Неряшливые волосы опустились на мягкие подушки, рассыпаясь дерзкой волной в разные стороны. Пальцы Эрена сжались на талии Микасы, призывая продолжить этот неожиданный порыв, накатывающее сильное возбуждение, видневшиеся сквозь плотную ткань джинсов. Аккерман потянулась за желанным поцелуем сама, потому что Эрен не в силах был подняться. Она настолько сильно вводила его разум в дурман, что лишь от одного прикосновения Йегер расплывался в удовольствии, как Микаса, когда впервые ощутила вкус домашнего мороженого, приготовленного из обычных сливок и сгущенки.
Эрен ещё с самого начала пути в колледже заподозрил нездоровое влечение готки к холодному десерту:
Она каждый день приносила рожок. И каждый раз это мороженое оставалось у нее на уголке губ. Йегер считал это милым, что ли. Словно белая жижа разбавляла оттенок черного (а у Микасы тогда в гардеробе не нашлось ничего, кроме темных вещей), добавляя небольшой контраст. Со временем Эрен (когда они переступили черту ненависти) стал вносить краски в жизнь Аккерман, одаривая новыми вещами, и он подумал, что красный цвет уж точно принадлежал его готки. Да и Микаса была довольна.
— Эрен, ты же знаешь, насколько сильно я тебя люблю? — вдруг спросила та, заглядывая в потемневшие глаза.
— Н-нет, не знаю, ты же мне никогда не признавалась в своих чувствах... — ответил он ей, издав глухой стон в тот момент, когда рука вовсю орудовала на половом органе.
Странно. Мысли, конечно, путались, но поведение Микасы все же стоит проанализировать вместе с Армином. Слишком часто эта любовная фраза всплывает, и сама Аккерман играет в игру «холодно» и «горячо», что очень настораживает Эрена.
— Раздень меня, мой темный рыцарь... — она остановилась, принимая сидячее положение для того, чтобы дать волю Эрену делать все, что только ему взбредет в голову над ее телом.
«Я уже устала ждать». — проговорила она в мыслях.
Йегер поочередно стал стягивать тонкую ткань с бледного тела своей девушки, намеренно задевая интимные места. После чего получил ответный тихий стон, который подтвердил правильность в его совершенных действиях.
— Продолжай, Эрен, не останавливайся...
Мужские губы накрыли острые ключицы, тут же оставляя за собой кровавую отметину:
«ты — моя». Пальцы ощупывали налитые кровью соски, глаза перемещались от лица до самого
низа.
Аккерман на эту выходку одобрительно кивнула, направив крупную ладонь на разбухший от сильного возбуждения клитор:
— Ты можешь делать со мной все, что пожелаешь, Эрен. Я —
вся твоя.
— Осторожнее со словами. — покорность Микасы Аккерман дико возбуждала. Тем более, когда он уже давно забронировал себе эту удивительно милую особу, которая нисколько не стесняясь начала насаживаться на его пальцы, тем самым растягивая влагалище для ещё большего «гостя». — Ты ведь сама подтвердила, кому принадлежишь.
— Ах, я... я никогда этого не скрывала, Эре-ен... Ты тоже... Твой шепот.. Ты — моя... Ты просто манипулируешь моим сознанием, придурок, ах..
Пальцы согнулись в английскую букву «V», доставляя ещё больше удовольствия. Но Микасе тоже захотелось услышать такие же ласкающие уши сладостные звуки, которые прямо сейчас издавал так грязно ее рот. Поэтому она подала голос, чтобы поменять немного позу: теперь она сидит, словно лягушка, стягивая боксеры, проходится языком, пробуя на вкус предэякулят, и восхищённо берет в рот головку, заставляя своего партнёра также громко захлёбываться в стонах.
— Блядь, Микаса... Ты где этому научилась? — его рука запуталась в черных волосах, наводя кромешный беспорядок.
Выпустив из плена губ каменный член, та с хитрой насмешкой произнесла:
— Фанфиков начиталась и «ЯОЯ». Ты мне тоже так должен отсосать в ролке.
— А ниче, что я ролю за «актива»?
— Не будь арбузером, Эрен. В отношениях нет разделения на «актива» и «пассива», так что ты мне сто процентов отсосешь! — на животе осталась ярко-красная помада, да и впрочем везде, где побывали пухлые губы готки.
Пальцы вновь стали наращивать темп, параллельно массируя небольшой шарик, который с каждым новым движение вздрагивал. Микаса мяла ладонью свою грудь, глубоко закатив глаза. Красная помада стёрлась сильнее в поцелуе. Язык Эрена был грубым и нетерпеливым, но Аккерман только это и нравилось. Нравилась то, что Эрен настолько сильно ее хочет, что пытается отвлечься чем-то другим , но это другое — тоже была
она. Микаса томно вздыхает, сильнее сжимая свою грудь, но вдруг ее одолела одна мысль:
«Я хочу, чтобы это он трогал меня».
Повинуюсь грязному желанию, миниатюрная ладонь нашла левую руку Йегера, обжигая обнаженную грудь горячим холодом.
— Ах, почему твоя рука, ах, такая холодная?.. — сквозь поцелуй спросила она, опалив серебром глаза Эрена.
— Не знаю. — кротко ответил он.
Микаса издала чуть более громкий стон, сильно прогнувшись в спине. Стало хорошо настолько, что она на миг потеряла зрение. Йегер же вынул пальцы из покрасневшего влагалища, преподнося ко рту. Прозрачный сок стекал по локтю, но тот его облизал, впервые пробуя на вкус:
— Солоноватый привкус.
— А ты думал, что будет сладко, хах? — придя в реальность, огрызнулась она, заправляя промокшие пряди за уши, случайно задевая железные кресты.
— В книгах так пишут, и я подумал...
— Наивный ты мальчик, Эрен. — забираясь на его колени, Аккерман намеренно задела вставший член рукой, как бы намекая, что пора стать одним целым.
— Т-ты готова?
— Для тебя я всегда готова, мой темный рыцарь. Не бойся причинить мне вред, я хочу всего тебя.
— Подожди... Мы же забыли про защиту...
— С одного раза ничего не будет. Ты успеешь вытащить.
— А если не..
Вопрос был прерван грубым поцелуем. Микаса направила возбуждённую плоть внутрь себя, почти сразу начиная двигаться, и это Йегера напугало, ведь ее лицо сморщилась наверняка от сильной боли, которая насквозь пронизывала все тело.
— М-микаса?
— Все..все нормально... Давай лучше сменим позу. Не удобно.
Эрен послушно снял Аккерман с себя, укладывая на мягкие подушки, а сам навис сверху, поглаживая женские бедра, чтобы хоть как-то унять острую боль:
— Извини.
— Все хорошо, я хочу тебя, Эрен, и я готова терпеть, чтобы вдоволь насладиться тобой.
— Я тоже. Микаса — только
ты.
Знал бы он, как эти слова Микасу очаровывали и бесили одновременно. Бесили, потому что сильнее привязывали, а она боялась быть на привязи.
Помедлив, Йегер осторожно приложил мокрую головку к половым губам, но Микаса из-за этого ещё пуще раздражалась и ногами обхватила мужские бедра, сделав один резкий нетерпеливый толчок.
Раздался пронзительный стон, длинные ногти, покрытые черным гель-лаком, впились в ребра Эрена, оставляя кроваво- красные полумесяцы. Тот ничего не сказал, даже не взвизгнул, а лишь продолжал делать спокойные толчки, увлекаясь шеей и ключицей. Язык и губы гуляли туда-сюда, лишь изредка спускаясь ниже, к груди и животу.
Через минуту боль начала отступать, переменившись на долгожданное удовольствие. Эрен и Микаса не спускали с друг друга взгляд, внимательно следя за реакцией партнёра. Вдруг отголоски боли остались? Но это больше волновало, конечно, Йегера.
Было приятно, сладко. Захватывал адреналин, потому что в любой момент могли вернуться домой родители. И не очень бы хотелось, чтобы они услышали то, как сейчас они отдают все любовь друг к другу; то, как они голые шепчут друг другу разные пошлости.
Мерзко.
Грязно.
Завораживающе.
— К-как же я хочу.... чтобы Феликс также трахнул Акио... — прошептала она, задыхаясь от новых сильных толчков. — И ты сейчас совсем не нежен, хах...
Место слов он провел языком по сонной артерии, как бы извиняясь. Одна рука спустилась к клитору, массажируя, тем самым добавляя ещё больше разрядки. Другая держала бедра так, чтобы Аккерман не смогла их сдвинуть между собой. Пульсация усилилась. Микаса сильно закусила губу, чтобы не закричать. И под густой пеленой смогла разглядеть то, как Эрен заботливо вытирает сперму салфеткой с ее живота. Свершилось. Они теперь физически принадлежат друг к другу.
— Я же говорила... что успеешь вытащить... — дыхание все ещё не выровнялось. И она тут же оставила лёгкий чмок на титановым пирсинге, который красовался на густой брови.
Но Йегер лишь выдавил из себя счастливую улыбку, оставляя в свою очередь поцелуй на мочке уха. Почему-то совсем не хотелось разговаривать, хотя он запомнит этот день на долгое время, потому что Микаса — официально теперь принадлежит
ему.
***
Три недели миновали быстро. Эрен упорно все занимался физикой (потому что завалил все темы), иногда прерываясь на звонки Райнера, звавшего его чисто побухать и обсудить новую покупку за этот месяц (да, он был тем еще хвастуном). Браун, конечно, пытался привлечь ещё и Арлерта, но тот мягко отказывался потому, что не любил все эти пьяные посиделки.
Ну и хуй с ним.
Ему все равно ближе Эрен потому, что взгляд на мир схож, да и характеры тоже — оба вспыльчивые, не умеющие держать какие-либо эмоции под замком.
Обстановка в аудитории накалялась. Подростки что-то бешено обсуждали после того, как преподаватель, грубо говоря, дал по събам, прикрываясь своей группой на втором этаже — надо бы проведать, вдруг там происходит хаус. И потом, если что-нибудь случится, нести ответственность только куратору:
— Это все вы виноваты! Проклятые элдийцы! Из-за вас Марлия страдает! Из-за вашего чёртово правителя!
— Да?! Вы всегда нас ненавидели! Вечно хотели сжечь наш остров, в котором вы, кстати говоря, проживаете в данный момент! Так что закрой свою пасть, уебище!
Райнер весь этот балаган слышал, и ему не очень нравились заготовленные кулаки одногруппника, потому решил вмешаться, кладя руку на плечо Йегера:
— Эй, притормози, как тебя там... Эрен.
— Ещё чего! Эта мразь посмела оскорбить Армина!
— Он уже извиняется, верно?
— Я перед элдийским отродьем?! Я не конченный человек, чтобы оказать такое глубокое великодушие!
— Да нахуй мне его извинения сдались! Ему надо хорошенько въебать один раз и тут же успокоится! — сквозь зубы зашипел Эрен, который был остановлен подошедшей девушкой:
— Йегер, угомонись уже! — подключилась Имир.
— Да, Эрен, все хорошо, я не в обиде. — пытался вмешаться Арлерт.
Тот все же успокоился, но напоследок выдал нечто: «этот разговор не закончен. И тебе настанет пиздец.»
За всем этим параллельно наблюдала Энни Леонхарт, обсуждая с лучший подругой поведение одногруппников:
— Пиздец, кринж. Особенно этот Эрен, у которого крыша не просто едет, а летит. — высказалась она, переводя холодный взгляд на подругу. — Да, Микаса?
Та мгновенно обернулась, отвечая:
— Да, кринж. Тошнит меня уже от него. Давай о другом. — поправив волосы, Аккерман поймала изумрудный взор на себе:
«Придурок.»
Перед тем, как обратно вернуться на свое место, Эрен сразу заметил две шепчущиеся макушки между собой, потому решил нагло смотреть и ни в коем случае не убирать хитрую ухмылку:
«Хах, будто я не знаю, о чем они там трындят.»
— Хей, Эрен. Я бы, как староста группы, хотел с тобой обсудить некие разногласия. — подошёл к нему Браун, смотря на распластавшегося парня на высоком стуле.
— Если ты мне такую же хуйню скажешь про мир, то иди нахуй, нам нечего обсуждать. Или же будешь заливать, что я и Армин — психи, которые любят насилие над людьми, иди сразу убейся. — в кулак прошипел тот, не обращая внимания на выросшую тень.
— Эрен, давай просто попробуем поговорить? Я уверен, что нам получиться найти общий язык. — вдруг заговорил Арлерт, перемещая мягкую ладонь на сжатый кулак друга. — Тем более Райнер сам делает первый шаг. — в глазах появились искорки надежды.
Но, к удивлению Брауна, друг постоянно отказывался от встречи. Мол, времени нет, надо продолжать ебаться с физикой, и плюс к этому всему мать с отцом пилят: «Эрен, когда у тебя появятся мозги?! Исправляй физику, нахуй, кусок вонючего дерьма!»
Похуй.
Успеется ещё: и встречи, и разговоры по телефону до позднего времени, и ночные гонки на пустой трассе, и просто дружеские посиделки втроём: он, Армин и Эрен. Главное, чтобы у его друга все наладилось, а остальное подождёт.
***
— Ну почему ты никогда не обращаешь на меня внимания?! — давилась она вопросами, изучая длинные ресницы Йегера, который, стоя напротив нее, не выражал никаких-либо эмоций. — Постоянно игнорируешь меня, когда я пытаюсь с тобой заговорить! Я тебе вообще неинтересна?
— А чего ты так взбесилась? Ходишь за мной по пятам, просто так оскорбляешь, проходу не даёшь, небось запала на меня? — с насмешкой выплюнул он, наблюдая за реакцией Микасы, которая вот-вот уже потеряет самообладание от нахального и до рвотных позывов бестолкового лица.
Вот настолько он ее раздражал.
— Ты мне противен. Строишь из себя холодного, потерянного человека во всем мире! Да и пошел ты нахуй, Эрен Йегер! Ты самовлюблённый придурок!
— Это я-то?! Ты адекватная хоть? Ты, блядь, присоединяешься к ебланам и чморишь меня! А потом: «Эрен, почему ты не обращаешь на меня внимания?» Дура, блядь, конченая!
— А как по-другому ты бы на меня взглянул?! Ты же отшиваешься только с Армином!
— Сука! Глаза получше протри! И иди голову свою лечи! Ненормальная!
Аккерман на это лишь показала на обеих руках средний палец:
— Иди на-хуй!
Мд-а... И почему он вспомнил этот разговор вовремя репетиторства? Может потому, что сильно жалел, что так обошёлся с Микасой? Хотя тогда они оба были хороши.
— Привет, как ты?
«Армин.»
— Привет, нормально, ты как? — поступил ответ через сорок пять минут.
— Тоже. Не хочешь встретиться? Поговорим, обсудим наши жизни, а то давненько не виделись.
— Можно.
