Агония

Медленные шажки отпечатывались на все еще белым снегу, при этом не нарушив идеальную белизну искрящихся на последних лучах солнца снежинок, так как подошва обуви не успела испачкаться в мерзкой грязи, которая встречалась лишь возле проезжей части. Кругом виднелись расчищенные дороги, но только вот это почему-то оставалась нетронутой. Даже голого льда ни где не было, но тропа, по которой ступали ноги молодого парня и девушки, решила выделиться среди других коротких путей до небольшого ресторана, где подавали вкусные пирожные, которые Леонхарт в тайне очень любит. Армин же эту часть разговора мысленно отметил у себя в голове, когда его спутница весело заговорила про сладости в тот момент, когда тот изрек, что есть неподалеку ресторан под интересным названием «Люди как люди». Вроде бы диалог шел про вредных донельзя преподавателей, а закончился подбором места для романтического свидания. По сравнению с предыдущими днями, то этот длинный денек отличился серым, плавно переходящим в малиновый цвет небом, на котором резвились кучевые облачка, вот уже закрывающие небесное светило. И не только: Шум раздался от проезжающего мимо грузовика с неосторожным водителем, потому как машина въехала в дорожный знак, обозначающий «зебру» для безопасного перехода трассы. А обычно в этой местности было тихо. Парочка друзей от перепугу дернулась, будто от горячего утюга, быстро ретировалась подальше от происшествия. На что водитель громко выругался, мол, это, типа, вы виноваты, что я врезался. Ерундень какая-то. Отпустив всю ситуацию, ребята продолжили путь. И как предполагалось выше, обувь покрылась серо-коричневыми пятнами — надо было перейти через светофор. Оказавшись у стеклянной дверцы, Армин открыл проход для своей спутницы, выставив руку вперед, тем самым сказал: смотри, какой я просто «невъебенный джентльмен». На что Энни одобрительно кивнула. Ее, конечно, этим особо не удивить, но это же Армин, а он всегда следует этикету. Найдя подходящее место для «трапезы», ребята разобралась со своими вещами, повесив куртки и другие сейчас ненужные вещички на рядом стоящую вешалку. Отчего-то Армину показалась эта вешалка похожа на большого черного паука — ответвления от длинного столба напоминали ему цепкие мохнатые лапки паукообразного существа, что могло в любой момент захватить в свои объятия опрометчивую жертву, которая наверняка хотела просто перебраться на другую сторону помещения. Сев за прямоугольный столик, что сделан был из темного дерева, Армин задал вопрос девушке, красовавшись напротив него, на что та ответила, что хочет горячий черный чай для того, чтобы избавится от этого жгучего холода в кончиках пальцев. Армин одобрительно выдал что-то на подобие «мгм» и подозвал официанта, определившись с заказом. Когда горло обдало обжигающим кипятком, Энни довольно выдохнула и поймала на себе пронзительную голубизну, а за этим взором явно что-то да и скрывалось. У Леонхарт настолько зачесался язык, что она не выдержала и решила узнать — что скрывается за светом голубых глаз, которые на этот раз не были похожи на неспокойное море: — Кгх. Ты так на меня пристально смотришь... Тебя беспокоит что-то? Надеюсь, это не связано с тем придурком, который нас чуть не сбил? Если что... Я в порядке, не стоит беспокоиться. Зная то, какой Армин хороший друг. И то, какой он добрый человек, ценящий своих близких людей, Энни не могла не задать ему именно этот вопрос. Все же тот перед тем, как они решили идти дальше, тщательно осмотрел последствия «ДТП», хоть он их и не нашел. А правда? Что ему надо было найти? Ведь грузовик нисколечко их не задел. Но Армин все равно принялся за свое. Шок, наверное. — А? Нет, совсем нет. Я... Это не с этим связано. — Арлерт завел руку за шею, горячо краснея. — По правде... ты такая красивая... Леонхарт поперхнулась. Она совсем не ожидала таких слов. — Я смотрю на тебя и не могу не восхищаться тобой... Твои губы, волосы, глаза, скулы, щеки, нос — мне все в тебе нравится... Энни, ты мне нравишься. Вернее, я, наверное, тебя люблю... — и тут он умолк. Честно говоря, Арлерт немного испугался своего нагрянувшего, но давно запланированного откровения. Энни остолбенела, широко открыв рот. Так вот что скрывалось за его пронзительным взглядом... Не страх, даже не беспокойство, а далеко хранящаяся теплота в сердце. Она тоже ее почувствовала, когда Армин отпугнул одиночество своим присутствием. Тогда ей показалось, что ее друг был тем самым героем из детских сказок — принц спас свою будущую принцессу из заточения высокого замка. Даже сейчас видит в нем своего «героя». — А-армин... — осторожно начала она, постукивая ногтем по дереву — нервничает. — Я тоже... — зрачки округляются, но и она точно также замолкает.

***

— Микаса. — Жан? Что ты здесь делаешь? — в недоумении уставилась Аккерман на вытянутую руку высокого парня, которая обхватывала ее плечо. Кирштейн выглядел очень недовольным. Хах, а действительно... чем же он должен быть доволен, кроме того, что он нашел свою подругу в каких-то дебрях? Да ещё и с этим ебанатом Йегером...Ну хоть не одну... — А это я у тебя хочу спросить, что ты здесь забыла? Сбежала с пары с этим психом, не предупредила меня, а мне давай искать тебя по «GPS», потому что ты не отвечаешь на «смс», не берешь трубку. Мне пришлось машину занять у Марко, чтобы найти тебя. — процедил он, перемещая шершавую ладонь на локоть для того, чтобы забрать Микасу из племени несносного Йегера, который все это время молчал, наблюдая за перепалкой друзей детства, но неожиданно решил подать свой голос, потому что тому не понравилось то, как его девушку отбирают у него: — Оставь ее. — рука Эрена врезается в руку Жана, освобождая Аккерман из лап «противника». — С ней все хорошо. — С ней все хорошо?! Да ты что, Йегер! У тебя хоть есть права на вождения байка? Нет! К тому же Микаса без шлема! Если бы ты врезался в какую-нибудь хуйню, то Микаса бы пострадала по твоей вине, чертов ты уебок! — Кирштейн больше не смог сдерживать свою внутреннюю злость. Уцепившись за ворот куртки пальцами, покрытые слоем вязанных перчаток, он попытался сделать так, чтобы спина упрямого Йегера ощутила леденящий холод. Вот прям до невозможности выбесил! И у него это получилось: Через секунды три Эрен валялся в снегу, хватаясь за голову. По-видимому, пострадала не только спина. — Эрен! — воскликнула Микаса, испуганно взирая на распластавшиеся тело. — Я в порядке, Микаса... — тяжело произнес тот, уперевшись рукой о белоснежную землю. Голова раскалывалась. И в спине чувствовалась легкая боль. Какой же едкой сволочью являлся этот Кирштейн. — Нам пора домой, Микаса. — но Жану было все равно на скулящего от боли Йегера, ему важно была только его подруга. — Никуда я не пойду! Ты совсем головой своей не думаешь?! Зачем ты это сделал?!!! — Аккерман села рядом с Эреном, намереваясь помочь тому встать, но Йегер как и всегда отверг постороннюю помощь, поднявшись сам. — Эрен? Но тот даже не посмотрел на глубоко волнующуюся за него Аккерман, потому что за секунду (быстрее, чем Жан смог бы сомкнуть глаза) набросился на Жана, что будто бы только и ждал этого сладкого гнева Йегера. А гнев и вправду был сладок, так как в ход пошли кулаки, разбивая и так потрескавшиеся губы в кровь. — Микаса — никогда не будет твоей! Я сам позабочусь о своей девушке! Ты не имеешь право отчитывать ее! Не имеешь право забирать ее у меня! Микаса — не принадлежит тебе! — его прямо-таки перекосило не то что бы от внезапных физических выпадов от Кирштейна, а скорее от попыток внушить Микасе, что он — не самый лучший вариант выбора партнера для нее. И в этом, сука, Жан был полностью прав, хоть и Эрен старался следить постоянно за Микасой, за ее состоянием, за ее действиями, за ее сказанными на эмоциях словами, но как же его сильно заставило освирепеть от, казалось ему, «истины»... Он — не лучший партнер для Микасы Аккерман. — Придурок. — нога прилетела в живот. — Кгх... — сгусток крови вылетел из разбитого вдребезги рта, окрашивая в ярко-алый цвет искрящиеся снежинки. Забавно то, что теперь они сверкают, словно кровавые стекла после того, как разрезали кожу, в которой все еще теплится жизнь, а не своей привычной белизной, похожей на «райское облако». Определенно, последнее словосочетание звучало намного привлекательнее, ежели первые другие. Жан сплюнул оставшуюся кровавую лужицу на землю, пока обезумевшего от ярости Йегера подхватила Микаса, обнимая со спины, заключив обе руки назад, поближе к себе. И то Эрен пытался выбраться из рук перепуганной Аккерман, но та оказалась сильнее. — И с этим безумцем ты хочешь связать свою жизнь?! А, Микаса?! — с жгучей хрипотцой в голосе спросил Жан, надеясь, что подруга все-таки прислушается к нему и переосмыслит все их отношениях после увиденного. — Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заткнись! Ты сам все это начал! Сам спровоцировал Эрена, первым напав на него! — кричала она, крепко сжимая кулаки Йегера, потому что знала, что если случайно отпустит, то повтора дивного «спектакля» не избежать. — Я хочу уберечь тебя! Он — ненормальный, Микаса! Вспомни, сколько он человек избил! Не только меня, но и других! — не терял надежды Жан. — И то, что ты сбежала с ним, могло закончиться очень плачевно. Вдруг бы он и тебя так поколотил! Разве ты этого не видишь? Не видишь то, как я стараюсь защитить тебя от него? — Заканчивай. — Не видишь, что я ради тебя сейчас дал себя избить?! — Я сказала тебе...заканчивать с этим, Жан! — Аккерман уткнулась лбом в напряженную спину Эрена, продолжая свой монолог: — Ты только что сам признался в том, что специально спровоцировал Эрена. Мои слова подтвердились...это во-первых. А во-вторых, Эрен бы ни за что не избил меня! Он меня пальцем ни разу не тронул! Он защитил меня от всех ублюдков, которые желали мне зла! — Ми... — Заткнись! Тебе лучше уйти. — прокусила губу от нарастающей ненависти та, посылая к черту якобы «добрые намерения» лучшего друга. Эрен расслабился в руках Аккерман. Но по правде говоря, ему было очень дурно, потому что Микаса все видела... И он честно признался самому себе, что на миг все же потерял контроль, когда Кирштейн позволил сказать себе слишком много. — Уйти? Ты что же... предпочтешь мне его? — вздох. — Ладно, это не важно. Микаса, тебя искала тетя Киеми. — Мне все равно. Я останусь с Эреном до тех пор, пока сама не захочу уйти. — упрямилась она, ведь не хотела никак покидать своего парня. И эти слова были чистейшей правдой — не уйдет, пока сама не захочет. — Ладно, хорошо, но я тебя предупреждал. Ты сама потом ко мне прибежишь в слезах, умоляя простить тебя.

***

Послышался скрип прогнувшейся кровати. Мужское тело заполнило левую сторону постели, а женское — правую. Ладошкой Микаса поглаживала плечо лежащего рядом с ней Йегера, который не отрывал тусклых глаз с ее губ. Как хорошо, что вся эта «бойня» закончилась. Она с Эреном поехала к нему домой, но перед этим надо было завести байк обратно в гараж Армина. Родителей Эрена не было дома — еще не девять вечера. А потому вся квартира была в их полном распоряжении. Микаса честно призналась самой себе, что больше всего испугалась за состояние Эрена, ежели Жана... Она будто бы потеряла самообладание, когда увидела скорчившегося от боли парня. Хотя и Жан сильно...очень сильно пострадал... Намного хуже Эрена... Но сердце болело не из-за лучшего друга. — Эрен. — тихо позвала его она, переплетая чужие пальцы в замок. — М? — Я... хочу залечить твои раны... — женские пальцы юркнули под плотную мужскую толстовку, перенимая тепло тела. Серебряные кольца коснулись темных сосков. — Позволишь? — Аккерман приблизилась к нему вплотную, соприкоснувшись носом с его. — Поцелуй... — она заметила неотрывный взгляд Эрена еще тогда, когда они просто лежали, слушая спокойный ритм сердец, но игнорировала, так как была погружена в назойливые мысли. Йегер не двигался, а лишь наблюдал за бесстыжей рукой, которая почти добралась до пряжки ремня. Он не хотел останавливать Микасу. Хотел продолжение. А оно явно планировалось.