Судьба

Ночь сменяет день, погружая мир в тишину. Небесное полотно стремительно окрашивается яркими красками, начиная от светло-жёлтого и заканчивая глухим фиолетовым. Но краски недолго играют на небосводе, затухая, сдаваясь всепоглощающему мраку, окутывающему небо. Вскоре в море чёрного и тёмно-синего начинают загораться белые огоньки. Звёзды. Они кажутся такими маленькими и тусклыми, но чем больше наблюдаешь за ними, тем всё больше и больше новых скоплений находит взгляд. И вместе они сияют уже намного ярче, чем прежде. Соединяются во множество дорог и тропинок, петляющих по небу и сплетающихся между собой в огромную единую сеть, ловко захватывающую в свои недры засмотревшихся смертных. И среди этих таинственно блестящих огней гордо светит полная бледно-жёлтая луна, отражая тёплый солнечный свет в холодное сияние, покрывающее макушки деревьев и серебрящее траву. Полнолуние — время, когда магия в воздухе сгущается и сама Селена благоволит волшебным обрядам. Идеальная ночь для гаданий. — Ну, не тяни! Рассказывай уже, что меня ждёт! — нетерпеливо шепчет девушка, чьё лицо, обрамлённое длинными пшеничными волосами, освещает дрожащее пламя свечи, зажигая блики в медовых глазах. — Тц. Ну-ка, не мешай мне! — отвечает ей собеседница, чьи тёмные волосы сливаются с чернотой комнаты, деловито разглядывая выпавшие руны, — В ближайшем будущем тебя ждёт множество приключений и, — девушка ухмыляется уголком губ, сощурив серо-зелёные глаза, — И первая любовь! — Хм, да ты шутишь, — хмурит брови златовласка. — Дорогая моя! Я в своём деле исключительно серьёзна, — с ноткой порицания качает головой гадалка. — Хорошо-хорошо. Любовь ещё ладно, в жизни всякое случается, но приключения? Какие приключения могут быть у принцессы, запертой в этом наискучнейшем месте? Конная прогулка с Её Величеством вдоль реки? Или может неожиданный съезд высокопоставленных гостей на очередное торжество? — светлые брови вопросительно выгибаются вверх, — Нет, если попробовать передвигаться в стенах этого дворца, прячась ото всех, чтобы тебя не могли найти ни прислуга, ни гости на протяжении часов так трёх, то, да, это можно назвать небольшим приключением, но потом не избежать мне проблем от Царицы. — Её Величество, точно бы такое не оценила, — тихо смеётся в ладошку брюнетка, — Но, как вы и сказали, Ваше Высочество, в жизни всякое случается. Может, если в следующий раз ты далеко ускачешь без Её Величества, тебя похитят пираты. — Всё бы, только не не эти пышные юбки, светские разговоры и бесконечные уроки хореографии, — тяжело вздыхает принцесса. — А как же роскошные трапезы с дивными яствами? — С соблюдением этикета! — переходя на громкий шёпот, возмущается Её Высочество, но потом в золотых глазах снова вспыхивает интерес, гасимый смущением, — А расскажешь кто он? Ну, моя первая любовь, — еле слышно шелестит она, на что её подруга лишь по-доброму усмехается: — Ага, сама посмотришь. Бери свечу! — пододвигая чашу с водой, приказывает колдунья, — А теперь капай, думая о своём вопросе. Белый воск, тая, оборачивается прозрачным, и попадая в холодную воду, снова белеет. Через некоторое время желтоватые капли перестают булькать в воду, приземляясь на своих же собратьев и собираясь в одну неопределённую кляксу. — И что это? — светлые брови снова склоняются к носу, придавая лицу озадаченный вид. — Смотри внимательнее, может тебе на ум приходят какие-то навязчивые мысли? — Наверное, это из-за цвета пламени свечи, но мне кажется, что он рыжий, — скомкано лепечет принцесса. — Рыжий? — веки в задумчивости смыкаются, закрывая бледно-зелёные радужки, — Знаешь, Хотару, мне приходит на ум только Чайльд. — Что? Нет, Мона, только не этот напыщенный болван! — речь златовласки наполнена гневом, но отчего-то щёки её покрываются румянцем. — — От судьбы не уйдёшь, — просто отвечает подруга, словно рассказывая только увидевшему свет младенцу всем известную истину. *** — Хотару, быстрее! Ещё минута, и мы опоздаем! — кричит девушка, нервно притоптывая ногой, обутой в перламутровые сандалии, обхватывающие стопу двумя широкими сверкающими лентами кожи. Ткань её пышного воздушного платья глубокого синего, точно ночное небо, цвета, оттеняющего белоснежную розоватую кожу рук, плеч и ключиц, колышется в такт движению, как и хрустальные капли серёжек в ушах, отражающие тёплый свет канделябров. Её бледно-зелёные глаза мечутся из стороны в сторону, раз за разом проходя по отражению в зеркале напротив, проверяя идеально уложенные в высокую причёску тёмно-синие локоны на наличие хотя бы одного выбившегося волоска, по множеству огней от фонарей за огромным окном и по деревянной перегородке, обитой белой тканью, что расшита золотом, в ожидании, когда подруга наконец выйдет из-за неё покончив с переодеванием, — Пока мы будем идти до зала, пройдут все пять минут! — Да как ты смеешь так вольно разговаривать со мной, — лишь смеётся в ответ голос принцессы, скрытой от глаз брюнетки, — Не волнуйтесь, госпожа астролог, никто даже не заметит, что мы опаздываем на каких-то там пару минут. Потому что без таких важных гостей как Царица, Принц и Принцесса торжество не начнётся. Затяни потуже, пожалуйста, — девушка с длинными золотистыми волосами, прекрасно лежащими без всяких укладок, выходит из-за перегородки, заведя руки за спину и держа ленты, вплетёные в корсет нежно-клубничного с собранными рукавами платья, покрытого лёгкой кофейной дымкой шифона. Подол платья скрывал обувь, но по отчётливому стуку шагов об покрытый плиткой пол можно было понять, что на ногах принцессы туфли на каблуке. — Ладно, убедила, — астролог лишь вздыхает, улыбаясь и завязывая бантиком розовый атлас. В то время, когда принцесса и колдунья только заходили в зал, остальной народ уже вовсю общался между собой, обсуждая последние новости. Проходя сквозь шумную толпу, девушки махали знакомым, останавливаясь рядом с приятелями, чтобы обменяться любезностями. — Вот вы где, принцесса! — рыжий вихрь останавливается прямо перед ними, склоняясь в поклоне, — Госпожа Мона, — кивает брюнетке, тут же возвращаясь к её спутнице, надев на лицо обворожительно-обеспокоенное выражение, — Из-за вашего отсутствия, я боялся, что в силу неких ужасных обстоятельств не смогу любоваться вами на протяжении этого вечера! — Не выдумывайте, господин Чайльд, мы припозднились всего на несколько минут, — сухо отвечает златовласка, даже не глядя в сторону собеседника. Она так откровенно его игнорировала, пока он так отчаянно с ней заигрывал, что Мона несколько посочувствовала молодому герцогу. Впрочем, данная картина была слишком привычна её взгляду, чтобы ей действительно было его жаль. К тому же, Чайльд, кажется, был рад даже такому малому проявлению внимания принцессы в сторону его персоны, раз широкая улыбка почти никогда не сходила с его губ, когда его взор был обращён к ней. — Даже несколько минут в ожидании вашего прихода обращаются вечностью, — мечтательно вздыхал юноша, неотрывно глядя на принцессу, сжимавшую губы, дабы не выдать рвущуюся улыбку. Стрельнув взглядом в сторону герцога и наткнувшись на его пристальный взор, она смущённо опустила глаза. — Вы преувеличиваете, — тон её голоса остаётся прежним, но говорит она уже мягче. Влюблённость юного герцога Тартальи не заметил бы лишь незрячий, но не каждый бы увидел, что принцесса также была к нему неравнодушна. Однако, по непонятным Моне причинам, она не признавалась в этом даже самой себе. Оркестр заиграл мелодию вальса, с которого сегодня начинался вечер, пары танцующих начали выстраиваться, стекаясь от стен зала к его центру. — Не сочтите за дерзость, Ваше Высочество, но могу ли я пригласить вас на танец? — Не подумайте, что проявляю к вам интерес, но, думаю, можете, — уверенно глядит в лазурные глаза Хотару. И подав девушке руку, обтянутую чёрной короткой перчаткой, Чайльд уводит её к остальным парам. — Интересно, кто из них сдастся первым? — Мона вздрагивает от неожиданно раздавшихся слов, произнесённых знакомым отстранённым голосом, как если бы его обладатель не воспринимал окружающих людей всерьёз, находился не рядом с ними, а где-то вдалеке. Словно глядел на них с небес. И даже не поздоровался ведь, каков наглец! Оборачиваясь, она встречается взглядом с парой тёмно-синих глаз, вопросительно глядящих на неё, словно его действительно интересует её ответ. И почему он всё время так незаметно подкрадывается? А чёрные брюки и белоснежный мундир с золотыми эполетами, Мона не может не подметить, сидят на нём восхитительно. — Звёзды говорят мне, что это произойдёт одновременно. — Госпожа Мегистус, не могли бы вы откинуть эти астрологические глупости хотя бы на один вечер? — он раздражённо взмахивает короткими волосами цвета моря объятого штормом. — Господин Райдэн, — намеренно выделяет она, — Прошу вас не начинать этот бессмысленный спор. — Значит, нет, — кивает, глядя перед собой так, что Мона чувствует себя до ужаса глупо. И прежде чем она успевает гневно кинуть, что-нибудь язвительное в ответ, он резко поворачивается к ней, обрывая на полуслове, и в кобальтовых глазах плещется… неуверенность? — Мона, — от того сколь неожиданно мягко звучит на его устах её имя, девушка забывает все злобные высказывания, что крутились на языке, — Могу ли я… Могу ли я рассчитывать на то, что вы будете моей партнёршей в первой кадрили? Райдэн Куникудзуси приглашает её станцевать кадриль? Мона в шоке распахивает глаза. Он заболел и бредит? Его подменили? Или просто пошутил? Но нет, вот он, всё тот же, с раздражающей чёлкой, лезущей в глаза и слегка нахмуренными бровями, вполне серьёзен и здоров, терпеливо ожидает её ответа. — Я, — девушка прочищает горло, — Сочту за честь, — кажется, она разучилась думать. «Сочту за честь»? Он же её вроде раздражает. Нет, не так. Она его не выносит! Видеть не может! Он же её злющий враг! Почему она должна считать честью танец с ним? Почему она вообще согласилась на эту сомнительную авантюру? С другой стороны отказывать без причины — неприлично, а она ведь не обещала этот танец другому кавалеру. Но вдруг он хочет над ней пошутить? Он бы, ведь, ни за что не захотел танцевать с ней на самом деле. Мерзкий, противный Куникудзуси! Думает Мона, вежливо улыбаясь вслед уходящему капитану Райдэн, бросившему напоследок, что-то вроде того, что он должен пообщаться с матерью. И липкое чувство неловкости не покидает её. Через пару минут, когда музыка стихает, к Моне, сидящей на резном стуле, обитом красным бархатом, и разглядывающей множество картин, коими была украшена зала, подходит принцесса, сопровождаемая Тартальей. Попрощавшись с ним и пообещав ему танец, идущий после начинавшейся венгерки, даже не удосужившись выяснить, на что она согласилась, она усаживается на стул рядом с Моной, обмахиваясь веером. — А теперь рассказывай, о чём ты болтала с мистером шляпкой, — прямо заявляет Хотару, выжидающе смотря на подругу. Астролог смущается. Вот же внимательная! И как она успела заметить, кружась в танце с Чайльдом? — Да так, ни о чём. Он просто пригласил меня на танец, — нарочито небрежно роняет Мона, разглядывая красивую вазу с яркими цветами жёлтых и красных оттенков. — Что-что?! — от удивления принцесса повышает голос и даже перестаёт махать своим золотистым веером. Несколько человек оборачиваются в сторону шума, и принцесса продолжает уже тише, — Райдэн Куникудзуси пригласил Мону Мегистус на танец? И что ты ему ответила? А на какой танец? — Разве у меня был выбор? — бурчит брюнетка, — Согласилась, конечно. На первую кадриль. — Дай-ка мне ридикюль, — выставляет руку принцесса. Получив желаемую вещицу, она выуживает из неё бальную книжку, и посмотрев записи, сделанные на желтоватой бумаге, поднимает взгляд на Мону, — Следующий танец и есть первая кадриль, — девушка улыбается, как улыбаются дети, когда их желания сбываются, — Мы будем танцевать вместе! — Говоришь так, будто мы никогда не танцевали вместе кадриль, — хмыкает астролог. — Но это же всегда веселее — иметь в соседних парах своих знакомых. И какая разница в который раз? — философски замечает Хотару, прикрыв веки. — В чём-то ты права, — девушка ухмыляется, — Ну и как тебе танцевать с герцогом Тартальей? Собеседница смущается, но тут же берёт себя в руки. — Неплохо. Он достаточно хорошо ведёт даму в танце, но слишком назойлив: всё время лезет с разговорами и льстит мне, — произносит принцесса с нечитаемым выражением лица. — Ну, это не удивительно, — смеётся Мона. Она наклоняется к подруге, словно собираясь прошептать ей какую-то тайну, — Знаешь, я думаю, он считает это не лестью, а искренними комплементами. — Прошу тебя, давай не будем об этом! Лучше пойдем скажем пару слов моему братцу, хотя бы ради приличия, — принцесса встаёт и, подхватив подругу под локоть, ведёт её мимо энергично танцующих дам и их кавалеров. Принц Сора — родной брат-близнец Хотару — молодой юноша, с длинными золотистыми волосами, обыкновенно заплетёнными в косу, и такими же медовыми глазами как у его сестры. Он стоял в отдалении от остальных гостей, беседуя с братом и сестрой Камисато — выходцами из известного и богатого клана. Подойдя к компании, девушки склонились в небольшом приветственном поклоне, получив в ответ то же самое. — Добрый вечер, Ваше Высочество, господин и госпожа Камисато, — учтиво улыбаясь, говорит Мона, по очереди взглянув на каждого. — Приветствую вас, дорогие друзья, здравствуй, мой милый брат, — лучезарно улыбается принцесса. Пусть она и сказала: «ради приличия», Хотару всегда была крайне привязана к брату. В конце концов он один из немногих близких ей людей. — Здравствуй, дорогая Хотару, — впрочем, тёплая улыбка на устах принца, говорила, что он любил свою сестру не меньше, чем она его, — Доброго вечера и вам, госпожа Мегистус. — Рады встречи с вами, Ваше Высочество и госпожа Мегистус, — Камисато Аято, всегда галантный и учтивый, настоящий джентльмен, словом очень приятный молодой человек, причём, очень богатый приятный молодой человек. Неудивительно, что многие дамы преклонного возраста мечтают выдать своих дочурок за него. — Весьма благодарны за оказанный приём. Торжество поражает своим великолепием, — тоже самое можно сказать о его младшей сестре: Камисато Аяка — сама элегантность, скромность и очарование, с большим приданным, конечно же. Но после гибели старшей четы Камисато брат с сестрой были заняты многочисленными делами клана, при этом превосходно поддерживая свою репутацию в обществе, несмотря на неожиданное горе, и пока никаких разговоров о помолвке среди людей не ходило. — Очень приятно слышать. Но боюсь, эти комплименты должны быть адресованы Её Величеству, — легко смеётся принцесса, — Она, как и всегда, старается достичь идеала ради своего народа. — И мы, как её верные подданные, ей премного благодарны, — усмехается Мона. Ведь это была абсолютная правда. Народ соединённого королевства Тейват очень любил своего правителя, и донельзя был предан Царице. По крайней мере, его большинство. После недолгого обсуждения новых постановок в театре Зубаира и опер в «Эпиклез» компания начинает расползаться: Аято уходит за своей дамой, а Сора под руку с Аякой — ближе к центру залы к своему каре. Оркестр доигрывает последние ноты и к девушкам, вновь оставшимся вдвоём, приближается Чайльд, протягивая руку принцессе. — Ещё раз, здравствуйте, милые дамы! Ваше Высочество, готовы ли вы оказать мне честь? — неизменно ухмыляется словно лис. И кто здоровается по два раза за вечер? — Я готова, — девушка лишь хмыкает, уверенно приподняв голову, пока герцог целует её изящную ручку, обтянутую шёлковой перчаткой, чей цвет точь-в-точь как у платья, — Готовы ли вы взять на себя такую ответственность — вести принцессу в этом танце? Упрощённый вальс танцевать намного легче, — улыбается, свысока смотря на ещё не выпрямившегося юношу, полуприкрыв веки, и в тоже время любопытствует: как он парирует её выпад? — Не волнуйтесь, принцесса, вас я не посмею подвести, — рыжий герцог ухмыляется в ответ, не собираясь сдаваться или, уж тем более, проигрывать в словесной дуэли. А Мона смотрит на них и в который раз убеждается: звёзды не ошибаются. Да, бывает — не договаривают, когда правду знать рано. Но ошибаются — никогда. Наконец выпрямляясь, Чайльд указывает куда-то в сторону занимающих позиции людей, — Тогда поспешим? — Постой, — Хотару оборачивается к Моне, чуть хмуря свои тонкие брови, — А где же твой кавалер? — затем, снова взглянув на герцога, поясняет, — Господин Куникудзуси пригласил мою подругу на этот танец, и мы планировали танцевать в одном каре… Ах, да, вы ведь не против, господин Чайльд? — неожиданно спохватывается принцесса. — Ни в коем случае, Ваше Высочество, — и на дне голубых глаз играют искры. Ну конечно, громкие споры между капитаном Райден и Моной нередко становились достоянием общественности, так что неудивительно, что мало кто не знает о их вечных разногласиях. К тому же, Тарталья и Куникудзуси вроде общаются, хоть астролог уж точно не может назвать их друзьями. Вряд ли вообще у этого угрюмого любителя посмеяться над небесными светилами были друзья. — Госпожа Мегистус? — Мона вновь чуть не подскакивает на месте, от голоса раздавшегося за её спиной, словно гром среди ясного неба. — Добрый вечер, господин Райден, — цедит она, растягивая губы в притворной улыбке. Кривить гримасы — дурной тон. А Мона не собирается опускаться в глазах других, пусть даже незнакомых ей людей. — Прошу прощения, — Куникудзуси хмурит брови, — С моей стороны было непростительно невежливо забыть о приветствии. Надеюсь, этот вечер на самом деле доставит вам удовольствие, — на его лице ноль эмоций: ни привычного раздражения, ни намёка на язвительность — абсолютное безразличие. Наверное, это его новая тактика — выводить её своим спокойствием. Или он просто не умеет выражать положительные эмоции? Тем не менее, юноша продолжает, и тень усмешки всё же проскальзывает по его лицу, — Вы обещали мне танец, госпожа Астролог, вы помните об этом? — Разумеется, я не забыла, — девушка подавляет в себе желание закатить глаза, слыша, как её подруга с герцогом хихикают и что-то тихо обсуждают позади. — Тогда..? — он не договаривает, поворачиваясь к ней боком и сгибая руку в локте, и, помедлив с секунду, Мона обхватывает её своей ладонью. Как и положено по правилам этикета, они не касаются обнажённой кожи друг друга, но даже через ткань своих бархатных синих перчаток и длинных рукавов мундира капитана, девушка чувствует его тепло. — Хей, друзья, вы же не забыли про нас? — вопрошает Чайльд, после чего он под руку с Хотару равняется с Моной и Куникудзуси, — Нам туда! — он по-деловому машет рукой в центральную часть бала. — Я прошу прощения, что мы с моей подругой приняли решение танцевать в одном каре без вас, не поинтересовавшись вашим мнением, я надеюсь, что не расстрою вас этим фактом и не поставлю в неудобное положение… — начинает бормотать астролог, потеряв всю свою браваду и неосознанно сжав руку юноши сильнее, не смея взглянуть на него. — Мона, — он останавливает весь её сумбурный поток слов и кладёт свою вторую руку поверх её пальцев, — Я не рассержусь и не обижусь. Даже без вашей договоренности есть шанс стать соседними парами, так что не морочьте себе голову. Нынче врачи говорят, что сердце может разболеться от нервов, — девушка не выдерживает и бросает взгляд на капитана Райден. Он смотрит на неё так пристально, словно только этого и ждёт — когда она взглянёт на него в ответ. А когда дожидается — ухмылка расползается по его губам. И Мона смело принимает вызов: — А вы, что же, будете скучать, если я умру? — он неожиданно делает серьёзное лицо, даже прикрыв глаза в задумчивости. — Да, мне будет очень скучно без вашей помешанности на звёздах, — и пусть его слова кажутся оскорбительными, они заставляют лёгкий румянец проступить на девичьих щеках. Ведь ему будет скучно без неё. Они подходят к своему месту, как раз в то время когда это делает большинство остальных пар. Кадриль, в отличие от вальса, не является свободным танцем, и пары танцующих привязаны к одному месту. Все кто танцует собираются в группы по четыре пары — каре и встают напротив друг друга, образуя квадрат. Исполняя разные фигуры — определённую последовательность движений, пары двигают в рамках своего квадрата. Соседями Моны и Куникудзуси стали чета Альберих: Кэйа — капитан кавалерии и его супруга Розария — дочь известных аристократов, а также недавно помолвленные полковник Джин Гунхильдр — наследница рода потомственных военных и Дилюк Рангвидр — счастливый владелец винокурни и нескольких таверн, доставшихся ему по наследству, и зарабатывающий столько денег — сколько Моне и не снилось. Не то чтобы жалованье придворного астролога было мало, наоборот, вполне достаточно, чтобы прожить прекрасную жизнь, ни в чём не нуждаясь. Но Мона имела дурную привычку: тратить большие суммы на спонтанные покупки «астрологических побрякушек» — как шутила Хотару. Мона выдохнула. В конце концов, это она несёт ответственность за свои решения, и сама виновата в том, что не может удержаться от покупки новой эксклюзивной колоды карт, мешочка рун или телескопа с новейшими технологиями. Все пары уже заняли свои места и мелодия набирает темп. Держа друг друга за руку, Мона и Куникудзуси, поворачиваются и приветствуют поклоном головы сначала друг друга потом соседние пары. Затем, схватив друг друга за руки, все участники каре двигаются хороводом вприпрыжку, ударяя одной ногой по второй в такт музыке. Сделав один круг, они останавливаются, чтобы продолжить в другом направлении. Закончив круг и отпустив соседей, Мона с Куникудзуси, не разрывая переплетённых пальцев становятся в пару: девушка обхватывает своей левой рукой плечо юноши, чьи пальцы ложатся на её спину, придерживая за талию. И следуя за четой Альберих, они двигаются по кругу, кружась вокруг своей оси. После завершения одного круга Куникудзуси с Моной и Чайльд с Хотару приближаются к центру, пока две остальные пары продолжают двигаться по кругу. Отпустив плечо партнёра, Мона сдержанно хлопает ладонью об выставленную ладонь Тартальи, в то время как принцесса, раскрепостившись в танце, весело бьёт по ладони Куникудзуси. И они вновь отдаляются друг от друга, продолжая кружиться по кругу, поменявшись ролями с Кэйей, Розарией, Дилюком и Джин. Так продолжается ровно четыре раза, Мона точно знает это, она следит за каждым своим движением и за каждой нотой мелодии, что тоже словно бежит и вьётся в весёлом танце. Мона чувствует каждый поворот, каждый прыжок, она помнит строение всех фигур, входящих в кадриль, она следует музыке, но опасается полностью довериться чувству и держит в голове каждый пункт. Но самое главное, она ощущает направление и тон движений партнёра. Как бы чудесно ты не танцевал в одиночку, если с партнёром вы идёте в разлад, танец ваш будет наполнен ошибками, а пара — иметь весьма комичный вид. Но с Куникудзуси они движутся так складно, будто шестерни в механизме часов. Шаги их — равны, темп — един, поворачиваются — в одно и тоже мгновение. Моне кажется, что даже сердца их бьются в унисон, пусть она и слышит стук только своего. Ей кажется, что она чувствует его взгляд, неотрывно блуждающий по её лицу. Девушка смотрит в сторону, на другие пары, иногда, словно ненароком, поглядывая на него. Но натыкается только на его пустой взор, направленный куда-то поверх её плеча. И Мона снова чувствует неловкость, выползающую из груди и молниями скачущую по всему телу вплоть до кончиков пальцев. А молчание, царящее между ними, лишь усугубляет это чувство. Казалось бы, музыка заполняет воздух, по всему залу стоит гул раздающих разговоров, но Мона слышит лишь тишину между ней и Куникудзуси. И о чём вести с ним беседу девушка понятия не имеет. Какой была сегодняшняя погода она и не вспомнит — на улице ни разу не была, всё сидела перебирала свои бумажки, да склянки и к балу готовилась, естественно. Говорить о новых операх ей уже до жути осточертело, сплетничать Мона никогда не любила, а хвалить капитана за его танцевальные способности — уж слишком банально. Общих тем для разговоров с этим человеком у неё не было и в помине. Разве что для дискуссий, но они обычно заканчивались не самым мирным способом. — Вы были на третьей выставке импрессионистов в этом месяце? — тишина неожиданно прерывается небрежным голосом Куникудзуси. Он интересуется искусством импрессионистов? Это молодое течение в изобразительном искусстве многие с подачки школы классицизма считали бессмысленной мазнёй, лишённой сюжета и композиции. Кто-то называл их картины просто эскизами, а не готовыми работами. Но Моне они казались глотком свежевого воздуха среди этих строгих повторяющихся сюжетов, которые писали классики. Картины импрессионистов были полны жизни, движения, не всегда имеющие сюжет и глубокую мысль они ловили мгновение, игру света и пляску цветов, но не останавливали их, нет. Впечатление, которое производили картины оставалось таким же мимолётным, как и полотно жизни, сотканное интриганкой судьбой. — Да, была пару недель назад. Слышала они приняли это название, — девушка делает паузу, — Не думала, что вы следите за их творчеством. — Наверное, я произвожу впечатление человека безразличного к искусству? — юноша снисходительно улыбается. — Скорее, просто незаинтересованного общественной жизнью, — жмёт плечами Мона. На этом их разговор иссякает, но Моне становится легче. Её больше не гложет мысль, что она может сделать что-то не так. По крайней мере, пока она просто танцует с господином Райден.