Солнечная улыбка убийцы

Хоби с Тэхёном едут в университет. Хорошо, когда в семье много машин — можно взять любую. Чимин разрешает взять свою, но берёт с друзей обещание, что они вечером обязательно покатаются вместе, он Хосоку даже ещё одну доску найдёт, чтобы было веселее. Хоби впервые сидит за рулём такой резвой «крошки», но старается не лихачить, да особенно и не разгонишься в утренних пробках. Когда-нибудь он обязательно обзаведётся своей, у отца в гараже стоит что-то очень древнее, его только на металлолом отправлять, даже денег с продажи особенно не выручишь. Тэхён нужен Хосоку в качестве моральной поддержки, тот волнуется. Очень не хочется начинать всё заново и тратить ещё лет пять на обучение, иначе он получит диплом в том возрасте, когда у других нормальных людей уже всё понятно с карьерой и наступает время задумываться о семье и детях. Нет, пять лет — это слишком много. Он и так примерно столько же уже потерял. Можно было бы забыть про этот диплом, но без него будет гораздо сложнее устроиться. В тот день Хоби выдерживает долгий разговор с ректоратом, объясняет ситуацию, показывает документы. Впрочем, его освобождение тоже было достаточно громким, а руководство университета ещё не забыло, как к ним приезжали журналисты и следователи, пытаясь выяснить информацию не только о Чон Хосоке, но и обо всех остальных причастных к делу студентах. — Да, это будет не так-то просто, как я думал, — вздыхает Хоби уже в машине, когда тот разговор заканчивается. Его могут восстановить, но придётся сдать несколько экзаменов, подтвердить свои знания и готовность продолжать учиться не только на словах. Самая большая проблема в том, что он оставил учёбу ещё будучи на свободе, по собственной воле. Пришлось оправдываться, объяснять мотивы, да буквально умолять о возможности рассмотреть его заявление. — Значит, нужно много заниматься, чтобы ты смог всё сдать и подготовиться к началу учебного года, — утешает его Тэхён. — Нам обоим нужен график, чтобы всё успеть: и учебу, и книгу, и ремонт. А в перерывах можно и отдохнуть, — он ободряюще улыбается, но дел впереди столько, что на отдых можно особо не рассчитывать. — Мы справимся, — повторяет Хоби, как мантру. — Мы обязательно справимся. Но без поддержки близких он бы никогда с этим не справился. Намджун, подавая прошение, настраивается на долгое ожидание: несколько месяцев, полгода, год? Даже несколько дней, проведённых вне серых стен, станут подарком. Начальник колонии приглашает его через пять недель и выдаёт справку об условно-досрочном освобождении. Он может быть свободен. Условно свободен, но может вернуться домой. Эта мысль, долгожданная, ликующая, словно прибивает Намджуна. Он возвращается в камеру собрать вещи и не знает, с чего начать. Что делать с книгами? С оставшейся едой, вроде печенья и консервов? С одеждой? Намджун раздаёт почти всё, даже большую часть книг. Оставляет только самые важные, самые любимые — их он отвезёт домой. А все вещи Хоби он давно успел отправить почтой. Старая одежда велика ему в талии, но, кажется, тесна в плечах — не мог же он в них раздаться в своём возрасте? Его встречает у ворот колонии бывший сослуживец, отвозит к матери, которую Намджун целует в щёку и забирает ключи от своей квартиры. Он хочет побыть один, осмыслить происходящее, ему это жизненно необходимо. Он даже не успевает запустить в квартиру клининговую службу. Открывает дверь, бросает сумку, идёт в комнату Миён и ложится на пол. Намджун собирается очень долго так лежать. Последняя неделя июля и первые — августа дождливые, на улицу без надобности выходить не хочется, да и хорошо, есть время позаниматься. Хосок очень много читает, ещё больше пишет, пытаясь вспомнить всё, что уже почти выветрилось из головы. Он очень много занимается, у него скоро взорвётся голова. Но если не получится восстановиться, Хоби уже не станет поступать в тот же ВУЗ на первый курс, он выберет другую специальность. Да, потеряет несколько лет, их никто не вернёт, но когда-нибудь будет учить детей, лучше всего английскому. Как-то за ужином он говорит об этом, сомневаясь, что его примут на работу в образовательное учреждение с судимостью, но Юнги его быстро успокаивает — в его условиях, с его судимостью, примут. — Меня иногда пугает эта тишина, — улыбается Сокджин, заходя в дом с Юнги и складывая зонт. — Все чем-то заняты, — улыбается тот. — И музыка не звучит. Молодёжь сидит в гостиной, там самый яркий свет и много места. Хоби учится, Тэхён рисует, Чимин что-то печатает. — Ужинать будем? — заглядывает к ним Юнги. — Мы фруктов купили, Тэхённи, разберёшь сумку? Тот тихонько ворчит, но встаёт, откладывает планшет. Дожди и невозможность хотя бы пройтись действуют на всех, трудно удержать настроение солнечным, когда по оконным стёклам текут потоки воды. Чимин поднимается следом, чтобы помочь, но скоро Сокджин выгоняет всех из кухни и обещает позвать, когда всё уже будет готово. — Тэхён, давай завтра сходим куда-нибудь? — просит Хоби во время этого ужина. — В кино, в театр, в музей, куда угодно, я не могу долго находиться в четырёх стенах, у меня начинается паранойя… — В кино, — тут же соглашается тот. — Я возьму билеты. Лукавая улыбка то и дело мелькает на его губах, это первое свидание, которое он сам планирует. В голову приходят новые и новые идеи, но от них приходится отказаться — погода не позволит осуществить всё желаемое. — Чью машину можно будет взять? — уточняет он. После ужина и чая Тэхён жмётся к старшему брату, выгоняет всех, ставит между ними блюдце с очищенными фруктами. — Мне нужен твой совет, — просит он. Тэхён не знает, есть ли какая-то система в вопросах, с которыми он приходит к брату или к Чимину, по какому принципу он каждый раз определяет кандидатуру советчика. Сейчас он уверен, что ему нужен Сокджин. — Мы хотим попробовать секс с проникновением. Что я должен об этом знать и как подготовиться? Сокджин уже не вздрагивает от подобных вопросов. Он к ним готов. Его младший брат встречается (да и часто спит в одной постели) с парнем; Сокджин не наивный мальчик, чтобы думать, будто до этого они никогда не дойдут. — Во-первых, нужна смазка, без неё даже не начинайте. И без презерватива тоже, — рассказывает он своим мягким, спокойным тоном. — Если тебе станет неприятно, даже совсем немного больно, лучше об этом сообщить сразу, ты должен понимать, что партнёр — не телепат, о своих ощущениях нужно говорить. О том, что тебе хочется или не хочется вовсе. Подготовиться к этому можно разве что собственными пальцами, попробовать наедине с собой. В таком случае, ты сразу можешь остановиться, когда почувствуешь дискомфорт. Ну и всё-таки есть разница, пальцы в тебе находятся или член, к этому тоже нужно быть готовым. Для первого раза лучше выбрать такой день, когда ничто не будет волновать обоих. Приятная обстановка, может, бокал вина для расслабления… И договорённость, что можно в любой момент остановиться. А если недостаточно подготовить партнёра, второму тоже может стать неприятно, всё-таки физиология этого не предусматривает. Ещё я бы посоветовал вместе принять душ до начала. Тэхён, хочешь, найду тебе ключи от нашей старой квартиры? Вы можете попробовать остаться там. Никто вас не побеспокоит, не нужно будет переживать. — Думаешь? — Тэхён крутит в пальцах уже пустую чайную чашку. — Нет, лучше дома. Вдруг что-то пойдёт не так, рядом будут два доктора, — он смешливо фыркает и продолжает расспросы: как себя вести, когда пальцы уже внутри, каких движений лучше не делать… Спокойный уверенный тон Сокджина расслабляет сам по себе, непознанные ещё ощущения перестают казаться чем-то запредельным. Тот подливает младшему чаю. — Очень важно разговаривать, Тэхён, — повторяет Сокджин. — И не только о своих ощущениях. Не стоит делать то, что тебе не хочется. И заставлять партнёра, если не хочется ему. Это взаимный процесс, вы оба в нём на равных. Тебе здесь спокойнее, это я понимаю, но тебе стоит спросить у Хоби, разделяет ли он это спокойствие? Он начинает к нам привыкать, я это вижу, это радует. Но всё-таки секс — это что-то интимное. — Я спрошу. На самом деле, я не уверен, что получится, — Тэхён вдруг смотрит очень беззащитно. — Но я хочу попробовать. Научиться получать удовольствие. Научиться доставлять его Хоби. Я не думал раньше, что ласкать человека и чувствовать его удовольствие может быть так сладостно. Мы не будем торопиться, каждая попытка делает нас всё ближе, уже этим она ценна, пусть у нас ещё не было ничего в полном смысле этого слова. Спасибо, Сокджин. — А это как раз-таки физиология, — улыбается тот. — Природа сделала нас существами, способными получать удовольствие. Она сделала нас зависимыми от этого, но это неплохо. Это важно для нашего организма. Тот же дофамин — он отвечает за множество процессов в организме, влияет на нашу умственную деятельность и помогает нам проживать хорошую жизнь. И когда ты даришь удовольствие другому человеку — это тоже очень важно. В отношениях это важно, в принципе, вы становитесь ближе и понятнее друг другу, вы открываетесь, при этом всё больше переплетаясь. Пусть всё получится, Тэхён. Если что, я рядом. Следующее утро такое же дождливое и серое. Ким Намджун смотрит в окно, на серое небо и серый город; идеальное соответствие внешнего и внутреннего. И улыбается этому городу светлой улыбкой, когда набирает номер телефона. — Чиминни? — ласково гудит он. — Намджун! — парень слегка подпрыгивает на диване, чуть не уронив ноутбук. Он сидит с ним чуть ли не круглыми сутками — в такую погоду лучше всего писать глубокие, эмоциональные тексты, прерываясь лишь на сон и еду. — Намджунни… — Как ты, мой хороший? — голос Намджуна теплее с каждым звуком, скоро его можно будет намазывать на сладкую булку растопленным слоем. — Я соскучился, — вздыхает Чимин. — Погода такая грустная, небо грустит вместе со мной, — и тут же тихо смеётся. — А как ты? — У меня две новости, — улыбается тот. — Во-первых, моё прошение одобрили. А во-вторых, на южном побережье отличная погода и дождей не обещают до конца следующей недели. И если ты не очень занят, я предлагаю тебе взять плавки и панаму и махнуть туда. Ты хотел к морю. Поедем? Чимин немеет на пару секунд. — Ты… Мы… Когда и где мы встретимся? — наконец может произнести что-то внятное и подскакивает тут же. — Диктуй адрес, я возьму такси и приеду, когда скажешь. — Записывай, — Чимин влетает в комнату, где ищет в шкафу свои плавки и самые красивые шорты. — Ох, Намджунни, а ты умеешь удивить! Когда ты вернулся? Ты зайдёшь к нам? Я думаю, Хоби будет очень рад тебя увидеть. — Зайду поздороваться и сразу тебя увезу, — обещает тот. — Я скоро, родной. Он и правда очень быстро приезжает. Такси ждёт внизу, пока Намджун поднимается в квартиру, где его ждут с нетерпением и любовью. Чимин налетает на него, обхватывает за талию, жмётся к груди и тихонько всхлипывает от такого неожиданного счастья. Хоби выходит в коридор с Тэхёном, широко улыбается и протягивает руку. — Поздравляю, Намджун. Наконец-то это случилось. — Спасибо, Хоби, — тот улыбается, крепко пожимает руку и коротко обнимает. — Здравствуй, Тэхён, рад увидеться лично. Но он так обнимает Чимина, так заглядывает в его глаза, что без слов понятно, кто в этом доме интересует его более всего. — Вы как вернётесь, надо нормально встретиться, — просит Хосок, прижимая Тэхёна к своему плечу. Хочет, чтобы бывший сосед и друг видел — у него тут всё прекрасно, он почти совсем освоился в этой новой жизни, чего и Намджуну желает от всей души. Чимин подхватывает небольшую сумку, обнимает и Хоби, и Тэхёна, целует обоих в щёки, смеётся на ухо друга, мол, не скучайте, мы скоро вернёмся! А потом почти уже уходит с Намджуном, как резко тормозит и возвращается за доской. Ну куда он без неё! — Чуть не забыл, — сияет он, демонстрируя Намджуну своих ярких рыбок. — Буду для тебя танцевать. Хочешь? Его глаза и улыбка ярче солнца, которого сейчас не видно из-за туч, его теплом можно растопить несколько крупных айсбергов, а счастье плещется в нём чистой прозрачной родниковой водой. Он не мог даже мечтать о таком подарке судьбы — с любимым мужчиной и на море! У Намджуна ямочки на щеках играют, как у мальчишки, он подхватывает под одну руку Чимина, во вторую берёт его доску. Дорога до вокзала где-то стирается, они оба не помнят, как там оказываются, как садятся в вагон, а там Намджун вежливо и твёрдо просит их не беспокоить, дверь двухместного купе закрывается, отрезая их от всего мира, — и он тянет Чимина на колени, целуя так, словно они пару лет не виделись. У них уже в этом купе почти Мальдивы, солнце, по крайней мере, сияет так, что хочется жмуриться. Чимин жмётся к Намджуну, гладит ладонями, хватается пальцами, упивается поцелуями. На его губах сплошной восторг, в его взгляде нега и счастье, в каждом звуке благодарность и предвкушение — Намджун здесь, он рядом, он будет рядом, сколько они оба захотят, его уже никто не уведёт — Чимин не позволит. И сам не оставит, будет ему и ласковым котёнком, и горячим источником, и достойным собеседником, и преданным другом, и незабываемым любовником. Будет его родным человеком. Сколько возможно. Впереди столько всего, вокруг — целый мир, но сейчас никак не оторваться друг от друга. Чимин не сильно расстроится, если увидит море только краем глаза, а всё остальное время будет любоваться своим прекрасным мужчиной, его красотой и статью, тем, как ему идёт быть свободным. И счастливым.