«Удалить»

Данила пустым взглядом сверлил телефон в руках, сжимая несчастный аппарат и прерывисто дыша. Истерика накатывала неумолимо, сжимая холодными острыми пальцами горло и сердце. Хотелось разбить экран, только чтобы не видеть этих страшных, разрывающих душу и все надежды, строчек, безэмоционально отображающихся в их с Серёжей переписке. Московский наконец выпускает телефон, чтобы сразу закрыть лицо руками и еле давит всхлип. Родители за стенкой, не хотелось привлекать их внимание. Очередной всхлип получается громче, а слезы уже во всю текут по щекам, как бы юноша не старался их стереть. Крупная дрожь сотрясает все тело, и Даня валится на кровать, воя в подушку, а под закрытыми веками, словно клеймо, горят строчки: «не любил тебя никогда», «ты был просто удобным тогда», «изменял тебе», «ты хороший друг, но не любимый человек». И это после трёх лет отношений?! Трёх лет притирок, ссор, примирений, счастливых дней и незабываемых ночей?! Нервный смешок срывается с губ, утопая в новых всхлипах. Буквально пару месяцев назад Московский приезжал в Магнитогорск, чтобы хоть немного побыть с Серёжей, который начал редко писать и звонить, всё ссылаясь на большую занятость. Уже тогда Химки чувствовал напряжение в их общении, но списывал это на усталость и действительно большое количество работы Татищева, все пытался того отвлечь и немного растормошить. Выходило плохо, казалось, от этого Серёжа только ещё сильнее мрачнел и просил успокоиться. На прощание Магнитогорск только кивнул и ушел, не сказав ни слова. А сейчас он пишет Московскому вот это… Данила пытается вдохнуть, но горло сжимает спазм, от чего он только сипит, хватаясь за футболку в районе груди. Кажется, если бы он был смертным, то умер бы от разрыва сердца прямо в этот же момент. Дыхание не восстанавливается, всхлипы не прекращаются, приглушаемые подушкой. В порыве парень подскакивает и кидает в стену первую попавшуюся под руку вещь, которой оказывается чашка из нежно лелеемого сервиза Саши, Даня под шумок утащил её к себе ещё в середине их семейных посиделок. Смотря как тонкий фарфор разлетается на кусочки, юноша чувствовал, что внутри него всё также осыпается, крохотными и острыми осколками, которые уже не получится склеить ни каким образом. Застыв посреди комнаты и содрогнувшись от рыданий, Данила уже не старался стереть слезы. В себя его вернул только стук в дверь. — Даня, всё хорошо? Я слышал что-то разбилось, — голос Саши был взволнованным, и Химки громче всхлипнул, оседая без сил на пол. — Данила?! — Романов открывает дверь, заходя в комнату и застывая на пороге. Александр потеряв дар речи, прикладывает ладонь к губам, смотря на рыдающего юношу. Без раздумий Питер быстро подходит и опускается рядом с Даней, заключая в объятия. Химки отчаянно хватается за его рубашку, комкая гладкую ткань трясущимися пальцами и пряча лицо на плече. — Хороший мой, дорогой, — Саша тихо шепчет, водя ладонями по вздрагивающей спине, щекой прижимаясь к светлой макушке и невесомо касаясь её губами. Со стороны двери слышаться шум, и Романов видит застывшего в проёме шокированного Мишу, который полными ужаса глазами смотрит на них. — Миш, принеси воды, — не выпуская Химки из объятий, Питер чуть смещается, чтобы им обоим было удобнее. Даня хватается за него сильнее, будто боится, что Саша исчезнет, но тот успокаивающе гладит парня по голове. — Я здесь, мой хороший, здесь. Пока Москва бегал за водой и, на всякий случай, капал туда валерьянки, Московский-младший наконец смог вдохнуть полной грудью и оторваться от плеча Александра. — Я чашку разбил, — всхлипывает Даня, опуская голову. — Ту, из сервиза, — он кусает губы и прячет лицо на груди Романова. Саша только глаза прикрывает, на пару мгновений ощущая сожаление, и крепче прижимает к себе парня. — Хорошо, она мне никогда не нравилась, — улыбается он слабо, по виску проводит. Миша подходит и опускается рядом, протягивая стакан, свободной рукой приобнимая сына. — Дань, выпей, пожалуйста, — столица волосы мокрые убирает с лица Химок, помогает тому выпить и отставляет пустой стакан. Даня шмыгает носом, а у взрослых сердца кровью обливаются от вида разбитого ребёнка. — Простите… Простите… — причитает парень и трет и без того красные глаза, стараясь убрать солёную влагу из них. Миша без слов притягивает сына к себе, кажется он не делал этого целую жизнь. Саша прижимается с другой стороны, делясь теплом и поддержкой. Никто из них не знает сколько они так просидели, но Даня медленно успокаивался, реже всхлипывая и вздрагивая, постепенно проваливаясь в сон, полностью выжатый истерикой. Просыпается он тяжело, жмуря глаза и чувствуя как отвратительно болит голова и стягивает лицо от высохших слёз. Московский-младший приподнимается на постели, с удивлением обнаруживая, что Москва и Питер спят, положа головы на его кровать. Улыбаться больно, но Даня не может сдержаться, вновь ощущая влагу на ресницах. Взгляд его находит позабытый телефон, и улыбка угасает. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, парень тянется за ним. Батарея, что удивительно, ещё не села. Кивнув своим мыслям, Данила открывает галерею и принимается выделять большую часть фотографий, все, где они были вместе с Серёжей. Палец на мгновение задерживается над экраном, а потом решительно нажимает «удалить». С перепиской хочется поступить также, но открывать и вновь видеть те сообщения нет никакого желания. Потом. Убрав мобильник на тумбочку, Даня без сил валится обратно на подушку. Ему ещё предстоит разговор с родителями, но позже, всё позже. Сейчас он закрывает глаза, желая ещё поспать.