Солнечная улыбка убийцы

Прокурор делает всё возможное, чтобы присутствие Тэхёна в суде было минимальным, и его приглашают в зал уже во вторник. Напротив него — уже знакомый судья, сбоку, за стеклом — Ли Сухёк. Тэхён повторяет суду то, что говорил следователю — его преследовали, его перехватили по дороге, заставили сесть в машину, угрожали. Он старается не упускать деталей — и очень старается не смотреть в сторону Сухёка. — Тогда я его ударил, позвонил брату и вышел из квартиры, — заканчивает он. Адвокат Сухёка поднимает ладонь. — Ваша честь, могу я задать свидетелю несколько вопросов? — Пожалуйста, — дозволяет судья. — Господин Ким, — мужчина в строгом дорогом костюме переводит взгляд на Тэхёна. Взгляд, как у змеи, зрачки только не вертикальные. — Это правда, что вы уже очень много лет посещаете психотерапевта? — Да, — растерянно отвечает Тэхён и внезапно вспоминает всё, что Юнги ему рассказывал о персональных данных. — Но эта информация относится к конфиденциальной и я не понимаю, как вы могли получить её легальным путём. — Вы сами рассказывали об этом моему подзащитному, — ровным тоном говорит адвокат. — Скажите, пожалуйста, у тех лекарств, которые вы принимаете, есть побочные эффекты, оказывающие влияние на память или восприятие окружающей действительности? Тэхёну очень нужен Сокджин, его рука и его совет. Очень нужен Хоби, чтобы спрятаться в его шее от этого змеиного взгляда. Но Сокджин и Хоби сидят в зале и могут только тихонько шипеть себе под нос, особенно старший. Тэхён глубоко вздыхает. Это не самый сложный взгляд. Он выдержит. Юнги по утрам хуже смотрит — не прицельно на Тэхёна, на весь мир. А ещё он придирчив к деталям. — Мой психотерапевт не выписывает мне никаких лекарств, — спокойно говорит парень. — Что касается лекарств, которые я принимаю, побочные эффекты есть даже у витаминов. Адвокат кивает, но не сдаётся. — То есть по какой-то другой причине вы не помните того факта, что сами желали пообщаться с господином Ли? Вы ему написали и попросили о встрече, вы этого не помните? Всё можно подделать, особенно переписку. Хоби сжимает пальцы в кулак — и тут же на него ложится рука Сокджина. Он тоже очень хочет разбить этому мужчине лицо, но они всё-таки в суде. Их за это не похвалят. — Я никогда не писал Ли Сухёку. У меня не было ни контактов этого человека, ни желания каким-то образом с ним контактировать, — ровно отвечает Тэхён. — Мой подзащитный утверждает совершенно обратное, — парирует адвокат. — Вы сами просили его о встрече. И сами сели в его машину. Попросили вас куда-нибудь отвезти, где вы могли бы хорошо провести с ним время. Как, например, в колонии с господином Чоном, куда вы ездили несколько раз совершенно незаконно, не как родственник, нарушая правила и оставаясь на длительное свидание до утра. Скажите, господин Ким, было такое? — Тихо, тихо, — шепчет Сокджин в ухо Хосока, которого начинает трясти. — Я неоднократно ездил в колонию к своему другу господину Чону, — Тэхён бледнеет от гнева. — Каждое моё посещение зафиксировано в журнале. Со мной всегда был сопровождающий. Как вы заметили, длительное свидание полагается родственникам и длится три дня. Ни одного длительного свидания с господином Чоном у меня не было. И никаких предложений подобного рода я господину Ли не делал. — Однако, вы вместе с господином Ли распивали алкоголь, а потом ударили его бутылкой по голове, чем вызвали сотрясение, — заявляет адвокат. — Это вы подтверждаете? — Нет, — мотает головой Тэхён. — Я ударил господина Ли, чтобы защититься. И я не пил алкоголь. Он облил меня из бутылки, но я ничего не пил. — У меня больше нет вопросов, — адвокат кланяется судье и садится на место. Но Тэхён то и дело ощущает его взгляд на себе. Что поделать, работа у адвоката такая. — Ваша честь, позвольте, — поднимается прокурор. — Господин Ким, вы когда-нибудь садились в незнакомый автомобиль? — Нет, — почти шепчет Тэхён и повторяет громче: — Нет. — Сколько знакомств вы завели за последние пять лет? — Я лично? — уточняет Тэхён. — Два. Это люди, с которыми я познакомился и общаюсь. — Что вы сделали, оказавшись в машине господина Ли? — продолжает прокурор. — Я позвонил брату, — твёрдо говорит Тэхён. Прокурор оборачивается к судье. — Ваша честь, запись этого звонка, во время которой слышно, как подозреваемый угрожает свидетелю, приложена к материалам дела. Результаты медицинского освидетельствования, подтверждающие отсутствие алкоголя в крови свидетеля и нанесение свидетелю не менее трёх ударов по голове рукоятью пистолета, принадлежавшего подозреваемому, приложены к материалам дела. Запись видеорегистратора господина Пак Чимина, которые подтверждают факт преследования автомобилем господина Ли, приложена к делу. Запись дорожных камер видеонаблюдения, на которой видно, что господин Ким не по своей воле сел в машину господина Ли, также приложена к делу. Чимин, также находящийся в зале по другую сторону от Хоби, очень хочет улыбнуться, но остаётся серьёзным, лишь только глазами обращается к Сухёку за стеклом и транслирует взглядом очевидное, но ни разу не сочувственное: «Ой, кажется, тебе пиздец!». Лучше вышло бы улыбкой, конечно, у Чимина есть такая в арсенале, но не поймут же. — У меня больше нет вопросов к свидетелю, — заканчивает прокурор, и Тэхёну позволяют вернуться на его место. Он хочет вцепиться в руку брата, но прокурор уже приглашает Сокджина, похищение Тэхёна — важный эпизод в этом деле. Поэтому Тэхён втискивается между Хоби и Чимином, ему нужно держаться за обоих, чтобы оправиться от вопросов адвоката Сухёка. Сокджин выходит к трибуне, представляется суду, кланяется и рассказывает о том страшном дне, когда его брат снова пропал. Но рассказывает спокойно, медленно, без лишних эмоций; он не имеет опыта преподавания, но, кажется, ему бы это очень пошло. Его версия событий ничем не отличается от версии брата, конечно, ведь это правда, а не бред сумасшедшего извращенца, что сидит сейчас за стеклом. Сокджин может отдать на отсечение обе руки, но никогда не поверит в то, что его младший брат мог бы предлагать этому уроду развлечься. И, конечно, он не может не упомянуть об угрозах, которые поступили от внезапного посетителя. Камеры в больнице есть только в коридорах — материалы тоже приложены к делу, как и опрос сотрудников, все подтверждают, с какими криками доктор Ким выставил того человека. Но сейчас Сокджин вовсе не кричит. Сейчас он спокоен, как танк. Очень красивый танк в своём новом строгом пиджаке, подчёркивающем линию плеч. Тэхён любуется им, своим идеальным старшим братом, и как никогда чувствует себя в безопасности. Брат сделает всё, чтобы защитить его. Тем же тоном Сокджин отвечает на вопросы прокурора, с тем же видом возвращается на своё место, а когда везёт младших обратно, предлагает заехать за Юнги в больницу и перекусить где-нибудь вне дома, посидеть вечером на набережной, выпить по стаканчику лимонада. — Ты как, не слишком устал? — волнуется Хоби за своего парня, обнимая его. — Нормально, — мягко улыбается Тэхён, но жмётся попеременно то к нему, то к Чимину, сидя с ними на заднем сиденье. Вода, впрочем, его всегда успокаивает, он любит набережную, любит смотреть на катящиеся волны. — Чимин-а, — как-то совсем не до этого было, а тут вспомнилось, — а ты поедешь к морю на каникулах? — Ой, — отзывается тот, выныривая из своих мыслей. — Я собирался, но как-то забыл об этом совсем. Один точно не поеду. — Можем вместе поехать, — тут же предлагает Сокджин. — Хотя бы на выходные, куда-нибудь недалеко. — Сейчас дожди начнутся, будет у вас прямо под окнами море, — усмехается Хоби. — Вы к родителям когда поедете? — продолжает Тэхён. — Почему я один помню о всех планах? — Вот ремонт сделаем — и поедем, — обещает Юнги. — Надо летом закончить, чтобы осенью спокойно переезжать. Тем временем как раз суд закончится. — К морю и осенью можно поехать, — говорит Чимин. — Ну, если на выходные. «Намджун, наверное, ещё не выйдет», — с тоской думает он. — Я не знаю, хочу ли я совсем переезжать, — вдруг признаётся Хосок. — Не знаю, как я буду жить на два дома, маму точно перевезу… Но… не хочу переезжать от тебя, Тэхён. Тот протягивает руку и переплетает с ним пальцы. Слова Хоби окутывают его, как мягким одеялом. Мысль о том, что скоро в шумном доме он останется один, уже начала отравлять его: старшие хотели уехать в отпуск после свадьбы, Чимин не захочет отпускать Намджуна, как только тот выйдет, а как они будут встречаться с Хоби, вообще страшно представить. — Можно найти для мамы хорошую круглосуточную сиделку, если будет такая необходимость, — с надеждой говорит он. — Сначала надо найти нормальную работу, — вздыхает Хосок. — Но я найду. Что-нибудь придумаю. Маме точно лучше будет дома. А я понял, что не хочу там жить. Там не будет тебя… — Ну вот, — негромко говорит Сокджин для Юнги. — А я сразу понял, что он к нам тоже насовсем приехал, — и улыбается, отпивая из своего стаканчика. — Места хватает, — пожимает плечами Юнги. Но он любит, когда в доме звучит смех. И Хоби варит по утрам отличный кофе, в джезве получается куда вкуснее, чем в кофеварке. — Я хотел поговорить, — тем же вечером начинает Тэхён, сидя по-турецки на кровати Хосока и медленно перебирая его волосы. — О том, что было после свидания. Если ты не против. — Давай поговорим, — если Хоби и напрягается, то совсем чуть-чуть, незаметно. Старается не напрягаться, наслаждаясь прикосновениями Тэхёна и его голосом. Конечно, он не сможет уехать — он этим буквально дышит. — Я тогда очень расстроился и отреагировал эмоционально, — в голосе Тэхёна звучит сожаление. — Я не понимал, почему мы так резко отказались от того, что, казалось, нам обоим приносило удовольствие. Но даже со временем, раздумывая, я не понимаю. Когда ты сказал, что тебе недостаточно — что ты имел в виду? Он спрашивает мягко, ласково, если и отвлекаясь ненадолго от своего занятия, то только чтобы погладить брови Хосока или виски. — Прости, если это получилось резко, — Хосоку очень хочется взять его за руки, держать их крепко, но он не мешает им, впитывает каждое касание. — Когда я почувствовал, что… Не могу достичь оргазма только от того, что происходило, я захотел большего. Захотел не только твои пальцы внутри себя. Не стоило это прекращать так резко, нужно было попробовать как-нибудь иначе. А ещё, когда я спрашивал тебя, что ты чувствуешь, я не успел ответить, что хочу чувствовать то же самое. Ту жажду, лаская тебя и упиваясь тем, как тебе хорошо. Я помню о твоём предложении, как мы могли бы это сделать. Я думал над ним последние дни. Может быть, так что-то получится… Если я перестану бояться причинить тебе боль. — Это действительно так больно? — мягко спрашивает его Тэхён. — Я знаю, что это может быть больно. Но это ведь не всегда так? Если я буду согласен, если буду в достаточной мере расслаблен — это ведь не будет так больно. Рядом со мной трое мужчин, которые точно получают от этого удовольствие — и ни один из них не кажется мне человеком, который получает удовольствие от боли. Значит, при правильном настрое и подготовке это приятно? — Да, приятно, — кивает Хоби. — С тем, кого любишь — особенно приятно. Это не только физические ощущения, я, наверное, даже не подберу слов, чтобы это описать. Но в такой момент ты можешь почувствовать себя совершенно беззащитным. Тебе не будет страшно, даже если это я? Тэхён задумывается, пальцы его спускаются к уху Хоби и нежно оглаживают раковину, мягко играют мочкой. — Трудно ответить наверняка, ты же понимаешь. Могу сказать, что пока я не испытывал рядом с тобой такого страха или сомнения, который не мог бы преодолеть в твоих руках. Даже если что-то и всплёскивалось внутри меня, что-то забытое, что-то пугающее, я прижимался к тебе и это отступало. Думаю, это даёт мне основания полагать, что и в этот раз всё пройдёт хорошо? — Я понимаю, — Хоби ловит вторую его руку, прижимает к щеке его ладонь, целует запястье. — Мне знаком этот страх, Тэхён. Я тоже испытывал что-то такое, но перед твоим запахом всё отступало. Я верю тебе порой даже больше, чем самому себе. И мы можем попробовать начать с малого. С тех же пальцев? Не всем парням это нравится, в принципе. Дело даже не в том, что им неприятно. — А в чём? — любопытствует Тэхён: его интересуют все подводные камни, с которыми он может столкнуться. — В той же беззащитности? — Хосок притягивает его ближе свободной рукой. — В предвзятости? Знаешь, это не то слово, наверное, но, например, я, когда понял, что в сексуальном плане меня привлекают только парни, попробовал и так, и эдак, без какой-то оглядки на то, что это как-то совсем не по-мужски, когда в тебе находится чужой член. А бывает и так. Есть парни, которым это просто не подходит. Может, и физически, но больше на уровне восприятия, хотя мне этого не понять. Это разные ощущения, конечно, но и то, и другое мне нравилось. — Не думаю, что меня это смутит, — Тэхён улыбается. — В смысле, меня может смутить что угодно, но точно не чувство… предвзятости. У меня хороший пример перед глазами. Не то, чтобы я много размышляю о сексуальной жизни своего старшего брата, но… Как бы они с Юнги не решали вопрос местонахождения членов друг друга в каждый конкретный момент, они не становятся менее… мужественными? — Да, — Хоби целует его висок, скулу и уголок губ. — Ни капли не становятся. Но лучше я не буду думать о том, как у них это происходит, а то мне совсем неловко будет смотреть им в глаза, — и тихонько смеётся в изгибе его шеи. — Значит, мы можем попробовать? — резюмирует Тэхён. — Начать с пальцев, а там как пойдёт? — Сейчас? — уточняет Хосок, уже почти затянув его к себе на колени. Тэхён тихонько смеётся. — Нет, сейчас мы разговариваем. И, наверное, стоит выбрать день, когда мы оба не будем падать от усталости. Я хотел ещё одно обсудить. — Да, нам нужно устроить ещё одно отличное свидание, — смеётся и Хоби. — В зоопарке, например. Знаешь, как мне хочется туда тебя сводить? Чтобы всё по-настоящему, а не только в воображении. Что ты хотел обсудить, малыш? Я готов обсуждать, что угодно… — Да, свидание очень настраивает на нужный лад, — признаёт Тэхён. — А поговорить я хотел… Ты тогда сказал мне фразу, которая меня очень… — он задумывается, подбирая нужное слово. — Огорчила, наверное. Ты тогда сказал: «можешь злиться, если хочешь, но…». Это прозвучало… Это ужасно прозвучало, Хоби. Словно, знаешь: «я принял решение и твои чувства не важны». Может быть, Сокджин меня очень либерально воспитывал, но я привык, что мы всё обсуждаем. Что даже если он настаивает, он аргументирует и принимает мои эмоции по этому поводу. Я так вырос, Хоби, я по-другому не согласен. Решения, которые касаются нас обоих, не могут приниматься только тобой. Я не ребёнок, как бы ты не звал меня малышом. Если я злюсь, меня не отвлечь игрушкой или конфетой. Нам придётся обсуждать. Он и это говорит спокойно, мягко, не пытаясь давить даже интонациями, просто доносит мысль о том, что для него важно. Хоби вздыхает, поднимая голову ещё в начале этих слов. — Я так сказал? Это очень… Глупо с моей стороны. Но я мог так сказать, я признаю. Я так маме часто говорил, когда спорил с ней о чём-то. Когда пытался показать, что никуда не сдвинусь. Но в той ситуации эта фраза была не совсем уместна, прости, пожалуйста. И то, что мне не важны твои эмоции — точно не соответствует истине. Скорее это «можешь злиться, я приму, я понимаю, что ты можешь на меня злиться». Такой смысл. Но я тебя услышал и понял. Постараюсь больше так не говорить. И не принимать таких решений, которые не согласую с тобой. Он снова целует Тэхёна, уже в губы, очень ласково. — И я никогда не считал тебя ребёнком, малыш, — а там улыбается даже игриво. — Ты — особенный человек, но точно не ребёнок. Мне нравится держать тебя на руках, нравится ласково говорить с тобой, но не как с детьми. Иногда я даже забываю, что ты меня младше. Тэхён встречает его поцелуй, углубляет его и благодарно шепчет прямо в губы: — Спасибо, что поговорил со мной о том, что меня тревожило. Для меня это было важно. Спасибо, Хоби. Спасибо, что объяснил мне свою позицию. И что понял меня. Хосок прижимает его к своей груди, обнимая очень крепко и надёжно удерживая в руках. — Надо написать об этом сказку. О важности разговоров обо всём, что тревожит. Об умении признавать ошибки. И мастерстве разговаривать по душам. Спасибо, что ты у меня есть, малыш. Спасибо, что ты разговариваешь со мной. Целуешь меня. Любишь. — Очень люблю, — подтверждает Тэхён, обхватывая его плечи. — Вместе мы со всем справимся, помнишь? Мы уже добились того, что ты оправдан. Ты больше не в тюрьме. Ты свободен. Неужели мы споткнёмся на том, что не смогли поговорить? Нет, мы можем упасть, но встанем, подуем на ушибленные места и рука об руку пойдём дальше. — Вместе, — эхом звучит Хосок. — Только вместе и получится. Кстати, раз уж мы говорим о том, что нас тревожит… Только не смейся, но это ничего, что тебе приходится проводить ночи не у себя в комнате? Тэхён хлопает ресницами. — Не понял, объясни, пожалуйста? Что тебя в этом смущает? И почему приходится? — Ну, я заявился в ваш дом, — Хоби сам смеётся, — поселился здесь. У тебя была своя комната, в которой ты привык спать. А теперь ты приходишь спать ко мне сюда. Мне немного неловко, но я так рад, что мы засыпаем и просыпаемся вдвоём. — Во-первых, я сам прихожу, — Тэхён не смеётся, старается не смеяться, но широко улыбается. — Во-вторых, я же не каждую ночь провожу у тебя. А в-третьих, мне нравится на тебе спать, ты не хуже моего кита. Он не выдерживает, смеётся весело и легко. — И я горячо поддерживаю идею с новой сказкой, но понял, что я ужасно выбился из графика за всеми этими событиями, у меня ещё половина второй сказки не отрисована. Надо как-то организовать расписание так, чтобы всё успевать. Потом начнётся учебный год, будет ещё сложнее. — Я же не такой плюшевый, как кит, — Хоби заваливается на спину, утягивая Тэхёна следом. — А со сказкой я не буду торопиться, просто запишу идею. У меня тоже ещё много дел. Ремонт. Университет. Поиски работы… Тут уж не до сказок. — У нас контракт на три книги, — напоминает Тэхён. — И в университете надо восстановиться. А ты не плюшевый, зато с подогревом. Не слишком логичное заявление, зато искреннее и нежное. — Да, я бы хотел ещё продолжать шить игрушки для детей, так что не пускай меня в магазин за тканями в ближайшие месяцы, а то я боюсь оставить там весь гонорар и снова рискую забросить учёбу, — смеётся Хоби, поглаживая его по волосам. — Тут столько возможностей… — И все они твои, — мурчит Тэхён. — Я же сегодня у тебя остаюсь? И устраивается на нём удобнее, прижимается, обнимает. — Оставайся, малыш, — соглашается Хосок, ни за что от этого не откажется. Тэхён оставляет на его губах почти целомудренный поцелуй и шепчет: — Доброй ночи, любимый.