О потребностях и их удовлетворении

Намджун слегка откидывается назад, прислоняясь к мягкому изголовью кровати, и любуется открывшимся перед ним видом. – Тебе приятно, прекрасный мой? – спрашивает он с ласковой, дразнящей улыбкой, нежно проводя пальцами по влажным от пота волосам Чимина, а другой рукой прижимая его запястья к кровати. – Хочешь глубже? Чимин тут же кивает и стонет, когда напрягает руки в крепкой хватке Намджуна, поплывшим взглядом блестящих глаз смотря на него. Его рот красиво приоткрыт, пухлые губы до сих пор блестят от слюны, которая натекла, пока он жадно сосал пальцы Хосока, а изо рта вырываются слабые стоны с каждым сильным толчком бёдер Юнги. Чимин уже выглядит совершенно развратным, а они ещё даже толком не начали. – Можно так глубоко, как щенок этого захочет, – великодушно сообщает Юнги и для большей устойчивости шире расставляет бёдра, перемещая руки с талии Чимина на его спину, чтобы толкаться в него под более удобным углом. – Чёрт, куколка, ты такой тесный. Намджун сомневается, что это надолго. К тому времени, когда Юнги и Хосок порезвятся с щенком, он уже точно будет достаточно растянутым, чтобы принять узел. То, в какой позе находится Чимин – очень привлекательно. Он лежит на животе в центре кровати на куче подушек, застеленных полотенцем, с высоко задранными бёдрами и грудью, прижатой к матрасу. Руки Чимина вытянуты перед ним, и его изящные запястья удерживаются большой рукой вожака, который сидит перед ним с расставленными ногами. Не то чтобы так необходимо удерживать их щенка на месте. В конце концов, даже если они подводят его к краю, щенок всегда ведёт себя превосходно, когда они просят его об этом. Чимин с радостью выполняет каждый их приказ: «не шевелись», «дай альфе сделать тебе приятно». Но Намджуну прекрасно известно, как его малыш любит, когда они заставляют его почувствовать себя маленьким, поскольку так он быстро соскальзывает в это мягкое, уютное состояние, тем более, если альфы-Домы лишают его всех тех крупиц контроля, которые у него ещё оставались в таком положении, и просто используют его, как им заблагорассудится. Именно так они и собираются поступить сегодня. Уложить хорошенького саба в удобную для них позу, прижать его к себе и вылюбить как следует. Их Чимини этого заслуживает. Громкий звук шлепка кожи о кожу разносится по всей спальне вместе с высокими, задыхающимися стонами Чимина. Ему явно нравится, как глубоко под новым углом проникает в него член Юнги, который грубо берёт его. И пока Чимин беспомощно вцепляется в простыни, Юнги двигается с такой сосредоточенностью и решимостью, что Намджун не может не найти это чертовски привлекательным. Юнги так обычно выглядит, когда работает над музыкой, и это одна из тех причин, почему они уже много лет не работают в одной студии. Намджун просто не может работать рядом с Юнги, когда у того такое выражение лица. Просто не счесть, сколько раз они оказывались с руками друг у друга в штанах в их дебютные времена. Новый трек оставался незаконченным, пока Намджун с собственнической ожесточённостью выцеловывал бледную шею Юнги, нежно уговаривая того оседлать его бедро. Он испытывал восторг от того, что такой сильный, уверенный в себе хён охотно отдавался в его власть. Конечно, они сближались в такие моменты, вступая в интимную связь, которая на тот момент считалась недопустимой, поскольку их макнэ тогда ещё были слишком молоды и невинны. Вскоре к ним присоединился и Хосок, который с такой лёгкостью и доверчивостью передавал весь контроль Намджуну и Юнги, что для него влиться в уже сложившуюся динамику не составило труда. Оглядываясь назад, можно сказать, что основы их иерархии были любовно выстроены в стенах этой крошечной студии: в офисном кожаном кресле, на столе, на диване, у стены и на полу. И Намджун тогда вырос не только как лидер Бантан, но и как Дом. Методом проб и ошибок он смог стать хорошим Домом для своих альф. – Похоже, я нашёл его сладкое место, – с улыбкой поддразнивает Юнги, который, несмотря на интенсивность своих толчков, выглядит уже немного уставшим, но продолжает двигаться, врезаясь в ягодицы Чимина, чьи стоны становятся только громче. – Мне кажется, наш щенок уже хочет кончить. Да, Чимини? Он кивает и, заикаясь, бормочет нескончаемые «пожалуйста», на которые, кажется, Юнги не обращает никакого внимания, продолжая с силой погружаться в него с каждым новым толчком. Намджун издаёт смешок, ласково убирая со лба чёлку Чимина. – Как хорошо, что мы надели кольцо на твой маленький милый член, – замечает он, поглаживая щёку Чимина, а затем проводит средним и указательным пальцами по пухлой блестящей от слюны нижней губе и улыбается, когда щенок начинает беспорядочно посасывать их. – Альфы преподадут тебе урок, детка. Тебе явно нужна помощь, чтобы вновь вспомнил своё место. И если ты будешь хорошим мальчиком, то я дам тебе кончить на моём узле. Чимин хнычет с его пальцами во рту, а на глаза в который раз наворачиваются слёзы отчаяния, пока Юнги с каждым толчком всё сильнее попадает по его простате. – Ах, ты такой милашка, – нежно посмеиваясь, воркует Хосок, когда отрывается от темнеющих следов засосов на плечах Чимина и укладывается на кровать рядом с ним. Он с нежностью поглаживает затылок Чимина и целует потный висок и раскрасневшуюся щёку щенка. – Боже, только посмотри на себя: принимаешь член хёна, позволяешь ему пользоваться твоей хорошенькой дырочкой. Жду не дождусь своей очереди, мой сладкий, я так хорошо оттрахаю тебя, что ты будешь таким мокрым для узла Намджуни… Намджун одобрительно урчит и слегка переставляет ноги, жалея, что не решил раздеться до белья, как это сделал Хосок, прежде чем обездвижить Чимина. Разумеется, он мог бы вынуть пальцы изо рта Чимина, чтобы вызволить свой член из тесных джинсов, но это было бы жестоко с его стороны – у Чимина всегда была оральная фиксация (не такая сильная, как у Чонгука, но довольно близко), и, судя по тому, как жадно щенок сосёт его пальцы, ему нравится, когда у него что-то во рту. Их самый младший альфа так хорошо ведёт себя, что у Намджуна не хватает смелости вынуть пальцы. Кажется, он готов и дальше так сидеть, пока с каждой минутой его джинсы становятся всё более болезненно-тесными без шансов на облегчение. Разве что… – Хоби, – бормочет он достаточно громко, чтобы его было слышно поверх шлепков кожи о кожу и высоких стонов Чимина. Когда Хосок перестаёт целовать Чимина и бросает на него взгляд, Намджун раздвигает бёдра чуть шире и с кривой улыбкой кивает вниз. – Поможешь мне? Взгляд Хосока опускается на его промежность, и уголки его губ красиво изгибаются в ухмылке, а когда он встречается взглядом с Намджуном, в его глазах появляется игривый блеск, из-за чего джинсы становятся ещё теснее. – Эй, Чимини, – тянет Хосок и наклоняется к уху саба, чтобы прошептать что-то, из-за чего его стоны на время сменяются сладким хныканьем. Очевидно, Хосок что-то задумал, раз щенок отвлекается от вбивающегося в него члена Юнги и тоже переводит взгляд на Намджуна… Даже Юнги немного замедляется, видимо, чувствуя, что на происходящее стоит обратить внимание. Хосок посылает ему ухмылку, а потом встаёт на четвереньки, чтобы придвинуться ближе к Намджуну. Тот может видеть, как двигаются мышцы под кожей спины, когда он склоняется над его бёдрами. – Нужна помощь, Джун-а? – с самодовольной улыбкой произносит Хосок, пока его прохладная ладонь мучительно медленно скользит по чужому животу вниз, где нащупывает стоящий колом член. Он ухмыляется, когда Намджун прикладывается все усилия, чтобы не выругаться, а его бёдра дёргаются от внезапного давления на член. – Хосоки, – рычит он, и его голос становится глубоким и хриплым, как бывает только тогда, когда он либо чертовски возбуждён, либо находится в нескольких секундах от того, чтобы оставить властный укус на чьей-нибудь шее. И в данный момент, и то, и другое. У Хосока очень красивая шея, и она сейчас в шаговой доступности от его зубов. Он уверен, что другой альфа это тоже понимает, полностью осознавая тонкую грань между поддразниванием и вызовом Дому. В отличие от Чимина, который нуждается в подчинении, чтобы почувствовать себя лучше, Хосок прощупывает эти грани только тогда, когда хочет завести своих Домов в постели. Он отлично знает на какие рычаги нужно давить в отношении Сокджина, чтобы не задеть его по-настоящему (бесстрашный), а всего лишь заслужить его член, в чём Джин никогда не отказывал, да и, что уж греха таить, в этом плане их бета был весьма щедро оснащён. – Да, альфа? – невинно спрашивает Хосок, услужливо расстёгивая пуговицу и молнию на джинсах Намджуна, чтобы ослабить давление. Вместо того, чтобы вынуть член, Хоби просовывает руку внутрь и хватается за ткань боксеров Намджуна, чтобы резко приникнуть ртом к важному участку, образовавшемуся у пояса, и тихонько посмеивается, когда чужие бёдра снова дёргаются. И, о, в эту игру можно играть вдвоём. Намджун уже готов наброситься на него. Его пальцы выскальзывают изо рта Чимина, из-за чего его стоны снова становятся громче, даже несмотря на то, что теперь Юнги толкается в него слабее. Намджун без предупреждения запускает пальцы в волосы Хосока и дёргает так, чтобы голова того откинулась назад. Хоби смотрит на него прикрытыми глазами, приоткрыв рот. Его зрачки расширены, феромоны сгущаются вокруг них. Хосок слегка склоняет голову, продолжая смотреть на Намджуна с той же дразнящей улыбкой и обнажая шею настолько, что он может видеть, как набухла от возбуждения запаховая железа. Это явное приглашение. Продолжая удерживать запястья Чимина одной рукой, другой он подтягивает Хосока чуть выше, но осторожно, чтобы не причинить боли (хотя он знает, что тот не будет против, ведь Хоби тот ещё её любитель), однако в этом движении чувствуется определённое намерение, и в итоге Хосок оказывается на его коленях с обнажённым горлом прямо перед его глазами. – Может, мне стоит использовать твой рот по назначению, пока Юнги не закончит, – размышляет он, наклоняясь, чтобы провести языком по запаховой железе Хосока, чьё возбуждение с каждым прерывистым вдохом только растёт. – Но сперва… Намджун прижимается ртом к его запаховой железе и прикусывает. – О, чёрт, да, – задыхается Хосок. Его рука всё ещё находится в штанах Намджуна, но уже не оказывает никакого давления. Хосок, видимо, совсем забыл об этом. – Джуни, сильнее… Намджун мычит и послушно прикусывает, замирая в таком положении на несколько секунд. Он дожидается, пока тот, тяжело дыша, не выгнется, прежде чем отпустить зажатую между его зубами кожу. Он всё ещё прижимается ртом к чужой шее и старательно втягивает чувствительную кожу, намереваясь оставить внушительный засос, который мог бы посоперничать с теми, что уже украшали верхнюю часть спины Чимина. Хосок стонет от удовольствия и сжимает плечи Намджуна. Он откидывает голову назад, ощущая сладкий запах своего возбуждения на языке Намджуна. К тому моменту, как он заканчивает, синяк будет огромным. Стилисты, конечно, будут недовольны, потому что он будет виден, но Намджун всегда испытывает определённый кайф от осознания того, что его метка будет выставлена на всеобщее обозрение. В конце концов, Хосок принадлежит ему, вне зависимости от своего статуса Дома. К тому же, совершенно нормально для стаи носить на себе метки, оставленные друг другом. Не то чтобы сейчас Намджун хочет создать дополнительные проблемы, помечая своих парней перед недельным промоушеном, просто стилисты будут недовольны, поскольку они предпочитают быть готовыми к таким отметинам. Они специально подбирают рубашки с глубокими вырезами и свободные топы с открытыми плечами, которые действительно подчеркнут засосы. Что ж, стилистам придётся смириться с этим, ведь Намджун не намерен оставлять никого из своих щенков без отметин к концу вечера. Он определённо под кайфом из-за феромонов, его инстинкты альфы обострены, заставляют его напомнить своим возлюбленным, как сильно он их любит, при помощи рук, губ и зубов. В то время как Чимин находит облегчение и удовлетворение в подчинении, Намджун наслаждается властью над членами своей стаи и удовлетворением их потребностей. Видя, как сладко Чимин погружается в сабмиссивное состояние, его внутренний вожак стаи и Дом жаждет получить как можно больше. Шея Юнги и без того выглядит слишком нетронутой, и единственная причина, по которой Намджун не рвётся тут же исправить ситуацию, заключается в том, что он продолжает удерживать запястья Чимина, и отпустить их сейчас он никак не может. Придётся подождать, пока Юнги закончит с их щенком. Тогда-то он и доберётся до его шеи. – Вот так, прекрасный мой, – мурлычет Намджун, наконец отстраняясь, чтобы полюбоваться тёмно-красным засосом, уже превратившемся в великолепный синяк на девственно чистой шее Хосока. – Мм. Мои метки всегда так красиво смотрятся на тебе, Хоби. Он отпускает его волосы и кладёт руку на его шею, чтобы потереть большим пальцем припухшую запаховую железу, ухмыляясь, когда слышит тихое и короткое «ах» от Хосока. Его железа будет оставаться чувствительной ещё, по крайней мере, несколько дней, и Намджун собирается наслаждаться каждым моментом, когда будет давить на неё. А делать он это намерен как можно чаще, поскольку прекрасно знает, как сильно тупая боль может завести Хоби. Намджуну нужно совсем немного, чтобы получить удовольствие, и его красиво расцветающей на коже Хосока метки достаточно, чтобы ощутить затопляющее его счастье. – Такой невероятно горячий, – бормочет он и наклоняется, чтобы впиться в губы Хосока, яростно целуя его. Затем он перекладывает руку на его шею и, отстранившись, снова ухмыляется, когда решительно направляет альфу вниз, к своему паху. На этот раз обходится без поддразниваний и игривых прикосновений. От возбуждения запах Хосока становится насыщеннее, когда он быстро и осторожно высвобождает напряжённый член Намджуна из ткани, и через несколько секунд головка члена скрывается во влажном, горячем рту другого альфы. – Чёрт, – стонет Намджун, крепче сжимая затылок Хосока и откидывая голову назад на мягкое изголовье кровати. Следующие несколько секунд он наслаждается приятной стимуляцией и чувствует настоящее удовлетворение, которое захлестнуло его с головой при виде покорности со стороны другого альфы. – Хороший мальчик. Хосок мычит в знак согласия и опускается ещё ниже, что очень отвлекает, и Намджуну приходится мысленно встряхнуть себя за плечи, прежде чем снова поднять голову и переключить всё своё внимание на своего самого младшего альфу, который смотрит на них большими голодными глазами, его рот приоткрыт, а подбородок блестит от слюны. – Я думаю, наш щенок слишком отвлёкся, – небрежно замечает Юнги и, прекратив толкаться, делает круговое движение бёдрами, из-за чего Чимин тут же захлёбывается хриплым вскриком, а запястья дёргаются в хватке Намджуна. – Мм, я так и думал. Да, чёрт возьми, сожмись немного… Боже, вот так. Тебе хорошо, куколка? Хочешь сильнее? Чимин яростно кивает, трётся раскрасневшимся лицом о простыни и глушит в них свой крик, когда Юнги, закончив короткую передышку так же быстро, как и начал, опять с новой силой вбивается в него. – Ты уже близко, Юнги? – спрашивает Намджун. Его голос немного дрожит, когда он проводит пальцами по шее Хосока и запускает пальцы в его волосы, поглаживая их и почёсывая, а не дёргая, что позволяет Хосоку задавать свой собственный темп. – Да, – подтверждает Юнги кивком головы. Глаза на мгновение закрываются, пот блестит на его (красивой, бледной, нетронутой) ключице, когда он склоняется над извивающимся Чимином и упирается руками в его плечи. – Чёрт, Джун… можно? Намджун толкается бёдрами, всего единожды, чувствуя удовлетворение, когда слышит, как Хосок слегка давится и следом стонет; и окидывает взглядом Юнги, на губах которого застыла улыбка. Его внутренний альфа мурлычет от удовольствия, когда он видит покорность другого Доминанта. Он задаётся вопросом, осознаёт ли это Юнги – Дом никогда не спрашивает разрешения, чтобы кончить, если только не занимается любовью, когда Юнги оказывается под ним, весь укутанный в его феромонах и трепещущий от каждого прикосновения. Подчинение со стороны Юнги – это то, чем он искренне дорожит. Для него это прекрасный дар, с любовью выпрошенный у другого альфы с помощью нежных поцелуев, интимных прикосновений и сотни сладких слов, которые он шептал ему на ухо. В то время как Юнги охотно подчиняется власти Намджуна в непринуждённой атмосфере их повседневной жизни, то он крайне редко делает это, когда рядом находятся их макнэ. И дело не в том, что он стесняется этого, а в его инстинктах: Юнги очень хороший альфа и он всегда так внимателен к младшим членам стаи, а это означает, что он просто не может полностью избавиться от необходимости заботиться о них. Только Джин и Намджун удостоились чести мягкими уговорами ввести его в сабмиссивное состояние (при участии Хосока пару раз), и боги, это всегда прекрасное зрелище. Он видит, что Юнги не соскальзывает в это состояние на самом деле. Скорее всего, доминирующие феромоны, витающие в комнате, и демонстрация покорности со стороны Хосока просто очень мягко подталкивают его в этом направлении, настолько, что он, метафорически выражаясь, обнажает своё горло перед Намджуном безо всяких подсказок. Даже тогда, когда у него в голове всё мутится от всплеска гормонов и он находится на пороге оргазма, Юнги всё равно хочет быть послушным для него. И это не может не радовать внутреннего альфу Намджуна. Ничто так не тешит его самолюбие, как вид трёх альф, одновременно подчиняющихся ему. – Да, детка, – поощряет он, и в его голосе появляются рычащие нотки, когда Хосок делает что-то невероятное своим языком. – Кончай. Покажи нашему щенку, кому он принадлежит. Юнги хрипло ругается, меняет положение и немного выпрямляется, чтобы снова ухватиться за стройные бёдра Чимина и начать трахать его в более быстром и грубом темпе, отчего тот стонет в простыни, а Хосок соскальзывает с члена Намджуна, чтобы посмотреть. Намджун позволяет ему это, поскольку это действительно то ещё зрелище: Юнги наконец-то выбрасывает из головы всё лишнее и берёт то, что он хочет. Чимин извивается так сильно, что его влажные от пота запястья почти выскальзывают из рук Намджуна, но Хосок быстро реагирует и одной рукой перехватывает запястья макнэ, чтобы удержать его, а пальцы другой обвиваются вокруг члена Намджуна, начиная поглаживать его в такт всё более беспорядочным толчкам Юнги. Через несколько мгновений Юнги издаёт хриплый вскрик и опускается на спину Чимина, всё ещё продолжая мелко толкаться в него и оставаясь внутри. Чимин хнычет, и по его телу пробегает дрожь – явно физиологическая реакция на то, что в него изливаются. – Всегда такой хороший для меня, – мурлычет Намджун, намеренно не уточняя, к кому именно из альф он обращается. Все его альфы идеальны и заслуживают похвалы. – Проклятье, – хрипло ругается Юнги и наконец замирает, упираясь в Чимина. Он тяжело дышит, его щёки раскраснелись, глаза остекленели, а на лице застыло выражение блаженства. Он восхитителен. Намджуну хочется вдавить его в простыни и овладеть им. Чимин очаровательно хнычет. Оргазм Юнги в сочетании с внезапно навалившимся на него весом Дома ещё больше подталкивают его в это сладкое сабмиссивное состояние. На тёмных ресницах щенка блестят слёзы, он скулит и постоянно сдвигается под весом Юнги. Такой милый, нуждающийся и беспомощный. Намджун не может отрицать того, что это прекрасное зрелище, и он на мгновение крепче сжимает запястья Чимина, улыбаясь, когда тот обращает на него свой отчаянный взгляд. – Хороший мальчик, – шепчет он, мягко подталкивая Хосока вверх и отстраняя его от своего пульсирующего члена, чтобы погладить Чимина по щеке и смахнуть слезу, скатившуюся с ресниц. – Юнги-хён наполнил тебя, да? Он кивает с очередным хныканьем и иканием, поворачивая голову, чтобы прижаться щекой к руке Намджуна. – Ты был идеален, – воркует Юнги, всё ещё немного запыхавшийся после, похоже, очень сильного оргазма, и оставляет поцелуи-бабочки на усеянных засосами плечах Чимина. – Альфа собирается выйти, хорошо? Сожмись, чтобы всё осталось внутри. Хочу, чтобы ты был мокрым для Хоби. Чимин снова скулит и ещё сильнее ёрзает под Домом, явно заводясь от одной только мысли о том, что он будет оставаться влажным из-за спермы Юнги, и тогда Хосок сможет сразу взять его. Чимин, не отрывая лица от руки Намджуна, задыхается ему в ладонь, пока Юнги приподнимается на коленях и выходит из него. Он успокаивающе поглаживает поясницу Чимина, выжидая момент и внимательно наблюдая за ним. – Не пролил ни капли, – сообщает Юнги тёплым тоном и ласково шлёпает покрасневшие ягодицы Чимина. – Хороший мальчик. – Самый лучший, – соглашается Хосок, укладываясь на живот, чтобы поцеловать Чимина в щёку и слизать пот с запаховой железы щенка, покрытой засосами. – Готов продолжить, ангел? Или тебе нужно немного передохнуть? Чимин качает головой, потом кивает, а затем снова плаксиво хнычет. Ни для кого из них это не является достаточно внятным ответом, поэтому Хосок бросает взгляд на Намджуна, потирающего кожу между плечами Чимина, чтобы успокоить его. Намджун отпускает запястья Чимина и обхватывает его лицо ладонями, большими пальцами поглаживая раскрасневшиеся щёки щенка. Его улыбка полна нежного тепла, когда Чимин снова фокусирует на нём свой взгляд. – Хочешь член Хоби? – нежно спрашивает он, успокаиваясь, когда получает в ответ немедленный кивок и нуждающееся, почти жалобное поскуливание. – Хорошо, детка… но сначала ты хочешь пообниматься? Чимин снова кивает и тут же чувствует облегчение. Очевидно, он слишком глубоко погружён в это мягкое состояние, чтобы найти в себе силы попросить больше прикосновений, которых он действительно жаждет. – Хоби, достань пробку, – тихо инструктирует Намджун, по опыту зная, что Чимин очень расстроится, если не сможет удержать в себе семя Юнги, как тот ему велел. Он тепло улыбается заплаканному Чимину. – Молодец, что был честен с нами. Потерпи немного, милый… Всего за минуту они вставляют в него пробку, и Намджун устраивает Чимина на своих коленях. Хосок с Юнги пристраиваются по обе стороны от вожака, поглаживая его влажную от пота кожу и шепча слова похвалы ему на ухо, пока щенок расслабленно прижимается к груди Намджуна и зарывается носом в его запаховую железу. Вблизи Чимин пахнет ещё лучше, чем раньше; его аромат папайи удивительно сладкий и наконец-то в нём больше не присутствует ранее чувствовавшаяся кислинка. Возбуждение значительно усилило запах Чимина, и Намджун не может удержаться от желания запустить пальцы в его волосы. Поэтому так он и поступает, наклоняя его голову в сторону, чтобы как следует обнажить чужую шею, и наклоняется, чтобы приникнуть к железе Чимина. Он плотнее обхватывает Чимина за талию, когда тот вздрагивает. Он чувствует, как его нетронутый член упирается в живот, напоминая о том, что, несмотря на уязвимое состояние щенка, он всё ещё жаждет их члены. Намджун улыбается, прижимаясь к шее Чимина, и ещё раз целует его. – Мы пообнимаемся ещё немного, малыш, – тихо шепчет он, проводя губами по нижней челюсти Чимина. – Но твоим альфам всё ещё нужно покрыть тебя, верно? Мы должны напомнить тебе твоё место, щенок. Надо преподать тебе урок, который ты запомнишь. Ты всё ещё хочешь этого? Чимин с готовностью кивает, сдвигаясь на коленях Намджуна, из-за чего его член ещё сильнее трётся о чужой живот. – Может, попробуем новую позу? – предлагает Намджун и быстро прикусывает щенка за шею, заставляя его ослабить хватку. Миниатюрность Чимина делает его идеальным для разного рода манипуляций, и Намджуну нравится, как легко он разворачивает его у себя на коленях. Он опускается на подушки у изголовья, прислоняя Чимина спиной к груди, просовывает руки под его стройными бёдрами и раздвигает их, обеспечивая лёгкий доступ. – Вот так, отлично, – мурлычет он, наблюдая, как бёдра Чимина подрагивают в ответ на его действия. Его член, лежащий на животе щенка, розовый и чувствительный, а кольцо хорошо закреплено прямо под уплотнением, где обычно набухает узел. – Ты можешь остаться в моих объятиях, пока Хосок позаботится о тебе. Ты не против, Хоби? – Не-а, – подтверждает тот, и его голос становится ниже на пол-октавы, а в глазах ясно улавливается чужой голод, когда Хосок меняет положение, вставая на колени между раздвинутых бёдер Чимина. Не глядя, Хосок стягивает с себя брифы и отбрасывает их с кровати. Он протягивает руку, когда Юнги наклоняется к нему с бутылочкой смазки и выливает приличное количество ему на ладонь. Хосок сжимает в кулаке свой крупный член и медленными, неторопливыми движениями размазывает лубрикант по всей длине. – Ты готов для члена альфы, прелесть? – мурлычет Хосок, постукивая головкой по основанию пробки Чимина. Чимин кивает, его дыхание становится неровным и сбитым от предвкушения. Он скользит рукой по животу, собираясь обхватить свой член, но её перехватывает Юнги, который ласково посмеивается над обиженно-протестующим хныканьем макнэ и, прежде чем отпустить его руку, целует костяшки его пальцев. – Пожалуй, этим займусь я, – говорит ему Юнги, дотягиваясь до его члена и обхватывая его пальцами, из-за чего Чимин тут же резко давится воздухом. – Итак, ты будешь держать руки при себе или хёну придётся тебя связать? – Вот, я возьму его ноги, – предлагает Хосок, быстро вытаскивая пробку из Чимина и без колебаний проникая внутрь до самого основания. Он стонет от удовольствия, когда слышит, как саб вскрикивает от неожиданности, а затем обхватывает его под коленями и поднимает ноги, давая Намджуну возможность отпустить его. – Так, наш щенок сможет получить обещанные тобой объятия, а ты сможешь удерживать его руки на месте. Намджун одобрительно мычит, ослабляя хватку на бёдрах Чимина и обхватывая его руками таким образом, чтобы прижать запястья щенка к его же груди. Юнги устраивается поудобнее рядом с Намджуном. Он ложится на бок, упираясь локтем в матрас, чтобы не загораживать себе обзор. Другая его рука всё ещё нежно продолжает обхватывать напряжённый член Чимина. – Постарайся для него, Хоби, – призывает он. – Оттрахай его как следует. Хосок одаривает их всех быстрой, озорной ухмылкой и делает именно так, как его просили. Не проходит и полминуты, как крики Чимина становятся выше на целую октаву, а после, спустя ещё столько же времени, он, заикающийся и отчаянный, начинает умолять их. Ему нужно больше, нужно сильнее, ему нужен альфа. Но ему едва ли удаётся толком что-то выговорить. – Хён, пожалу…! – голос Чимина обрывается придушенным криком, когда Хосок поднимает его ноги ещё выше и начинает вбиваться в него с новой силой. Пальцы на ногах Чимина поджимаются, а сам он извивается в объятиях Намджуна, задыхаясь в прерывистых рыданиях. – Пожалуйста, пожалуйста, дай мне кончить! Намджун зарывается носом в висок Чимина и вдыхает его запах, тщательно проверяя, есть ли в нём хотя бы малейший намёк на присутствие дискомфорта или страха. Он знает, что у макнэ есть стоп-слово, но они продолжают уже довольно долго, и он видит, что Чимин соскользнул в это состояние довольно глубоко. Хотя он уверен, что знает пределы возможностей своего щенка, он всегда внимательно следит за изменениями в его запахе, поскольку это простой способ убедиться, что они не давят на него слишком сильно. Чимин, конечно, нуждается в помощи, но его запах всё ещё сладкий, а это значит, что всё в порядке. – Нет, ангел, – мягко отказывает ему он, продолжая обхватывать руками торс Чимина, ощущая, как дёргается его тело из-за мощных толчков Хосока. – Хоби ещё не закончил. Шш, милый, я знаю… он так сильно трахает тебя. Только посмотри, как хорошо ты его принимаешь. Такой хороший мальчик со своими альфами. Услышав придушенный стон, Намджун поднимает глаза на Хосока и усмехается, когда видит напряжённое, почти болезненное выражение лица альфы. – Хоби, всё хорошо? – Да… Я близко, – натянуто отвечает тот, слегка откидывая голову назад и демонстрируя прекрасный засос, который быстро окрашивается в более тёмный цвет на его шее. – Он такой чертовски мокрый. – Какой грязный, – мурлычет Юнги, нежно поглаживая член Чимина и легонько постукивая по истекающей смазкой щёлочке, пока тот мотает головой из стороны в сторону, явно находясь на пороге оргазма, которого всё никак не может достичь. – Мм, какой чувствительный. Не могу дождаться, когда альфа повяжет тебя, щенок. Готов поспорить, ты будешь так красиво плакать для нас. Намджун видит, что так оно и будет, ведь Чимин уже на грани слёз просто из-за того, что ему не дают кончить. Вязка – это не только о физическом удовольствии от стимуляции, помимо всего прочего, это также о куче разных гормонов и биологических инстинктах, которые участвуют, когда двое партнёров соединяются. Что касаемо омег, то это больше об эндорфинах и глубоком чувстве удовлетворения, которое ощущают омеги, во время того, как члены стаи так заботятся и проявляют к ним внимание. Но когда альфа вяжет другого альфу? Это чистое, первобытное доминирование, как метка. Это способ подчеркнуть более низкое положение щенка в их иерархии, подтвердить его положение самым интимным образом, и, следовательно, гормональный всплеск, который они испытывают, может быть немного ошеломляющим для того, кого вяжут. Если они просто занимаются сексом, и Чимин просит повязать его (что он иногда делает после того, как их омеги получат своё удовольствие), то это не оказывает столь сильного эмоционального воздействия, но поскольку сегодня они собираются повязать его в дисциплинарных целях (даже если Чимин сам действительно хочет этого), Намджун не сомневается, что его чувствительный малыш в итоге окажется в слезах. Основание его члена пульсирует, узел уже грозит начать набухать, несмотря на отсутствие прямой стимуляции. Чимин – не омега, поэтому одних его феромонов недостаточно для возникновения узла, однако все альфы способны сформировать его независимо от статуса партнёра, если все участники находятся в нужном расположении духа. В большей степени это связано с психологическим состоянием альфы, необходимыми доминантными инстинктами, запускающими определённые гормоны в ответ на потребности сабмиссива, а не только с запахом, хотя запах омежьей смазки обычно является верным способом, чтобы гарантированно сформировать узел. Кроме того, определённая и продолжительная стимуляция нужных эрогенных зон также может вызвать такую биологическую реакцию. Так, Сокджин в течение многих лет с большим удовольствием экспериментировал со способностью Намджуна контролировать формирование узла, и теперь он точно знает, где нужно прикоснуться, что сказать и как менять свой запах, чтобы в его руке мгновенно начал набухать узел альфы. Как же много власти этот мужчина имеет над ним, боги. Он мог бы заставить Намджуна ходить со стояком целый день, если бы захотел. К счастью, бета – милосердный Дом. – Ах, чёрт, – бормочет Хосок, чьи толчки становятся всё чаще, а его лицо снова напрягается, явно свидетельствуя о приближении оргазма. – Джун… я сейчас… – Давай, детка, – рычит Намджун, покачивая бёдрами и прижимаясь к пояснице Чимина, чтобы получить необходимую стимуляцию, которая могла бы ослабить растущее давление в паху. – Наполни его, заставь его принять всё, что ты ему дашь. Хосок, ругнувшись, вздрагивает и опускает одну из ног Чимина, чтобы податься немного вперёд. Он упирается рукой в матрас рядом с бедром Намджуна, чтобы не упасть прямо на Чимина. Хриплые, отрывистые крики вырываются из его рта, бёдра ещё несколько раз дёргаются вперёд, когда он изливается внутрь макнэ. Его губы поджаты, напряжённые мышцы сокращаются, когда наслаждение накатывает на него. Великолепен. Как и в случае с Юнги, Намджуну тут же хочется вдавить того в матрас и довести до ещё одного оргазма. Хосок будет так красиво смотреться под ним, будет так плотно обхватывать его член. В прошлом он всегда так красиво принимал его узел… – Ты такой горячий, – стонет Юнги и приподнимается, чтобы поцеловать приоткрытые губы Хосока, наконец отпуская истекающий смазкой член Чимина. Намджун одобрительно рычит, наблюдая за поцелуем этих двоих, пока его бёдра всё ещё покачиваются вверх и вниз, выводя круги на спине Чимина. Он слегка поворачивает голову и зарывается носом в его потный висок. Чимин, дрожа, втягивает в себя воздух, пока слёзы продолжают срываться с его ресниц. Его сбитое дыхание перемежается с тихим хныканьем, которое посылает новые волны возбуждения, и, чёрт возьми, он так хорошо пахнет. Его аромат сладкий и нуждающийся. О, он явно готов к тому, чтобы его трахнули хорошим толстым узлом. – Всё хорошо, – утешает Намджун. – Шш, я с тобой. Такой хороший мальчик, который так хорошо принял член Хоби. Юнги с Хосоком отстраняются друг от друга, чтобы подтвердить слова Намджуна, и тут же обращают внимание на хнычущего Чимина, одаривая того нежными поцелуями и шепча слова похвалы. Хосок не выходит из него сразу, вероятно понимая, что это может сильно расстроить их щенка, хотя его член уже очень чувствителен. Проходит несколько минут, но в конце концов дыхание Чимина выравнивается, его дрожь от перевозбуждения стихает, становясь менее заметной, и Юнги с улыбкой обращает свой взгляд на Намджуна. – Как ты его хочешь? – спрашивает он, наклоняясь, чтобы оставить быстрый поцелуй на губах другого альфы. – На коленях? На подушках? Намджун бросает взгляд на стопку полотенец и подушек рядом, размышляя о преимуществах расположения Чимина под таким идеальным углом для вязки, и решает, что предпочёл бы смотреть на его лицо, пока он его трахает. По крайней мере, до тех пор, пока узел не будет полностью готов для сцепки. – На спине, – решает он, и Юнги отстраняется, когда Намджун освобождает одну руку, чтобы обхватить рукой его затылок и притянуть его обратно с низким, рычащим шёпотом. – Иди сюда. Юнги явно знает, чего он хочет, и его губы слегка подрагивают, даже когда он с готовностью обнажает шею и наклоняет голову в сторону, чтобы дать Намджуну легкий доступ к его нетронутой запаховой железе. Тот одобрительно мычит и проводит по коже языком, а затем прикусывает, достаточно сильно, чтобы оставить след, и присасывается к коже, чтобы образовался синяк, не уступающий тому, что уже красовался на шее Хосока. Все его три альфы будут выглядеть так восхитительно с его засосами. Когда он наконец отстраняется, то видит уже образовавшийся синяк, чувство удовлетворения, захлестнувшее его, заставляет издать ещё один горловой рык, и он наклоняется в последний раз, чтобы поцеловать след, прежде чем ослабить хватку на затылке Юнги. Тот выглядит немного покрасневшим, что вполне объяснимо: от такого длительного воздействия на его запаховую железу его зрачки расширились, а нижняя губа была слегка припухшей, словно он прикусил её. – Хё-ё-ён, – скулит Чимин, прижимаясь к груди Намджуна, что заставляет двух альф отвлечься от одобрительного созерцания друг друга. Хосок кряхтит, когда он морщится от лёгкого дискомфорта: движения Чимина явно продолжают стимулировать и без того очень чувствительный член. Намджун мог бы заставить его оставаться внутри щенка ещё какое-то время (ему прекрасно известно о том, что Хосок любит получать удовольствие от боли чрезмерной стимуляции), но они и так уже заставили Чимина ждать слишком долго, так что заставлять его мучаться и дальше было бы неоправданно жестоко с их стороны. Кроме того, Намджун не может отрицать того факта, что с каждой минутой ему всё труднее игнорировать своё собственное желание опрокинуть их малыша на кровать и повязать его. – Я знаю, милый, ты так хорошо ведёшь себя, – воркует он, снова крепко обхватывая торс щенка. – Мы почти закончили, шш, успокойся немного. Хоби? Ты можешь вытаскивать, дорогой. Чимин начинает хныкать ещё до того, как Хосок полностью вышел из него. С его губ слетает тихое «нет», как из-за чувства мгновенной пустоты, так и из-за потери стимуляции. Он расстроенно надувает губы. Намджун действует быстро, пока эта надутость не превратилась в настоящую катастрофу. Он приподнимается, чтобы уложить его на матрас в том месте, где раньше находилась стопка подушек (Юнги смахнул большинство из них на пол, чтобы освободить место). Намджуну приходится на мгновение отстраниться, чтобы стянуть с себя джинсы с бельём и быстро смазать член вместе с небольшим уплотнением медленно формирующегося узла (хотя, скорее всего, от смазки никакого толка не будет, поскольку Чимин и так уже выглядит достаточно мокрым, но он всё же не хочет рисковать и причинять ему боль). От резкой потери контакта с Намджуном Чимин начинает хныкать, но Юнги быстро наклоняется к нему и отвлекает поцелуями, шёпотом нахваливая его. Ещё через мгновение к ним присоединяется и Хосок, и к тому времени, когда Намджун заканчивает раздеваться, оба других Дома по очереди посасывают и покусывают запаховую железу Чимина, чьи запястья они удерживают у него над головой, прижав их к кровати. Намджун ещё немного наблюдает за ними, потому что Хосок и Юнги так чертовски сексуальны, когда вместе доминируют над их младшим альфой, и крепко сжимает основание своего члена, чтобы заставить узел набухнуть ещё больше. Он не заставит Чимина долго ждать. Он и так был таким послушным, так что он заслуживает того, чтобы его повязали и пометили, чтобы подтолкнули в то счастливое и уютное состояние, которое, как знает Намджун, Чимин может достичь только на узле альфы. Придвинувшись ближе, он просовывает руки под колени щенка, чтобы прижать их к его груди, и улыбается, когда взгляд Чимина тут же устремляется на него. Его глаза так и горят, полыхая от отчаянного желания. – Готов к моему узлу, мой прекрасный? – спрашивает он, поддевая головкой члена вымазанное смазкой, разработанное отверстие саба. Твою ж, Хосок не шутил. Он и правда такой мокрый. Его бёдра непроизвольно подаются вперёд, и он едва ли погружается на несколько сантиметров внутрь, но Чимин замирает от наслаждения. Он дрожаще втягивает в себя воздух и мгновенно начинает умолять – ему нужно больше, глубже, сильнее - выгибаясь и извиваясь. Намджун мог бы двигаться жёстче. Он мог бы взять его так быстро и грубо, что кончил бы уже через полминуты, потому что он настолько накачан феромонами, что от оргазма его отделяет всего ничего… но он не станет этого делать. Поскольку сейчас речь идёт о доминировании, и иногда это означает, что нужно быть медленнее и нежнее (даже если это последнее, чего сейчас Чимин хочет), чтобы лишний раз подчеркнуть, кто именно здесь контролирует всю ситуацию. – Альфа трахнет тебя, детка, – мягко говорит он щенку, намеренно покачивая бёдрами до болезненного медленно и стараясь направить толчки так, чтобы максимально стимулировать чувствительную железу внутри Чимина. – Так глубоко… так медленно. Напряжённый член Чимина подёргивается, и из него вытекает ещё одна струйка прозрачного, блестящего предэякулята на грязный живот. Чимин отчаянно хнычет, его глаза снова наполняются слезами, пока Намджун продолжает стимулировать его сладкое место с каждым осторожным толчком. Он так крепко сжимается вокруг члена Намджуна, что тому на мгновение кажется, что он видит звёзды перед глазами. – Чёрт, – стонет он и, приподняв колени Чимина ещё выше, подаётся бёдрами вперёд и толкается ещё сильнее. Основание его члена начинает пульсировать, и все планы быть медленнее внезапно улетучиваются. Чимин всё ещё кажется таким тугим, несмотря на то что в нём было уже два члена; а ещё он пахнет так изумительно, что Намджун хочет повязать его, как и вчера. – Чёрт, Чимини, в тебе так хорошо. Он толкается вперёд всё быстрее, подстёгиваемый задыхающимися криками Чимина, и стонет во всё горло, когда Хосок с Юнги склоняются над сабом, чтобы поцеловаться, явно находясь под действием витающих повсюду феромонов. Боже, если бы у Намджуна была ещё одна пара рук… Он чувствует, как с каждым толчком основание его быстро формирующегося узла начинает задевать скользкое отверстие Чимина, который, очевидно, тоже это чувствует, поскольку выгибается под Намджуном, захлебнувшись воздухом, извиваясь и словно пытаясь одновременно, как отстраниться от узла, так и насадиться на него. – Да, детка, чувствуешь это? – мурлычет Намджун, прекращая толкаться и водя бёдрами по кругу, чтобы дать узлу плотнее прижаться ко входу щенка, и стонет, когда Чимин сжимается вокруг его члена в ответ. – Он почти готов для тебя. Я заставлю тебя принять его целиком, мой сладкий. Чимин, задыхаясь от рыданий, замученно кивает: – Пожалуйста, пожалуйста, хён… хочу, мне нужно, пожалуйста, альфа. Боже, он такой очаровательный, такой идеальный, их маленький сладкий щенок. – Сними с него кольцо, – приказывает Намджун низким и напряжённым голосом, когда он заставляет себя отстраниться, несмотря на горячую пульсацию узла. Хосок быстро стаскивает кольцо с члена Чимина и отбрасывает его в сторону, а Намджун резко переворачивает его на живот, приподнимая его зад, пока Юнги достаёт пару отброшенных подушек и подсовывает их под его бёдра. Чимин уже извивается, бормочет бессвязные мольбы и трётся о подушки в отчаянной попытке догнать долгожданный оргазм, и Намджун выпускает полный нежности смешок, пока крепко обхватывает щенка за талию, чтобы удержать того на месте. – Прекрати, – твёрдо говорит он, и хотя Чимин немедленно подчиняется, тот всё же кивает Хосоку и Юнги. – Придержите его для меня. Намджун выпрямляется и снова погружается в тело Чимина, пока Хосок и Юнги одновременно сжимают запястья щенка, и для надёжности они также придавливают его за плечи к матрасу. Чимин плаксиво скулит и слегка бьёт ногами, но в остальном остаётся неподвижным и податливым. Его запах, становящийся всё слаще и слаще, наполняет комнату в томительном ожидании. Даже когда щенок уже совсем расслаблен и настолько мокрый, насколько это вообще возможно, Намджуну всё равно приходится приложить усилия, чтобы полностью втиснуться внутрь, но это ещё не повод для беспокойства. Он знает, что всё будет в порядке, просто ему нужно быть немного настойчивее, когда он хочет повязать другого альфу, в отличие от тех же Тэ или Чонгука, с которыми в этом плане намного проще. Лёгкий поворот бёдер, сильный толчок, и узел полностью входит в него, сцепляя их вместе. Чимин взвывает и мгновенно достигает кульминации, сжимая член Намджуна так сильно, что на секунду становится трудно дышать, и Намджун подаётся вперёд, укладываясь на его спину и впиваясь зубами в чужой загривок, чтобы наконец унять зуд в дёснах, когда его собственный оргазм оглушает его. – Вот дерьмо, – хрипит он. – Чёрт, хороший мальчик. Такой хороший мальчик. Чимин содрогается под ним, всхлипывая в простыни. Он пахнет так сладко, так прекрасно сладко, пока его тело ритмично сжимается вокруг Намджуна, выдаивая из него семя, и, чёрт, он всё ещё кончает, хотя непонятно, как это может быть возможно, ведь по ощущениям, он как будто влил в него уже целый галлон. Хосок и Юнги что-то ласково и сладко шепчут ошеломлённому, дрожащему щенку, а Чимин впитывает их, как губка, пока слёзы останавливаются, и он приподнимает голову, чтобы зарыться в их прикосновения, словно он успел изголодаться по ним. Этого и следовало ожидать: их малыш всегда был прилипчивой очаровашкой после оргазма, а если учесть то, насколько интенсивным было их сегодняшнее взаимодействие, то Намджун был бы обеспокоен, будь всё иначе. Намджун разжимает зубы на затылке Чимина (он с удовольствием метит своих мальчиков, но он никогда не прокусывает кожу, он никогда не делает ничего, что могло бы вызвать настоящий дискомфорт в течение длительного времени), и проводит языком по оставшимся следам. Засосы – это прекрасно, но следы от зубов… Есть что-то такое первобытно-приятное в том, чтобы видеть отпечаток клыков на чужой шее, который остаётся после хорошего, требовательного укуса. Его бёдра всё ещё подёргиваются каждые несколько секунд, пока его узел заканчивает набухать. Кровь громко стучит в ушах, пока его внутренний альфа чувствует гордость: его очаровательный возлюбленный у него на узле, а в нос забиваются сладкие феромоны. Лучше быть и не может. Ну, не совсем так. Теперь он должен заняться последующим уходом. И нет ничего приятнее, чем обнимать счастливого щенка, находящегося в сабспейсе, пока он всё ещё сидит на его узле. Намджуну так сильно повезло.

***

Сокджин дожидается, пока всё затихнет аж на целых десять минут, и тихо стучит в дверь спальни. – Заходи, – весело зовёт Намджун с той стороны. Интенсивный запах феромонов, обрушивающийся на него, когда он открывает дверь, не вызывает особого удивления, учитывая то, что он предлагал трём альфам сделать с Чимином, но Джин всё равно быстро закрывает за собой дверь, прежде чем запах успевает просочиться в другие комнаты. Если Тэхён и Чонгук это унюхают, то их будет уже невозможно остановить, а Джин только-только закончил трахать их обоих (единственный способ отвлечь их в данной ситуации, особенно учитывая, каким громким может быть Чимин, когда его покрывают). – Привет, мои милые, – радушно приветствует их он, улыбаясь четырём своим возлюбленным, которые лежат, свернувшись вокруг друг друга. Он быстро отходит в сторону окна, чтобы открыть его, и тут же опускается на кровать рядом с ними. – Как поживает мой самый маленький альфа? Чимин выглядит сонным, сытым, и впервые за долгое время успокоившимся. Он улыбается ему со своего места на коленях Намджуна, прижатый спиной к груди альфы. Сокджин не удивлён, когда видит, что они всё ещё в сцепке. Джун всегда любил обниматься с узлом, да и все трое макнэ также предпочитают быть натянутыми на толстый узел, который помогает им дольше оставаться в этом приятном полусознательном состоянии. – Он был таким послушным, – сообщает ему Юнги, прижимаясь к Намджуну с одной стороны, свободной рукой обнимая Чимина и успокаивающе поглаживая его. Он приподнимается, чтобы поцеловать щенка в щёку. – Наш малыш ещё не скоро забудет своё место, да? – А если и забудет, Чимини знает, что мы с удовольствием напомним ему ещё раз, – замечает Хосок с другой стороны от Намджуна, прижимая одну из рук Чимина к своей щеке, и поворачивает голову, чтобы поцеловать его ладонь. – Может, нам даже стоит делать это регулярно: вязать его и напоминать о его месте, чтобы он не забывал. Чимин улыбается ещё шире и радостно ёрзает, пока Намджун тихо рычит – что больше похоже на мурчание – и обводит носом раковину его уха. – Это, конечно, можно обсудить, – соглашается Намджун, успокаивающе выводя круги на нижней части живота Чимина. Джину интересно, не чувствует ли он снаружи рельеф собственного члена. Джун так часто делает с омегами, особенно во время их течек. – Но не раньше, чем он окончательно придёт в себя. Малыш слишком глубоко в сабспейсе, чтобы принимать какие-то серьёзные решения. Джин одобрительно кивает. Хотя идея регулярных вязок ему тоже кажется очень привлекательной, этот разговор придётся отложить на несколько дней, пока действие феромонов после сегодняшнего «урока» не спадёт окончательно. Когда дело доходит до доминирования над щенками, то Сокджин предпочитает оговаривать всё заранее, особенно если речь идёт о Чимине, который время от времени нуждается в таком жёстком воздействии для снятия стресса. Но помимо всего прочего это также содействует в поддержании здорового баланса в иерархии стаи между альфами. У Джина есть аналогичное соглашение с Намджуном: он может затащить своего тонсэна в постель, прижать к себе и оттрахать, если он посчитает, что их вожак стаи слишком долго обходится без хорошего члена, ведь пусть Джун и является альфой и Домом, в первую очередь, он всё же щенок Джина, и бета регулярно напоминает ему об этом. – Прости, что нагрубил тебе, – вдруг бормочет Чимин, и, хотя его запах остаётся таким же сладким, беззаботное выражение лица немного проясняется. – Прости, что сказал тебе отвалить. Я не хотел, правда. – О, малыш, – воркует Джин и придвигается ближе, чтобы обхватить его лицо ладонями и потереться своим носом о его. – Хён знает. Ты был непослушным, потому что тебе нужно было внимание Дома, и я слышал, как Намджуни тебя отшлёпал. Хоби пришлось держать тебя, да? Бедняжка. Урок усвоен? Щёки Чимина розовеют, и он быстро кивает, а Джин хмыкает, целуя надутые прелестные губы щенка. – Тогда ты прощён, кроха. И только посмотри, как хорошо ты ведёшь себя с альфой, безропотно сидя на его узле. Чувствуешь себя заполненным, милый? Щенок ёрзает, снова кивает, а его улыбка возвращается. Веки Намджуна трепещут от дополнительной стимуляции, пока улыбка Джина превращается в ухмылку, и он наклоняется над Чимином, чтобы поцеловать их вожака в лоб. – Хорошая работа, альфа, – мурлычет он и с удовольствием наблюдает, как зрачки Намджуна расширяются, прежде чем снова отстраниться. – Ужин почти готов, но в этот раз, учитывая обстоятельства, я могу сделать вам поблажку и разрешить вам двоим поесть в постели, если вы пообещаете быть осторожными. Чимини выглядит уставшим. – Мм, – подтверждает тот со счастливым вздохом. – Не думаю, что смогу ходить. Хосок воркует и целует его волосы: – Джун смог бы донести тебя до стола, детка. Чимин с хныканьем морщит нос и мило хмурится: – Джин-хён сказал, что я могу поесть в постели, я не собираюсь упускать такую возможность. – Справедливо, – смеётся Хосок и снова целует его, а затем переводит взгляд на Джина. – Два других наших щенка ведут себя подозрительно тихо. Ты их держишь где-то с кляпом во рту? Чимин заметно оживляется, хотя из-за чего именно – из-за упоминания об их омегах или из-за упоминания темы BDSM-практик – сказать трудно. Джин уже собирается ответить ему, но он улавливает тихое шушуканье, раздавшееся прямо за дверью спальни, что заставляет его закатить глаза и обменяться ласковой улыбкой со своими возлюбленными. – Где бы они ни были, надеюсь, что они не подслушивают, – громко комментирует Юнги, каким-то образом умудряясь сдержать улыбку, несмотря на явное веселье в его глазах. – Может быть, рука Намджуна и подустала, но моя точно нет. Раздаётся отчётливый стук, как будто кто-то падает на пол, возможно, споткнувшись при поспешной попытке ретироваться. Джин плавно поднимается с кровати и в несколько быстрых шагов добирается до двери, тут же распахивая её и глядя вниз на своих двух щенков омег, которые смотрят на него в ответ широкими глазами, сидя на полу, явно застигнутые врасплох тем, что их обнаружили. – Вы хотите чем-то поделиться с классом? – с весельем спрашивает Джин, вскидывая бровь, и Чонгуку, по крайней мере, хватает совести покраснеть и пробормотать извинения, как самый хороший кролик, которым он всегда и был. Тэхён только ухмыляется без тени раскаяния на лице. – Надо было убедиться, что Чимини ещё жив, – говорит ему омега, плавно поднимаясь на ноги. Они с Куки по-прежнему одеты только в безразмерные свитера Джина, как они часто предпочитают делать после того, как он заканчивает играть с ними. – Эй, Чимини! По шкале от одного до десяти, как бы ты оценил свой опыт сцепки? – Десять из десяти, я бы повторил, – совершенно не стесняясь, отвечает Чимин, хотя и немного сонно и с прикрытыми глазами. – Всё время подслушивал, да, ты, маленькое зло? – Не-а. Я пытался, но не мог услышать тебя за криками Куки, – отвечает Тэ, бросая дразнящий взгляд на другого омегу. – Джин-хён использовал на нём тот фиолетовый вибратор, ты же знаешь, как он на него действует. Чонгук краснеет ещё больше и шлёпает Тэхёна по бедру с такой силой, что звук эхом разносится по спальне, а тот взвизгивает, удирая подальше, но не раньше, чем в отместку щёлкает Чонгука по лбу. Вздохнув ещё раз, Джин подтягивает Тэхёна поближе и легонько шлёпает его по другому бедру. – Перестань дразнить его, – мягко укоряет его Сокджин. – Иди пообнимайся со своими альфами, недоразумение. Когда Тэхён чмокает его в щёку и делает, как он сказал, Джин помогает Чонгуку встать на ноги, поворачивает его к себе и, обхватив пальцами подбородок, заставляет его посмотреть на себя, а затем нежно прикусывает его шею, прямо над запаховой железой. – Не тебе наказывать Тэхёна, малыш, – тихо напоминает он щенку. – Он твой хён, а не саб. – Наклонившись, он нежно, но назидательно кусает его, прижимая к себе Чонгука, когда тот слегка вздрагивает. Он целует едва заметный розоватый оставшийся от зубов след. – Вот так, мой хороший мальчик. Пойдём, пообнимаемся с Чимини, а? – Чёрт, – стонет Тэхён с кровати, и Джин оборачивается, замечая, как омега лениво растягивается на простынях. Край кашемирового свитера задирается, показывая, что тот действительно без белья. – Тут так хорошо пахнет, Джин-хён. Можно мы будем гнездиться здесь сегодня? Куки… Куки, иди сюда, простыни так изумительно пахнут, о мой бог… Чонгук забирается на кровать и тут же падает в матрас лицом, издавая слабый довольный стон, и, чёрт возьми, Джин допустил такую глупость. Отвлёкшись на щенков, он совершенно забыл, что это именно та ситуация, которой он пытался избежать с самого начала. Теперь он их и с места не сдвинет, когда они уже вовсю вдыхают ароматы альф и ластятся друг другу, и, судя по голодным взглядам всех альф – в том числе и Чимини, всё ещё находящийся в сабспейсе, явно готов продолжить. Никто из них не готов твёрдо сказать «нет». Проклятье. Сокджин снова вздыхает. Ему надо сходить выключить плиту. Похоже, ужин задержится на час… – Хоби-хён? Ты меня вылижешь? …а может и на два.