verdammt.
13/02/19
***
сладость руслановского утра рушат крики ссорящихся соседей и отсутствие данилы рядом. он потягивается в кровати и взглядом карих глаз ищет кашина в их спальне, но никого не находит. зимнее утро очень холодное, будто бы отопления в доме совершенно нет и никогда не было. ощущение, словно тушенцова облили холодной водой со льдом и выставили на улицу в минус тридцать. к слову, в скором времени обещали выключить горячую воду на несколько дней, так что даже возможности принять горячий душ не будет.
шторы плотно задвинуты, как всегда, но даже так руслан понимает, что уже около девяти утра. ссорящаяся пара дала поспать сегодня немного больше, чем обычно.
тушенцову было тревожно, особенно после празднования этого нового года. ему казалось, будто что-то идет не так. словно он сделал какую-то ошибку, и теперь с трудом переваривает ее. как будто пытается вспомнить, какое задание было на контрольной в школе и как он ответил. липкое и неприятное ощущение того, что он отравился чем-то и теперь мучается с тошнотой и болью, но сделать совсем ничего не может, ибо блевать его даже так не тянет, хоть и пиздецки охото. кажется, словно в отношении кашина что-то координально изменилось, но понять, что именно, он почему-то не мог.
прежде чем выйти из комнаты, парень берет с тумбочки кружку с водой и запивает горстку таблеток, глотая их и морщась, после запивает горечь на языке водой. ему так лень делать зарядку с утра, хотя врач говорил о важности этой процедуры.
парень закутывается в белую данину кофту еще больше, шмыгнув носом и проходя по родным коридорам съемной квартиры. они вместе жили в ней уже очень долгое время, около полутора года, по нескольким причинам: доступная цена, хорошее местоположение и ахуенный ремонт, с не менее ахуенной планировкой внутри. большой, разделенный санузел, просторная прихожая с примерно такой же кухней, две комнаты в виде зала и спальни, ну и конечно балкон, чтобы удобно ходить курить. двоим такой квартиры вполне хватало.
он поворачивает голову в сторону кухни, замечая загадочно курящего на балконе кашина. дверь туда была открыта, и непонятно сильное ощущение февральских морозов в квартире стало более оправданным и понятным для руслана. почему он не закрылся там? знает ведь, что руслан по натуре мерзляк с хуевым кровообращением.
плечи рыжего были укутаны в куртку, а изо рта шли огромные клубы едкого, белого дыма. руслан аккуратно протирает сонные глаза, направляясь в ванну и закрывая за собой дверь. проходя глубже, он облокачивается на керамическую кромку раковины и смотрит в зеркало напротив. расстрепанный, с большими мешками под глазами и в заляпанном жиром даниловском мерче. то пятно, что он поставил в московском отеле, так и не получилось отстирать, поэтому худи пришлось носить только дома. странно, но данила почему-то только сейчас начал ворчать об этом.
руслан включает холодную воду, умываясь ей и, прямо перед зеркалом, начиная мучаться в болезненном тике, напрягая мышцы шеи и очень сильно прикусывая язык. он шипит, спустя несколько секунд расслабляясь и тихо матерясь под нос. его глаза скользят по стаканчику с зубными щетками, он аккуратно тянется к той, что была серого цвета и с ультра мягкими щетинками, свободной рукой хватая тюбик очень популярной зубной пасты с ядерно красным принтом.
щетка противно трещит при контакте с зубной эмалью, счищая всю грязь, двигаясь по коренным зубам. десна немного болят, и после руслан сплевывает кроваво-фиолетовое месиво в раковину, смывая его струей горячей воды. надо бы снова посетить стоматолога…
в общем, шатен приводит себя в более менее приемлимый вид, выходя из ванной комнаты уже более чем бодрым, вытирая мокрые руки об край своих шорт. даже в такую холодную погоду, он носил их, ибо дане уж больно нравился вид его ног.
когда тушенцов выходит из ванны и закрывает за собой межкомнатную дверь, по полу все еще веет неприятным холодом, а кашин все еще стоит за пределами их теплой квартиры. шаги руслана тихие, мягкие, их приглушают теплые вязаные носочки, которые ему подарил даня на последний день рождения. это, конечно, был не весь подарок, но одна из его достаточно важных составляющих. почему кашин вообще дарил ему носки и почему это было важно? все очевидно! у руслана, как и упоминалось ранее, очень плохое кровообращение, из-за чего он вечно мерзнет. поэтому, эта вещица стала одной из любимых, хоть и была неимоверно банальной.
— ммм… даня? — аккуратно шепчет шатен, заглядывая к курящему рыжему на балкон. ежится, прижимая плечи ближе к телу. он также замечает, как кашин вздрагивает от неожиданности.
— а? — поворачивается к нему данила, отстраняя от губ сигарету, кидая на подоконник пачку парламента, рядом с телефоном, который вибрирует от каких-то уведомлений.
он стоит в домашних шортах, серой футболке, тонких носках, тапках и своей куртке. неужели ему не холодно?
— а ты чего тут встал то? простудишься ведь, стоишь тут хуй пойми сколько, я умыться успел уже, и зубы даже почистить. пойдем в комнату греться? я кофе сделаю.
— бля, рус, не до этого щас. закрой дверь, если дует, — хмыкает в ответ даня и вновь поворачивается к шатену своим затылком, продолжая курить одну за другой и переминаться с ноги на ногу, от холода наверно. краем глаза можно заметить, что он снова тянется к гаджету.
— ну и морозь свои яйца дальше, я тебя лечить, идиота, не буду, — едко прыснул шатен, морщась от своей интонации. он ведь не позволял себе говорить так с даней.
что же происходит?
тушенцов послушно закрывает дверь и, очевидно, немного грустнеет, становясь и без того печальнее на процентов двадцать. нагрубили ему– нагрубил и он, вроде логично, но противно от себя же.
соседи за стеной, кажется, уже начали бить посуду и кидаться друг в друга предметами, вызывая у руслана уставший цок языком. эта сумашедшая пара ссорилась в последнее время слишком часто, заставляя парней просыпаться в семь утра, или даже раньше. они часто кричали без повода, говорили, как ненавидят друг друга и хотят разъехаться, но почему-то этого не происходило. даже как-то странно.
руслан, кажется, следил за их жизнью, как за любимым индийским сериалом, хоть и не совсем по своей воле. вечерами, вместо чтения книг, слушал их оры и гадал над сегодняшней глупейшей причиной битья тарелок и чашек. иногда он даже делал ставки, что случилось между ними сегодня, и к слову, частенько даже угадывал. казалось, что с каждым днем их дискуссии становились все абсурднее и абсурднее. началось все с подозрения в измене мужчины и каких-то переписках с левыми шалавами, а сейчас они, кажется, орут из-за не вымытой посуды после завтрака и раскиданных бумаг на столе ярослава. да, ярик, кажется так звали главу семейства. его супругой была милая девушка-студентка и по профессии програмистка– антонина. жаль, что у них все так не гладко, ибо, по мнению руса, они выглядели очень мило, да и трахались очень громко, не заметить той страсти вне ссор было достаточно сложно.
ему все же довелось пару раз встретить их вместе, вроде подходили внешне и по духу, но видимо, внутри их «семьи» что-то шло не так.
руслан, слушая ссору тоши и ярика, готовит вкусный кофе для двоих и жарит яичницу из четырех яиц, по два каждому, все, как они привыкли. чисто для сытости, он добавляет пару кружков копченой колбасы, также поровну (но он все равно знает, что даня съест несколько его кусков).
посоветовавшись на днях с настей-шпажкой, тушенцов выяснил, что стоит высыпать нужное количество соли и перца сначала в сухую ладонь, а потом уже приправлять ими еду, чтобы случайно не высыпать всю пачку перца на яйцо, а потом слезно извиняться перед данилой за свою криворукость.
квартира наполняется запахом вкусного завтрака. шатен молчит, даже ничего не напевая во время приготовления еды. неужели у него настолько плохое настроение?
дрожащей рукой руслан забирает кувшин из-под кофемашины, разливая черный, как смоль, напиток в их любимые кружки. достает молоко из холодильника и добавляет его в стаканы, разумеется, себе в немного меньшем количестве. русу от кофе и так днище рвет пиздец как, а если добавить туда чуть больше молока– это вообще ебанный в рот будет.
пару раз, он несознательно оборачивался на панораму балконного окна, смотря дане в спину и пару секунд пиля его взглядом, вновь продолжая нарезать тонкими слайсами колбасу. руслан слукавит, если скажет о том, что ему бы не хотелось ощутить теплые руки дани на своей груди и боках, ощутить его голову на своих плечах и теплое дыхание на шее. неимоверно хочется услышать шепот, который молвит о том, что все хорошо, что сегодня плохое настроение и болит голова. но этого не происходит.
и ведь данила всегда теплый-теплый, даже после балкона или улицы. его горячие руки могут вернуть руслана обратно в реальность, или же наоборот, унести его в собственные мысли, заставляя уткнуться в них и закрыть глаза. руслан иногда сильно похож на ласкового кота или тюленя, который вжимается в руки так, словно это– его последняя надежда, которую он упустит.
черной лопаткой из пластика он поддевает уже готовые яйца и вываливает их в две плоских тарелки, садясь за стол на кухне и наконец-то включая ебучий телевизор, переключая каналы в поисках чего-то интересного, остановив свой выбор на «пятом», где крутили сначала новости и погоду, а потом уже обещали сериал «след».
взгляд карих глаз печально озаряет два желтка в соседней посудине, которые окружают неровные кружки колбасы. когда уже даня вернется с балкона?
кареглазый встает со стула, вновь заглядывая к своему партнеру, так сильно надеясь на то, что даня уже к нему вернется.
— да-ань, пошли покушаем? я уже приготовил, — руслан вновь улыбается, когда видит его пятнистые щеки, которые ему так нравилось сравнивать с звездным небом. раньше ему было в кайф аккуратно проводить по ним пальцами, рисуя созвездия и называя их вслух.
— ага, спасибо, — делает глубокую затяжку, — приду скоро. ешь без меня пока, — вновь выдыхает дым в открытое окно балкона, быстро печатая одним пальцем. которую сигарету по счету он курит? это же так вредно. лучше бы половину скурил руслан.
конечно, этот ответ лучше, чем ничего, и намного лучше, чем жирный намек на то, чтобы рус съебался нахуй с балкона. в мыслях шатена царил белый шум, он искренне не понимал, что же происходит с даней? может, это его обострение так проявляется? или у него началась депрессивная фаза? что вообще творится с его кашиным, который был с ним
до нового года? почему после него даня так сильно изменился?
парень садится за стол снова, ковыряя вилкой свою еду. честно признаться– кусок в горло не лезет. хочется, чтобы все это было во сне. вот просто… проснуться по щелчку пальцев, и очутиться в реальности.
лежит рядом
тот даня, улыбается, видя сонного руса, укрывает его одеялом, ибо он снова замерз, а потом целует в макушку и уходит на минуты три максимум, после чего снова возвращаясь к нему досыпать в обнимку, видя сладкие сны про молочные реки и плавающие там, в пространстве, медовые звезды, которые они вместе ловят голыми руками и разглядывают. когда у руслана начинался паралич,
тот даня успокаивал его и помогал справиться с ним. он успокаивал руслана после приснившихся ему кошмаров, утирая горячие сто-караттные слезы в уголках любимых карих глаз.
почему
этот даня чхал на дрожащего от холода руслана, который возится, сворачиваясь комочком, мычит во сне и говорит «не уходить»? почему съебывается на ледяной балкон, лишь бы не быть рядом в одной квартире? почему данила больше не видит те сны, что снились только
им двоим?
кашин же замечательно знает руслановские заебы в отношениях, ведь живет с ним, сука, три года, и этого ебучего мозгоеба кашин, разумеется, не потерпит, так почему
он поступает так, чтобы он был?
балконная дверь хлопает и закрывается. ручка с треском провернулась и опустилась. в квартире, наконец, начало становится теплее.
рыжий садится рядом с русланом, пиля его взглядом и потом смотря в свою тарелку. глазунья, кажется, уже остыла и немного повредилась. один из «глазиков» словно начал плакать, брызгая желтком.
— дань, а как ты себя чувствуешь? — тушенцов, сквозь зубы, пропихивает кусок зажареного яичного белка и глотает его, чуть сморщившись. действительно остыл
а.
ему кажется, что у дани вновь появились признаки выгорания и депрессии. тыкать кашину в болезнь ему не хотелось, ибо знал его, как облупленного. и эти его оры про врачей-вредителей-самозванцев тоже знал.
— нормально я себя чувствую. а че? — веснушчатые щеки подрагивают, пережевывая завтрак и запивая его остывшим напитком. кажется, что данила просто посинел от нахождения на балконе. нет, руслан его туда не пустит больше. пускай погреется дома хотя бы час.
— я очень переживаю за тебя, — он начинает жестикулировать, бросив вилку на тарелке, — мне кажется, что тебе стоит отдохнуть. и меня действительно очень беспокоит твой холод в последнее время. мне кажется, что у тебя признаки выгорания и еще одной волны депрессии. я не заставляю тебя идти к врачам, я, — выдает тушенцов на одном дыхании, словно заучив и отрепетировав этот текст миллион раз, после чего набирая в легкие воздух, желая продолжить, но его перебивают.
— так, стоп, — данила также повторяет действия партнера, бросает вилку и хмурится. его глаза наполняются злостью, — я знаю, как ты меня «не заставляешь» идти по психологам, делаешь из меня ебанутого
опять. прекрати нести эту хуйню, сука, я тебе почти три года об этом говорю, а тебе все бы свести к моим болячкам. руслан, слушай, я открою тебе глаза наверно, но мне может виднее, чем я болен и какие там у меня признаки? никакая это не депрессия. я просто устал и нуждаюсь в отдыхе от нашей этой совместной жизни, понимаешь? — кашин говорит не совсем уверенно, немного зажевывая последние предложения. словно сам не хочет говорить об этом, но все равно бормочет дальше, делая вид, что пути назад нет. слова кашина отдаются пульсом в ушах руслана. как ножом по сердцу. он игнорирует то, что даня зажевывает слова и говорит неуверенно. все воспринимается в штыки.
тушенцов застывает в одной позе, удивленно вскинув брови и открыв большие глаза еще шире. кашин словно зачитал парт эминема, от которого сердце ушло в пятки и забилось так, что подскочила температура. он начал под конец говорить невнятно, но руслан то все понял, и понял, наверное, правильно. кажется, что даже телек замолкает, оставив в его голове лишь шум и голос любимого. а может он и понял не правильно? что кашин вообще имеет в виду под «устал»?
голова начинает идти кругом, проворачивая комнату как крутящийся глобус. ощущение, словно выпитый кофе и кусок яйца вот-вот подкатят к горлу и выйдут в ту же секунду на стол, любимую кофту и пол. волосы встают дыбом; руки начинают дрожать и его охватывает тремор, становится неописуемо страшно за их отношения и дальнейшее будущее.
— в смысле «отдыхе от совместной жизни»? что это значит? — голос становится на тон тише. он дрожит, словно только-только начал ломаться.
— а че непонятного то? — огрызается данила в ответ, резко осмелев и фыркнув — я хочу сходить куда-нибудь. в… в одиночестве.
сказать, что у руслана отлегло от сердца– это ничего не сказать. он выдыхает и закрывает глаза, протирая глаза и скользя пальцами по собственным щекам. его веки неприятно дергаются, он отворачивается от кашина, чтобы тот не видел его секундную паничку. за эти пару секунд у него в голове будто все три года, сука, пролетели.
— господи, блять, напугал меня. гуляй на здоровье, если так сильно хочешь.
не смотря на то, что тушенцов не услышал не слова на букву «р», жутко неприятный осадок (или очень глубокий рубец) на его сердце уж точно остался, как минимум из-за подкатившей панической атаки, которую чудом удалось сдержать. теперь, после подшедшего к горлу приступа тошноты, ему есть не хотелось вовсе, и даже мотивация в виде «сил на день» не работала. он отодвигает тарелку от себя и молча пьет из своей кружки кофе, разглядывая данилу… которого, судя по-всему, ничего и не напрягло, а даже наоборот, обрадовало. он с каким-то желанием начал быстрее запихивать в свой желудок еду шатена.
— ты пить будешь? — интересуется руслан, смотря на темные тучи за окном. скорее всего, снова будет снегопад. на улице темно, все цвета сливаются в непонятную, серую кашицу. вроде совсем скоро должна быть весна, но на душе настоящие декабрьские морозы. холодно, и с каждым днем все страшнее жить оставшийся промежуток. живется с камнем на душе, неприятно. больше не уютно.
кажется, что за эти пятнадцать минут на кухне с даней, он пережил весь спектр эмоций от ужаса и шока до смирения и угасания к ситуации.
тушенцов не был собственником, никогда не контролировал личную жизнь дани, не просил пароли от его сетей и не фильтровал друзей, ибо знал, что это– полнейшая дурость, которой страдают уже реально больные на голову люди. он всегда оставлял рыжего в покое, когда надо было, даже уходил погулять, если чувствовал напряжение, чтобы даня уж точно отдохнул. и вообще, если ему так горело, то мог свободно сказать об уходе, а не закатывать какой-то глупый скандал, словно наслушавшись оров програмиста-антонины за соседней стенкой.
— не, не буду. я просто погуляю, рус, не больше, — словно всего диалога «до» ответа шатена о гулянке не было. кашин вновь вернулся к своему обычному состоянию, вроде-бы даже улыбался, как прежде… и что это сейчас, блять, было? если увидеть лицо руслана, то сто процентов можно подумать о том, что он неимоверно напряжен и расстроен. вроде просто сидит, укутавшись в пушистую кофту и попивая кофе, но сука, с таким видом, будто сейчас вены на лбу у него вздуются и лопнут, как воздушные шарики с гелием.
***
парень стоит, опираясь плечом на стену. — дань, а ты точно без выпивки сегодня? — русю трепали сомнения и страхи. зная все фазы кашина– пить ему было опасно во всех абсолютно, даже в золотой середине, но особенно выделялись депрессивная с маниакальной, что очевидно. если данила пустит хоть каплю в рот– пизда будет абсолютно всем, а там и до сантиметра в жопу, соответственно, недалеко. наверно полезет ко всем, и проигнорирует наличие своего хатико дома.
— да точно, руслан, я тебе врать буду что-ли? — рыжий улыбнулся, и как не в чем не бывало, чмокнул руслана в искусанные губы, словно вновь надев этим действием ему на нос розовые очки, заставив его покорно растаять.
— хорошо, дань, я верю тебе. хорошей прогулки, — щебечет растроганный рус, закрывая дверь за убегающим вниз даней. лифт в их доме сломался еще неделю назад, из-за какой-то тупорылой мелочи, которая тыкала все кнопки подряд. ну а починить его, конечно, времени нет.
руслан продолжает смотреть в закрытую дверь пару секунд, вздыхая и покрываясь мурашками. его руки тянутся к дверной щеколде, которая громко цокает, дав понять всему подъезду (а то и всему дому), что эта квартира закрыта изнутри. сердце, кажется, дрожит от неописуемого страха за партнера, но он все равно выходит из прихожей, садясь на кровать в их общей спальне. мягкий матрас слегка проседает под его весом.
шатен тянется к телефону, смотря на электронный циферблат часов, находящийся на главном экране. почти двенадцать.
по привычке, парень заходит в диалог с лизой, скользя глазами по ее аватарке. там неред стоит с мокрой головой и огурцами на лице. такая смешная на самом деле… когда она вообще ставила на аватарку что-то серьезное?
***
руслан тушенцов 11:49
— ты занята? я пожаловаться хотел немного и про готовку поговорить
— ты же вроде шаришь за нее да?
лиза неред 11:52
— а пожаловаться на готовку хотел или на что
— и ты с чего взял что я умею готовить
руслан тушенцов 11:52
— не угадала, на даню
— он с самого утра ходил с каким-то кислым ебалом и загадочно курил на балконе целый час стоя в тапочках и шортах. это ок как думаешь?
лиза неред 11:53
— бля че
— прост стоял и курил?
руслан тушенцов 11:53
— да, прост стоял и курил
лиза неред 11:53
— лол
— а можно мне также? особенно если ты будешь в комплекте
руслан тушенцов 11:53
— да иди нахуй, я же серьезно тебе пишу
лиза неред 11:53
— молчу
— а ты не думал… тип. ну… хз, поговорить с ним? ты же говорил вроде что он там болеет жестко, ты извини я в его голове не шарюсь как-то после той ситуации, и желания не имею, ну ты сам понимаешь
руслан тушенцов 11:54
— да понимаю я все блять, ты и до этого не сильно блистала желанием лезть к нему в голову
— я чет боюсь как-то. мб он так показывает то, что остыл?
лиза неред 11:55
— он тебе макароны чтоли чтоб остывать? не ссы, рус, он без тебя не справится, я уверена. кто ему кроме тебя самооценку делать то будет? мне кажется, что он немного зависим от тебя и не бросит просто так
руслан тушенцов 11:57
— ебать ну если тебе так кажется то конечно так и есть
— кстати, о макаронах
— ты их вот как готовишь? мне кажется я их хуево какт готовлю и они слипаются пиздец
***
за диалогом с лизой проходят часы. начинается все с легкой жалобы на кашина, заканчиваясь желанием встретиться вдвоем, нахуяриться и обсуждать свои личные проблемы, как самые настоящие подружки: обхуесосят всех и вся, в конце добавив «ну, не нам с тобой судить». неред уж больно часто подъебывала руса на этот счет, хихикая с его агрессивной реакции.
на самом деле, отношения лизы и тушенцова были даже ближе, чем можно подумать с первого взгляда. они, в общем и целом, практически полностью доверяли себя другу. им нечего было скрывать, поэтому рус мог спокойно жаловаться на кашина, а лиза на любую происходящую с ней хуйню.
друг для друга они были скорее как брат и сестра, которые любили друг друга подъебывать, в шутку пиздиться, обзываться и вообще делая вид, что они друг друга ненавидят, но на деле было все иначе. лиза доверяла руслану почти всю себя, просила у него поддержки и совета и всегда говорила о том, что он может делать абсолютно то же самое с ней.
вообще, когда шатен узнал о том, что у неред в жизни все начало складываться именно так, как она желает, после всего пережитого, он реагировал так, словно он выиграл миллион долларов. его счастья за подругу нельзя было описать обычными словами. она приложила слишком много усилий, чтобы никак не реагировать на ее моральный и физический подъем.
после долгой переписки, лизе срочно пришлось покинуть свою квартиру. видимо, что-то произошло, если она так резко отключилась и написала «ой бля кое че случилось ну я потом расскажу давай короче».
парень от скуки принимается листать ленту вконтакте, скользя глазами по грязным постам от впш и прочих низкосортных сообществ. самые свежие и неправдивые слухи, где пиздят и о нем, и о дане, и о насте с кузьмой, юликом и лизой в том числе. все он это знает на три ряда, поэтому даже не вчитывается в суть. единственное, что уж очень сильно привлекает внимание руслана– это буквально выложенный десять минут назад пост, где он якобы передает какой-то зиплок кашину. это вызывает у шатена глупую улыбку, ибо новость была настолько тупой, что даже основная аудитория этого говнопаблика поняла, что это все фейк. татуировки на руках отличались, какая-то непонятная одежда у обоих, огромная разница в телосложении и росте. спутать этих двоих с оригиналами могут наверно лишь те, кто их впервые видит. не удивительно, если пост пропадет уже через час.
пролистав этот «шедевр», он все-таки выходит из социальной сети и заходит в поиск, по новой вбивая данины симптомы «бар» по неоднократной просьбе лизы, начиная таскаться по тысяче сайтов и накладывая это все на своего партнера. все происходит как-то слишком плавно для смены фаз, и скорее походит на какую-то неоправданную агрессию в сторону тушенцова, нежели на симптомы. может, он просто затаил обиду на что-то? хотя, он наверно сказал бы, верно? кашин не тот человек, который бы молчал.
руслан и сам не замечает, как плавно засыпает, погружаясь в свои мысли, анализируя ситуацию и поведение кашина. телефон уже лежит на его груди, переставая светиться. за окнами, как он и думал, начинает выть холодный ветер, пробирая до костей всех находящихся за пределами теплых квартир.
интересно, а где же сейчас даня? может быть, он действительно гуляет по холодным, питерским улицам или паркам, зарываясь в свою толстовку и хлюпая кроссовками по снегу, дрожа от январского холода, слушая в наушниках что-нибудь и действительно отдыхая таким образом, или все-таки сидит в баре и пьет коньяк, наплевав на свое обещание шатену. возможно, он вообще уехал на машине, и сейчас сидит в теплом салоне, разъезжая по главной дороге, заехав на заправку попить кофе. а может, пошел к кому-то в гости и сидит там, с ними, кинув руса дома, как мешающего ребенка? наверное, его заебало это детское поведение тушенцова и надо что-то в нем менять, чтобы не потерять даню. а бывает вообще такое, что плохое настроение длится месяц?
руслан вдыхает целый комок воздуха и резко привстает с кровати, оглядываясь и сглатывая слюну. кажется, ему приснилось что-то очень неприятное, а то и страшное. он тихо шепчет «черт», протирая глаза и убирая телефон с груди в сторону, садясь на край кровати, укутавшись в одеяло и покрываясь мурашками от холода. никто его не укрывает, пока он спит.
он неприятно куксится, как бы смакуя кошачьим говном на языке, гоняя орган вкуса по ротовой полости, размышляя о том, чтобы выйти попить воды, приготовить покушать и потом почистить зубы.
руслан, если говорить честно, не очень умел готовить, но вполне мог вкусно пожарить картошку или сварить макароны с чем-нибудь, ибо для этого много ума совсем не надо. ну, или на крайняк, он мог покромсать овощей на салат. не зря же он советуется со своими друзьями, чтобы вкусно накормить даню?
к слову, его мама очень вкусно готовила супы, и руся на днях планировал приготовить что-то вроде того. не зря же он ведь наблюдал за тем, как она готовит? что там надо на куриный то? картошка, грудка, морковь, лапша и лук, делов то… но вопрос, а понравится ли дане такое? скорее всего да. какой взрослый человек вообще не любит суп? это же такой кайф, посидеть и похлебать бульона. а особенно после осушающей пьянки с корешами, коих было достаточно много.
за окном было уже очень темно, шел снегопад, светили звезды с луной. наверное, было еще и очень холодно. сегодня на ночь обещали заморозки, скорее всего, школьники завтра не пойдут на учебу и будут сидеть дома, сладко спя до двенадцати в теплых кроватях. но тушенцов давно не школьник, и подобные морозы совсем его не радовали, ибо хоть на улице будет под минус сорок, он все-равно пойдет по своим делам.
встав с кровати, рус вновь трет глаза и направляется к выходу из комнаты, открывая дверь и, по привычке, поворачивая голову в сторону. его взляд привлекает сидящий на кухне даня, который внимательно залипал в свой телефон, совершенно не двигаясь.
— а-э, даня? ты чего там сидишь один? — внимание карих глаз буквально приклеивается к кашину, который очарованно ахает и вновь начинает улыбаться своей музе как-то по-другому.
— а! руся-я! иди сюда! — воскликает он. на мягких и веснусчатых щеках появляются небольшие ямочки от улыбки, руки вытягиваются вперед, сжимая и разжимая кисти рук, а телефон моментально бросается на пол из-за этого. это очень смущает руслана– зачем кашин кидается техникой? но такое родное, теплое и приятное поведение данилы сразу-же притянуло русю, как будто магнитом. он словно мотылек, что летит на свет, чтобы потом обжечься им, смотреть на водянистые волдыри и вновь тянуться к любимому дане.
когда руслан подходит ближе, рыжий прижимается щекой и ухом к его животу, обхватив его талию руками и прижавшись к нему близко-близко, как в старые-добрые. тушенцов улыбается запускает руки в его рыжие волосы и теребит прядки, перебирая их пальцами. по его спине бежит табун мурашек, который отшибает ему голову. вот он,
его даня, который обнимает его просто так и радуется тому, что он проснулся. неужели он действительно так отдохнул?
— ты не замерз, дань? на улице очень холодно сегодня… где ты был? где гулял, что делал?
—
а что? тебя разве ебет, где я там был? — звучит где-то в голове руслана, он думает, что кашин ответит именно так, но нет! на деле же, даня, счастливо и с яркой улыбкой проговаривает: я немного посидел в кафешке, выпил кофе и послушал музыки в наушниках. слушай, ну дм меня лечит! я та-акой кофе вкусный пил там. м-м, если не пизжю, то кокосовый раф! — он трется головой о животик тушенцова, подняв голову вверх, невинно смотря на своего клоуна, который прямо сейчас расплывается в нежной-нежной улыбке.
— а я только хотел приготовить что-нибудь вкусное. ты картошку хочешь? я и яйца туда добавлю, все как ты любишь, — шатен сдерживает слезы. он сам не понимает, почему у него такая реакция? неужели он так сильно соскучился по такому дане? домашнему и открытому, которого он и полюбил. и дело было вовсе не в тушенцове! эти загоны были лишь его конченными мыслями. как камень с сердца, ей-богу.
— правда? ты та-ак долго не готовил! я думал, что-то случилось. я очень соскучался по твоей еде! мне безумно нравится то, как ты жаришь картошку. так… неаккуратно ее режешь, все время забываешь кинуть в нее лук, но это все равно очень-очень вкусно, русь… готовь почаще, пожалуйста.
по щекам тушенцова начинают действительно течь горячие слезы счастья, скапливаясь в уголках глаз и вытекая маленькими струйками, капая с подборка на его кофту и даниловские волосы.
— ру-усь, ты плачешь? ты чего? — кашин поднимает взгляд выше, — тебе не к лицу плакать, — его пальцы тянутся утереть мокрые дорожки. такие теплые и нежные руки, которые вмиг могут успокоить тушенцова. он так тепло улыбается, закрывая глаза и кивая своему любимому, то ли отвечая на вопрос про плач, то ли соглашаясь с тем, что ему не к лицу слезы.
руслану действительно казалось, что этот «после-нг-период» станет точкой в их отношениях, но нет. всего одна прогулка, но насколько она изменила абсолютно весь ход событий. единственное, что тревожит тушенцова– это очень странный стук во входную дверь, который раздается откуда-то из вне.
и вот, темнота.
руслан открывает глаза. он вновь в кровати, с мокрыми глазами и быстро-быстро бьющимся сердцем. он поворачивает голову влево и вправо, его нос слегка подрагивает вместе с бровями. все это «чудом» и данино тепло– это сон, который был сгенерирован больным сознанием руслана на почве холода любимого.
стук в дверь означает то, что кашин только вернулся и ждет за дверью, когда ему откроют. сука, вполне логично, ведь рус закрылся изнутри.
парня озаряет чувство пустоты после такого сладкого сна. ему будто приснился долгожданный подарок: было так хорошо морально, очень приятно держать его в руках и ощущать в целом, а после пробуждения его забрали, захватив с собой еще и все позитивные эмоции.
тушенцов утирает слезы рукавами любимого худи, вскакивая и носками скользя по линолиуму, подбегая к черной двери, щелкая замком-щеколдой, провернув его влево один раз, после чего дергая ручку и впуская внутрь…
пьяного, словно свинья, кашина.
утертые двадцать секунд назад слезы накатывают вновь, в горле стоит хрип и огромный ком, а в носу жутко щиплет.
— ру-ус, привет! я та-ак соскучался по тебе, ну… пока гулял! — голос кашина дрожит и запинается, а сам он опирается на косяк, пытаясь снять чистые кроссовки. его руки, как во сне, тянутся к руслану. его лицо расплывается в хищной улыбке, но навряд ли руслан разделит его желания.
— что это такое, дань? как понимать? почему ты пьяный, как животное? — игнорирует «ласки» тушенцов, становясь в закрытую позу, скрестив руки на груди, смещая брови к переносице. похож на строгую маму, которая сейчас будет отчитывать своего нашкодившего сына. кажется, что рус очень разочарован в дане.
— руся, в смысле «как понимать»? о чем ты ща? не совсем, э-эм, понимаю… — он снимает куртку, путаясь в ее рукавах. на одежде, под курткой, красуется какой-то ярко-красный, жирный след и мокрое пятно. видимо облился.
— о чем я? ты издеваешься надо мной? ты, когда уходил, пообещал мне не пить, а в итоге я вижу тебя въебанного в мясо? где ты вообще был?
— а что? тебя разве ебет, где я там был, а? — рот руслана открывается в шоке. все, как в его сне. та самая размытая фраза на фоне, которую перебил рассказ кашина о вкусном кокосовом рафе.
— ебет? данила, я твой парень. конечно меня ебет то, где ты был и какого хуя ты приперся пьяным домой, — брови сурово сведены к переносице. чем то напоминает злого кота или собаку. когда он в последний раз называл кашина полным именем? не смотря на это, его голос пропитан любовью и нежностью, желанием помочь.
пьяному даниле абсолютно насрать на то, что там ему говорит его «парень», насрать на то, что он подумает и что скажет в упрек, сейчас главное– это наслаждение. кашин прислоняется к парню, ткнувшись, как слепой котенок в шею, игриво закусывая часть своей любимой летучей мыши. нет абсолютно никакой уверенности в том, что даня сейчас чист.
трезвому руслану не насрать на пьяного в дерьмо кашина, не насрать на то, что он скажет и какая у него будет реакция. шатен берет его за воротник кофты, с силой отталкивая от себя и срываясь на крик, давая своим накопившемся эмоциям волю. он столько терпел с праздника, чтобы сказать о накопившемся, но он уж точно представлял этот важный разговор иначе. может быть, вечером, налив чай, и перед этим посмотря фильм с крекерами вприкуску, но уж точно не орами и дракой в прихожей.
«разве можно держать все в себе, чтобы потом еще сильнее взорваться?» — секундно думает руслан, после начиная кричать.
— я еще раз, сука, спрошу у тебя: ты издеваешься надо мной или что, дань? — ласковое обращение в конце, словно он просто спросил о желаемом завтраке или напитке. в горле начинает очень больно першить, — сначала, ты испортил мне все настроение утром своим кислым ебальником, хуй с ним, потом съебался хуй пойми куда и напился, тоже, блять, хуй с ним, но теперь ты хочешь меня трахнуть? дань, блять, серьезно? скажи мне, ты головой уебался пока гулял, или как? — по щекам тушенцова снова текли слезы. теперь уже не слезы счастья, вызванные приятным сном. ему было до мозга костей обидно, что рыжий так просто наплевал на свое же обещание не пить. было ощущение преданности, острого ножа в спине, отвращения к себе и желания помыть язык с мылом, елозить пенящимся куском по вкусовым сосочкам, пока они не отпадут нахуй.
даня лишь размыто смотрит на тушенцова, больно уебавшись об стену плечом. силы у его придурка было много, не смотря на достаточно худое телосложение и повторный гречневый рацион. кажется, что даниле совершенно поебать на происходящее: хочется лишь потрахаться и лечь спать до завтрашнего бледного рассвета. а после сна, утром, кашин даже не вспомнит о том, что произошло, максимум скажет «а, русь, ну… соррян? не думал, че творю, хаха», когда ему перескажут ситуацию, отшутится и потом забьет.
если раньше все ссоры сводились к компромиссу между партнерами, то сейчас все скорее сводится к затаившимся когда-то обидам. о чем они вообще спорили раньше? скорее всего, по сравнению с нынешними событиями, о всякий хуйне.
между ними сейчас неприятная грань сладкой ненависти и горькой любви. они порхают над пропастью, словно мотыльки, идут по тонкому канату на свет, держась за руки и слепо надеясь, что дойдут оба, но в этой игре будет всего один победитель– и они это знают точно, но так сильно не желают верить.
они словно новорожденные котята, что закрывают глаза на происходящее, либо просто отрицая, продолжая бояться падения, но ничего не делая, чтобы предотвратить его.
молчание длится долго и неимоверно мучительно для руслана. кажется, что жизнь застыла в неприятной для него картине, которую он видеть будет до конца своих дней: уебанный в мясо кашин, темная, серая прихожая, что больше не кажется уютной и красивой, раскаленное стекло, что вытекает из его некогда счастливых глаз. в его ярком огне больше нет искр, он начинает затухать, как будто неисправная лампочка. ему так дорог даня и его счастье, но разве стоит ли игра свеч?
поочередно мигая, даня пожимает плечами и хмыкает, пройдя сквозь руслана в общую спальню. сердце тушенцова дает огромную трещину внутри, ибо ожидалось хотя-бы что-то в ответ, а тут… абсолютно ничего. даня поскупился даже на реакцию.
утирая слезы рукой, шатен шагает на кухню. на столе лежит пачка даниных сигарет. парень тянется к ним, вытягивая одну штучку.
сев на стул и оперевшись спиной на стену, закурив прямо в комнате, наплевав на запрет истинных хозяев. достает телефон, скользит взглядом по шторке и видит несколько сообщений от лиззки. ему также хочется ей ответить, оживленно поговорить с ней и вернуться в жизнь, но увы, сил ему хватает лишь вновь выключить экран и кинуть гаджет на кухонный стол, наплевав на возможность разбить экран.
он закрывает глаза и покрывается мурашками, неприятный холод бежит по его телу и разносится головной болью, что отдает в уши и виски. парень тянет горький дым из крутки, сжимая кулаки и оставляя на грубой коже следы-полумесяцы от ногтей. кажется, рус начал осознавать, что именно кашин имел ввиду, когда говорил об ощущениях от курения.
руслан совсем не чувствует боли в полностью пустом желудке. единственное, что в нем осталось– это та боль, которая намного хуже физической. хоть он переломает себе все руки и ноги, ребра и проломит себе череп, но это никак не встанет даже рядом.
в голове куча мыслей. руслан измучан, как христос, у него медленно кончаются силы на то, чтобы тянуть все происходящее на себе. вроде, это первая серьезная ссора между парнями, но сколько эмоций она заставила отдать себе. вроде, даня ничего плохого и не говорил, но создается ощущение, словно он морально насиловал руслана на протяжении всего месяца.
тушенцовской любви хватает на двоих, но желание получить хоть малейшую отдачу становится больше с каждым днем. очень хочется верить в то, что данная гулянка была единоразовой акцией, и что после этого даня не будет таким образом «гулять».
голова, кажется, разламывается на две части, ибо кашин долбит по затылку молотком и старательно делает своему любимому черепно-мозговую травму, дабы избавиться от него.
до ушей руслана доходят какие-то скрипы и шорохи из спальни, приглушенный голос дани.
— м-м, блять, — бьется о шкаф данила, пытаясь снять с себя надетую ранее кофту. руки, да и тело в целом, совершенно его не слушаются, делая размашистыми и неаккуратными все его действия. — да сука, ебанная, блять, хуета! — громко матерится кашин, что-то бросая на пол.
руслан спешит на звук, потушив сигарету. даже не докурил…
он забегает в комнату и вмиг жалеет, что побежал сюда и отвлекся. его переполняет чувство отвращения и тошноты, под кожей ползут сколопендры, противно извиваясь внутри и заставляя его шататься.
перед ним, на кровати, сидит рыжий идиот, который запутался в собственной одежде. конченный, ебанутый, уебанный в дерьмо и вызывающий ненависть одним тупым выражением лица, где более нет нежности, как раньше.
а на полу, рядом с ним, лежит его выпавший из кармана телефон. вот, что гремело.
карие глаза скользят по неприятно красивому лицу кашина, вызывая не то отвращение от его нетрезвости, не то симпатию к больно родным чертам.
— дань, тебе помочь? — давит из себя руся, прикусив щеки узнутри и стиснув зубы. помочь хочется, не смотря на то, что внутри щемит больно и содрагается намного больнее, чем приступ и тик. это неописуемое чувство дрожи изнутри, будоражущего холода и пощипывания в глазах и носу.
— о, ты че, плакал? — прыскает кашин в ответ, кажется взглядом синих глаз цепляясь за красное лицо шатена и немного приподнимая брови. достаточно грубое замечание, с учетом знания всей ситуации.
тушенцов игнорирует вопрос, подходя ближе и помогая парню переодеться. хоть и обидно до боли от членистоногих во всем теле, до игл под кожей и вновь вернувшегося желания невзначай броситься под машину. русу жалко будет лишь водителя в этой… не очень приятной ситуации. он только-только избавился от суицидальных мыслей, почему все возвращается в изначальное состояние?
«какой же я идиот» — мчится в голове у шатена, но он все равно снимает с данилы грязную, залитую чем-то одежду, помогает надеть домашнюю футболку и черные шорты. кашин сейчас походит на какую-то дорогую куклу, послушную и податливую, которую можно нарядить как хочешь и во что хочешь, но при этом очень страшно ее сломать, не смотря на то, что она выглядит уродливой и пугающей. сама же эта кукла не выражает никаких эмоций, лишь тупо пялясь в потолок и иногда закатывая глаза и поддергиваясь, словно ловя минутный передоз, который кончается практически сразу. моментами немного смахивает на один из тиков.
для руси остается загадкой то, чем же сегодня убивался кашин. он нарушил обещание не пить сегодня, хуй с ним, рус сделает вид, что совершенно плевать, но он ведь обещал никогда больше не трогать психотропные. или это алкоголь такой дохуя особенный?
какой смысл себя обманывать? руслану и так ясно, что даня просто сорвался. он больше не чист. что-то меняется сегодня, возможно, умирает руслановская надежда, или меняется его отношение к торчку. он шмыгает носом, опуская взгляд своих глаз ниже.
от уличных шмоток пахнет спиртом. видимо даня облился пивом, или был облит им нарочно. тем самым красным пятном была чья-то губная помада, как будто специально оставленна на одежде для ждущего дома партнера. где был кашин, зачем, с кем, почему наврал до, или сорвался после?
кашин, немного отойдя от своего мутного состояния, ползет выше по кровати и укрывается одеялом, обняв подушку и закрывая веки. действительно, он ведь наверное очень устал и сильно хочет спать после такой выдающейся прогулки.
нельзя сдержать мурашки, озноб и нахлынувшую водопадом обиду. кажется, что некогда теплая кофта кашина совершенно не согревает его больше, а наоборот, создает ощущение того, что он стоит голый на улице. случайно взглянув на свои руки, руслан даже охает, смотря на сине-фиолетовые вены под кожей и жутко нездоровую бледность.
шатен остается стоять в проеме с одеждой в руках. озадаченный, не знающий, что ему делать и как в целом реагировать на происходящее с ним сейчас. он растерян, как ребенок, который потерял свою маму в огромном торговом центре. мимо него бегут люди, которым с высокой колокольни насрать на маленького потеряшку, который еле сдерживает на публике слезы. именно сейчас он чувствует полное одиночество в огромном мире, осознает то, что ему даже некуда будет податься в случае расставания с кашиным. даже обратиться к лизе он не сможет, ибо будет в ее семье как какой-то хуй с горы.
он ежится от мысли о том, что будет дальше. неприятно осознавать то, что будущее может быть без дани.
экстренно искать новую квартиру где-то, также экстренно переезжать, делать безумные траты на то, чтобы просто выжить в полном одиночестве. не надо будет что-то готовить утром и днем, не нужно будет думать о том, что сегодня захочет даня. больше не надо покупать энергетики на двоих, и шкаф с одеждой тоже будет лишь на одного. никто не укроет во сне и не успокоит после кошмара или паралича, не откроет окно, когда будет душно. тушенцов не видит себя с кем-то, кроме любимого кашина, который знает его как облупленного. знает привычки, вкусы и все-все-все. кто еще узнает его так, как он? сможет ли он вообще открыться кому-то, кроме него?
руслан не будет думать о плохом. дане всего-лишь-то надо было погулять как ебанная мразь и все.
скрутив кофту в руках, он обнимает ее и тяжело вздыхает, опустив грустный взгляд. его ноги, укрытые в носочки, скользят по полу и тихо топают в ванну. он закидывает грязные вещи в корзину для грязного белья, сев на край ванны и запустив пальцы в свои темные волосы. он больно-больно дергает себя за корни, шипит и жмурится.
его переполняют негативные эмоции. руки дрожат в такт с ногами, неимоверно страшно, неприятно, холодно. тушенцов скулит, сжимая зубы. ему хочется снова очутиться на совместном концерте с даней, обнимать его за кулисами и целоваться у черного входа. хочется снова ощутить его любовь, очнуться в том самом дне, когда они начали встречаться. это сладкое ощущение бабочек в животе, накатывающее волнами возбуждение и настоящее счастье, которое лезло из всех щелей.
шатен, чтобы не вырубиться в ванне, делает технику дыхания. глубоко вдыхает и выдыхает, сохраняя спокойствие и вытирая со своих глаз мелкие стеклышки. он смотрит на стену, после чего опуская взгляд на мягкий, слегка мокрый, коврик для ванны. в глазах все синеет, появляются круглые блестки, словно его ослепило солнце. встав с кромки и, споласкивая лицо холодной водой, он аккуратно выходит и закрывает дверь. проходя мимо спальни, он смотрит на спящего рыжего. он крепко прижимается к подушке и одеялу, обнимая его и что-то бубня себе под нос. интересно, что ему снится теперь?
рус аккуратно скользит на кухню, сев там. он закидывает ноги на стул и обнимает их, пытаясь тщетно согреться в холодной квартире, хочется горячего чая с лимоном, но так не хочется его делать. вот бы попросить кашина, сказав ему «дань, мне очень плохо сейчас. пожалуйста, налей чаю» и увидеть его улыбку в комбо с кивками.
ему хочется гореть снова, хочется чувствовать тепло кашина и греться в его обътиях. ему хочется предложить сходить в кафе, кино, в парк, да куда угодно, лишь бы побыть вместе и в какой-то псевдо-романтичной обстановке, как в старые-добрые.
тушенцову совершенно не хочется никому отвечать сейчас. по факту, он в данный момент игнорирует ее… не совсем просто так, конечно, но все равно. лиза же, наверное, ждет его ответа, а может даже переживает. они обязательно поговорят об этой ситуации, но позже. неред обязательно покроет данилу хуями за такое поведение в сторону ее близкого друга, но как себя поведет руслан в этот момент– остается загадкой.
тушенцов может сейчас нацепить наушники и пойти гулять, или начать готовить еду, но совершенно ничего не хочется. лень даже дышать и моргать.
на почве стресса и неправильной диеты руслана начинает дергать еще больше и еще больнее. челюсть щелкает на всю кухню, а его глаза закатываются. наверное, если бы даня был рядом, он бы обязательно помог ему по окончанию тика. погладил бы, поцеловал, обнял и поговорил бы с ним о чем-то отдаленном.
парень шмыгает носом и тыкается взглядом на улицу. происходящее за окном начинает манить к себе: идет снег, а ветер колышет голые ветви деревьев, которые словно родные руки, манят руслана к себе в объятия. в глазах шатена даже эти голые ветви, укрытые снежным пальто, кажутся теплее, чем отношение кашина к нему.
сорвавшись со своего места, парень аккуратно крадется в спальню, чтобы не рушить сон кашина, хотя вряд ли сейчас его разбудит даже атомная война. открывает дверцу своего шкафа, вытягивая оттуда первые попавшиеся штаны, натягивая одежду прям на свою пижаму, оставшись в любимых домашних носках и домашней кофте, ибо в общем и целом– русу насрать, как он пойдет до местного круглосуточного практически ночью. он в обычных, черных спортивках с тремя полосками, заляпаной жирной кофте и серых носках с оленями. сейчас как выйдет из дома и раздаст стиля местным не спящим нарикам.
с каждым днем он начинает спать все больше часов в сутки, засыпая посреди дня и просыпаясь в семь, восемь. если бы не пьяный кашин, то наверное проспал бы еще больше, но теперь это не имеет никакого значения.
на носочках крадясь из спальни в темную прихожую, руслан натягивает на лицо очки и капюшон черной кофты, надевая еле натянувшиеся на толстую ткань кроссовки, накинув на шею шарф и застегивая куртку. он хлопает руками по карманам, танцуя танец сдвг-шника. вроде бумажник, телефон, кейс от наушников и ключи с собой.
аккуратно хлопнув дверью и закрыв ее ключем на три оборота, он начинает спускаться по лестнице вниз и предчувствует леденящий кровь холод. наверное, даня не проснется и не обнаружит пропажу своего любимого. а если и обнаружит, то только в том случае, если никто не отзовется на его просьбу принести таблетку и воду.
в наушниках тихо играет что-то достаточно спокойное, подходящее под всю грустную ситуацию в руслановской жизни.
аккуратно ткнув пальцем в кнопку на домофоне, он покидает подъезд и в этот же момент ощущает себя в какой-то снежной тайге. до жути холодно и ветренно. под ногами громко хрустит недавно выпавший снег, пробираясь даже через наушники.
руслан очарован красотой ночных районов питера. они печальные, в точности как и события его грустной жизни. кажется, что стоит что-то менять в своей жизни, перестать быть лирическим героем любимого даней «мэджик сити» и «трэджик сити». руслан точно также запутался в бедрах и не нашел себя в сотнях выпитых бутылок, зайдя слишком далеко. тушенцов, конечно, пока что не оступился, но сука, как же он близко к этому. ему так страшно думать о том, что будет завтра, но и вспомнить, что же было вчера тоже сложно. он выживает сегодня, чтобы со страхом проснуться следующим утром. он тонет в своем дерьме, стоя в нем по колено, чтобы просто не рушить то, что за годы успело устояться и стать до боли родным, хоть он уже и не живет толком, а лишь печется о чужом счастье. но кто печется о счастье руслана сейчас?
создается ощущение, будто даню просто кто-то взял, и настроил против него за два месяца. но врядли же даня бы повелся, верно? эта бредовая теория такая же больная, как и все мысли тушенцова.
спустя минут десять ходьбы и мыслей, шатен наконец-то доходит до небольшого ларька. он тянется в карман, доставая оттуда бумажник, вытягивая из него банковскую карту. чуть нагнувшись, чтобы быть у окошка, он видит сидящую на стуле продавщицу. на вид– около тридцати шести, может сорок максимум.
— здравствуйте. мне рэдбулл без сахара и пачку чапмана с зажигалкой, — проговаривает руслан, смотря за реакцией женщины.
— сними очки, пожалуйста, — мямлит брюнетка, лениво откладывая какой-то журнал в сторону, наплевав на вежливое обращение.
рус покорно приподнимает очки, резко отстраняясь от окошка. его лицо вновь искажается в неприятной гримасе. продавшица, цокнув языком, кажется подумала о том, что руслан– это очередной полуночный наркоман. женщина встает со стула, потянувшись в холодильник за ее спиной и достав оттуда холодную банку энергетика с блажкой «zero sugar», после открыв шторку с сигаретами, в поиске чапмана.
— чапман обычный же? , — переспрашивает женщина.
— а, ну… красный… по карте оплата будет, если что.
на блюдце для мелочи кладется белая пачка с красным квадратом и прозрачная, голубая зажигалка, а рядом становится голубая банка рэдбулла. она вбивает итоговую цену за все, поднеся к окошку терминал для оплаты картой.
на белом экране светится цифра четыреста тридцать три. суки, блять, накрутили за чапман около шестидесяти рублей лишним. рус приклалывает к терминалу карту, ожидая оплаты и после кивка продавщицы покидая ларек, не забыв сказать «до свидания».
руслан открывает пачку, перевернув одну из сигарет и достав соседнюю, после положив коробку в карман куртки. щелкает зажигалкой у начала сигареты. в темноте питерских улиц, этот малюсенький огонек– единственное, что ярко горит среди них. вдыхает дым внутрь себя, покрывшись мурашками под слоями теплой одежды, не то от никотина, не то от пробирающего холода. в наушниках играет песня олега лсп «еще один день», заставляя задуматься. ему хочется закрыть глаза и думать о том, что все будет нормально, что эти события– это вовсе не конец их отношений, они встретят вместе старость и переживут всех-всех-всех, справившись со всеми болезнями вместе. так хочется одним днем проснуться по щелчку пальцев и очутиться в сказке наяву, где руслан и даня будут улыбаться как дети, когда придет время умирать вместе. выроют одну яму на двоих и будут похоронены в обнимку.
руслан даже не замечает, как скуривает коричневую крутку любимых сигарет андрея пирокинезиса до фильтра, даже удивляясь этому, насколько быстро пролетают несколько минут. как-то раз, даня сказал ему, что до фильтра курят только морально убитые люди. это заставляет тушенцова лишь грустно улыбнуться, посмотрев в небо и рассматривая в темном переливе яркие звезды и большую, полную луну. парень кутается в шарф, продолжая идти по выпавшему снегу, который продолжает заметать следы руслана, будто тоже стыдясь его. ну а что? сегодня он зато одет удобно.
тушенцов думает, что проблема кроется в нем. его детском поведении, которое кашину уже осточертело, за три-то года. наверное, что-то надо менять, дабы остаться в хороших отношениях с любимым человеком. но для начала надо понять: хочет ли даня меняться в лучшую сторону для руслана, или он останется на дне ради себя?
конечно, что-то в себе менять ради любимого человека– это бред, ибо «если любит, то любит таким, какой ты есть», но в глазах руслана эта фраза перестала работать совсем. кто, если не даня, вообще бы стал терпеть его? сто процентов, если бы он встретил свою точную копию, то не поладил бы с ней и рассорился к хуям, а тут кашин терпит его аж три с лишним года. это уже о многом говорит, правда?
да хуй с ним, руслан полюбил бы даже пьющего даню и употребляющего психотропные вещества, но полюбить «не любящего» даню– точно нет. отдавать свою бесконечную любовь тому, кто не скажет и не сделает ничего в ответ– это самоубийство для руслана, и с этим он точно не смирится. пускай даже кашин будет врать ему в глаза и ебать других, но говорить «я люблю тебя» — руслан поведется, как глупое животное. похуй, наденет розовые очки на переносицу и проигнорирует, сказав «да, даня, ебись с другой, пока у меня либидо упало из-за таблов! ну, я не против, даня! все хорошо же!», только бы быть рядом и получать хоть что-то взамен. даже сладкую ложь он возьмет, и отдаст взамен лишь свои искренние чувства, что непрерывно горят огнем страсти.
и вот, шатен видит родной подъезд. он оборачивается, смотря за редкими птицами на ветвях, что трапезничают замерзшими ягодами рябины на ветках. такие
глупые. не могут поделить одну ягодку, когда рядом с ними огромная куча других, точно таких же, а может даже лучше. двух снегирей немного освещает свет луны, они продолжают драться за один сладкий плод, который в итоге падает на землю, а красногрудые птицы растерянно на него смотрят.
— доигрались, — хихикнул руся, вновь достав пачку, а из пачки, соответственно, одну сигарету. вновь щелкает жигой, вновь курит, но уже при свете тусклой лампочки у железной двери подъезда. прогулка действительно немного оживила и привела в чувства, заставив забыть о пережитом хотя бы на чу-чуть. ему станет еще лучше, когда парень придет домой, примется за готовку и будет пить купленный рэдбулл, слушая свою музыку в наушниках.
найдя в кармане ключи от дома, руслан крутит их в своих пальцах, впервые в жизни наслаждаясь курением. он не спешит, как обычно, и эта умиротворенная обстановка, которая заставляет полностью успокоится. пустые улицы, на которых почему-то нет ни души. в районе царит полная тишина. в соседнем доме, в окнах, почти нигде не горят лампочки, наверное, все уже давно спят.
кинув окурок под ноги и притоптав его, тушенцов наконец-то разворачивается, открывая дверь с писком домофона, аккуратно шагая по ступеням вниз.
этот подъезд, как и многие подобные, был покрашен в успокаивающий зеленый цвет. тускло светятся желтые светильники в плафонах, загораясь при движении и шуме, поочередно освещая путь на этажах для идущего парня.
наконец-то, в зоне его видения появляется межкомнатная дверь, которая совсем чуточку приоткрыта для него. преодолев ее, напротив него появляется черная дверь с желтыми цифрами. тушенцов вдыхает чистый воздух в прокуренные легкие и щелкает ключами в замке, открывая его, после дергая ручку и вновь входя в родную квартиру.
еще один гадкий день…
