Помоги мне/Help me

Дорога до двенадцатого этажа заняла у них целую вечность. Мало того, что им приходилось буквально ползти по лестнице вверх и при этом издавать как можно меньше звуков (Мэредит даже пришлось снять туфли и двигаться босиком), чтобы их, не дай бог, никто не увидел и не услышал, так еще они сами должны были напряженно вслушиваться в каждый шорох. Впрочем, уже к одиннадцатому этажу на лестнице было относительно тихо. А к двенадцатому и вовсе воцарилась мертвенная тишина. И неудивительно. Ведь на нем никого не было. Никого живого. Только трупы. Очень много трупов. И почти все — омеги. Парни и девушки, совсем юные, подростки, молодые, взрослые и пожилые, беременные, не беременные. И дети. Огромное количество мертвых, раскинувшихся на полу в самых невообразимых, неестественно ломаных позах детей всех возрастов. От младенцев — до школьников. И кровь. Очень много крови. Повсюду. На полу, на стенах, на мебели, даже на потолке. И на надписи на стене «Отделение неонатологии и педиатрии». Юнги казалось, что он дышит кровью. И что этот оглушительно тяжелый запах с металлическим привкусом пропитал его насквозь. Он захлебывался в этом запахе. Этой крови и смертях. Юнги бы отдал всё на свете, чтобы его не чувствовать. И не видеть той картины, что разворачивалась перед его глазами, но… Глушителей связи не было ни на девятом, ни на десятом, ни на одиннадцатом этаже. У Мэредит на телефоне была какая-то программа, которая определяла это. Откуда и зачем — Юнги тоже решил спросить потом. Потому что… потому что и на двенадцатом этаже этих самых проклятых глушителей не было. А значит, им предстояло выбраться из здания. Наружу. На крышу. Ведь глушилки, скорее всего, стояли там. Либо они там уже не действовали и была связь. И можно было дозвониться в 119. Так что выбора у них не было. Юнги и Мэредит предстояло пересечь двенадцатый этаж, ведь, если верить планам эвакуации, единственный выход на крышу находился ровно в противоположной стороне. Им нужно было идти… туда. По крови. Между тел. А иногда и по ним, потому что их было так много, что найти хотя бы клочок пола, чтобы просто поставить ногу, было совершенно невозможно. Откуда здесь вообще столько людей? — Юнги, — Мэредит обернулась к нему, внимательно заглядывая в лицо. А затем, сделав стремительный шаг навстречу, переложила рацию в ту же руку, что и пистолет, и аккуратно, едва ощутимо погладила Юнги своими прохладными пальцами по щеке. — Держись, осталось немного. И… просто постарайся не смотреть. — Хорошо, — сделав глубокий вдох, Юнги кивнул. Он поражался сам себе. Скажи кто, что он попадет в такую ситуацию, то Юнги… Он бы наверняка решил, что упадет в обморок от ужаса еще при виде первого тела и луж крови, но… Сейчас ужас настолько сильно сковал его, что он не мог даже этого. Не мог отключиться. Поэтому всё, что он мог делать, — это слушать Мэредит и двигаться за ней. По крови. Лавируя между тел. И прямо по ним, когда те лежали слишком плотно. От кабинета к кабинету. От распахнутой двери к распахнутой двери. Небольшими перебежкам. Как в каком-то боевике. Вот только это была жизнь. Реальная. И здесь всё всегда шло не по плану. Добравшись до середины этажа, там, где были лифты, лестницы и эпицентры побоища, они убедились, что заглушки связи на этом этаже и правда не были установлены. Значит, программа на телефоне Мэредит работала верно. Вот только они увидели нечто другое. То, что Юнги узнал сразу, с первого взгляда. Ведь он видел это миллионы раз в кино. Бомбы. Сразу три штуки. Рядом. И таймер на них начал отсчитывать последний десяток минут. — Мэредит… — севшим голосом омега позвал чуть задержавшуюся подругу, присевшую на корточки возле горы тел и внимательно что-то изучающую, указывая ей на свою находку. И попятился назад. Запнувшись о что-то, Юнги не удержал равновесие и шлепнулся задницей на пол, прямо во что-то мокрое и, кажется, еще даже теплое. Можно было бы даже предположить — что, но это сейчас его очень мало волновало. Он напряженно смотрел на побледневшую Мэредит, пытаясь найти в ее лице доказательства того, что он ошибся, что ему показалось, что этого нет. Но сказанное тихим, едва различимым шепотом: «Пиздец» — все мимолетные надежды Юнги разрушило. И… что теперь им делать? Юнги не знал. Вся его надежда была лишь на Мэредит. Может, у нее на телефоне есть и приложение, которое умеет бомбы обезвреживать? Но, увы… Кажется, сейчас даже она не знала, что им делать и как выкрутиться. И, замерев статуей имени самой себя прямо посреди коридора, просто смотрела на бегущие цифры таймера и… молилась?