Она задыхалась.
Она слышала
его. Он был
везде. Сзади, за той сухой ивой, поджидал ее около тропы. Он смеялся, хохотал, рычал у уха. Касался ее бедра цепкими когтями, а потом специально замедлялся, давая ей убежать - и снова догонял.
Гермиона рыдала. Она абсолютно точно знала, что потерялась: местность была незнакома. Помимо мчащегося за ней зверя, девушка боялась наткнуться на ещё каких-то существ, о которых не единожды предупреждал Хагрид. Слезы заливали ей лицо, скапливаясь в ложбинке между ключицами. О Мерлин, как она могла бросить палочку!
Один раз оглянувшись, Грейнджер увидела как у животного сквозь густую белую шкуру торчит здоровая красная головка. Он был возбуждён, и наверняка во время передышек Гермионы прикасался к себе. Вервольф получал самое настоящее удовольствие, уничтожая девушка, растаптывая ее и лишая возможности на долгую и счастливую жизнь.
Это была своеобразная игра разума. Когда Гермиона замирала, чтобы отдышаться, то через минуту слышала устрашающий рёв, заставляя ее вставать и бежать дальше. Она понимала, что если остановится - ей конец. Смерть. Раз - и нет Гермионы Грейнджер, ветерана войны, мисс Зазнайки и лучшей ученицы в Хогвартсе. Вервольф специально доводил ее до морального и физического истощения.
Вкусная маленькая девочка.
Вот бы уткнуться между этими двумя сладкими булками.
И порвать... Растерзать...
Уничтожить...
Гермиона чувствовала подкатывающую к горлу тошноту. У нее больше не было сил прятаться, бежать, искать выход в запертой клетке - она решила сдаться. И ей стало наплевать на Рона, на чёртову карьеру, на благо магического человечества. Она могла бы стать хорошим Аврором, или Целителем, или возродить движение за права домовиком.
Грейнджер многое могла сделать, но будет растерзана лапами кровожадного хищника.
В этот самый момент, когда она решила сдаться, она во что-то врезалось, так, что упала. В глазах появился сноп искр от боли, однако это было ничто, по сравнению с тем, что с ней сейчас будет.
— Пожалуйста... Пожалуйста... Только быстро, молю вас... Без боли, про...
— Грейнджер? Что, твою мать, ты тут делаешь?
Она резко распахнула глаза.
Уже светало. В ранних лучах холодного октябрьского вечера она увидела Драко Малфой. Грёбаный Драко Малфой собственной персоной в грёбаном Запретном Лесу. Он был тепло одет, на одном плече у него висел рюкзак.
— Драко...
— Я серьезно, Грейнджер, - он продолжал смотреть на нее сверху вниз, не подавая руки помощь. — Что ты нахер тут делаешь? Что с тобой?
Гермиона только сейчас поняла как она выглядела со стороны. Разорванный свитер оголял тонкую царапину вдоль груди, а лицо было залито слезами и соплями. Она чувствовала, как из волос торчат ветки, и наверняка неприкрытые участки кожи алели синяками от ее падений.
Но это было неважно. Она резко поднялась с холодной земли, цепко схватила юношу за руку и потянула за собой.
— Нам нужно бежать! Сейчас же!
— Тебе приснилось, как за тобой бежит Крам? - Малфой не сдвинулся с места. — Выглядишь кстати, ну пиздец просто. Это кентавры тебя потаскали?
Грейнджер пропустила колкость мимо ушей. Из последних сил она сдерживала рыдания, рвущиеся из груди. Оглянувшись вокруг, она подошла к Драко так близко, как только могла. Малфой пытался отодвинуться от нее, но Грейнджер схватила его за воротник черной толстовки, и яростно прошептала:
— За мной гнался Вервольф. Грёбаный двухметровый зверь с проклятыми когтями размером с твою пустую башку. Мы должны уносить отсюда ноги,
сейчас же. У тебя есть с собой палочка?
Последний вопрос был риторическим: у Малфоя всегда палочка при себе. Драко пару секунд смотрел на нее, нахмурив брови, а потом громко расхохотался. Гермиона чувствовала себя оскорбленный. Злость бушующими волнами поднималась в ней. Он ей не верил - это моментально ее раздражало.
— Знаешь, Малфой, ты можешь хоть по земле кататься, но когда он придет за тобой, то помяни меня добрым словом, пожалуйста, - едко произнесла Гермиона, отворачиваясь от самодовольного лица.
Ей было обидно, и, черт, как же она хотела, чтобы зверь появился именно сейчас!
— Грейнджер, в Запретном Лесу не водятся вервольфов. Их вообще в Британии нет, - усмехнулся Драко. Его интонация была схожей с той, с которой обращаются к маленьким деткам.
— А кто это по твоему был?
— Не знаю, - Малфой пожал плечами. — Может, собачка твоего друга-великана?
Гермиона схватилась за голову и взвыла. Вот поэтому она никому не рассказывала, не имея никаких фактов о существовании этого чудовища. Ее сердце рядом с другим человеком начало успокаиваться. Однако нотки паники все равно теплилась глубоко в ней: вполне возможно он наблюдает за ней. Прямо сейчас. В эту секунду. Возможно, он ласкает себя, вспоминая как десять минут назад Гермиона, как зверушка на поводке, играла в его игру.
— А ты что тут вообще делаешь? - внезапно спросила Гермиона.
— Я нарвал бадьян. - Малфой достал из кармана рюкзака зелёные ростки. — Для Снейпа. Знаешь ли, когда твой семейный послужной список состоит из убийц, социопатов и садистов, то нужно хорошо постараться, чтобы попасть в Министерство на хорошую должность.
Гермиона кивнула. Это многое объясняло. Драко пару секунд оглядывал её, задержав на несколько мгновений взгляд на торчащем лифчике. Грейнджер прикрыла рукой грудь, и он задумчиво спросил:
— Ты знаешь, это странно... Одна из самых могущественных ведьм нашего поколения стоит передо мной, растерзанная и униженная каким-то волком, которого даже не смогла заколдовать?
Гермиона почувствовала, как начинает гореть со стыда. Ещё щеки со следами от слез обрели пунцовый оттенок. Только чертов Малфой мог в одном предложении завуалированно произнести ей комплимент и отпустить колкость.
— Даже Остолбеней в голову не пришло?.. Я разочарован.
Опустив глаза, она сквозь сжатые зубы выговорила:
— Я ее случайно обронила. Палочку. Вылетела из руки, когда... Когда он был рядом...
Драко самодовольно улыбнулся. Он словно торжествовал: то ли над неудачей Гермионы, или от того, что застал ее в неподобающем виде и мог обязательно рассказать в красках всему Слизерину об этом. Но Малфой только молча подошёл к Гермионе, ткнул ей прямо кончиком палочки в место, где свитер начал расходиться. Он прошептал заклинание, и одежда затянулась, как новенькая.
Гермиона в долях секунды заметила жадный взгляд Малфоя, смотрящего на ее бюстгальтер.
—
Акцио, палочка Грейнджер.
Гермиона повернула голову, и через пару минут ее палочка приземлилась прямо в раскрытую ладонь Малфоя. Она было потянулась за ней, но Драко отодвинул руку и покачал головой, усмехаясь:
— На такой случай, очень полезно владеть хотя бы базовыми невербальными способностями. И как ты пережила войну?
— Смекалкой и харизмой, - буркнула Гермиона, забирая палочку. Взяв ее, по ладони, и далее по телу распространилось тепло и чувство защищённости.
Малфой только посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, и первым направившись к Хогвартсу. Что-то зазвенело. Гермиона резко оглянулась, в груди мгновенно сжалось сердце. Но это был чертов растегнутый ремень Малфоя. Металлическая бляшка свисала, ударяясь об ремешок.
Драко заметил, что она смотрит на него с подозрением. Чуть наклонив голову на бок, он невозмутимо пожал плечами:
— Я ссал прямо перед твоим вторжением в мои личные границы.
***
Ей снился
он: вчера, сегодня, и будет снится ещё долго - в этом она даже не сомневалась.
Сегодня Гермионе ее бессознательное выдало , в котором она снова бежала, сотрясаясь в рыданиях и зовя маму на помощь. Она кричала, но из горла не вылетало ни звука. В какой-то момент, словно наяву, Грейнджер почувствовала толчок, и вот она лежала на промозглой почве, а сверху на нее навалился Вервольф.
Он
не дал ей убежать в ее сне.
В ее сне она чувствовала член зверя, упирающийся ей прямо между ягодиц. Вервольф лег на нее грузным тело, перекрыв дыхание. Одна его лапа, царапая, сжимало горло, пока вторая сжимала ее грудь, когтем дразня розовый сосок.
Его налитый кровью пенис чертовски сильно сочился смазкой от дикого возбуждения. Вервольф утробно рычал ей прямо в ухо, он тёрся членом прямо между ее ягодиц, оставляя белесые полоски... Она узкой спиной чувствовала, как напрягались его мясистые пластины мышц, как зверь провел широким мазом влажного языка по ее плечу, к шеи, и...
Грейнджер резко проснулась.
Между ног она была вся мокрая.
***
Гермиона не считала себя нормальной: в ее гребаной жизни произошло слишком много плохого, чтобы оставаться адекватной и рациональной. Трагедия за бедой, беда за трагедией... Ее нервная система была расшатана, а о стабильности психоэмоционального состояния можно было только мечтать - вот это было нормально.
Течь по ночам от почти двухметрового волка - вот это было не круто.
Днём она с ужасом вспоминала длинный коготь, оставляющий ей царапину вдоль грудиной клетке. Зверь делал это так легко, что сомнений не оставалось: он и глазом не моргнет, если вдруг захочет пощекотать ей ребра с внутренней стороны. Гермиона помнила его глаза, серые, глубоко посаженные. Эти глаза видели много крови - своей и чужой (особенно чужой). Это был взгляд самого Дьявола, Смерти, одновременно Четырех Всадников Апокалипсиса - нужное подчеркнуть.
А ночью Грейнджер против своей воли в сновидениях занималась с ним сексом. Он драл ее раком, прижимая к дереву, на Астрономической башне, давал в рот перед всеми учениками Хогвартса. И Гермиона получала удовольствие - чистое, сродни постижению космоса. Она заигрывала с самой погибелью, и это возбуждало похлеще всей коллекционной порнухи Гарри Поттера.
Проснувшись, первое желание Гермионы было ощутить воочию на себе шкуру кровожадного зверя.
Вторая мысль: прикоснуться к себе там руками. Ей Грейнджер не давала сбыться: у нее держалось стойкое ощущение, что как только она это совершит, прошлого уже не будет. Это было нездорово - крутилось в голове. Мастурбировать на того, кто хотел откусить часть тебя - это было плохой идеей. Грейнджер стало неприятно смотреть на себя в зеркало, когда она была обнаженной.
И конечно ее терзало невозможность кому-то об этом рассказать. Особенно после появления мокрых снов - Гермиона вряд ли бы нашла того, кто смог бы понять ее или посоветовать что-нибудь. Внутри назойливо гудело поделиться с кем-то, выплеснуть все эмоции наружу, но это было невозможно. Поэтому девушка ощущала себя грёбаным оголенным нервом. От переживаний она начала терять вес.
Когда она обедала в Большом зале, прямо напротив нее приземлилась черная с алыми крыльями небольшая сова. Сначала Гермиона не обращала на нее внимание, но птица настойчиво не сводила с нее черных, как пуговки, глаз. В клюве она держала письмо.
Гермиона, оглянувшись, аккуратно протянула руку. Сова дождалась, когда ладонь девушки будет близко, и только тогда осторожно сама опустила ей конверт. Убедившись, что Гермиона его заберёт, показательным взмахом крыльев она улетела. Манерная и воспитанная.
В письме гласило:
«Если хочешь научиться невербальной магией, буду ждать на третьем этаже в кабинете возле горгуль. В 18:00.
P.S. Переживаю за будущее нашей великой магической Британии.
Д. М.»
