У нас могли быть Мы (We Could've Been Us)

У Кроули всё супер, большое спасибо, что поинтересовались. Он уехал из Лондона исключительно по собственному желанию и его больше не терзали мысли ни о каком ангеле. У него всё супер. — Ах ты, выродок! — крикнул он пятому кусту, чтобы оскорбить его. Он не надел перчаток — зачем демону перчатки? Что, демон не справится с несколькими кустиками? Через три часа он расчистил достаточно места, чтобы можно было сделать от дома шаг в сторону и не воткнуться в кусты ежевики. В целом куча выкорчеванных растений говорила о том, что он неплохо потрудился, но результат не очень впечатлял. Кроули не удалось добраться даже до забора в конце сада. Он решил, что вряд ли этот забор там вообще есть. Некоторые схватки стоят борьбы, а некоторые — нет. Кроули вынужден был признать, что эту битву без секатора ему не выиграть. Он потихонечку начинал это осознавать. Кроули был не в настроении уступать. На этой неделе он уже науступал столько, что и вечность столько не возместит. Он об этом, кстати, совершенно не думал. У него всё супер. На траву в саду Кроули кричал совершенно по-другому, нежели на свои растения. Ну, во-первых, он без конца бормотал под нос, оскорбляя всё и вся вокруг, а крик на траву служил только для расстановки акцентов. Во-вторых, чем больше он на неё орал, тем больше приходил в ярость, потому что в отличие от его растений, эти были не приучены бояться его и не выказывали даже малейшего трепетания по поводу его воплей. Кроули ваще супер, кстати. *** Азирафаэля мучили сомнения. Дело было не в том, что он не понял, что обидел Кроули, он просто не понимал, чем. Он полагал, тот захочет снова стать ангелом. Ведь демоны пали не потому, что встав с утра пораньше, решили провести дружный флешмоб. А Рай за добро! Азирафаэль знал, что Рай за добро так же ясно, как-то, что небо голубое. Разумеется, за последние несколько лет Рай действительно принял несколько решений, которые Азирафаэль, при всём желании, не мог полностью поддержать. Но они там не могли делать ничего противоречащего добру. Это же Рай! А теперь Азирафаэлю предложили работу мечты. Возможность стать архангелом не валяется каждый день на дороге. Он не должен будет никому больше отчитываться, кроме как напрямую Богу, и возможно Она даже прислушается к нему. Речь не только об этом, но он мог бы держать Кроули поближе к себе. Может быть даже его бы амнистировали. Азирафаэль думал, тот будет в восторге. Он не понимал, как кто-то настолько умный, настолько демонстративно поступающий хорошо, может выбрать сторону зла. В этом была специфика работы на Ад, когда это единственный возможный для тебя выбор. Но совсем другое — по этой причине отказаться от должности заместителя Азирафаэля в Раю. Мэгги и Нина пытались помочь. Но они всё еще пытаются привыкнуть к тому, что Рай и Ад действительно существуют, и чьи представители могут материализоваться на Земле и что-то требовать от Азирафаэля, который ещё к тому же и ангел. Азирафаэль считал, что если он станет заваливать их подробностями, это не слишком поможет им скорее привыкнуть к новой ситуации. Поэтому оказалось, что ему даже не с кем поговорить. Обычно такие вещи ему объяснял Кроули. Азирафаэль знал, что жизнь не Земле никогда не была такой простой, как может выглядеть со стороны. Люди иногда делают вещи, которые могут показаться плохими, но ради какой-то более высокой цели. Именно Кроули объяснил ему это. Но Кроули не человек. Он демон, который однажды был ангелом. И снова им становиться не хотел. Да, Азирафаэля мучили сомнения. Он знал, что должен был появиться в Раю уже несколько дней назад. Он знал, что Кроули не вернётся. Но где-то в самом дальнем уголке его разума звучал голосок, настаивающий на том, чтобы он остался. И пока что он повиновался. *** — Азирафаэль, — сказал Метатрон. — Ну это уж совсем из ряда вон. Примерно пять секунд назад Азирафаэль осознал, что Метатрон может теперь игнорировать статус нейтральной территории его лавки когда захочет. Как следствие, сам Метатрон появился из ниоткуда и начал подвергать сомнению каждое принятое им решение с момента принятия его на новую должность. — Я понимаю, что это может быть несколько не по уставу, но я очень долго здесь жил и мне просто хочется удостовериться, что всё будет хорошо, когда я уйду. Люди в округе хорошо знают меня, видишь ли. И я не хотел бы причинять им лишнего беспокойства. Ведь нам не положено вредить людям, не так ли? Метатрон согласился. — Так. Я воспользуюсь ещё одной неделькой вашего терпения для того, чтобы привести все дела в порядок, и чтобы Мюриил незаметно меня заменил, и никто из местных ничего не заподозрил. Неделя не сделает большой разницы там наверху, верно? А после этого — у нас будет вечность. — Это всё равно совершенно из ряда вон. — Я думал, причина, по которой мне предложили эту должность в том, что у меня свой взгляд на вещи. Да, может это и выглядит странно, но я уверяю тебя, я знаю, что делаю и я буду в Раю уже очень скоро. — Это же никак не связано с тем демоном, по имени Кроули? — Кем? Метатрон уставился на Азирафаэля. — Тот демон, Кроули. С которым вы неформально сотрудничали на протяжении нескольких тысячелетий. — А, этот Кроули! Нет, нет. Мы распались. Он не хочет стать ангелом. Я теперь один! — Азирафаэль выдавил смешок. — Это не займет много времени, обещаю. — У тебя время до конца месяца. — сказал Метатрон. Это чуть больше двенадцати дней. — Послушай, нельзя устанавливать жёсткие дедлайны в таких вопросах, — сказал Азирафаэль, но тот уже исчез. Меньше чем через полмесяца ему придётся оставить лавку навсегда. Двенадцать дней до того, как он отправится туда, где они с Кроули уже никогда не встретятся. *** Скажем так, на траву Кроули не забил, просто решил заняться более важными делами. В конце концов у него были свои собственные растения, чтобы за них переживать. А сад может подождать. К слову о его растениях, они стояли на кухонном столе (довольно лестное название для деревянной субстанции, которая, казалось, стояла на оставшихся двух ногах лишь благодаря чистейшей силе воли), где он их и оставил, когда забрал из машины. Они были потрясающе зелёные, если учитывать, что за последние четыре года большую часть времени они провели на заднем сидении Бэнтли. Отчасти это было потому, что он часто оставлял их на втором этаже книжной лавки одного известного нам ангела, а отчасти потому, что растения хорошо его знали. Они знали, что чем быть какими-либо, лучше быть безупречными. Растения хотя бы не разобьют тебе сердце. Как бы там ни было, Кроули провёл целый час, пытаясь решить, что делать с растениями. Он думал, что это лёгкая задача, с которой можно начать. Он начал думать, что всё вокруг осуждает его. Растения его, конечно, не поддразнивали. Они бы не посмели его поддразнивать. Но когда он стоял и смотрел на них — пристально и не шевелясь, — ему казалось, что они излучают осуждение. Ему нужно было чем-то заняться, чем-то ощутимым. Ему точно нужен был D&Q. Хороший ремонт решит все проблемы. В доме полно, чего нужно чинить. *** Нина и Мэгги быстро пришли к заключению, что Азирафаэля они не понимают. Они понимали, что он божественное бессмертное существо, что старше самой Земли, но он совершенно точно гораздо больше походил на дружелюбного человеческого хозяина книжной лавки (и арендодателя), которого они знали много лет. Это удивляло их гораздо больше чем, вероятно, должно было. После недолгого приступа стойкости и рассудительности, в который ангел впал после ухода Кроули, он старательно уверял их, что с ним всё хорошо. Иногда он даже вёл себя так, будто это было правдой. Его натуре не было свойственно позволять себе быть жалким, даже если у него были причины для этого. А ещё он не умел прятать свои чувства, которые создавали причудливые комбинации. — Мы не можем оставить всё как есть, — сказала Мэгги, добравшись до прилавка кофейни. Очередь была очень длинной и продолжала тянуться позади неё, поэтому она торопилась поговорить с Ниной, и одновременно понимала, что те, кто стоят за ней и ждут свою дозу кофеина, не будут рады задержке. — А почему бы и нет? — ответила Нина. — Ему много тысяч лет, разве нет? Рано или поздно ему придется смириться с тем, что он чувствует. Никто не может прожить столько же, сколько он, и не научиться с этим справляться. Нину не часто можно было перепутать с оптимистом. Это был как раз тот самый исключительный момент. — Он никогда не заговорит о проблеме, если не случится подходящей погоды. Он такой человек, — продолжила она. — В общем-то они оба такие, но он особенно. Мне кажется, мы вмешивались достаточно. Теперь лучше всего оставить его в покое. Но Мэгги это не убедило. — Мы должны что-то сделать. — Мы можем быть рядом. Так поступают друзья. Когда он наконец созреет для обсуждения, мы будем рядом. Для Нины было странно проявить оптимизм раз в месяц, не то что раз в день, если уж на то пошло. Для неё обнаружить оптимизм дважды — повод для беспокойства. Либо же она знала что-то о будущем, чего не знал больше никто.