Охотники

      — Блэйдик? — Кафка окликает его через плечо.       Он делает едва заметное движение головой, давая понять, что слушает.       — Нам пора.       Как всегда, он стоит между ней и врагом, подняв меч в защитном жесте. Как всегда, он не задаёт вопросов. Он появляется, когда нужен, и уходит, когда она зовёт уйти. Едва ей грозит опасность — он рядом с ней или впереди. Остальное время — он следует за ней или идёт туда, куда она скажет.       Он делает пару неспешных шагов назад, не убирая меча. Враг не двигается, сомневаясь.       — Не стоит терять здесь время, — торопит Кафка. — Идём.       Она уходит, и Блэйд тоже поворачивается, чтобы уйти. Враг наконец делает выбор и бросается вперёд. Блэйд разворачивается — он двигается молниеносно, и всё же в каждом его движении та же неспешность. Меч чертит прямую линию в воздухе, Блэйд чуть наклоняется и замирает, отбросив руку с мечом далеко в сторону. Он не смотрит на врага. Враг падает.       Кафка, не останавливаясь, пожимает плечами и улыбается. Он хорош. Он лучше них всех, они это знают. Она признаёт это без зависти и обиды — она не знает страха унижения. Каждый из них хорош по-своему. Но Блэйд… Она позволяет ему защищать себя, не нуждаясь в этом, потому что это доставляет ей удовольствие.       Блэйд убирает меч в ножны и идёт вслед за ней.              Он стонет от боли и прикрывается от Кафки рукой, то ли раздражённый её попыткой помочь, то ли стыдясь этой помощи. Она отводит его руку.       — Ну тише, тише, Блэйдик, — говорит она и проводит пальцами по его щеке. — Всё позади. Мы же не хотим дать тебе превратиться в монстра?       Они не хотят. Только она может помочь ему дожить до смерти хотя бы тем, кем он стал. Он зависит от неё, но кроме того… Она знает его. Он давно забыл это чувство, и сейчас, возможно, оно единственное, чем он дорожит.       Он — оружие, в собственных руках и в её. И он согласен на это. На самом деле ему нравится это почти так же, как ей. Это делает их ближе.       Он поднимает голову, и они встречаются взглядами.       Она знает его. Когда она говорит — даже монстр внутри него слушает. Она умеет успокоить его, умеет управлять им. Только она. Никто не знает, любовники ли они, да они и сами не знают, но между ними есть близость, которую иногда невозможно отличить от любви — или от принуждения. Он её цепной пёс — и в то же время единственный, кому она доверяет так много. Никто не знает всей правды ни о нём, ни о ней. Они знают друг о друге несоизмеримо много для тех, кто таит всё от этого мира.       Она смотрит без улыбки, и он тоже. Потом она снова проводит пальцами по его щеке, и теперь это прикосновение нежно.       Ей нравится его сила в её руках, нравится его верность — и она платит за неё своей. Они не говорят об этом, но они понимают тишину без слов. Ей нравится, что у него нет выбора, и всё же то, что он с ней — выбор и ничто иное. Она готова защищать его так же, как он защищает её. Ей плевать, какие догадки строят другие. Так же, как и ему. Они оба знают.       Они знают друг друга.              — Почему он позволяет ей звать себя так?       — А ты попробуй ей запрети.       — Всё равно это странно.              Он кладёт голову ей на колени, а она проводит рукой по его волосам. Никто никогда не видит их такими. Но им давно нет нужды скрывать себя друг от друга.       — Блэйдик, — говорит она, — отдохни, у меня есть для тебя дело.       — Как всегда, — отвечает он.       — Как всегда, — эхом повторяет она.