Нынче неизведанное

Ничего никогда не существовало. Ничего - кроме расползающегося чувства непонимания, никогда - кроме нынешнего солёного момента, не существовало - не имело формы и самосознания. Кроме смятения на сцене блестели лишь: прохлада остывшего вечернего города, его чёрный небосвод, его же разноцветные огни, шум. И мысль: «Если мы не поговорим сейчас, то не поговорим никогда». Директор агентства слишком ценил свою независимость, чтобы связывать себя с кем-то крепкими узами любви: сколько бы его не жалели, не пророчили, что его вторая половина ещё найдется, некоторым женщинам даже нравятся такие, как он (Фукудзава так и не понял, какие «такие», потому что собеседник чего-то в его лице испугался и быстро убежал) - сколько бы он не выслушивал о браке или отношениях, ничего из этого его просто не интересовало. Точнее, перестало давным-давно: примерно тогда же, когда люди вокруг превратились в бомбы замедленного действия с ужасно сложным механизмом - ты сам распутываешь свою гибель. Но вот это началось.. примерно с самого начала. Как стало ясно позже. Или в ближайших пределах, через месяцев шесть после вступления Доппо в агентство. И красной нитью оплело следующие полтора года. Чувство нарастало снежным комом. Куникида - честный человек. Прямой, словно стрела. Носится со своими идеалами почти даже забавно, но когда нужно - они срабатывают, как щит от отчаяния. Такого Фукудзава ещё не видел: этот молодой человек словно не мог сбиться с пути под натиском тяжёлого, мерзкого, страшного; он отгонял это раздражённым криком и цеплялся крепко за любимый блокнот. Куникида - добрый человек. Сочувствующий. В офис агентства однажды пробрался мальчишка лет десяти, с просьбой найти его собаку. Доппо поворчал, сказал, что «мы за такие дела не беремся», «у нас на это нет времени» - и нашёл. И улыбался неудержимо, думая, что его никто не видит, на реакцию этого мальчика. Куникида - хлещущие уже через нос эмоции, так, что приходится голову запрокидывать. Не то чтобы он буйно радовался или грустил, но по его лицу всегда понятно, что он чувствует, а уж как он кричать умеет… При нём, Фукудзаве, запал куда-то исчезает, но искры в глазах не дадут Доппо солгать. Куникида - точен и аккуратен, до крайней степени педантичен, перфекционист до мозга костей. И никогда этим Юкичи не раздражает. Куникида - умеет говорить так, что умудренный опытом Серебряный волк и то поражается: странно, что блондин не на литературу в педагогический пошел, а на математику. Если он начнет рассуждать, то это надолго, и на такие вдохновенные цитаты. Куникида - ясен, как день, но неизведан, как прохладный переулок в нём. Это делает его только красивее. Свет и тень, их переливчатые грани. И главное: Куникида не засел у Фукудзавы в голове проблемным компьютерным вирусом. Он спокойно растёт в душе, задевая ветвями сердце. Юкичи не одержим, не теряет покой и сон, но в самом деле любит его, как солнечные лучи или ночное море. Ненавязчиво. Глубоко. Неотделимо. Директор видел реакцию Доппо на их разговоры, игру, совместную работу, касания. И считал это ясным ответом. Видимо, Юкичи нарушил не только своё равновесие. И ему нужно обязательно это исправить. Хотя бы вернуть всё к тому, с чего оно начиналось. *** Телефонный звонок разрезал сам воздух вокруг. Куникида уже с полчаса просто сидел на кровати, забросив все дела и вибрируя от напряжения. Он убирался, переставлял вещи, чертил невиданные символы на бумаге, но в итоге тело словно взбунтовалось - и заставило не двигаться. Потому что мозг кипел, сжигая, как казалось, килоджоули энергии. Когда рингтон оглушил - блондин подскочил, преодолевая законы инерции, и тут же взял трубку, словно ждал этого миллионы пустынных лет. —Ало? —Куникида. По-моему, мы не договорили, - такой знакомый голос звучал глухо, словно доносился из другой вселенной. —Я… —Мы можем снова встретиться. —Я должен подумать. —Ждать звонка с ответом? —Да. Да, Фукудзава-сан. Простите, что дверью хлопнул. —Не стеклянная же, ничего страшного. Лучше подумай хорошенько и перезвони. Голос утих. Гудки. Сердце стучит. Громыхает. Поздно уже. Надо отвечать скорее. Куникида хотел взяться за блокнот, но руки самопроизвольно сжались в кулаки от этой мысли. В блокноте была расписана та, что будет его будущей второй половиной. До мелочей. И она была… ею. Девушкой, женщиной. Не сорокапятилетним директором, собственным начальником, со взглядом, словно дуло пистолета, магическим силуэтом, тёплыми руками, не говорящим точно в цель и действующим точно в цель бывшим телохранителем, не тем человеком, что отпаивал его, Куникиду, горьковатым зелёным чаем и показывал фотографии встреченных им кошек, когда настроение хорошее, не тем человеком, ради которого детектив буквально был готов умереть. Ох, этот человек заставил проснуться то, что давно в нём спало. Дело в том, что первая любовь Доппо была мужского пола. И вторая. Третья - одноклассница в старшей школе. Тогда он и понял о себе многое. Но как жить, согласно правилам, с кем-то своего же пола? Это казалось невозможно странным и тяжёлым. Когда об этом думалось - голову словно накрывали стотонные булыжники. Если он любит и тех, тех, то можно сделать выбор. Если он любит девушек, то у него есть чётко прочерченная дорога в жизни, включающая свадьбу, детей, непоколебимое положение в обществе. Мужчина, что старше его на двадцать три года, вскруживший не то что голову, но всю центральную и периферическую нервную систему - делал жизнь полнейшей путаницей. Доппо уставился в темноту квартиры, представил, как отвечает отказом. Или вовсе не отвечает. И всё вокруг показалось заброшенным и пыльным, как неубранная никогда квартира. Как чистое поле, пустырь без единого колоска. Как вырванное с корнем сердце. Он заметил, что ярость схлынула, оставив опустошение. Опустошение принесло что-то новое. Или открыло в нём то, что было спрятано за семью замками. Этот мир наверняка изменится наутро. Развоплотится одним телефонным звонком. Неожиданное веселье, не вмещающееся ни в одну гравитационную формулу. *** —Ты что, бежал? Запыхавшийся Доппо снова очутился в кабинете. —Итак долго, - отмахнулся он и присел, ощущая всё по-новому. Растения в углу: Фукудзава-сан явно любит цветы, они были и на кухне. Он хорошо за ними ухаживает. Занавески на окнах: Доппо помнил, что Юкио, секретарша, предлагала синие, да и они бы подошли больше. Но Фукудзава-сан любит зеленый цвет и пожертвовал сочетанием. Заварочный чайник: подарил сам Куникида на день рождение директора, и тот пользовался только им уже год. Взгляд Фукудзавы-сана: нет в нём никакого холода. Он взволнован. По-настоящему. Детектив словно ощущал этот мир теперь, разглядывал его под совершенно новым фильтром. —Ты так внимательно рассматриваешь комнату. В общем… Всё, что я сказал до этого, актуально. Если ты пришёл, значит, хочешь как-то изменить то, что произнёс сам. Волосы выглядят, как облако, и это забавно. Длинные ресницы. Нижняя губа чуть больше верхней. Челюсть красивая. —Я вас тоже люблю. Не знаю, к чему был тот театр. Простите. Эта фраза потребовала сил больше, чем самая грязная работа, самая сложная тренировка, самый ужасный день. Но она была лёгким пером, пощекотавшим щёку. И ответом был судорожный вздох. *** Уже как час Юкичи лежал в постели, не представляя, какое ему принять положение, чтобы разум затих. Куникиде понадобилось полтора часа. Ему - полтора года. Но это неважно. Всё-таки, прожитые года накладывают отпечаток. Старые люди медлительны, усмехнулся мужчина про себя. Эти поля больше никогда не запустеют. На них будет буйствовать столько ярких минут. Главное, чтобы лёд растаял. Главное, чтобы не спали чары. Главное, чтобы собственный тикающий мозг ничего не испортил. Засекайте: начало настоящей жизни.