Проклятие мёртвой крови

      Жизнь Мари была одним сплошным путешествием. Она каждые несколько лет переезжала с места на место. Девушка делала это для того, чтобы люди со временем не начали обращать внимания на то, что темноволосая красавица совсем не меняется. Для жизни она выбирала удалённые от городов и торговых путей небольшие деревушки. Там всегда было не очень много людей, а инквизиция и охотники, как правило, не проявляли к мелким поселениям никакого интереса.       В последней такой деревне Мари провела больше времени, чем планировала. Местные жители оказались очень хорошими людьми, и девушка, которой для жизни выделили целую каморку при мастерской, чувствовала себя совсем как дома. Хотя настоящего у неё никогда не было.       Подходил к концу пятый год жизни в крохотной деревушке на самом севере Европы. Мари уже успела собрать вещевой мешок и спрятать всё самое ценное в старую омоньеру. Остальные вещи, которые не могла взять с собой, она заблаговременно раздарила знакомым. Никто не подозревал, что девушка готовится покинуть селение. Никто не знал, что она собирается сделать это в нынешний день.       — Мари, сегодня праздник весны. Просто отложи работу до завтра. — Местный Донжуан по имени Адам крутился вокруг девушки. — Без тебя и танцы не в радость, и берёзовый сок не в сладость. Это я ещё не говорю о музыке…       Мари молча покачала головой. Она закончила вышивать замысловатый узор на ткани и отложила его к ровной стопке других таких же платков. Своей работой она платила за пищу и кров женщине, которая её приютила.       — Тогда я буду стоять под твоим окном до самого утра и петь песни. Получится, у нас с тобой будет свой небольшой праздник.       — А как же люди на празднике обойдутся без своего лучшего певца?       — Переживут как-нибудь, — пренебрежительно махнул рукой он и лукаво улыбнулся. — Между прочим, мне очень льстит, что ты назвала меня лучшим.       Девушка рассмеялась и наконец взглянула на него. Её ловкие пальцы сделали ещё один стежок и закрепили иглу на ткани.       — Хорошо, ты меня убедил. Но я хочу закончить с работой, так что приходи ближе к закату.       Мари собиралась покинуть деревню сразу после начала праздника. К закату она сможет уйти уже далеко. Ей очень не хотелось разбивать ничьё сердце новостями о своём отбытии. Она уже много раз проходила через всё это: непонимание, обида, даже злость друзей. Мари была трусихой и просто не хотела, боялась вновь испытывать эту боль. Но ещё больше она страшилась того, что и вовсе не сможет уйти.       «Пусть у них останется светлая память о доброй, трудолюбивой девочке, что жила с ними почти пять долгих лет».       Она оглядела пыльную коморку, в которой работала, и посмотрела в окно — единственный здесь источник света. Во дворе играли соседские мальчишки.       «И пусть никто никогда не вспомнит о том, что эта добрая девочка столько лет пила кровь местных жителей…»       Ближе к вечеру улицы деревни совсем опустели: все жители отправились на праздник. Мари собралась и уже была готова выходить, когда её старый, потрёпанный вещевой мешок не выдержал многолетней службы и наконец порвался. Одежда упала на деревянный пол, громко булькнул бурдюк с водой, что-то звонко звякнуло и укатилось. Мари пришлось доставать уже убранный швейный набор, она по неосторожности задела маленькое мутное зеркало, которое опрокинулось на пол и рассыпалось на сотню маленьких кусочков.       «Ну разве может остаться светлая память о человеке, который перед побегом разгромил твой дом?» — мысленно она укорила себя и извлекла из омоньеры несколько блестящих монет. Потом подумала и достала почти все деньги, которые у неё были: девушка знала, что даже самое плохое зеркало было очень дорогим удовольствием.       Мари положила монеты на подоконник, затем подмела осколки и стала зашивать дыру вещевого мешка. Та оказалась внушительных размеров, поэтому на починку ушло больше времени, чем хотелось бы девушке.       Солнце лениво ползло в сторону горизонта, начинало смеркаться. Работа была уже почти закончена, но в дверь постучали.       В проходе возник приставучий, как банный лист, обольститель.       — А потанцевать? — Адам был в своём самом нарядном кафтане. Он протянул девушке пышный подсолнух — единственный цветок, который можно было найти в округе. — Обещала пойти на праздник, а сама решила сбежать от меня?       — Ты не верь всему, что говорят. — Девушка не успела спрятать мешок от зорких глаз юноши и поняла: этим вечером всё, что может пойти не так, обязательно пойдёт не по плану. — Обещать, знаешь ли, не значит жениться.       — А я б женился.       Щёки девушки вспыхнули от нахлынувшего смущения.       «Боже, Мари, как стыдно! Ты же на целый век старше мальчика, а краснеешь так, будто малая девица», — подумала она.       Но что можно сделать в этой ситуации? Как ей наконец выбраться отсюда? Оттолкнуть парня и убежать? Он быстрее, так что догонит и точно не отстанет. Загипнотизировать? Так он мог именно сегодня взять и наесться чеснока. Просто для того, чтобы окончательно свести на нет все планы Мари.       Решение пришло в голову само собой, и она вдруг произнесла:       — Знаешь, ты меня уговорил. — Девушка решила, что сбежать во время праздника будет даже удобнее. Все будут заняты, никто и не заметит её пропажи.       — Уговорил на танцы или на замужество?       — Болтун ты!       Адам взял её за руку, нахмурился, серьёзно посмотрел на Мари и спросил:       — Ты себя хорошо чувствуешь? У тебя рука горячая, ты суетишься, странно себя ведёшь. Это, похоже, первые симптомы той новой хвори. Мы бы могли остаться здесь, а утром позвали бы лекаря.       — Всё хорошо, меня любая зараза стороной обходит.       Мари и правда была горячей, но не от болезни: никакая зараза не могла навредить вампиру. Кожа её пылала от голода. Девушка старалась не пить кровь людей слишком часто, так что отлично знала симптомы недоедания. Давным-давно она где-то слышала, что вампиры, которые решали не пить кровь, вообще нагревались так сильно, что сгорали заживо. Мари передёргивало каждый раз, когда она об этом вспоминала. Это была крайне незавидная участь.       Праздник проходил на небольшой поляне возле леса. Весёлые сельчане пели песни и плясали, кто-то принёс замысловатый музыкальный инструмент, и оттого воздух был наполнен бодрой мелодией. Прямо посреди поляны горел большой костёр — то было чучело старика Мороза, которое уже успели поджечь. Девушки в ярких юбках водили вокруг огня хороводы и пели, в их незамысловатые причёски были вплетены первые цветы. На краю поляны стояла жаровня. Там готовилось ароматное кабанье мясо. Несколько детей подложили туда кусочки хлеба и ждали, когда те пропитаются бульоном. Недалеко от них стоял чан, почти доверху наполненный дичью, его собирались готовить порция за порцией, чтобы все жители деревни могли наесться. Несколько мужчин поблизости пили брагу и горячо о чём-то спорили. Пахло дымом, а радостная, торжественная атмосфера ощущалась кожей.       — Жаль, что ты не видела, как его поджигали. Завораживающее зрелище, — восхищённо сказал Адам.       — Наступление весны — ежегодный праздник. Я ещё успею посмотреть, — улыбнулась Мари и взяла парня за руки. — Хочу танцевать!       Это была чистая правда. Мари действительно любила все людские традиции. Только в дни праздников она могла забыться и предаться редким моментам счастья, ведь всё остальное время её не покидало чувство тревоги. В последние годы святая инквизиция с особой страстью выискивала и наказывала всех существ нечеловеческой природы: ведьм, вампиров, оборотней — всех нещадно выжигали огнём, казнили мечом и с большой жестокостью пытали. И ведь указать на Мари мог любой житель из-за реальных подозрений или из собственной прихоти.       Девушка танцевала со своим спутником, кружилась вокруг костра, плясала в хороводе и совершенно позабыла о времени. Стояла глубокая ночь, а звуки музыки и не думали стихать. Костёр сделался совсем маленьким и горел до сих пор только из-за того, что люди своевременно подкидывали в него ещё дров. На жаровне готовилось мясо, его аромат окутал всю поляну.       — Не хочешь прогуляться со мной по лесу и немного подышать свежим воздухом? — Красный и запыхавшийся, но совершенно довольный Адам протянул девушке руку.       Сначала она хотела отказаться, но вдруг поняла, что слишком сильно хочет есть. И это был не тот голод, который могла удовлетворить человеческая еда. Мари не была в силах ничего поделать с собой. Она взяла оставленную кем-то глиняную чашу и натянула на лицо хитрую улыбку.       — Хочешь помериться силой с местными кабанами, чтобы впечатлить меня?       — Так я уже померился! На жаровне вон. Всё, что от него осталось, запекается, неужели не почувствовала? Он, конечно, побрыкался, но в итоге согласился с тем, что я сильнее. — Адам закатал рукав кафтана и продемонстрировал девушке мышцу.       Излишне влюбчивый мальчишка никогда не приносил в село никого крупнее кроликов или диких уток. На руках у него не было ни единого синяка или ссадины, а его ногти всегда оставались такими чистыми, что, если не знать наверняка, его можно было спутать с городским жителем.       — Как же ты любишь языком трепать!       — Так пойдём в лес, я покажу, что девушки меня не только за красивые слова любят.       Мари несильно стукнула его кулаком, Адам зашипел, будто ему больно и добавил:       — За красивые глаза ещё любят, я это имел в виду!       Двое шли по лесу. Узкую тропинку освещал только лунный свет, воздух пах хвоей и сыростью. Совсем недалеко пробежал какой-то ночной зверь. Вскоре они дошли туда, где местные валили лес, уселись на один особенно широкий пень и стали наслаждаться обществом друг друга. Совсем близко заухала сова.       Адам не стал долго сидеть без дела. Он повернулся к Мари и немного наклонился, подаваясь вперёд. Он хотел поцеловать девушку, но она грубо прервала его:       — Замри. — И он сделал это. В той позе, в которой и был, не в силах даже моргнуть. — Теперь встань.       Юноша выполнил и этот её приказ. А Мари была рада тому, что хоть что-то идёт сегодня по плану.       — А теперь порежь свою руку и наполни кровью чашу. — Она протянула ему простую глиняную посудину.       Адам поднял с земли острый камень и с нажимом прошёлся им по месту ниже локтя. Рана получилась глубокой, струйки крови потекли по руке к запястью. Чаша стала наполняться. Мари никогда не кусала людей, ведь тогда они становились не вампирами, а упырями — злыми, кровожадными существами, которые никогда не наедались.       — Я помешал маленькому пикнику двух влюблённых голубков? — хриплый, насмешливый голос раздался прямо над ухом.       Мари обернулась, но сзади никого не оказалось.       — Я, пожалуй, присоединюсь, — теперь хриплый голос исходил оттуда, где стоял Адам.       Мари вновь обернулась, и следующее мгновение растянулось будто на целую вечность. Юноша стоял, так и не пошевелившись, он улыбался, всё ещё держа чашу у своей кровоточащей руки, а незнакомец пил его кровь прямо из шеи. В тот момент девушка поняла, что для Адама всё кончено.       — А ты не особо привередливая, раз пьёшь такую гадость. — Незнакомец вытер рот тыльной стороной ладони и толкнул Адама на землю. Чаша треснула, а юноша теперь лежал и истекал кровью. Холодный, хищнический взгляд устремился на девушку. — Ты знаешь, кто я?       — Ты вампир, — ровным голосом сказала Мари, хотя мелкая дрожь выдавала её страх.       — Да, а ещё я твой спаситель. Помнишь меня?       Девушка отступила на шаг. Перед ней стоял тот мальчишка из детства. Он вырос и продолжил ломать чужие судьбы.       — Как я могу забыть того, кто сделал меня монстром?       — Сколько же ошибок в словах «высшее существо». Впрочем, я пришёл не для того, чтобы учить простолюдин грамоте. — Он оказался перед Мари и прижал её к себе. Его хватка была невероятно сильной, буквально каменной. Девушка никак не могла вырваться или хотя бы оттолкнуть его, она была не в состоянии даже пошевелиться. — Я лишь хочу забрать то, что по праву принадлежит мне.       — Замри! — крикнула она. Девушка не знала, что хочет от неё Эвен, но ничего хорошего его появление не сулило.       Вампир замер, затем его губы медленно растянулись в самодовольной улыбке:       — Твой фокус не удался.       «Гипноз не работает на других вампирах? Не работает на том, кто обратил? Или я оголодала настолько, что способности больше не действуют?» — безумный водоворот мыслей поглощал её, но он отступал перед страхом. Что же теперь делать?       Мари поняла, что может свободно дотянуться до своего тайного оружия, но когда маленький бутылёк с соком чеснока уже был в ладони, девушка ощутила сильный толчок в грудь. Она не сразу поняла, что произошло, но затем боль волной прокатилась по её телу. Кожу обожгло кипятком. Она посмотрела вниз и увидела руку Эвена, которая проломила её грудную клетку. Кровь стремительно покидала её тело. Внутри не хватало места, она ощущала, как его пальцы шевелятса внутри, стремясь что-то найти. Хотелось дышать, но она не могла сделать ни единого вдоха. Пузырёк с соком выпал из её руки.       Вампир достал из груди Мари что-то небольшое, пульсирующее, круглое и ярко горящее. Эвен отстранился от неё, и, оставшись без поддержки, девушка рухнула наземь.       Вампир пропал так же неожиданно, как появился. Сознание ускользало от Мари, но она очень боялась закрыть глаза. Боялась, что больше никогда их не откроет. Совсем рядом с ней лежал Адам. Он уже был укушен. У девушки не оставалось другого выхода, она должна была выжить.       Скрипя зубами, она терпела боль и ползла к местному мальчику, который ещё полчаса назад счастливо танцевал вокруг костра. Он был без сознания, но ещё жив. Адам часто дышал и время от времени что-то мычал. Он не почувствовал, как Мари укусила его, не ощутил и того, как лишился почти всей своей крови.       Она стремительно восстанавливалась и ждала, когда от смерти очнётся Адам. Над горизонтом уже стала появляться полоска пурпурного света, над лесом уже запели жизнерадостные мелодии синицы и жаворонки. Природа была безмятежной. О происшествии минувшей ночи напоминала лишь одежда, ставшая полностью красной и сырой и пропахшая металлическим запахом крови.       — Мари? Что здесь произошло? — Адам пришёл в себя и, держась за шею, начал вставать. — О господи! Что здесь произошло? Ты вся в крови! Я весь в крови!..       На глазах парня навернулись слёзы. Он знал, что произошло нечто ужасное. Он отчаянно закричал. Мари мягко взяла Адама за голову, заставляя его посмотреть в её глаза.       — Успокойся, — сказала она как можно нежнее, — всё будет в порядке.       — Хорошо, — согласился он. Гипноз подействовал. — Что со мной случилось?       — Ничего особенного. Но, кажется, ты хотел пригласить меня полюбоваться рассветом.       Они шли к горизонту. Адам шутил, рассказывал истории из детства. Некоторые из них Мари уже слышала, но она не смела его перебивать. С первыми лучами солнца девушка подарила ему свой прощальный поцелуй, а потом юноша сгорел. Таких, как он, упырей, не должно было существовать.