— Знаете, моя дорогая профессор Уилкинс, это было опрометчиво, — заявил Альбус, найдя Гермиону в Запретной секции. — Не думаю, что Барти нужно было знать, откуда Вы прибыли.
— Уже прочли его мысли? — засмеялась ведьма.
— У него замечательный окклюментный щит, поэтому я догадался.
— Следили за мной, — поняла Гермиона.
— Я всего лишь бродил вчера вечером по школе. Страдаю бессонницей, — улыбнулся старик. — Профессор, Вы ничего не хотите мне рассказать о Барти?
— А Вы слышали не весь разговор?
— Только начало, а после меня нашла профессор МакГонагалл, заявив, что поймала мисс Грюм всю в слезах. Барти связан с Пожирателями?
Гермиона отрицательно покачала головой. В будущем директор так часто подставлял их,
детей, что теперь она с лёгкостью лгала всем, кому считала необходимым соврать.
— Хорошо, — выдохнул Альбус. — В любом случае, Вы вряд ли мне расскажете правду, да?
— Да. И не беспокойтесь, Барти тоже не узнает ничего лишнего.
— Вы на завтраке говорили с Минервой о потребности того, чтобы дети углублённо изучали магию эльфов, для чего?
— Придёт время, поймёте, — улыбнулась гриффиндорка, закрывая книги.
— Вы изучаете менталистику? — заметил Альбус верхнюю книгу в руке Гермионы.
— Я начала её изучать ещё после пятого курса, на то были причины. Сейчас я хочу немного усовершенствовать свои знания в менталистике, но пока ничего нового для себя не изучила.
Гермиона расставила книги, и они вместе с Дамблдором покинули Запретную секцию. Войдя в обычную библиотеку, ведьма сразу заметила смеющихся слизеринцев.
— Розье — драконолог! Ты и драконы, — хмыкнул Регулус. — Эван работает в Министерстве, а ты хочешь в заповеднике работать?
— Нет, я буду работать в Бюро исследования и изолирования драконов. Отец, конечно, против, но кто его спрашивает, если у него влияние есть только на Эвана, потому что, как и… — парень умолк, заметив Альбуса, который внимательно вслушивался в разговор студентов.
— Продолжайте, мистер Розье, — попросил Дамблдор, подходя, косясь на левое запястье студента.
— Я беседовал с друзьями, и Вас, директор, наши личные разговоры не касаются.
— А если я попрошу Вашего ответа, как со старосты факультета?
— Мы обсуждали будущие профессии, — заявил Регулус. — Перед этим говорили о квиддиче. Надеюсь, мне, как капитану, не нужно давать подробный отчёт? — шипел слизеринец.
— Директор, не думаю, что мистер Розье говорит о запрещённых вещах, например, о том, чтобы присоединиться к Тёмному лорду. Скорее, он обожает перуанских змеезубов, — заявила шатенка.
— Да! — улыбнулся парень. — Откуда Вы знаете?
— Не впервые слышу, — улыбнулась Гермиона. — Вы меня часто не замечали. Думаю, с этими драконами вы подружитесь и станете специалистом.
Барти удивлённо посмотрел на друга, а после вопросительно на Гермиону, которая точно знала, что говорит. Альбус и сам понял, что в будущем мальчик будет безопасным. Он ошибся в суждениях.
— Что же, готовьтесь к урокам, — директор оставил библиотеку, а Гермиона закатила глаза.
— Не в восторге от нашего директора? — заметил Регулус.
— Не в восторге от его решений. Мистер Крауч, отработки по вечерам понедельника и четверга. Не вижу смысла видеть Вас чаще.
Барти наиграно надул губы, подпёр голову рукой и расплылся в улыбке.
— Боитесь, что под чарами моего обаяния расскажете больше положенного,
профессор Уилкинс? — оскалился парень.
— Боюсь, что из-за Вашей наглости прибью Вас и лишусь работы!
Гермиона поспешно оставила библиотеку, а Феликс с Барти засмеялись, из-за чего получили недовольный взгляд Регулуса. Крауч сразу же закатил глаза, покосившись на дверь в Запретную секцию.
— Я сейчас.
Блэк тяжело вздохнул, когда Барти побежал к мадам Пинс, которая шла просить ребят быть потише в бибилиотеке.
— Прошу прощения за смех, мадам Пинс, просто не верится, что друг любит драконов, — улыбнулся парень, глядя, как женщина держит в руке журнал посещения Запретной секции. — Могу я как-то исправиться?
— Ох, мистер Крауч, — засмеялась библиотекарь. — Посидите вместо меня полчасика, мне нужно забрать лекарство у мадам Помфри от головной боли, а после того, как второй курс взорвал шесть котлов и обожглось восемь человек, то ей некогда мне их занести.
— Готов сидеть хоть целый час.
— Благодарю. Записывайте всех, кто берёт книги с собой сюда, а сюда…
— Я всё это знаю, — улыбнулся Барти.
— Какой хороший мальчик.
Мадам Пинс оставила библиотеку, а Барти уселся на её место. Феликс запрыгнул на стол библиотекарши, хихикая, а вот Регулус подошёл недовольный и скрестил руки на груди.
— Ты что удумал? — спросил Блэк.
— В Запретной секции профессора пишут в журнал, какие брали книги, чтобы было ясно, чем там занимаются.
— Тебе Уилкинс покоя не даёт? Крауч, она грязнокровка!
— Даже грязнокровкам бывает интересно в Запретной секции, Рег! — ответил Барти, открывая журнал.
Регулус склонился над журналом и тоже начал осматривать список литературы.
— Обливиэйт? — удивился Блэк. — Её волнует информация о том, как стирают магам память? За последние пять месяцев она брала двенадцать книг об Обливиэйте, — заметил парень, листая журнал.
— Ага, и пять книг о маховиках времени. Они существуют, вообще? — удивился Розье.
— Подтверждений нет, — ответил Регулус. — Хотя считается, что существуют аномальные зоны, которые перемещают магов или магглов во времени. Может, об Уилкинс никто раньше не знал, потому что она работник Отдела тайн? Там всё секретно. И в школе она что-то ищет. Всё-таки Хогвартсу тысяча лет.
— Нужно выяснить, да, Барти? — улыбнулся Розье.
— Я ничего выяснять не стану. Особенно о маховиках.
— Так они существуют? Твой отец рассказывал тебе о них? — ухмыльнулся Блэк.
— Возможно. Но меня волнуют не маховики. Тот, кто умеет управлять памятью, очень опасный маг, — Барти закрыл журнал посещений и решил дождаться мадам Пинс, чтобы поговорить с Гермионой.
Отработка была сегодня — в четверг, поэтому Барти сразу после ужина побежал к классу профессора Защиты от Тёмных Искусств. Барти постучал в открытую дверь, пока сама Гермиона проверяла самостоятельные работы.
— Идиотка, — рычала себе под нос профессор, даже не слыша стука, пока дверь не захлопнулась. — Уже полдевятого?
— Да, профессор. О ком Вы так лестно высказываетесь?
— Да так. Мистер Крауч…
— Просто Барти, — улыбнулся парень, усаживаясь на столешницу первой парты, — смысл играть роли? Я узнал самый огромный Ваш секрет — вы из будущего. И вряд ли забуду, как Вы выглядите. Разве, мне сотрут память.
Гермиона сразу стала серьёзной, а Барти засмеялся, говоря, что знает ещё один её секрет.
— Обливиэйт — незаконное заклинание, если вы не стиратель памяти, — напомнил Крауч. — Кто от него пострадал? Вы не нашли ответов в будущем, почему?
Гермиона молча бурила в парне дыру, но Барти не пугал её взгляд.
— Я бесстрашный.
— Знаю. Приступим к углублённому изучению Империуса. Тебе
точно пригодится.
— Ну спасибо, не обрадовали, — фыркал слизеринец. — Если вдруг понадобиться больше информации об Обливиэйте, я готов её предоставить, — Гермиона сразу нахмурилась. — Моя мать Аделаида Гринграсс, умирающая от проклятия этой чёртовой семейки.
— Я знаю девушку, умирающую от этого проклятия из будущего.
— Тогда мне не нужно ничего объяснять о проклятии. Но! Мой предок, который впервые встретился с этим проклятием, стирал память жене и сыну о том, что у них вообще есть дочь, как и самой девочке, чтобы та сидела дома и никто не знал, что Гринграссы прокляты. Сын нашёл записи отца после его смерти, нашёл сестру в подвале и много лет пытался восстановить ей память, как и себе с матерью.
— У него получилось? — воодушевилась Гермиона.
— Да. Он не успел восстановить память матери, она скончалась раньше, а вот себе и сестре смог. Записи Арчибальда Гринрасса хранятся в семье и по сей день.
— Но о них я не слышала. Я столько литературы перечитала.
— Есть подвох, — Барти спрыгнул с парты и подошёл к учительскому столу. — Когда узнали, что любой Обливиэйт можно снять, то у многих волшебников начались проблемы с памятью, а семьи говорили, что всё всегда можно поправить, если они перестарались с детьми. Очень часто дети не желают вступать в брак с выбранной родителями парой, вот те и делали выбор вместо детей, а тем внушали послушание.
— Кошмар. И почему это прекратилось?
— Арчибальд не открывал секретов того, как восстанавливает память, а дневник с записями запечатал магией за три года до смерти. И открыть этот дневник может только тот, кому он действительно нужен. Вам нужен для кого? Думаю, я заслужил услышать правду.
Гермиона молча смотрела на Барти, пытаясь найти в его лице насмешку, но видимо он говорил правду.
— Семь лет назад я стёрла родителям память. Так было нужно. И не могу её восстановить. Никто не может. Каждое лето я летаю в Сидней, чтобы увидеть родителей. И каждый год они проходят мимо меня…
Гермиона вытерла выступившую некстати слезу, а Барти поджал губы. Он дорожил своей матерью. И потерять близкого человека — это одно, а знать, что этот человек жив, но не помнит тебя, убийственно.
— Империус? Или Вы не в состоянии?
Гермиона удивилась состраданию Барти, который хотел отвлечь её от самокопания.
— Приступим. Я возьму тебя под заклинание и буду давать инструкцию, как ему сопротивляться.
— Вы хоть одного мага знаете, который смог с первого раза сбросить Империус?
— Да, это мой лучший друг. Он в четырнадцать лет смог его сбросить, — Гермиона не упомянула, что учителем Гарри был сам Крауч.
Барти удивлённо изогнул бровь, а после подошёл к Гермионе, которая сразу же выставила палочку. Чисто по инерции, как понял слизеринец.
— Кем является Ваш друг?
— Полукровкой, — улыбнулась ведьма. — Начнём?
— Полукровки не могут быть сильнее чистокровных! — рыкнул Крауч.
— Даже твой Тёмный лорд? Он полукровка, — злорадствовала Гермиона.
— Да как Вы смеете такое говорить?! — закипал семикурсник.
— Империо! — ухмыльнулась Гермиона. — Теперь слушай меня или простоишь так всю ночь.
Барти мечтал сбросить заклинание с себя, сорвать платье с профессора и хорошенько её отрахать, чтобы не смела такое говорить о его Лорде. Но пока он мог только слушать, ведь грязнокровка и правда была могущественной ведьмой.
***
Барти вернулся к себе в спальню без жилетки и мантии, рубашка была полурастёгнутой, а галстук торчал из кармана брюк. Видно было, что парень изморился.
— Чем вы занимались? Она на тебе Круциатус отрабатывала? — удивился Розье.
Даже Регулус оторвался от домашнего задания по Чарам и осмотрел друга.
— Воды? — обеспокоился Блэк.
— Не откажусь, — честно ответил Крауч, а после осушил два стакана с водой полулитровой ёмкости. — Не хочу скрывать от вас: она не хотела вчера снимать с меня баллы. Грюм меня тупо насиловала, ребят. И обещаю, что эта стерва ещё получит своё, если ты, Феликс, в неё не влюбишься. Я попросил профессора обучить сбрасывать с себя Империус.
— Почему она согласилась? — удивился Регулус.
— Её интересует мой предок Арчибальд Гринграсс.
— Она кому-то стёрла память! — понял Розье. — И журнал записей об этом точно говорит. И ещё она ищет способ повернуть время вспять!
Барти мысленно аплодировал другу, только не сказал, что маховик ей нужен не совсем для тех, кому она стёрла память.
— Вы ведь никому не скажете?
— Тёмному лорду было бы интересно узнать о таком, возможно, эта грязнокровка могла бы временно ему быть полезной, — рассуждал Ругулус, а Барти после истерически засмеялся.
— Простите, просто Уилкинс сказала, что Тёмный лорд — полукровка! Безумная. Пойду приму душ.
Барти взял вещи и пошёл в общую душевую, а Регулус задумался, и Розье это заметил.
— Регулус?
— Дядя Альфард в детстве называл Повелителя полукровкой… Я был мал. Все думали, что я сплю. В ту ночь дядя ушёл из дома, он поругался с родителями. Но я помню последнюю, брошенную родителям в глаза фразу:
«Благороднейший и древнейший Род пляшет под дудку полукровки, который мечтает истребить себе подобных, и это я безумец?»
— Сомневаешься в родителях теперь? В своём выборе? В своём кумире?
— Я должен стать ближе к Тёмному лорду. Если он полукровка-безумец, придётся его остановить. Об Уилкинс мы будем молчать. Она дело Барти.
— Хорошо, что меня ваша секта не касается, — закатил глаза Феликс, ложась на кровать. — Так мы теперь не смеёмся над Уилкинс?
— Если она из Отдела тайн, то она не глупая, а знает больше, чем говорит. Маховики могут быть в Отделе тайн. Она уверена, что ты станешь специалистом перуанских змеезубов, но ты точно не треплешь об этом по коридорам. Думаю, в Отделе тайн могут как-то октрывать порталы и видеть будущее или прошлое.
— Этот Отдел сплошная загадка. Я бы в жизни не пошёл в него работать.
— А Барти хочет. Он бредит Департаментом тайн, — хмыкнул Регулус.
— А ты?
— На мне будут дела Рода. Не думаю, что захочу на кого-то работать, скорее сам буду предоставлять работу, — самодовольно ухмыльнулся парень, оставляя спальню. — Пойду полетаю, ведь если сам не поймаю снитч, меня этому не научат, а ты, если дождёшься Барти, скажи, что завтра перед ужином тренировка.
— Передам. Мы с Барти лучшие охотники, в этом году Кубок наш. Мародёры-то выпустились.
— Не начинай.
Регулус поспешно переоделся в форму, взял метлу и пошёл полетать. Вспоминать, что в прошлом году снитч в игре с Гриффиндором у него из-под носа выхватила грязнокровка Эванс, было унизительно.
Барти же стоял под струями воды, вспоминая, как Уилкинс буквально пытала его, ухмыляясь его беспомощности. Будто он когда-то так поступил с ней.
«А может и поступил? Может, я первый, кто показал ей силу Непростительных заклинаний?»
Барти же почему-то нравилось считать, что он приложил руку к становлению такой могущественной ведьмы.
***
— Арчибальд Гринграсс скрыл этот дневник, профессор, — заявил Альбус, когда Гермиона ворвалась к нему в кабинет. — Гринграссы не дадут Вам этот дневник. Они не доверяют тем, в ком нет крови Гринграссов, а учитывая, что Вы магглорождённая, они начнут Вас побаиваться. Вдруг Вы пришли поработить волшебников?
— И что мне делать? Мои родители лишились памяти по моей вине! — закричала в отчаянии ведьма, удивляя этим фактом директора.
— Попросить дать этот дневник Гринграссов из Вашего времени. Вы сможете хоть с кем-то из них связаться?
— Астория, — сразу заявила гриффиндорка. — Она хорошая. Чтит магглов и магглорождённых.
— Было бы замечательно, чтобы Астория и сняла чары Обливиэйта. Эти чары созданы на крови Гринграссов, насколько это правда, не знаю, но Батильда Бэгшот рассказывала мне именно так.
— Мать Барти из Гринграссов…
— Гермиона, Барти в Вашем времени должен оставаться тем, кто он есть. Учитывая Вашу к нему ненависть, я могу предположить, что он станет приспешником Волдеморта, пусть Вы это и отрицаете. Жив ли Барти в Вашем времени?
— Нет, — честно ответила гриффиндорка, не называя причину смерти.
— Тогда он и должен оставаться мёртвым. Родители — это святое, особенно такие родители, которые приняли дар дочери с восторгом и гордостью, — Гермиона печально улыбнулась. — Ваша задача маховик. Не сходите с тропы. Идите точно к цели.
— Не всегда прямая дорога приводит нас к цели.
— Гермиона, прошу Вас, не натворите глупостей. Не меняйте светлое будущее. А я уверен, что у Вас оно светлое.
Гермиона не смогла сдержать слёз обиды, поэтому оставила кабинет директора. Она мчалась куда-то на улицу, подышать зимним воздухом, потому что в зáмке задыхалась.
Уважение к Дамблдору ещё треснуло, когда она узнала, что Гарри должен умереть от рук Волдеморта. И сейчас ничего не изменилось. Том Реддл в школьные годы играл с директором. Регулус Блэк играл. Северус Снейп, скорее всего, тоже. Пришло время сыграть Гермионе. Отныне она и словом не обмолвится с Дамблдором. Её цель — Барти, ведь сломанный маховик у него. И она заполучит эту проклятую вещь любой ценой.
