлеб на полку, вытряхнул пепелку. Всё делал как хозяин, настолько привык когда-то здесь обитать. Валера в то время снял рубашку и брюки, оставаясь только в майке с трусами и накинул на себя одеяло, натягивая его до самой шеи. Много, много мыслей крутилось. Морально тяжелый день выдался, никаких сил не осталось. Из глаз покатились слёзы. Козырев на них даже внимания не обратил – и так ясно, что это все от усталости и выжатости. Ходит там, убирает. Хозяин нашелся, блять. Идиот. Но ведёт себя совсем по-другому. Может, потеря жены по нему так ударила. Может и заработался. Нужно ещё многое обсудить, хоть он и сказал, что на такие разговоры больше не пойдёт. Только бы он не ушёл сегодня. Я не должен спать, чтобы он не ушёл, пока я не заметил. – пронеслось в голове и Валера вырубился. Боков выключил свет на кухне и вернулся в спальню. Козырев уже посапывал. "Слава богу уснул" – подумал Женя, ведь не всегда получается заснуть с такой болью в голове, еще и пьяным. Женя подошёл ближе и поцеловал Валеру в лоб, вытерев слёзы и поправив серебряные пряди, в нос, в щеку, шею. — Надеюсь ты не против, шо я останусь у тебя. Я буду на диване. — прошептал Боков, чтобы не дай бог не разбудить.