Охотники

      На Лофу Сяньчжоу моросит дождь. На скатах крыш капли собираются в ручейки и, снова дробясь, пунктирными струйками падают вниз. Блэйд и Цзин Юань стоят по бокам от окна. Блэйд уже был здесь, когда пришёл Цзинь Юань. Они ждали Дань Хэна к середине дня, но что-то задерживает его, и вот уже час, как они смотрят на воду, льющуюся с крыш.       Блэйд сегодня нервничает. Иногда он срывается с места и ходит по комнате, потом возвращается обратно к окну.       — Что мы делаем? — вдруг спрашивает он.       Цзин Юань вопросительно смотрит на него.       — Мы ждём его, — сам себе отвечает Блэйд. Его голос чуть выше, чем обычно, и немного звенит. — Мы всегда ждём его.       Он снова отталкивается плечом от рамы окна и делает несколько шагов туда-сюда. Цзин Юань думает о Дань Хэне — где он сейчас и каким он будет, когда придёт? Он знает, что мысли Блэйда тоже заняты им с самого утра.       Блэйд резко разворачивается к нему, его глаза сверкают, он заговаривает отрывисто и возбуждённо, снова повторяя:       — Мы всегда ждём его, — его речь ускоряется. — Где бы мы ни были, кем бы мы ни были, что бы с нами ни стало, что бы ни происходило — мы ждём его.       Цзин Юань делает движение к нему, но Блэйд отшатывается.       — Кто мы? — резко спрашивает он. — Кто мы с тобой? Друзья, любовники, преступники, слуги? Мы просто двое, что всегда ждут его. Что бы ни было, кем бы он ни был, я могу не помнить, как его зовут, но я помню его лицо, его тело, его запах, его глаза, всегда — его глаза, я жду его, всю жизнь, всегда я жду его, и…       Он задыхается. Цзин Юань делает шаг, хватает его за плечи и с силой прижимает к себе, заставляя уткнуться лицом себе в плечо. Блэйд не сопротивляется, мгновение он стоит неподвижно, а потом сам порывисто вцепляется пальцами в плечи Цзин Юаня и прижимается к нему.       — Иногда я просто не могу… — глухо, с отчаянием говорит он. — Я либо ненавижу его, либо люблю, и то и другое — с такой силой, что я не знаю, могу ли выдержать это.       Он затихает. Цзин Юань крепко держит его и тихо говорит:       — Я знаю, я знаю… Я тоже. Я знаю это…       Блэйд крепче сжимает пальцы на его плечах и больше ничего не говорит, только прерывисто, судорожно дышит.       — Я знаю, — шёпотом повторяет Цзин Юань, потому что он действительно знает. Они оба разделяют это.       Он не позволяет себе сходить с ума так, как Блэйд. Инсин тоже себе не позволял. Но Блэйд — безумен, и это безумие — как преследователь, который ждёт за каждым углом, готовый выскочить и ударить его в любой момент. Любовь к Дань Хэну делает их обоих уязвимыми, и иногда — несчастными до отчаяния, но всё же и счастливыми, как никто другой. Цзин Юань всегда помнит об этом, но Блэйд в своём безумии даёт отчаянию захватывать себя, даёт этой любви пожирать себя, и Цзин Юаню больно смотреть на это, потому что она пожирает и его самого, и он знает это. Блэйд лишь говорит за них обоих.       Блэйд поднимает голову, Цзин Юань ослабляет объятия, чтобы дать ему распрямиться. Блэйд смотрит на него.       — Ты знаешь, — шепчет Блэйд.       — Да, — говорит Цзин Юань.       Блэйд болезненно улыбается. Цзин Юань поднимает руку и проводит ладонью по его волосам. Потом притягивает к себе и целует в губы. И Блэйд отвечает.       Они столько раз были вместе раньше, почти всегда — втроём с Дань Фэном, и иногда без него. Но сейчас, с тех пор, как всё снова началось, они впервые вдвоём, и впервые между ними нет ни ненависти, ни соперничества, ни обиды. И они не знают, что объединяет их теперь сильнее — любовь или отчаяние, так хорошие знакомые им обоим. Возможно, всё же, любовь — любовь, что побеждает отчаяние.       Они быстро, нетерпеливо сбрасывают с себя одежду, Блэйд ложится в постель и тянет Цзин Юаня на себя, обнимает его за шею, смотрит ему в лицо широко отрытыми глазами и говорит:       — Я хочу тебя.       Цзин Юань лежит между его ног, обнимает его, целует в шею и шепчет на ухо то же самое и так же горячо:       — Я хочу тебя, я так хочу тебя…       Блэйд вцепляется ему в спину ногтями, и вскрикивает, подаваясь к нему, впуская его в себя, и, может быть, он хотел грубости, но Цзин Юань не груб с ним, и ему это нравится. Цзин Юань целует его в губы, обхватывает его шею сзади — сильно и уверенно, но не жестоко, и Блэйд запрокидывает голову, закрывает глаза, подставляется его поцелуям, зарывается пальцами ему в волосы, мысли о Дань Хэне не покидают его, но отступают, теперь они лишь делают их с Цзин Юанем ближе. Он жаждет этой близости, он вдруг понимает, что скучал по нему так же сильно, просто это чувство было иным, не таким безумным, как тоска по Дань Фэну и ненависть к нему, но ровным и сильным, и боль от него чище и мягче, чем разрывающие разум воспоминания о Дань Фэне. Блэйд обнимает Цзин Юаня крепче, сильнее подаётся к нему, утыкается лбом ему в плечо и стонет раз за разом, хватаясь за него руками, а Цзин Юань целует его снова и снова — в шею, в висок, в губы, в скулы и подбородок, он не хочет зла и обид, он тоже скучал, он тосковал по ним обоим, и иногда, как бы хорошо он ни держал себя в руках, ему тоже нужен кто-то, кто понимает, как острые когти Дань Фэна-Дань Хэна разрывают душу, кто-то, кому он может сказать: я люблю его так, что иногда хочу умереть от этой любви, как ты, и только с тобой я могу разделить её, и только ты знаешь, что я безумен не меньше тебя. И я люблю тебя, потому что мы оба любим его. И Блэйд ответит: я люблю тебя, потому что и ты любишь его. Цзин Юань поднимает голову и смотрит ему в лицо, приоткрыв губы, тяжело дыша, и Блэйд смотрит на него в ответ, не отрываясь, пока Цзин Юань двигается быстрее, резче, и со стоном кончает, и тогда Блэйд снова запрокидывает голову, вскрикивает и тоже кончает под ним, вздрагивая и обнимая его за шею.       Потом они лежат рядом, и Блэйд улыбается немного криво, повернув к Цзин Юаню голову, а Цзин Юань улыбается широко.       — Намного лучше, чем стоять у окна, — говорит он, и Блэйд смеётся.