Время выбрасывать камни

      Возвращаться в прошлое — больно. Выстроенные на протяжении двух лет защитные стены рушатся, крошатся одна за другой, обломками слетают вниз, оголяя израненное нутро. Пока не видишь — не вспоминаешь. Отчаянно блокируешь таблетками любые мысли и чувства. Казалось, так проще. Так легче. Было. Теперь их в организме нет — осознанный отказ, от которого в данную минуту тянет сожалением, потому что виски пульсируют болью, сердце колотится, конечности мелко дрожат. Глубоко запрятанные в голове яркие образы, веселые эпизоды и счастливые моменты прорываются наружу, пляшут перед глазами, терзают душу, в очередной раз напоминают, что ничего не вернуть, не изменить, не исправить. А смириться и принять просто нет сил, сколько бы ни прошло времени. Возвращаться в прошлое — страшно. Страх обволакивает со всех сторон, парализует, топит в себе, не дает нормально дышать. Страшно не выбраться. Страшно утонуть в затягивающей воронке. Страшно навсегда застрять в одном горестном моменте и больше никогда не испытать ни крупицы счастья. Но по-другому не получается. Не получается прекратить бесконечный бег по кругу, свернуть на новый поворот, войти в иную колею жизни, начать всё с нуля, оставив плохое позади. Возвращаться в прошлое — опасно. Нарастающее беспокойство завладевает разумом. Интуиция предупреждающе вопит, сигнализирует о грядущей беде. Инстинкт самосохранения побуждает ударить по газам и умчаться отсюда, надымив шинами. Хочется исчезнуть. Испариться. Забыться. Окончательно забрать документы и снова улететь в Америку, на этот раз навсегда. Но бегство — не спасение, проверено опытом. От самого себя не сбежать. Ведь проблема в нём самом. Она глубоко сидит в его больной башке и ковыряется там ржавым тупым гвоздем. Мучает. Издевается. Насмехается. Дает понять, что никуда сваливать не собирается, сколько не избегай и не прячься. А единственно возможный способ освободиться — стать с проблемой лицом к лицу и наконец-то дать отпор. Но где еще найти для этого смелости? Тэхён, крепко вцепившись в руль руками, не мог себя заставить выйти из машины. Дико хотелось курить, в привычном жесте зажать меж пальцами сигарету, поднести к губам и до отказа наполнить легкие никотиновым ядом. Но от пагубной, пусть и расслабляющей, привычки пришлось избавиться. Он обещал важному для себя человеку, что бросит, и не отступит от данного слова, даже если по факту держать его уже не перед кем. Немного помогает отвлечься карамельный чупа-чупс, который он как одержимый вертит языком во рту, методично задевая зубы. Понимает, что нервничает. Осознает, что совершенно не готов вернуться в университет. Но либо сюда, либо в компанию отца. А из двух зол выбирают меньшее, верно? «Не отгораживайся от мира». «Не замыкайся в себе». «Вернись в социум». Все знают как для него лучше, кроме него самого. До последнего оттягивая неизбежное, Тэхён смотрит на снующих туда-сюда студентов, как они общаются между собой, улыбаются и веселятся — жизнерадостные, активные, амбициозные. Наполненные оптимизмом и упорством, строят далеко идущие планы и свято верят в красивое и успешное будущее. Глупые, даже не допускают мысль, что в любое мгновение их идеально устроенный мир может расколоться вдребезги. Он сам таким был. — Наивный идиот, — вырывается шепотом, когда Тэхён, на пару секунд прикрыв глаза, откидывает голову на спинку сиденья. Не позволяя себе погрязнуть в трагичных воспоминаниях, резво хватается за кожаный портфель и таки выбирается из машины. Активировав брелок сигнализации, сталкивается с собственным отражением в тонированном окне водительской двери, убеждается, что ни одна разрушительная эмоция не просачивается наружу. Маска невозмутимости привычно красуется на своем месте. Пустая палочка от леденца стремительно летит в урну. Его шаг неспешен, поступь — уверенна. Он не реагирует на проходящих мимо людей. Большинство лиц ему неизвестны, но изредка попадаются и знакомые. Чужое удивление успешно им игнорируется. Нет желания ни здороваться, ни тем более разговаривать. Они ему никто, и плевать на правила приличия. Но невозможно не реагировать на окружающую обстановку. Путь лежит через просторный зеленый парк, с вымощенными дорожками и ровными рядами скамеек, после — широкая центральная площадка, с расставленными скульптурами по бокам, а впереди маячит университетский корпус, одним лишь видом вызывающий еще большую ностальгию. Атмосфера вроде бы та же, что и раньше, но вместе с тем совершенно иная — неприветливая, чужая. Тягостная. Ему невыносимо здесь находиться. Одному. Без них. — Тэхён?! Выкриком произнесенное имя за спиной заставляется замедлиться. Голос узнаваем, но это не может быть правдой. Не должно быть правдой. Только не сегодня. Только не сейчас. В идеале — лучше вообще никогда. Может, показалось. Игра воображения. Злая шутка разума. Новый ужасающий кошмар. Если так — самое время проснуться. — ТэТэ, это ты? — раздается позади уже ближе. Так его называл лишь один человек. Ну почему вселенная так жестоко наказывает его? Тэхён останавливается и оборачивается, видит приближающуюся к нему Джиын. Грудную клетку тут же сжимает спазмом, в горле образовывается удушливый ком. Она движется к нему с явным намереньем обнять, но Тэхён инстинктивно делает шаг назад. Джиын замечает, застыв в метре от него, но не подает виду. — Привет. Кто бы мог подумать, что между ними может возникнуть такая неловкость. — Здравствуй, нуна, — приходится приложить усилия, чтобы вытолкать из себя приветствие, сухое и наверняка обидное. Тэхён не может прекратить рассматривать её, словно зачарованный впитывает в себя давно ставший родным образ: её утонченные черты, подчеркнутые легким макияжем, длинные темные волосы, свободной волной развевающиеся на ветру, широкие синие джинсы и укороченная вязаная кофта — стиль, как и в прежние времена, свободный и практичный. Бегающий взгляд невольно замирает на плоском животе и Тэхёна стремительно омывает жаркой волной вины. Карие глаза Джиын горят радостью от долгожданной встречи и невыносимой тоской, что снедает их обоих. — Я кажется целую вечность тебя не видела, до сих пор не могу поверить, — она первой обрывает затянувшееся молчание, тон наполняется уверенностью и шутливостью. — Ты очень сильно изменился, стал таким мужественным и представительным, настоящим красавчиком. Я едва тебя узнала, даже сперва подумала, что у меня зрительная галлюцинация. Мне пришлось хорошенько проморгаться и стукнуть себя по голове, чтобы убедиться, что это действительно ты. Верно, он изменился. Отныне никаких кричащих «я клоун» цветов, что в одежде, что в прическе. Только классика. Только спокойные тона. Изменилось и поведение: импульсивность, безрассудство, инфантильность, желание любым способом привлечь к себе внимание и выпендриться — ушли в небытие. Пришлось повзрослеть. Быстро и резко. — Ты тоже похорошела, нуна, — возвращает ей комплимент, потому что не знает, что ещё сказать. — Думаешь? — Джиын кокетливо заправляет прядь за ухо. Она не флиртует с ним — несомненно играется, стремится вытянуть из него побольше льстивых эпитетов. Всё такая же. — Ни капли не изменилась, — дает понять, что раскусил её стратегию, а взамен получает задорный звонкий смех, что ломает лёд внутри, снимает оцепенение, избавляет от преследующего страха, что после случившегося его люто ненавидят. Но от проявленной открытости и доброты хочется рыдать. Хочется упасть на колени и отчаянно просить прощения. За всё что натворил. За то, что разрушил ей жизнь. Что забрал самое ценное. — Позволишь? — Джиын разводит руками, немного сомневается, спрашивая. А Тэхён тяжко сглатывая, только и может, что утвердительно кивнуть. Её объятия чувствуются как дом, в котором тепло и уютно. Просто хорошо. Она миниатюрная и хрупкая, еле дотягивается ему до подбородка, но вместе с тем необычайно сильна, словно древняя амазонка. — Я так сильно по тебе скучала, — ещё крепче сдавливает ему талию, но Тэхён не жалуется. По правде даже наслаждается, обнимая её за плечи. — Когда ты вернулся в Корею? — Несколько дней назад. — Засранец, ты должен был сказать, — бухтит ему в рубашку, выражая недовольство. — И должен был предупредить, что уезжаешь так далеко и надолго, мы ведь лучшие друзья. Только выписавшись из больницы, я узнала, что ты взял академ и улетел на другой конец света. Ты заслуживаешь взбучку, Ким Тэхён. Это определенно не всё, что она хотела бы ему предъявить, однако сдерживается, осторожничает с ним, боится оттолкнуть, потому что несмотря ни на что он всё ещё ей важен. Почему — открытый вопрос. — Прости, я… — Тэхён затыкает себя до того, как рассыплется в извинениях. От них всё равно никакого толку. Он опускает руки и Джиын отстраняется, взволновано глядя на него. — Ну, а ты? — быстро меняет тему. — Почему ты здесь? Я думал, ты уже выпустилась. — На самом деле он был в этом на сто процентов уверен, поскольку предварительно проверил, прежде чем восстановиться на учёбе. — Так и есть. Я забежала по личному делу… просто проведать кое-кого. — От Тэхёна не ускользает сделанная ею заминка, так же как и таинственные нотки в голосе. Что не так? Она что-то не договаривает. Что-то важное. Переступая из ноги на ногу, снова поправляет колышущиеся от ветра волосы, вдохновленно рассказывает, как после получения диплома ей сразу же повезло устроиться в одно частное информационное агентство, и пусть место не в штате, но это только первая ступень на пути к профессиональной журналистике — то, о чем она всегда мечтала. А Тэхён будто слышит её издалека, сосредоточенный не на словах, а на действиях. Цепкий взор устремляется на блеснувшее в свете солнца золотое украшение на безымянном пальце левой руки, и его тут же прошибает осознанием. — Ты помолвлена? — нагло перебивает её речь. Кто? Как? Когда? — безостановочно вертится в голове. Он растерян, потрясен. Он зол. Не контролируя порыв, хватает за тонкое запястье и тянет на себя, чтобы рассмотреть поближе, чтобы убедиться в собственной правоте — тонкое простоватое на вид кольцо имело огромный смысл. — Да, я выхожу замуж, — так спокойно и сдержанно с чарующей улыбкой на устах. Разве она не должна нагрубить ему? Сказать, что он лезет не в своё дело? Что вообще не имеет никакого права вести себя с ней так грубо? Наконец наорать на него, ткнуть носом в правду, что он бросил её, оставил в трудную в минуту и трусливо сбежал, даже не попрощавшись? Он ждал от неё этого. И внезапно его осеняет — она счастлива. Она оставила прошлое позади и живёт дальше. Сделала то, что он сделать не сумел. Ужасное чувство разливается изнутри. Иронично, предатель чувствует предательство. Посмеяться бы. Над своим идиотизмом. — Вау, а ты времени зря не теряла, — вылетает язвительно и осуждающе. Совершенно несправедливо. Необдуманно. Но затолкать обратно не получится. — Прошло уже два года, Тэхён, — неоспоримая истина, которую Джиын преподносит ему мягко и терпеливо. Впечатление, будто разговаривает с пятилетним ребёнком, не понимающим очевидных вещей. — Прошло только два года, — Тэхён делает акцент на втором слове. И если для Джиын это много, то для него — ничтожно мало. Но спорить бессмысленно, тут нет правых. У скорби нет срока давности, каждый движется к исцелению в своем темпе. Всего лишь разошлись точками зрения, не более. У них разное восприятие мира. И реальность тоже разная. Факт, что с трудом оседает в беснующем разуме. — Отпусти её руку, если не хочешь чтобы я сломал твою. Неожиданное постороннее вмешательство заставляет вздрогнуть и очнуться, наконец-то обратить внимание на искаженное болевыми ощущениями лицо Джиын. Сам того не осознавая, он слишком сильно сдавил ей руку. Тэхён отшатывается, разрывая контакт. Раскаивается и злится. На себя злится. А ещё на бесцеремонно влезшего в их разговор парня, к тому же посмевшего ему угрожать. Первое с чем сталкивается — глаза: черные, глубокие как сама бездна, и полыхающие гневом, на кого конкретно направленным нетрудно догадаться. Тэхён с интересом рассматривает и изучает. Это не грех. Так делают все люди. Нормальные. Экземпляр перед ним занимательный. Весь состоит из контрастов. Штанга в брови, кольцо в нижней губе, по три похожих поблескивают в каждом ухе. Смоляные волосы, собранные в короткий хвост на затылке, открывают выбритые виски. Правая рука от кисти полностью забита замысловатыми татуировками. Внешность яркая, броская. Но вот прикид сдержанный и лаконичный — черные узкие джинсы и чисто белая футболка оверсайз. Тело мощное и накаченное, что никак не вязалось с милым, почти что детским лицом. И это выражение — агрессивное и предупреждающее, должно вызывать страх, но вызывает только насмешливое умиление. Парень явно корчит из себя рыцаря в сияющих доспехах, готового ценой собственной жизни спасти невинную принцессу от злого огнедышащего дракона. Пока Джиын убеждает его, что с ней всё в порядке, он аккуратно берет её за предплечье и притягивает к себе, намеренно отдаляет от Тэхёна, заставляет его чувствовать себя чуть ли не насильником. Они однозначно близки. Насколько? Неужели…? — Это он? Серьезно? Неожиданно странный выбор, — фокусируясь на Джиын, кивает в сторону доблестного защитника. — Решила связать свою жизнь с малолеткой? Ему хотя бы есть девятнадцать? — Возможно история повторяется — незащищенный половой акт ведет к пузатому последствию. Тэхён допускает такую вероятность, но вслух не озвучивает, не осмеливается. — Что?! — ошеломленная Джиын развенчивает одно из опасений. — Нет-нет, ты не так понял. Это Чонгук, он… — Способен с легкостью пересчитать тебе зубы, так что думай, что болтаешь. — У защитника тире не жениха есть имя, и он похоже здорово задет колкостями и демонстративным пренебрежением Тэхёна. Потому снова вмешивается. Снова кидается угрозами. Наглый и самоуверенный. Как же раздражает! Но показать — значит, проиграть. Тэхён прячась за издевательской усмешкой, наконец соизволяет наградить его взглядом. — Обычно кулаки используют те, кто не может похвастаться мозгами. И глядя на тебя я ничуть не удивлен — просто ходячая груда мышц, напрочь лишенная интеллекта. Уверен и на территорию университета ты попал совершенно случайно. Заблудился по дороге в тренажерку, верно? Наблюдать за чужим замешательством приятно, жаль оно длится недолго. — Что за ерунду ты мелешь? — Прекратите оба, немедленно. Тэхён игнорирует требование Джиын, что-то зудящее внутри подталкивает его поджечь фитиль и посмотреть на взрыв. — Я сказал, что ты тупой качок и тебе не место в учебном заведении, так понятней? — Нарываешься? — злобным выдохом сквозь стиснутые челюсти. Мимика красноречива. Физиогномист сказал бы, что человек на грани. — Типичный вопрос от такого как ты, — бесстрашно фыркает Тэхён. — Напомнить? Реакция незамедлительна. Чонгук сбрасывает на землю рюкзак, руки сжимает в кулаки, рывок вперед и… ничего. Возникшая между ними Джиын, в сопровождении бурных выкриков, несколько раз толкает его в часто вздымающуюся грудь, вынуждает отступить и утратить воинственный настрой. — С ума сошел? Собрался тут потасовку устроить? Ты же обещал брату больше не ввязываться в драки, так ты держишь слово? А о последствиях подумал? — Этот придурок сам меня провоцирует. — Какой молодец, рожу украсить не получилось, давай стрелки переводить. — А ты глупо ведёшься, — продолжает чехвостить его Джиын. Вдвоем производят душещипательную семейную сцену. По правде, так они и выглядят — младший слабоумный брат и старшая ответственная за него сестра. — И Тэхён — не придурок, он мой лучший друг. Я рассказывала тебе о нём, помнишь? Становится невыносимо тошно. От всего и сразу. Что Джиын делилась с чужаком их общим прошлым. Сколько она успела рассказать? Похоже, что много. Разъярённый взгляд меняется, в нём проскальзывает узнавание, участие и жгущий интерес. «Запихни его себе куда подальше» — хочется зарычать Тэхёну. «Не смей меня рассматривать как чертов экспонат на выставке». И пофиг, что давеча занимался тем самым. Тошно от осознания утерянного. Как было уже не будет. Никогда. У Джиын новый младшенький. Она волнуется и заботится о нём. Она выходит замуж, в конце концов. Тэхён здесь, со своей неуместной завистью и претензиями, лишний. Всё ещё называть их лучшими друзьями — слишком преувеличивать. Крепкая связь между ними навеки утеряна. Тошно от ситуации, в которой он оказался. В отыгранной семейной драме ему отведена роль злодея. Неплохо же вышло, разве нет? Почему собранная вокруг толпа не ликует, не плещет овациями? Рассчитывали на большее? Увидеть жестокое и кровавое побоище? Один бьет, второй не сопротивляется. Так бы и было, без вариантов. Тэхён хотел боли, он нуждался в ней, в кои-то веки не душевной. Облом, однако. Малец выдался диким, но абсолютно безобидным. Пора заканчивать этот фарс. Не хватало только в первый же учебный день загреметь в кабинет ректора. — Подожди, ТэТэ, ты куда? Мы ведь даже не поговорили. — Что Джиын ещё может ему сказать? Пригласить на свадьбу? Тэхён кривится и, не сбавляя скорости, бросает на ходу: — Извини, мне нужно идти, увидимся позже, — бессовестная ложь. Он не собирается с ней встречаться, по устоявшейся привычке сбегает. Как трус. Как слабак. Врывается в центральные двери и, преодолев широкий холл, несется по лестнице вверх. Тошно от самого себя. Зарекся же быть цирковой обезьянкой, развлекающей публику. Этот наглый парень пробудил в нём всё самое темное и отвратительное. То, что Тэхён с таким трудом давил в себе. Стоило сразу прислушаться к интуиции, не рисковать, не испытывать дрянную судьбу, свалить куда подальше, предварительно в культурной форме послав отца с его ультиматумами. Он не маленький мальчик, сам разберется, как ему жить. Резкий толчок в правое плечо вырывает Тэхёна из раздумий. Пошатнувшись, он выпрямляется, рефлекторно схватившись за ушибленное место. Ему под ноги приземляется с десяток картонных папок, в придачу с разлетевшейся кипой бумажных листьев, сплошь забитыми различными текстами, таблицами и схемами. Ко всему этому безобразию добавляется упавший дисплеем вниз смартфон, не оставляя ни единого шанса на целостный исход. Неудачливый владелец, налетевший на Тэхёна, охнув и присев на корточки, в первую очередь берется именно за него, игнорируя остальное. — О нет! Я разбил телефон. Что за невезение, — жалуется кому-то невидимому и, цокая, оглядывает испещрённый белыми полосами экран, на котором светится окно включенной переписки, что он видимо вёл до случайной аварии. А после картинка меняется, телефон оживает входящим звонком, на заставке высвечивается фото красивой длинноволосой девушки, той, от которой Тэхён сбежал пару минут назад. А ещё эта надпись «моя любимая Джиын» стирает последние сомнения. Ошибки быть не может, это точно он — жених собственной персоной. Тэхён наблюдает, как он принимает звонок и оповещает Джиын о причине задержки, не забыв при этом упомянуть поврежденный гаджет — говорит коротко и по делу, но с хорошо различимой нежностью в голосе. По первой оценке — какой-то нелепый и неуклюжий, но достаточно взрослый, лет тридцать или около того. Потому версия со студентом сразу же отпадала. Ассистент преподавателя, либо же работник администрации — вполне вероятно. Но не это важно. Важно то, что за столь короткий срок после трагедии он сумел влюбить в себя Джиын, сумел душевно исцелить её и заставить забыть бывшего возлюбленного. И вот теперь они женятся. Но как бы разум Тэхёна не бунтовал, он не мог винить Джиын. Любовь не то, что мы можем контролировать. Сердцу не прикажешь, он это отлично уяснил. — Поскольку в столкновении виноваты мы оба, ваше воспитание должно вас подтолкнуть предложить свою помощь. — До Тэхёна не сразу доходит, что обращаются конкретно к нему. Жених Джиын (его имя, выведенное на бейджике, болтающемся на длинном шнурке между полами пиджака, он так и не сумел разглядеть) не поднимая головы, собирал упавшие материалы и при этом поучал Тэхёна. Не заводись. Не усугубляй. Тебе не нужны новые конфликты, просто молча уйди. Впечатлений и без того за утро достаточно. Да пошло оно всё! — В столкновении виноваты только вы один. А всё потому, что вместо того чтобы смотреть куда идёте, вы целиком сосредоточились на собственном телефоне. И вот он результат, — снисходительно указывает на засоренный пол. — Вы сейчас мне грубите? — поднимаясь, мужчина смотрит на него во все глаза. Он не гневался, нет, скорее искренне недоумевал. И стоит отдать ему должное, держался сдержанно и уважительно. Появился отчетливый налёт авторитетности, и оно не удивительно. Внешность бывает обманчива — думает Тэхён, таки прочитав на бейджике с кем имел честь познакомиться — «Профессор кафедры социологии Пак Соджун». А значит он старше, чем изначально показалось. Судя логики не меньше сорока. Прокол на проколе. Злой рок его преследует, не иначе. — Вовсе нет, — Тэхён лукавит, сохраняя покерфейс. — Как по мне, я использовал самую вежливую форму, чтобы оспорить ваше ошибочное утверждение. У меня не было цели оскорбить вас, лишь восстановить справедливость. — Вы здесь учитесь? Ваше лицо кажется мне знакомым. — Ну естественно, Джиын и ему о нём рассказывала. Показывала фотки? Дурашливые видео? О чёрт, у нуны столько на него компромата. — Представьтесь, — меж тем требуют от него. — Назовите курс и специальность. — Мне незачем вам представляться, профессор Пак, — взвесив решение, произносит Тэхён. — Ваш предмет я всё равно посещать не собираюсь. Всего хорошего. — Попрощавшись, он уходит, уже за спиной улавливая эмоциональное, лишенное всякой уважительности: — Эй, стой, я не отпускал тебя. Что за…? У этого парня совсем нет манер. Отойдя на приличное расстояние, Тэхён тянется к переднему карману брюк, доставая оттуда айфон. Пытливость и обеспокоенность вынуждают его нажать на номер контакта, что уже как год стоял на быстром наборе. — Нужно пробить одного человека, — без предисловий сразу к главному, когда на другом конце связи отвечают. — Сроки? Чем быстрее, тем лучше. — Он предает уже известную ему информацию и отключается. Башка неимоверно болела, словно по ней беспрерывно долбили огромным стальным молотом. Плохое и до того настроение после последних событий бесповоротно скатилось до нулевой отметки. А он в университете находится не более получаса. Впереди ждали три клятые пары, которые предстояло каким-то дивным образом высидеть и не откинуться с концами. Ужасный, ужасный день. По крайней мере, хуже он стать уже не может. И Тэхён в это действительно верил, пока, сверившись с расписанием, искал нужную аудиторию; пока, успев забежать в уборную и чудом не опоздать, здоровался с лектором; пока, подняв голову, не выискивал на задних рядах комфортное местечко, желательно подальше от остальных студентов с их излишним любопытством; а потом его глаза невольно упираются в наглый черный взгляд, и удержать в себе отчаянную мысль никак не удается: — Да вы издеваетесь.