Нынче неизведанное

Мягкий и будто вечно сердитый. Это о коте. Коте, который уже три дня обитал в доме Фукудзавы, а потом бесследно исчез. Если детективы знают что-то о Юкичи, то только о его безразмерной любви к представителям высшей кошачьей расы. Их директор часто шастал по переулкам, подкармливая всех недо-и-перекормленных; ходили слухи о продолжительных беседах, ведущихся во время этого занятия, однако, они исключительно резко пресекались. Но было кое-что ещё, о чём остальным знать не обязательно: квартира одинокого кошатника постепенно превратилась в реабилитационно-развлекательный центр для пушистых хвостов. Простая схема: высоченный и огромный для обычного японца, с лицом, словно убийство — не самое его тяжкое преступление, Фукудзава всё же не мог пройти мимо раненых и обездоленных… животных. В особенности мимо тех, что жалобно и отчаянно привлекают внимание мяуканием. В этот раз бело-коричневый кот попался на глаза главе агентства с ушибом второй степени: и тут же был потащен в теплоту и сытость уютных комнат, чтобы получить строго дозированное количество обезбола и абсолютно огромное количество покоя. Стойко принявший прозвище Лотос бедняга почти уже поправился; но, когда мечник лишь немного приоткрыл дверь, дабы юркнуть через неё навстречу к любимой жене — работе — Лотос выбежал и исчез. Как назло, снизу был сосед, открывший двери ещё и подъезда. Так быстро Юкичи не умел бегать даже в лучшие годы… Поиски не увенчались успехом, потому директор шёл по улицам с ещё более убийственным лицом, пугая детей, женщин и ничего никогда не страшащихся до этого мужчин. *** Когда Фукудзава-сан вошел в офис к детективам, Куникида подскочил тут же, резко и без упрашиваний готовый помочь. Юкичи очень медленно достал телефон, и очень медленно искал что-то в нём, еле-еле нажимая на нужные кнопки. Агентство наполнялось от секунды к секунде всё более густой, не прорезаемой тишиной. Директор вздохнул и вытянул раскладушку перед собой, молча приглашая посмотреть. Дружная бригада, включающая Доппо, пару месяцев назад присоединившегося Дазая, сонно жующего покки Эдогаву и еле сдерживающую смех Йосано, наклонилась над доисторическим прибором, который каким-то небесным чудом вообще умел фотографировать и эти фотографии сохранять: на экранчике виднелось кошачье приятного оттенка, лежащее на коричневом кресле. —Это Лотос. У него был ушиб, ещё не до конца зажил. Он убежал сегодня. Если увидите — дайте знать. Спасибо. Аккуратным движением раскладушка захлопнулась, и Юкичи прошагал к выходу непоколебимо, словно настоящий самурай. Дверь закрылась. Послышались шаги по коридору. Где-то в коридоре открылась другая дверь. Йосано взорвалась хохотом, прикрытым изящным движением ладони в перчатке. Дазай и Куникида переглянулись. Ранпо поперхнулся шоколадной палочкой. *** Весь день блондина был посвящён двум неприятным вещам. Во-первых, Доппо приходилось отбиваться от нападок Осамовской рожи: не давать развязать свой хвост, стянуть с себя очки, стойко стоять за себя в словесных перепалках. Если бы варить человека заживо было законно, то замглавы тут же бы стал первым покупателем самого большого чугунного котла, и слушал бы крики о пощаде и помощи, пока вода б закипала, булькала, выливалась… Кхм. Вторая вещь не вызывала агрессии. Было, наоборот, невыносимо тоскливо наблюдать за печальным лицом директора, от которого убежал собственный кот. Вообще-то, все думали, что Фукудзава-сан не заводил домашних питомцев, но какая разница: теперь-то этот питомец куда-то делся, ещё и с ушибом. Блокнот лежал перед Доппо. Тот смотрел на блокнот. Блокнот мигал в ответ. И был отныне навеки проигравшим, потому что в светлой голове созрел оглушительно глупый план. Потому что просто стоять и просто смотреть на чужое несчастье — противоречило собственному «я». «Да и Фукудзава-сан человек… не то чтобы незнакомый» — эта мысль почему-то заставила резко и непропорционально самой себе нервничать. *** Чашка, словно вторая рука, прилипла к ладони, делясь методом теплопередачи спокойствием и умиротворением. Утро было приятным, но сырым после прошедшего за ночь дождя. За окном прорезались длинные лучи пышущего радостью солнца. Только лишь Юкичи поднёс напиток к губам — раздался оглушительный звонок в дверь. Господи, что его сосед забыл на пороге в чёртовы семь часов? Фукудзава стремительно встал, отставляя посуду, и за пару сердитых шагов оказался у входа. Но тщательный осмотр глазка заставил усомнится в собственной адекватности. Щёлкнул замок. Послышалось хлюпание и отчаянный горловой рык маленького существа. —Доброе утро, Фукудзава-сан! — Доппо хотел поклонится, но в этом случае рисковал оказаться поврежденным острыми коготками, —Я нашёл Лотоса. Простите, что так рано, просто… —Ты что, всю ночь его искал? — Юкичи с лицом, на котором застыло не читаемое выражение, обводил взглядом мокрого до самой последней нитки зама. —Да. Пол часа назад нашёл, он был не очень далеко от вас. Кстати, ушибов нигде нет, это странно… Как домашний кот сам по себе восстановился? —Он не домашний кот. —Но это же ваш кот. —Это не мой кот. —Фукудзава-сан… — очки, залитые водой, блеснули от пробившегося в коридор солнечного луча. —Господи. Ты подумал… Господи, — Юкичи подошёл ближе и взял с рук обалдевшего от жизни кота, который тут же кинулся в бой. Директор, уворачиваясь, соприкоснулся с ладонью блондина, что тут же показалась мягкой, а после надежно установил несчастного на полу. Тот с диким визгом побежал вглубь уже знакомого пространства. На белую домашнюю юкату упало пару капель. Фукудзава поднял взгляд: они стояли близко друг другу, и теперь отлично были видны отчаянные зелёные глаза за мокрыми стёклами. —Я принесу полотенце. Разувайся пока. —Разуваться? —Чай будем пить. Согревать двух идиотов. —Но коты не пьют чай… — не спавший привычные восемь часов Куникида почти не контролировал вылетающее изо рта. —Именно. *** Восхищающий всегда одним своим видом Мастер (иногда Доппо применял к нему такое дурацкое звание — только мысленно) заваривал чай, незаметно, как он думал, переделывая слабый узёл юкаты. Органы зрения отказывались верить и адекватно передавать импульсы в мозг: директорская кухня, такая светлая и приятная, окружала высыхающего Куникиду, на обратной стороне ладони ещё фантомно теплела случайно лёгшая туда рука, а вид Фукудзавы-сана в домашней одежде наглухо обескураживал. Сонливость и усталость куда-то улетучились. —Простите. Я сделал неверные выводы из предоставленной информации и не перепроверил гипотезу перед тем, как действовать. Плохая работа для детектива. —Ты храбро кинулся в бой, — поддержал этот пафос Юкичи, —Достойно похвалы. —И потревожил вас. Пожалуйста, давайте я пойду домой. —Нет. Пей чай. Ты не успеешь позавтракать, если уйдешь к себе. Или можешь уйти — но тогда не выходи на работу, отсыпайся. —Ни за что! — Доппо резко хлебнул кипятка, отчего глаза заслезились. Послышался вздох. —Но я помогу вам приготовить! —Я в состоянии приготовить омлет и рис для гостя. —Пожалуйста. Блондин просто не мог сидеть без дела. Старший снова издал нейтральный вздох. Лотос грел плитку под собой, мурча во сне. —Фукудзава-сан, давайте я тогда пол вытру, — хватаясь за последнюю соломинку, умолял Куникида. —Хорошо, — мудро рассудил Юкичи. Уже через полчаса они завтракали — утро расцветало, как вишня ранней весной, заставляло ток под кожей шастать по всему телу. Или, может, виновато не утро. Доппо поднял взгляд — и наткнулся на взгляд напротив. А после его руку накрыла горячая ладонь. Молчание затянулось на мгновения, по своей сути большие, чем каждая из мировых войн. —Руки холодные у тебя, Куникида, — пальцы переплелись. Земля из-под ног вылетела. Можно было только смотреть — сидеть и смотреть, фокусируя зрение на прожилках чужих вен и растрёпанности седых (или серых?) волос. —А у вас нет. —Я знаю. «Но мне же надо что-то сказать, Фукудзава-сан». —Мне нужно поговорить с тобой, но не прямо сейчас. Живот ощутимо скрутило от нервных ощущений внутри сердца. Странная связь: желудочки и желудок. —Когда? —Завтра после работы. Завтра, после семи часов: зафиксируйте время смерти. Или время жизни.